Нефертити. В поисках света

– Он вернулся! – успел произнести Камес.

Ворон камнем ринулся вниз. Он вцепился когтями в голову Камеса, обтянутую сухой кожей, покрытой, точно чернильными кляксами, старческой пигментацией, и начал костяным клювом долбить его лысый череп и клевать лицо согбенного слуги Лабиринта. Кровь, густая и липкая, залила жреческую одежду подвижника и его магическое зеркало. Кровавые клочья разлетались в стороны, вселяя ужас. Но ворон не унимался. Он слетел на впалую грудь жреца. Глаза птицы лихорадочно блуждали. Кровожадным клювом ворон с силой впился и вырвал с корнем оба глаза безропотной жертвы и проглотил без остатка каждый.

Камес со стоном упал навзничь, и все видели, как тонкой голубой тенью отлетел от него дух жизни и исчез в темной вышине. В душном воздухе повис тяжелый запах убийства. Ворон грянул наземь, стряхнул, будто ветхие одежды, перья и принял облик жреца Аменреса. Бесцеремонно сорвал он с мертвого тела хранителя золотой Ключ от Двери сокровищницы, потряс им в поднятой руке и расхохотался:

– Кто владеет душою Лабиринта? Кто служит настоящему Хозяину, дающему власть над миром? – Взглядом, полным гнева, он уставился в глаза юноши. – Если меня убьют, слышите, принц, никто не проникнет сюда безнаказанно! Да проклят будет! И да выйдет его Ка, и душа его неприкаянная станет скитаться по местам запустения и нечистот!

Голос опального Аменреса эхом разносился под темными сводами, но он сам будто сквозь землю провалился, оставив лежащим труп растерзанного. Никто не издал ни звука. В гулкой тишине, когда любое движение, дыхание и стук собственного сердца воспринимаются как нечто громоподобное, подошли несколько ожидаемых слуг с носилками для Его Высочества. Подобно сомнамбуле, взошел на них наследник и безмолвно повалился. Он рухнул в полном изнеможении и глядел по сторонам отсутствующим взглядом, несомый в неверном свете факелов. Наступая со всех сторон, сопровождали его изображения звероподобных богов и богинь, запечатленных давным-давно на древних стенах, видавших еще не те ужасы жизни. Принц заснул внезапно, и ему снились странные устрашающие стихи:

Пахло пóтом, то мочой,

Кровью, ладаном, мышами —

Бог Амон с булавою живой

Шел бессмертными шагами

По пустыне гробовой

Душной, под его стопами.

Кровью бога голубой

Окроплял он тысяч руки.

Из души полуживой

Он вязал узлы и крюки!

Пахло тленом, млеком звезд,

Неба каменной скрижалью.

Окись меди, купорос

Бога голубых волос.

И звенели там легко

Кости духа – серебро,

Плоть дымилась золотая,

Там витала боль живая

И на медленном огне

Все горела, не сгорая,

На зверином молоке,

Соколином языке

Овна голова, пугая!

7. ЯХМЕРИТА

Когда принц открыл глаза, то ему показалось, что он еще продолжает спать. Стояла глубокая ночь. Тело его покоилось на мягкой шкуре леопарда, покрывавшей узкое деревянное ложе, четыре изящные ножки которого традиционно завершались лапами льва, искусно выточенными из благородного черного дерева. Он скорее угадал это, чем увидел. Тьма окружала его, и в ней ожили жуткие воспоминания пережитой ночи. Принц уловил дуновение воздуха на лице, затем услыхал удаляющийся звук хлопающих крыльев.

– Мрак продолжается! – воскликнул он раздраженно и почувствовал разбитость во всем теле. Но не успел он подумать о том, что делать дальше, как загрохотал упавший на пол подголовник, вызвав в душе бурю эмоций, после чего снова восстановилась глухая давящая тишина. Поборов оцепенение и сделав осторожную попытку осмотреть помещение, он понял, что вновь находится в узах. Проверять пространства за пределами комнаты ему не хотелось: мало ли кого он мог повстречать там? Чувство жутчайшей тоски объяло его. Ужас надвигающегося отчаяния устремился прямо к сердцу. Принц ощутил себя слабым, почти ребенком. С проснувшейся надеждой он позвал Баст, но никто не пришел на его зов. Пантеры рядом не было. Все казалось чужим и враждебным – нездоровым, пахнущим колдовством, кровью убитого Камеса, одиноко оставшегося лежать в темноте Лабиринта. Наследник вытянул вперед руки, пробуя воздух. Рядом с его ложем располагался напольный светильник, пламя которого мерцало крохотною точкою размером с гранатовое зернышко и готово было вот-вот погаснуть.

