Неизвестные юристы Беларуси

Подобная классификация применена при подготовке Статута 1529 года.

Разграничение земского права с божеским и церковным имело глубокий теоретический и практический смысл, потому что не признавало притязания католического духовенства на руководство законотворчеством и судебной практикой.

По мнению Скорины, одной из важнейших целей уголовного наказания является, предупреждение преступления. «И вчинены суть права, или закон, для людей злых, абы боячися казни, усмирили смелость свою и моци не имели иным ушкодити, и абы добрыи миж злыми в покои жити могли».

Анализ именно этих правовых идей, высказанных Ф. Скориной, позволил Иосифу Юхо сделать вывод, что он положил начало развитию правовой науки в Беларуси, причем не только ее теоретических проблем, но и практики. Иосиф Юхо прямо называет Франциска Скорину основоположником белорусской науки о государстве и праве. По крайней мере первый юридический комментарий к Библии написал именно Франциск Скорина.

По мнению Иосифа Юхо, можно считать достаточно обоснованным вывод, что Франциск Скорина участвовал в создании Статута 1529 года.

Сама по себе гипотеза Иосифа Юхо довольно интересная, но очень спорная и до настоящего времени документально не доказана.

Все выводы, которые были сделаны И. Юхо, относятся к анализу только одного из сказаний, сделанным Франциском Скориной к собственному переводу Библии. Речь идет о «Сказании доктора Франциска Скорины из Полоцка в книги второго закону Моисеева». По объему этот комментарий Франциска Скорины занимает порядка четырех печатных страниц стандартного книжного формата. Судя по всему, никакие иные предисловия и послесловия к Библии, сделанные Франциском Скориной, Иосиф Юхо не анализировал. По крайней мере в трех напечатанных работах Иосифа Юхо ссылки на иные работы Франциска Скорины отсутствуют. Нет в них и сравнительных таблиц, в которых бы правовые идеи Скорины иллюстрировались на примерах из текста Статута 1529 года. Все это, с одной стороны, отчасти снижает доказательную базу Иосифа Юхо в отношении его гипотезы, но с другой стороны, предоставляет возможность современным исследователям поработать в этом направлении.

Версию Иосифа Юхо поддержал и другой знаменитый белорусский ученый Адам Мальдис. Примерно год назад он говорил доктору исторических наук Сергею Абламейко о своих подозрениях, что Скорина мог принимать участие в работе над Статутом 1529 года вместе со своим боссом, виленским бискупом Яном. Высказал он также мнение, что заседания статутовой комиссии, якобы, происходили в Островце, где была одна из резиденций Гаштольда.

Зато вне всяких сомнений, что основные положения Статута 1529 года обсуждались с великим князем Сигизмундом Старым, потому что непосредственно затрагивали его права и обязанности. Так что мы точно можем назвать еще одно лицо, которое, безусловно, читало и согласовывало отдельные положения Статута 1529 года еще в проекте. Это не кто иной, как великий князь ВКЛ Сигизмунд Старый, монарх средневекового белорусского государства. В Статуте он брал на себя обязательства сохранять территориальную целостность страны, не допускать иностранцев на государственные должности ВКЛ, не давать им имений, не отнимать у местных феодалов должности и имущества без суда, придерживаться всех старых законов и обычаев. Сигизмунд также давал обещание, что не будет принуждения девушек к браку без их согласия.

Статут 1529 года был утвержден Сигизмундом Старым. По этому поводу была даже написана «Похвала», в которой он именовался «великим государем», так как превзошел всех иных великих князей и королей, ибо «научил нас справедливости чинити».

Средневековая конституция ВКЛ

Первый Статут Великого княжества Литовского представляет собой свод законов феодального права, действовавшего в ВКЛ в середине ХVI столетия (с 1529 по 1566 год).

В оригинале этот правовой документ называется «Право писаное данное панству Великого Князьства Литовского, Русского, Жомойтского и иных через найяснейшого пана Жикгимонта с Божее милости короля польского, великого князя Литовского, русского, прусского, жомойтского, мазовецкого и иных».

Общеупотребительным название «Статут» стало позднее, когда вступили в действие два следующих документа: Статут 1566 года и Статут 1588 года. Для различия их часто именуют «Первый Литовский статут», «Второй Литовский статут» и «Третий Литовский статут». Однако правильно говорить: Статут ВКЛ, не делая акцента на слове «литовский».

