Нефертити. В поисках света

– Все как всегда, – разочарованно подумал он. – Ничего нового и здесь, но цветовая гамма гармонична, что радует.

Он ожидал встретить нечто неповторимое в покоях Пророка. После недавних событий его трудно было поразить чем-либо. Нефертити молча наблюдала за возлюбленным, а он, совершенно позабыв о присутствии рядом Прекрасной, с надеждой юности устремился к трем столикам из черного африканского дерева, стоявшим у стены ясного голубого цвета. Подойдя к ним, принц машинально отметил мастерство резчика, создавшего грациозную форму ножек в виде бутонов лотоса.

– Черный в Египте – цвет Возрождения, – отметил он вслух и стал рассматривать остальное, на что падал его внимательный взгляд. Рядом с черными цветками-столиками находились три стула со сложной символикой высоких спинок. Они были покрыты рельефами, представляющими коронованных солнцем синекрылых кобр, священных золотых скарабеев с красными дисками над головами, царей-соколов и богиню Маат с алым пером Правды. Все мерцало золотом, синело бирюзой и волновало блеском драгоценных камней, оживляя, однако, чудовищные воспоминания о Лабиринте. Нефертити продолжала молчаливо следовать рядом, никак не проявляя себя. Она держалась с изяществом, почтительно отставая на шаг от царственного друга. Дом Пророка был ее родным домом, и она не желала мешать знакомству.

Горатон вышел из-за колонны – одной из девяти, поддерживающих потолок, – и сыну фараона показалось, что Провидец соткал себя из воздуха, – таким внезапным и бесшумным было его появление. С достоинством гостеприимного хозяина дома Верховный жрец двух солнечных храмов сдержанно поклонился. Появление Нефертити вместе с наследником вызвало особый блеск в глазах Ур маа, и он велел слуге внести четвертый стул.

– Я восхищен всем, что вижу, но более всего – тем, что предчувствую услышать, – слукавил отчасти принц, занимая центральный столик.

Отметив, что все золотые чаши, блюда и кувшины покрыты росписями, образующими орнаменты из лотосов, Анхов и священных животных древнего бога, он непроизвольно сдвинул к переносице красивые густые брови, отчего лицо приобрело хмурый вид. Космическая символика традиционно присутствовала во всем, служа напоминанием о высоком предназначении души в ее путешествии по лабиринту времени, что, однако, ему вновь напомнило Аменреса и Город Призраков. Следуя дворцовому этикету, сын фараона обязан был начать ритуал трапезы. Но он медлил. Ур маа и Хеви расположились за двумя соседними столиками и застыли в торжественном ожидании. В комнате, помимо них и музыкантов, присутствовали слуги: шестеро высоченных опахалоносцев, три гибких, как павианы, виночерпия, пять воинов из элитной охраны принца и четверо мальчиков «на побегушках». Карлик Буба с величием, на какое был только способен, запоздало просеменил к столику наследника, но не выдержал и комично плюхнулся на расшитую золотыми нитями шелковую подушку, принесенную для него одним из мальчиков и положенную прямо на пол. Но Буба не пал духом и всем своим видом показывал готовность исполнять обязанности царского писца, что невероятно смешило. Пантера заняла почетное место личного телохранителя по левую руку наследника. По правую расположилась Нефертити. Все молчали. Никто не торопился прервать тишину.

Принц не виделся со жрецом древней столицы несколько лет и теперь с живым интересом, словно встретил его впервые, смотрел на того, желая проникнуть, вскрыть надежно упрятанный тайник – сердце мудреца. Он искал единомышленника, который мог бы дополнить новыми подробностями древнюю историю Египта, поведать о предстоящих испытаниях и, главное, дать подержать в руках таинственный папирус!

Внешность Провидца внушала благоговение, излучала неземной покой и величие своей фигурой, высокой и худощавой. Держался он прямо. Жесты рук, движения головы, повороты тела были скупы, продуманы и символичны. Лицо его хранило печать молчания и напомнило принцу выражение лица бога Птаха, сотворившего мир словом и мыслью. Удлиненных пропорций, смуглое до бледности, традиционно лишенное каких-либо волос, лицо это смотрело внимательно и проникновенно черными агатами больших глаз с тяжёлыми, подведенными сурьмой веками, что усиливало их монументальную выразительность. Будто далекие планеты, они таинственно изучали, неторопливо исследовали вас, воздух вокруг вас и то, что запрятано в центре вселенной вашего ума и сердца, и ничто не могло укрыться от их проницательного взгляда. Тонкий, с характерной горбинкой нос говорил о присутствующей силе духа в человеке, постигшем тайны бытия и глубоко уверенном в своей правоте, а сомкнутые в многозначительном молчании бледные нити губ – о непреклонном и решительном характере. Сходство жреца с высокогорным орлом или коршуном было очевидным, и, по мнению народов Востока, оно являлось отличительным знаком привилегированной породы людей знания.