«Глаз кровожадного ворона, терзающего жертву», – снова вспомнил он и подправил фитиль. Огонек светильника ожил и слабо осветил голубые стены, нарисованные на них гирлянды из лотосов, цветов папируса, и знакомую с детства триаду, ставшую ненавистной: бога Амона с супругой Мут и их сыном Хорусом, плывущими в ладье Миллионы лет. Он хотел пить и, к счастью, увидел круглый столик с двумя кувшинами и кистью винограда на серебряном блюде. Принц встал. Ступни ног, утомленные накануне длительными переходами по Лабиринту, ныли. Он запрокинул голову: из маленького окна, расположенного под самым потолком, виднелись звезды. Юноша устало улыбнулся. Вечность была рядом.

– Лунная вода! – принц осторожно, точно держал в руках змею, наполнил серебряный кубок. Вода оказалась тепловатой и то ли горчила, то ли отдавала солью и он, благоразумно, вернул кубок на место, сделав один единственный глоток. Вдруг послышался шорох, и ему почудилось, что кроме него в комнате кто-то есть. Всмотревшись повнимательнее, он действительно заметил туманное пятно в дальнем углу, которое зашевелилось, и стройная фигурка девушки отделилась от стены и застыла в нерешительности. Аккуратная маленькая головка в черном египетском парике с тремя рядами тонко заплетенных косичек была покорно опущена.

– Кто ты? – воскликнул принц в смешанных чувствах и почувствовал, как он раздражен тем, что с ним постоянно происходит нечто непредвиденное, и что у него нет времени подумать о главном: о красоте Нефертити и тайне папируса Ур маа.

– Меня зовут Яхмерита, – голос оказался нежным и без акцента. Я живу в гареме жреца Аменреса. Мне велено исполнять пожелания Вашего Величества, если таковые будут.

Она замолчала.

– А если не буду т? – вопросил он с плохо скрытой неприязнью.

– Тогда меня отравят. Или прогонят. Второе хуже первого, – пролепетала упавшим голосом Яхмерита.

Наследник неожиданно рассмеялся.

– Я становлюсь палачом! Подойди ближе, жертва злодеяний!

Неожиданно повеселев, он сменил гнев на милость и жестом пригласил девушку присесть рядом. В ответ раздался мелодичный звон ножных браслетов и длинных сережек. Когда Яхмерита, осторожно ступая, подошла к юноше, он ощутил облако ароматов, окутавшее его со всех сторон. Сладкое, дурманящее, жутко пьянящее. Девушка подняла глаза, и наследник вздрогнул: это была Нефертити! Кровь ударила принцу в голову. Он порывисто обнял затрепетавшее в его руках тело.

– Нефер! Зачем ты меня разыгрываешь? Как ты здесь оказалась? – удивленно бормотал он.

– Тебе лучше не знать правду. Не сейчас, – быстро среагировала девушка.

– И почему ты одета, вернее раздета, как танцовщица? – возмутился принц.

Серьги, ожерелье, тонкая золотая цепочка пояса на узких вздрагивающих бедрах и ножные браслеты – это все, что было на ней.

– Я хотела тебе понравиться! – последовал ответ.

– Ты – прекрасна! Я люблю тебя! – воскликнул принц и в пылу юной страсти поцеловал горячие пухлые губы, такие близкие и желанные, и в ответ тонкие пальчики маленьких рук сладко обвили его шею.

Ночь близилась к концу. В комнату, через разверстое окно проникли первые рассветные лучи. Принц и девушка дремали под тонкой пеленой эротических переживаний, но когда он повернул к ней лицо, то с ужасом увидел рядом с собой лежащую незнакомку.

– Где Прекрасная? – воскликнул он, закипая.