В Статуте 1529 года юридически закреплены основы общественного и государственного строя, правовое положение классов, сословий и социальных групп населения ВКЛ, порядок образования, состав и полномочия некоторых органов государственного управления и суда. Нормы государственного права, изложенные в Статуте, в своей совокупности составляли своеобразную феодальную конституцию. В нем впервые были определены структура и характер деятельности органов государственной власти и закреплены основные права и привилегии господствующего класса и сословия шляхты.

Структура Статута

Статут ВКЛ 1529 года состоит из 13 разделов и 244 статей. Позже в него были внесены дополнения, в результате количество статей увеличилось до 283.

В 1-3-м разделах Статута 1529 года помещены в основном нормы государственного права и принципиальные положения других отраслей права, в 4-м и 5-м – брачно-семейное, опекунское и наследственное, в 6-м – судебно-процессуальное, в 7-м – уголовное, в 8-м – земельное, в 9-м – лесное и охотничье, в 10-м – гражданское, в 11 – 13-м – уголовное и уголовно-процессуальное право. Особое внимание в Статуте уделено судебно-процессуальному праву.

Новая система кодификации в Статуте 1529 года

Составители Статута отказались от системы кодификации, принятой в римском праве, и выработали собственную. В ее основе заложены новые принципы: суверенность государства и приоритет писаного права. Первый из перечисленных принципов явно был противопоставлен средневековому космополитизму. Однако Статут ВКЛ не является кодексом в прямом понимании этого термина, так как в нем содержатся правовые нормы не одной, а многих отраслей права.

Источники Статута 1529 года

Статут был подготовлен на основе кодификации и систематизации норм местного обычного (традиционного) права, постановлений судебных и государственных учреждений, Судебника Казимира (1468), иных великокняжеских привилеев.

При его подготовке впервые были выработаны системы и структура размещения правовых норм в зависимости от их содержания. В Статут были включены типичные и обобщенные нормы. При этом была дана точная редакция каждой статьи. В Статуте было много новых правовых норм, в которых отражены существовавшие в то время товарно-денежные отношения, а также включены нормы государственного, административного, гражданского, семейного, уголовного, судебно-процессуального и других отраслей права.

Статут 1529 года включал нормы общего права и специальные нормы, которые обеспечивали привилегии господствующего класса или его группам. При этом они не были исключением, а являлись составной частью Статута 1529 года, хотя порой противоречили его основным принципам.

Правовые принципы Статута 1529 года

В Статуте 1529 года провозглашался принцип публичности правосудия, равенство сторон в судебном процессе, а также право обвиняемого на защиту с участием адвоката. Также зафиксировано правило, согласно которому все граждане страны, «как убогие, так и богатые», должны были судиться согласно нормам, изложенным в Статуте.

При этом в Статуте 1529 года сохранялись привилегии и льготы для феодалов, что на практике закрепляло бесправие простых людей и сохраняло полноту прав лишь для феодалов. Правовое равенство, конечно, было формальным, однако в период феодализма даже такое провозглашение идеи равенства было значительным шагом вперед. Безусловно, идеи гуманизма и эпохи Возрождения повлияли на нормы уголовного и гражданского права, изложенные в Статуте 1529 года и в других Статутах ВКЛ.

Так, в Статуте 1529 (разд. 1, ст. 7) объявлялось, что никто не должен отвечать за чужую вину, а уголовное наказание нужно назначать только лицам, вина которых установлена судом. В ст. 27 разд. 7 предусмотрен срок уголовного преследования: за наиболее тяжкие преступления – 10 лет, менее тяжкие – 3 года.

В ст. 7 разд. 11 Статута 1529 года предпринята попытка ограничить крепостное право. Свободного человека за совершенное преступление не должны были приговаривать к вечной неволе.

В Статуте 1529 года довольно полно изложены нормы, которые обеспечивали права собственности феодалов. Много внимания уделялось брачно-семейному праву. В нем установлены нормы, определявшие имущественные права женщин и детей, порядок выдачи замуж. Подробно регламентировался порядок назначения опекунов несовершеннолетним детям, оставшимся без родителей.