Наследник перевел взгляд на Учителя, внешность которого нарушала традиционный образ мудреца, и подумал, что правила и рамки, создаваемые тысячелетней историей, устаревали, изнашивались и ломались появлением на горизонте кого-то, кто выходил из их ряда вон. Так, глядя на уцелевший во времени портрет великого зодчего Имхотепа, трудно поверить, что этот маленького роста человек с лицом ребенка являлся величайшим зодчим и мудрецом – высоконравственным существом, каких на земле всегда единицы. Так и Хеви. Невысокий, хрупкого телосложения, двигался он легко, но не без царственной непринужденной грации. Безразличный к роскоши и моде, он много лет подряд ходил в одном облачении. Позолоченный посох, золотой перстень древнего Пророка и ключ Анх, весьма отличный от тех, что носили египетские жрецы, были его единственными сокровищами и постоянными спутниками жизни. Мягкий овал лица, большие грустные глаза, похожие на глаза совы, смотрящие неподвижно и будто в изумлении от той яви, что открывается им, выделяли его среди всех остальных и оставляли в душе неизгладимый след. Хеви говорил редко и только с очень близкими по духу людьми. Красивого рисунка крупные губы были чаще сомкнуты в молчании, словно опасаясь звуком произнесенных слов потревожить тайну, какую мудрец переживает в себе каждый следующий миг. Жрецов в Еипте, подобных Ур маа и Хеви, не было. Эти двое стояли лишь на ступень ниже фараона на божественной лестнице бытия. Аменрес и его окружение опасались их наравне с царицей Тийей и фараоном-«подкаблучником». И потому всеми силами пытались отделить от них молодого, но своенравного наследника.

– Великий Горатон, у Вас очень красивые уши. Я подобных Вашим не встречал ни разу! – неожиданно изрек в восхищении сын фараона и, улыбаясь, продолжил осмотр без всякого стеснения.

Жрец с едва заметным удивлением улыбнулся. Красивого рисунка уши его, чуть заостренные в верхнем арочном изгибе, были плотно прижаты к вискам, а продолговатые мочки, казалось, специально созданы природой для тяжелых украшений. И правда, в левую был вонзен острый, величиной с мизинец, обелиск, тайна которого так волновала Аменреса. Это был магический кристалл, сверкавший на солнце, точно сгусток света. Многих предмет сей наводил на мысль о суровой правде профессии жреца и защитной силе солнечного обелиска. Золотой Шип – так называл его Ур маа – был волшебным жезлом Провидца.

Принц с трудом отвел взгляд от ушей и двинулся вверх, где, венчая лицо, царил первозданный холм творения – лоб. Чисто выбритая голова Пророка в профиль имела форму, заметно вытянутую в затылочной части назад, и напоминала собою эллипс или яйцо мистической птицы Феникс, что усиливало эффект упомянутого выше неземного величия. На вид жрецу казалось чуть более сорока лет. Золотой Анх, покрытый вязью иероглифов, покоился поверх безупречно белых одежд из самого тонкого льна, называемого в Египте – воздухом. Широкие браслеты на сильных запястьях, три перстня сложной символики из драгоценного сплава золота и серебра украшали руки с длинными, будто думающими пальцами. Во всем его облике чувствовалась собранность Ока Ра – недремлющей кобры, раскрывшей капюшон безопасности. И завершал весь образ Провидца крупный алмаз, сиявший в диадеме, опоясывающей голову жреца, будто небесный экватор с неподвижной Полярной звездой. Принц почувствовал тонкий аромат благовоний, исходивший от умащенного тела Пророка. Этот запах показался наследнику знакомым, и он усиленно напрягал память, пытаясь вспомнить, но не мог. Запах волновал и усиливал атмосферу тайны, в которую хотелось бы войти. Исходящая от жреца, она обволакивала, очаровывала и гости поддались ее магии.