Девушка, прочитав испуг и презрение в глазах принца, быстро села, поджала колени к подбородку и стыдливо охватила себя руками. В этот момент раздались торопливые шаги и приглушенные голоса, а затем дверь с изображенным на ней Амоном в густой раме иероглифов, распахнулась и в комнату вошла делегация. Первым ступал взволнованный Учитель. За ним стремительными прыжками влетела Баст и, переваливаясь с ноги на ногу, семенил карлик Буба в съехавшем набок паричке. Далее, вереницей, степенно, начался парад: точно длинноногие ибисы, проследовали двое вышколенных молодых писцов с палетками и взглядом, устремленным в вечность; гордо задрав голову ступал чопорный парикмахер с синим париком наследника, насаженным, будто птица Феникс, на бронзовую трость; за ним, вертя круглым задом, плелся «Тот, кто следит за гардеробом Его величества» – томный евнух с ворохом одежды на вытянутых руках; худенький красивый мальчик, носильщик сандалий, с чрезвычайно длинными черными ресницами вошел скромно, глаза опустив долу; возвышаясь надо всеми, в белоснежных чалмах, танцующей походкой, что свойственно этой нации, вошли два высоченных нубийца-опахалоносца; шаркая стоптанными сандалиями, вразвалку, как раскормленная дворцовая курица, грузно ступала бывшая кормилица принца – пожилая полногрудая египтянка, раздобревшая на жирной дворцовой снеди – она несла кувшин с водой для умывания и горшок для утреннего туалета; ей помогали две юные девушки, катившие на тележке бронзовую ванну и полотенца; важно поводя длинным носом прошествовал нарумяненный и напомаженный женственный косметолог с зеркалом и профессиональным сундучком и завершали парад четверо мускулистых египтян из личной охраны наследника, вставшие у двери. В комнате стало жарко и душно от запахов нарда и мускуса, использованных свитой для умащений. Яхмерита задрожала всем телом. Принц старался не смотреть на нее.

– Прости, – сухо бросил он ей. К нему вернулось прежнее раздражение. Амен решительно снял с левой руки золотой браслет и, не колеблясь, отдал его той, кого по неизвестной причине принял за Нефертити. Ему захотелось немедленно смыть с себя ночное преступление, но он знал, что это невозможно. И тогда, впервые почувствовав тоску смертную, он закричал: надрывно, безумно, пронзительно-громко:

– Я нарушил Клятву, Хеви! Да проклят будет тот, кто нарушает Слово Клятвы! Как мне быть? – обрушил на зодчего всю боль наследник.

– Серьезный вопрос, – спокойно ответил мудрец. – Послушай, бывают в жизни такие обстоятельства, когда волей человека овладевает чуждая еиу сила и он, становясь ее пленником, делает вещи, противные сердцу и разуму. Обстоятельства эти называются злыми чарами, колдовством. Жрецы Амона в совершенстве владеют магией обольщения – любовной магией. Они насылают видения, застилая глаза жертвы. Потому то, что произошло сегодня ночью с Тобой, нельзя считать нарушением Клятвы. Ты, Амен, чист!

По мере того, как Хеви говорил, лицо принца светлело.

– Ты меня спас и в этот раз, Учитель! А я уже думал, что жизнь кончилась сегодня ночью! – признался он, обнимая мудреца.

Многочисленная свита слуг невозмутимо молчала, будто ничего не слышала и терпеливо ждала указаний. А пантера Баст, все это время наблюдавшая за сценой со стороны, грациозно приблизилась к Хозяину и принялась лизать колени и руки его шершавым розовым языком, норовя поцеловать в губы и щекоча принца усами. И смешной Буба суетился вокруг, шаркая короткими ножками и что-то возбужденно выкрикивая.

Яхмерите в этой суматохе удалось незаметно выскользнуть. Но Хеви проводил ее девичью фигурку краем глаза. Он знал, что эта ночь будет с продолжением и сюрпризом.

Тем временем наследник начал утренний туалет. Ему вымыли тело, лицо, руки и вытерли досуха тонкой льняной тканью. Затем сделали легкий восстановительный массаж, нанесли положенные умащения из душистого нарда, подвели сурьмой глаза и брови, припудрили все золотой пудрой, сменили парик, вытерли от пыли украшения, поменяли измятый наряд на нежный плиссированный схенти и юбку синдон, полосатый клафт, золотой пояс и, наконец, принц выпил кубок абрикосового сока и съел медовую лепешку в качестве подготовительного завтрака.

– Мне надо многое тебе сказать, Учитель. Ты совершенно прав: Аменрес – настоящий колдун!

– Я знаю. Тебе пришлось крайне тяжело, но ты можешь поздравить себя, поскольку первый этап искусительной магии жреца Тобой пройден. Ты выиграл Первый тур битвы со жрецом Амона.

– Но почему Учитель не вмешался?

Принц застыл в ожидании.

Хеви улыбнулся. Он выдержал небольшую паузу, глядя твердо и нежно в прыгающие перепуганной антилопой глаза принца. Мудрец смотрел до тех пор, пока они, наполненные любовью Учителя, успокоились и принц расслабился.