– Я сделал открытие. Мы с Вами похожи: у нас одинакового строения головы. Затылок непомерно велик. Раньше, когда я был много моложе, я не замечал, – удивленно произнес принц, завершая затянувшийся сеанс визуального ознакомления. Ему стало наконец хорошо. Он почувствовал себя дома, в родном кругу, в обществе духовно близких людей.

Ур маа широко улыбнулся в ответ, обнажив правильный ряд продолговатых зубов цвета слоновой кости. При этом красиво заиграла ямочка на его аристократичном, раздвоенном подбородке.

– Приходясь царице Тийе старшим братом, легко вывести сходство между дядей и племянником. Видеть же то, что скрывает поверхность, – удел избранных. Умение различать добро и зло, идти в ночи тропою знаний – значит следовать Предназначению. Редкая форма нередко скрывает и редкое содержание, – медленно произнес он, и сказанное лишь увеличило силу его магнетизма, и сын фараона подпал под обаяние дяди.

– Хотел бы я иметь счастье быть не только племянником, но и вашим другом, Ур маа, – сделал неожиданное признание юный родственник, необычайно порадовавшее всех.

– Желание Феникса и желание слуги Атона совпадают, – услышал он в ответ.

– Вот почему и мы с Тобой похожи! – искрясь смехом, шепнула Нефертити и незаметно ущипнула его.

Возникло молчание. Жрец опустил глаза. Нефертити положила свою нежную ладонь на влажную, как ей показалось, руку юноши. Хеви углубился в медитацию и окаменел. Неожиданно лицо Горатона и вся его фигура «зажглись», словно внутри тела взошло солнце, и он заговорил:

– Состояние целостности и первородства: бессмертный АХ дремлет в сердце Сына, как зародыш в яйце. Белый лебедь, плывущий в темных Водах Творения, Солнце и Луна, Земля и Небо, Отец и Тайна Любви, соткавшая Душу Мира – Феникс!

В комнате еще царил полумрак, когда из круглого окна, расположенного высоко в стене, вышел золотистый луч. Он упал на лицо принца, преобразив его так, что смотреть стало невыносимо. Нефертити отшатнулась и закрыла глаза ладонями. Но Баст, внимательно следившая за превращениями Хозяина, поднялась и, оскалив клыки, зарычала, а вдоль ее позвоночника шерсть встала дыбом и заискрилась голубыми огнями. Кошка почувствовала грозные перемены и приняла позу защиты, желая оградить жизнь Хозяина.

Наследник опустил тяжелые веки и заговорил, страстно и вдохновенно:

– Я был в пирамиде, и я видел Лестницу Ахет в блеске ее величия. Я погружался в хаос тьмы, пронзенный болью преступлений, совершенных человечеством. Убитый и убивавший, предавший и преданный, изгнанный и томимый тоской по Непостижимому, мучимый голодом и жаждой, обретший любовь и снова утративший ее – неужели все это – Я?

Нефертити сидела в полном оцепенении. Пантера напряженно смотрела на Хозяина и вдруг, не решаясь на другие действия, положила голову ему на колени и нежно, успокаивающе заурчала. Буба распростерся ниц и горячо молился. Потом затих и он. В возникшей тишине стали слышны шорохи и звуки, доносившиеся со двора. Вот набежал порыв ветра, и зашумела листва, закачались ветви деревьев, зашуршали веера пальм. Вот захлопали мощные крылья невидимой птицы, совершающей охотничий рейд, и вслед запищала дикая утка, уносимая в поднебесье хищником. Еще с минуту раздавался переполох, но затем и там воцарилось глубокое молчание.

Ур маа начал издалека. Голос его – бархатный, с мягкими модуляциями – завораживал. Принц вначале различал лишь музыку голоса, но постепенно он успокоился и весь обратился во внимание.

– Судьба каждого записана на небесах, и Предначертанное не в силах изменить ни люди, ни боги. Великая Любовь и Великая Вражда вложены в сердце человека с рождения. Их суть: Муж + Жена = Солнце и Встреча со Львом Лабиринта. Тайны сии велики.

Жрец сделал паузу.

– Атум умирает на Западе, и рождается на Востоке бог Хепри, но все это – Единый Ра. Атон— видимое тело Невидимого. Весь космос, все звезды и планеты, любя и враждуя, совершают Плавание, имея небесную карту пути и конечную цель – врата Отчего Дома Сияния. Но не всё творение вернется к Истоку и войдет в вечные покои Отца Веков. Уцелеет число избранных. Фараон – великий кормчий, бессонный пастух, солнце своего народа, золотой Человеко-Лев.