– После захвата Вашего Величества вероломным Аменресом все гребцы корабля, Буба и остальные слуги пребывали, как они говорили, до самого вечера в полном безмолвии и недвижимости, подобно мертвым в Домах Вечности, поскольку были повержены магией жреца. Когда же они, очнувшись, громко стеная и ударяя себя в грудь, посыпав главы песком в знак величайшей скорби, вернулись на стоянку у Сфинкса, туда, куда Ваше Сияние обещали возвратиться в крайнем случае к утру, я, выслушав их сбивчивое повествование, добавил свои догадки и опасения, и мы тут же отправились в путь.

– Хеви! Как ты мог? Почему ты не предупредил меня, почему не остановил? Ведь ты все всегда знаешь заранее? – принц встал. Он благоухал чистотой, но был явно огорчен и с укором взирал на мудреца. Пантера Баст тихо заурчала и начала тереться влажным носом о бедро хозяина.

Наследник нервно засмелся и рассеянно потрепал круглое ухо животного, нежно поцеловал ее в лоб и протянул обе руки карлику. Исстрадавшийся в разлуке Буба прижался пухлыми губами к хрупким ладоням принца и перецеловал все перстни на длинных пальцах Хозяина, щедро омывая слезами, бормоча и всхлипывая.

– Как я рад всех вас видеть! Но Учитель не ответил на мой вопрос: почему он не предупредил меня об опасности? Я мог погибнуть! Я находился на волоске от смерти! – не мог успокоиться принц.

– Твоей жизни ничто не угрожало. Ты приобрел бесценный опыт, весьма полезный будущему Аменхотепу IV. И когда Твой ум станет слушать Твое сердце и доверять ему? Но перестань напрасно волноваться. Самое страшное уже позади. Сейчас мы направимся в Град Обелисков, где принц встретится с Ур маа. Давайте же поскорей покинем это место. Здесь воздух пропитан магией жрецов Амона! – предложил спокойно Хеви. – Как я говорил ранее: есть в мире вещи и дела, которые посылает нам судьба в испытание, кои избегнуть невозможно. Не пройдешь одно – не встретит тебя второе. Прятаться от жизни неразумно. Жизнь – это борьба, это выбор и действие. А великая жизнь есть великая борьба. Аменрес – Твой враг номер один с очень давних времен. Со встречи с ним Твоя жизнь изменилась. Ты принял вызов? и война объявлена.

Хеви умолк и прикрыл глаза.

– Я не хочу проливать кровь! Зачем война? – возмутился принц.

– Когда государству угрожает реальное зло, ведущее к гибели народа, – тогда Его Величество обязаны принять меры.

– Бог Амон – зло?

– Фараон всегда должен быть во всеоружии и не ждать, когда Великий Старец пошлет Око Возмездия на неправую руку и жестокое сердце. Но я говорю сейчас о другой войне. О предстоящей духовной битве. Звезды на Твоей стороне.

Жрец помолчал, чуть пожевав губами. Эту старческую привычку стал все чаще у Учителя замечать принц. Тем временем Хеви продолжал:

– Все имеет свой час. Но неразумный торопит время, ошибается и ждет его череда мучительных скитаний. Это как игра в сенет. Кто первый доберется до конца доски? Накапливать знания о жизни, чтобы находить верных союзников в мире хорошо. Но главное – необходимо чувствовать тонкое тело души своей, подобное солнечным лучам, укреплять с ним связь, подчиняя сердце из плоти – золотому и солнечному. Последнее обязательно тому, кто непременно желает выиграть и победить, кто жаждет одержать победу над грубыми привычками тела и собственной души, опутанной срастями, чтобы вывести ее на свет из тьмы лабиринта, называемым земной жизнью! Как Ты думаешь, посильна ли Тебе эта задача? Услыхать внутри себя Голос, значит получить наивысшее благословение и надежный амулет против сил зла.

Учитель сделал паузу и посмотрел на принца, который едва слушал его и добавил:

– Аменрес должен был показать себя!

Зодчий иной раз обращался к наследному принцу церемониально на «Вы», порой по-дружески говорил Его Высочеству «Ты». Это было их игрой. В завершении разговора он возложил обе руки на голову наследника.

– Как мне стало легко, Хеви! Ты – самый лучший целитель Египта! Дурман и тяжесть исчезли.

– Аменрес пойман и отправлен в Фивы и будет отдан суду Семера. Я думаю, что его ожидает смертный приговор за покушение на жизнь принца. Это ему зачтут как государственную измену.

Наследник не знал: радоваться ему или ждать новое и непредвиденное. И он только спросил:

– Как это?

И получил краткий ответ:

– Ему приготовят яд, и он выпьет чашу самостоятельно.

– Египет – благородная страна! – восхитился сын фараона.

– Бог многомилостив, Ваше Высочество, – отозвался Хеви.

– Так едем?

– В путь!

8. ГОРОД ВЕЛИКОГО СТАРЦА

Обелиски града Великого Старца, точно рубиновые свечи, догорали в последних закатных лучах. В этот призрачный час в окружении многочисленной свиты наследник фараона ступил на легендарную землю древней столицы Египта. Навстречу ему шла праздничная процессия пышно разодетой знати. Заходящее солнце, прощаясь, окрашивало гостей и встречающих в пурпурные тона. Чеканя шаг, шествовали жрецы, неся на плечах солнечную ладью Манджет Миллион Лет с богом Ра. Сделанная из роскошного ливанского кедра, щедро позолоченная и тонко расписанная, она поражала воображение. Символическая встреча древнего Бога Египта и будущего Аменхотепа IV состоялась. Охваченная багровыми лучами заходящего солнца сокологоловая статуя Ра приветствовала преемника солнечного престола. Торжественно отрешенные лица венчали тела жрецов, умащенные священными маслами и облаченные в белоснежные одежды. Внимательный глаз юноши отметил все до мельчайших деталей, и суровый вид слуг бога Ра произвел на него неизгладимое впечатление, которое не сразу рассеялось. Его не взволновал танец жриц богини Хатор, и он будто не замечал их взгляды и улыбки радости, обращенные к нему. Приплясывая, отбивая такт систрами, раскачивали они черные маковки голов на тонких стебельках тел, стремясь привлечь высокое внимание принца. А следом, с повязками на глазах, во тьме вечной ночи, тянулись задумчивою вереницею слепые музыканты с флейтами, арфами и лютнями. Мелодия, производимая ими, и вид их пробудили в наследнике грустные мысли о краткости земного пути, о тяжелой судьбе, выпадающей на долю многих с самого рождения, о невзгодах и тяготах, несправедливо преследующих порой самых честных и благородных, о радостях, которые преходящи, и о мимолетности того, что люди зовут человеческим счастьем.

Вдруг всякое движение прекратилось, и в наставшей тишине Главный визирь города, падая ниц и целуя землю, согласно традиции, воздал Пожелания Миллионов Лет сыну фараона. Принц в ответ пожаловал верному слуге трона тяжелое золотое ожерелье и, вежливо отказав от немедленного визита, стал искать глазами Великого Провидца. Хеви тронул за локоть юношу и тихо спросил, указывая взглядом в сторону:

– Видите высокую фигуру, стройную, как обелиск, с лицом, облеченным печатью подлинного благородства посланника далеких звезд?

– Тот, кто стоит впереди ладьи Бога в накинутой через плечо шкуре леопарда? – Ученик кивнул, слегка щуря тяжелые веки, пытаясь рассмотреть жреца в быстро густеющих сумерках.

– Именно. Ур маа Горатон его имя.

– И он имеет дочь, чье дыхание прекрасней северного ветра? – продолжал проявлять интерес принц.

– Об этом Вы его спросите сами, – мягко ответил Учитель и взглядом пригласил Горатона подойти к ним.

Голос Верховного жреца храма бога Атона понравился великодержавному юноше, и весь облик и манеры пророка вызвали тотчас неизъяснимое никакими словами доверие и всецелую любовь. Но в следующую минуту их знакомство было прервано появлением множества жрецов-факелоносцев, создав вокруг живописную картину, полную быстро меняющихся контрастов из освещенных лиц и тел и теми, что принадлежали глубокой ночной темени.

Наследнику, по распоряжению гостеприимного визиря, был предложен роскошно декорированный паланкин из дефицитного ливанского кедра, торжественно несомый статными нубийцами. Его Величество легким наклоном головы поблагодарил и с царственным достоинством взошел под балдахин. Другие носилки, несколько скромнее, которые несли рабы финикийского происхождения, были предложены Хеви в знак уважения к его многочисленным заслугам. Карлик Буба смиренно, с чувством глубокой преданности, держал в пухлых ручках письменные приборы и выражал сосредоточенную готовность к исполнению обязанностей, хотя целый штат ибисов следовал по пятам его Хозяина и в услугах карлика никто не нуждался. Опахалоносцы заняли штатные позиции, и в неверном свете факелов царственный кортеж двинулся к Дому Пророка. Пантера Баст и Ур маа возглавляли движение. А высоко в небе богиня Нут царила в одеянии, сотканном светом далеких звезд. И наследник вдруг остро ощутил, что теперь, как никогда, он нуждается в покое и что ему необходим длительный отдых.