Неожиданно для всех и себя наследник швырнул золотой кубок на пол.

– Как Бог, чья сущность – бессмертие – был убит завистником-братом? Тот, чье тело из золота, кости из серебра, а волосы из лазурита – умер? Что произошло на самом деле, Великий Ур маа? Где таинственный папирус древних царств, свидетельствующий о легендарной истории? Я – потомок божественного Гора или Человекольва? Тогда почему мое тело, как и тела всех предыдущих фараонов, также подвержены тлению, как и тела простых смертных? Какую правду скрывают все эти мифы про расчленение Осириса его братом-монстром, который хуже бешеной собаки и в то же время причисляется к сану божеств? И где его проклятое тело – этого демона пустыни? И почему я – фараон-Феникс, ведущий род от царя атлантов, а не потомок такого же несчастного Осириса, таинственном образом зачавшего Гора в утробе Исиды? То, что рассказано народу и разыграно в официальных мистериях, меня не устраивает, потому что Правды не говорит! В Абидосе, по преданию, была обретена голова Осириса и положена в ковчег. Но там я видел лишь его запеленутую статую: большую – в святая святых храма и маленькую – в золотом ковчеге, покоящемся в ладье Миллионы лет. А легенды про Человекольва зиждутся на твоих рассказах, Хеви. И твой подарок – перстень, действительно уникален, а письмена внутри него рождают во мне священный трепет. Но статую Великого Сфинкса узурпировали потомки Гора. Я понимаю, что жрецы Амона тоже сотворили свою мистерию и, чтобы победить их фантазии, нужно предоставить еще одну, более изощренную, выдавая за Истину с большой буквы? Легенды, одни легенды! И таких в Египте целая плеяда. Каждое великое царствование фараона складывало, согласно своему взгляду и времени, новую картину мира. Кто мы? Что есть мы, жрецы и цари? И в самом ли деле именем фараона верующий в нас народ возрождается в жизнь вечную в обители Отца веков?

Лицо принца покрылось испариной. Он отпил из кубка, который успел поднести ему слуга и съел несколько виноградин. Ур маа молчал с каменным лицом. Тогда Хеви молвил, обращаясь к Пророку:

– Принц провел в плену Аменреса, в подземном городе, трое суток и насмотрелся, и наслушался многого. Жрец сумел произвести сильное впечатление своей магией. Многое из того, что мы сейчас услышали есть результат этого воздействия.

– Довольно! – вспыхнул принц. – Почему Великому Провидцу не открыть тайну, сказав Правду, а не потчевать мифами иносказаний? – потребовал Ученик, искренне негодуя. – Хеви, ты обещал!

Мудрец пристально посмотрел на Ур маа. Тот сидел за накрытым столом, но к еде он так и не притронулся. Впрочем, как и все. Если не считать трех виноградин, машинально закинутых в рот наследником. Нефертити, прикусив от напряжения губу, старалась ни на кого не смотреть. Чувствовалось, что она напугана. Глубоко вздохнув, Пророк, руки которого ладонями вниз покоились на столе, величественно начал, не поднимая тяжелых век. Нефертити знала, что отец смотрит на свой перстень – такой же странный, как у наследника, но с различием в цвете камней и рисунке. Это были редкие в их стране изумруды. Девушка перевела взгляд на кольцо Хеви и поняла, что все три кольца связывают и совершенный цвет золота – сияющий желтый, и массивная форма в виде пирамиды, но различается цвет и символический узор из драгоценых камней.

– Каждое возникновение имеет начало и конец, – понизив голос, произнес Ур маа. – Атала встретил Гааллу, а потом произошла встреча со Львом, и судьба троих совершилась. Атлантида должна была уйти в прошлое. Рано или поздно. Как и любая вещь, сотворенная во времени. Важно: количество душ, ставших избранниками и качество собранного ими света. Сколько возвратится из числа рожденных к своему Истоку при конечной гибели мира форм? И скольких постигнет горькая участь вечных мук совести, когда ничего не исправить?

Горатон выдержал паузу.

– Наше скромное в числе древнее братство радо приветствовать Феникса. И оно, как и прежде, верит в его силу духа, в его готовность к тяжким испытаниям, в его любовь. Наследник фараона – Избранный, пришедший победить Льва и спасти Египет.

Амен густо покраснел. Он ожидал услышать многое, но встреча со Львом, которого он должен победить, повергла в шок. Потрясенный, он молчал. А Пророк продолжал спокойным голосом, изредка пригубляя кубок с вином.

– Каста избранных, какими считают себя жрецы Амона, давно заняла прочные места посредников бога в сознании египтян, посадив на престол истины своего Оракула. До восшествия на трон Тутмоса III, Оракул Амона решал все важные вопросы. В том числе и вопросы престолонаследования. Последнее помогало жрецам вынашивать далеко идущий план, связанный с захватом короны Египта и совершенным устранением династии фараонов в будущем, оставив за Сынами Бога пост главнокомандующих армией. Политика, которую продолжил Аменхотеп III с Великой супругой Тийей, укоротила их длинные руки и заставила считаться с божественным правом фараона творить волю Единого. Правда такова: храм Амона в Карнаке имеет подземный храм – аналог верхнему и длинную сеть лабиринтов. Пугающе огромную. Я слышал, что один ход ведет к храму Птаха в Мемфисе! А храм великого Ремесленника всегда был связан сетью запутанных коридоров с храмами пирамид, Сфинкса и храмами Ра. Я не говорю об остальных святилищах земли Кемет, потому что это, разумеется, само собой. Таким образом: у жрецов Амона – везде уши и осведомители! Наша обитель Атона в Граде Обелисков или граде Великого Старца, что одно и то же, заново восстановлена твоим отцом. Долгие века забвения привели в негодность подземный лабиринт, связующий нас с храмами Хуфу, Хафра и Менкаура. Но хему нечер Атона ведут работы: нами сделано подземное святилище Солнечного Диска. Но силы неравны: и в численности жрецов, и в экономических вопросах храмовые комплексы Атона уступают всем остальным. Нас мало. И, чтобы выстоять в неминуемой битве, нам нужны люди, плодородные земли для пастбищ и всей структуры, включая армию наемников.

– Я знаком с талантливым молодым полководцем Хоремхебом. Он возглваляет северные войска на границе с хеттами. С ним мы сумеем договориться. Но мне пока не ясна главная причина, чтобы лишить окончательно бога Амона его статуса главного бога страны. Прошу дать ответ, – заволновался наследник.

– Искренне рад вопросу, дорогой племянник. Дело в том, что бог Амон никогда не приходил на землю. Это полная фантазия ума на тему. Богословская путаница! Египет – древняя страна, и каждая эпоха рождала новые теологии возникновения мира и новых богов, обслуживающих новый политический и культурный центр империи. В резузьтате установилась такая сложая система верований, за которой скрыта, как под землей сокровища, простая истина, знание которой сделает ненужными многие вещи, а половину миллионной армии хему нечер – слуг бога – лишит их привилегий и власти над душами. Истина в следующем:

Сердце идущего путями Солнца не нуждается в знании имен тысячи богов, имен стражей и демонов тьмы, чтобы беспрепятственно перейти порог вечности. Оракул Амона и есть тот Лев, который сидит у источника Истины и не пускает к нему умирающий от жажды народ Египта. Лев, которого должен одолеть фараон-Феникс!

Сын наследника с облегчением выдохнул. Лев в лице Аменреса его страшил многим меньше гигантского Льва царя Аталы. Однако второй реакцией его было недовольство.

– Мне нужен тот самый папирус! – воскликнул он требовательно. – Довольно разговоров. Я не успокоюсь, пока не увижу. Ведите меня в храм немедленно, туда, где хранится эта тайна! – стиснув зубы и вперив неподвижный взгляд в зрачки Ур маа приказывал наследник.

Хеви покраснел. У Нефертити выступили на глазах слезы. Она никогда не слышала, чтобы с ее отцом так обращались: вопиюще непристойным тоном. Буба от удивления вытаращил глаза, а пантера подошла к наследнику, села, закрыв своим телом Хозяина, и зорко поглядывала на присутствующих. Она всегда делала это и не выпускала из поля зрения хрупкую фигуру юноши, где бы он ни находился.

– Вино прибыло с острова Крит. Это настоящие виноградари и добрые волшебники, – улыбаясь, как ни в чем не бывало, произнес Ур маа, тем самым предлагая сменить тему и приступить к позднему завтраку.