Более двенадцати часов провел он на ложе сна. В спальне горел одинокий светильник из полупрозрачного фаянса, бросая нежные блики на маленькую фигурку золотого сокола в нише стены, да тихое урчание телохранительницы Баст разделяло его сон в доме Пророка. К полудню принц все еще находился в объятиях сна, когда солнечные лучи, проникнув чрез единственное окно спальни, окутали лицо спящего. Он открыл веки и улыбнулся.

– Поцелуй Солнца! Отец приветствует Сына, – радостно произнес он и внезапно увидел в проеме дверей мелькнувшую знакомую тень.

– Прекрасная! – воскликнул он, но на его зов никто не явиля. Лишь пантера поднялась с места, подошла и нежно лизнула руку Хозяина.

– Баст! Лучшее в мире славное животное, какое счастье иметь такого друга и защитника, как ты. А пойди, дорогая, и приведи ко мне Нефертити. Сможешь?

Грациозная черная кошка с укоризной глянула на принца и важно вышла из покоев.

– Так-так! – проговорил юноша, вставая в поисках ночной вазы.

Через четверть часа в комнату вошел карлик Буба с двумя юными служанками, которые несли необходимую посуду для омовения. И чуть позже появились Баст и долгожданная Нефертити. По выражению лица девушки и всему ее поведению было заметно, что ее привели сюда силой.

– Я ожидала Тебя встретить тремя днями раньше, наследник престола! – капризно, вместо приветствия, заявила девушка и надула красиво очерченные губки.

– Прекрасная! Если бы ты знала, какие я преодолел препятствия и сколько невзгод претерпел на пути к тебе, ты бы вела себя не так строго, – оправдываясь, обратился принц, краснея и бледнея попеременно.

– Вот еще! Впрочем, прости меня, солнцеликий! Я, правда, ничего не знаю. Мое сердце страдало. А мое лицо – посмотри, оно опухло от слез…

Принц был тронут признанием Нефертити и тоном ее голоса, и чувствовал себя виноватым. Вместо слов он простер руки. Юные создания шагнули навстречу и просто окаменели в объятиях друг друга. Пантера с изумлением наблюдала сцену, а Буба, скромно опустив глаза, сидел в классической позе писца, скрестив короткие ножки. Идиллию прервал вошедший Учитель.

– Мои приветствия наследнику престола и пожелания Миллионов Лет Здравия и Благополучия Его Имени! Великий Провидец предлагает Вашему Величеству совместную трапезу в его парадной Столовой, – приветливо улыбаясь, произнес Хеви.

– Нефертити. Моя Великая супруга. Вот та, с кем я разделял вещий сон в гробнице Хуфу в ночь Великого Сфинкса. Вот та, за кем я отправился, оставив тебя ждать моего возвращения! – горделиво представил принц избранницу.

Мудрец с пониманием склонил голову:

– Милость Великого Старца пребудет с вами, Дети Солнечного Ока!

9. УР МАА ГОРАТОН

Столовая Горатона была просторна, и в ней сладостно пахло цветами и фруктами. Нежная музыка арф и флейт способствовала возникновению настроения тихой радости. Юные музыканты и музыкантши, словно ожившие персонажи фресок, расположились у западной стены помещения. Наследник с интересом посмотрел вверх. Символические изображения парящего в небе сокола, распластавшего золотые крылья, бесконечной вереницею двойников образовывали путь Сынов Солнца. Принц невольно содрогнулся, вообразив, что и он тоже может стать одним из многих зеркально подобных двойников.

– Легион легионов! Где индивидуальность? Который из них царь Атала, а который – Аменемхет или фараон Хуфу?

В задумчивости опустил он взгляд. Золотистого оттенка алебастровый пол с цветочным орнаментом имел в центре квадрат, выложенный красно-коричневой фаянсовой плиткой, окруженный изображениями рыб в синих волнах, зарослей тростника и речным птицами, символически знаменуя земли Северного Египта, питаемые водами великой реки.