Виночерпии, стоявшие до тех пор без дела, оживились. Опахалоносцы усердно заработали, отгоняя залетевших из сада пчел и мух. Но принц был ни жив, ни мертв. Он понял, что по-хамски обошелся с отцом Нефертити и потому не достоин получить тайну богов и ковчега ему не видать. Видимо, соображал лихорадочно он, Ур маа хранит воистину опасное знание или наоборот: все разговоры про атлантов – выдумки жрецов из Града Столбов в пику Уасет. И он решил выждать момент и самому подобраться к ковчегу. Может быть, с помощью Нефертити. Но если Учитель и Пророк правы, то его давний-предавний предок и есть царь Атала? Тот самый, что когда-то пел, сидя верхом на льве, шерсть которого подобна живому золоту? Принц чувствовал, что находится на грани обморока.

– Все, что я узнал сегодня, мне необходимо обдумать в тишине одиночества, – благоразумно сменив тон, спокойно начал он. – Но в настоящую минуту я со всей ответственностью торжественно заявляю: сын фараона встретил свое альтер эго! – сказав, он положил ладонь на тонкие пальчики девушки. Головы старцев обратились к Нефертити.

– Мое желание – обручиться с нею! О чем я ставлю всех в известность.

Наследник соединил свой кубок с кубком Нефертити. Раздался щелчок, похожий на стук яблока, упавшего с ветки на землю. Это развеселило юную пару, и они рассмеялись.

Баст с нежной заботой лизнула колено Хозяина.

«Я буду всегда рядом, несмотря ни на что!» – будто говорила пантера всем своим видом. Нефертити, покраснев от удовольствия, опустила глаза. А жрец Горатон радостно произнес:

– Мы ждали этого часа. Сын фараона и Нефертити, да ниспошлет Бог Атон вашему Браку счастье Миллионы Лет! Да возродится вашим союзом легендарная вера наших предков, вера золотого века Египта: АТАЛА+ГААЛЛА =СОЛНЦЕ!

Слова Горатона потрясли принца настолько, что он чуть не лишили последних сил. По всему его телу волной прошел озноб.

– АМЕНХОТЕПIV+НЕФЕРТИТИ=СОЛНЦЕ! – вдохновенно пробормотал он и, осушив кубок, потребовал наполнить до краев новый и снова выпил.

Нефертити, не мигая, смотрела на Амена, широко распахнув огромные красивые глаза.

– В самых смелых снах я не заходила так далеко! – произнесла девушка. Грядущее ее не то, что пугало, но сильно обеспокоило.

Экзотические фрукты и заморские сладости так и оставались нетронутыми. Тишину прервал Хеви.

– Сегодня мы празднуем начало Возрождения золотого века Египта, и потому я обязан продолжить наследнику историю Человеко-Льва. Всякое событие на земле есть отражение предшествующего ему события небесного. И потому слушайте, древний как мироздание, миф. Можно назвать эту историю и сказкой для взрослых.

Создал Отец Веков космос и его великое множество планет, звезд и галактик и сказал им: живите в любви и мире, радуйтесь и веселитесь и тогда, соблюдая Завет мой, наследуете в конце веков Царство Света. Но не послушались слов Отца планеты и звезды и стали воевать, творя хаос и сея ужас. И разгневался Отец Веков, и пожелал уничтожить мир Творения, и пролил огонь гнева, и много сгорело в огне ярости из его созданий. Но не раскаялись уцелевшие звезды и галактики в преступлении – молчали и думали. И лишь один сын Солнца Ата сокрушался от жалости к гибнущему миру и стал умолять Отца дать ему возможность исправить остаток творения и восстановить в нем мир и порядок. И, не выдержав, заплакал горько Ата, и разнес ветер его слезы по лицу Вселенной, и из слез Аты родились бледные, слепые существа, люди, и заплакал Ата вторично, из жалости к людям. И удивился Отец Веков.

– Вот Сын мой Единственный, чье сострадание спасет от смерти мир, сотворенный мной. Хорошо. Ступай, Ата, и твори мир лучший, чем создал Я.

И склонил Ата свой солнечный лик к земле, где ходили слепые люди.

Но в этот миг прокатился страшный рык по Вселенной:

– Мое Имя Неистовство и Смерть. Я родился из вражды и ненависти и огнем ярости укрепил себя. И буду я убивать все, что смогу, пока не погибну!

Отец Веков обнажил сердце свое и произнес в ответ Новую Клятву:

– Бежит от Солнца холод, и не касается он душ, исполненных солнечным сиянием. Души, идущие путем праведным, обретут обещанный покой Дома Сияния. Собери, Ата, число Света и войди в Дом Мой – и тогда Я сверну Пространство и Время и затворю Двери Мои в Покои Вечности.