Язык Статута и сохранившиеся списки

Статут 1529 года, как и все последующие Статуты, был написан на языке титульной нации ВКЛ, иными словами, на старобелорусском языке. Уже через несколько лет после утверждения Статут ВКЛ 1529 года был переведен на несколько языков. Известны его переводы на латинский (1530) и польский (1532) языки. До настоящего времени сохранились 4 списка Статута 1529 года на старобелорусском языке: Фирлеевский, Замойских, Дзялыньских, Слуцкий; 2 списка – на латинском языке: Лаврентьевский (Пфорцкий), Пулавских; 1 список на польском языке – Ольшевский. Два списка (Свидинский и Остробрамский) сгорели во время Второй мировой войны в 1944 году.

Впервые Статут 1529 года напечатан латиницей в 1841 году в Познани в «Собрании литовских законов с 1389 по 1529 год», в 1854 году – кириллицей в Москве.

Самое масштабное переиздание Статута ВКЛ 1529 года было предпринято в Литве в период с 1983 по 1991 год. Литовские ученые подготовили двухтомное издание в четырех книгах. Оно вышло тиражом 3000 экземпляров. Все эти книги представляют собой огромные фолианты на мелованной бумаге с высококачнственными снимками в суперобложках формата, которые в 1,5 раза превышают энциклопедический.

Первая книга (1983) содержала палеографический и текстологический анализ списков Статута 1529 года.

Вторая книга (1985) включала отпечатанные факсимильным способом наиболее важные ныне известные основные редакции Статута ВКЛ 1529 года на старобелорусском, латинском и старопольском языках. Цена тома составляла 60 советских рублей.

Третья книга (1991) содержала тексты на старобелорусском, латинском и старопольском языках, а также правила переводов, словари и другую вспомогательную информацию. Цена тома составляла 28 советских рублей.

Четвертая книга вероятнее всего так и не была опубликована.

Значение Статута 1529 года

Статут 1529 года имеет важное значение как памятник правовой культуры и языка белорусского народа, дает возможность изучить лексику и стиль, государственно-правовую терминологию того времени. Многие ученые подчеркивают его уникальность и утверждают, что этот памятник правовой мысли является исключительно важным источником не только для белорусского, но и для всех других народов, которые проживали на территории ВКЛ, в частности литовского и украинского.

Статут 1529 года явился правовой основой для дальнейшего развития законодательства. Он сыграл значительную роль в кодификации и систематизации права. Так же, как и Статут ВКЛ 1566 года, он послужил базой и источником для разработки Статута ВКЛ 1588 года.

Белорусские историки и правоведы утверждают, что принятие Статута 1529 года вывело ВКЛ на одно из первых мест в мире по развитию права и правовой культуры. Для сравнения: Статут коронного канцлера Яна Лаского в соседнем Польском королевстве был утвержден в 1505 году и бумажный вариант был напечатан через год.

Гимн в Статуте ВКЛ 1529 года

В списках Замойских и Пулавских, а также в Лаврентьевском списке Статута 1529 года был помещен текст гимна «Богородица». Как считают некоторые исследователи, этот гимн был государственным в ВКЛ и исполнялся во время официальных мероприятий.

Список использованных источников

– Первый Литовский статут: в 2 т., 4 кн. – Кн. 1 – 3. – Вильнюс: Минтас, 1983. 1985. 1991.

– Статут Вялікага Княства Літоўскага 1588 года: Тэксты. Даведнік. Каментарыі / рэдкал.: І. П. Шамякін (гал. рэд.) [і інш.]. – Мінск: Бел. Сав. Энцыкл. імя Петруся Броўкі, 1989. – С. 527 – 528.

– Франциск Скорина и его время: энцикл. справ. / рэдкал.: І.П.Шамякін (гал. рэд.) [і інш.]. – Мінск: Бел. Сав. Энцыкл. імя Петруся Броўкі, 1990. – 573 с.

– Францыск Скарына: зб. дак. і матэрыялаў / НАН Беларусі, Ін-т літаратуры; рэд.: Я.Д.Ісаевіч, В.А.Чамярыцкі. – Мінск: Навука і тэхніка, 1988. – С. 63 – 74, 90.

– Юрыдычны энцыклапедычны слоўнік / Бел. Энцыкл. імя Петруся Броўкі; рэдкал.: С.В.Кузьмін [і інш.]. – Мінск: Бел. Энцыкл. імя Петруся Броўкі, 1992. – С. 521 – 522.

– Юхо И., Сокол С. История юридической науки Беларуси, Минск: НО ООО «БИП-С», 2000, С. 10—12.

– Юхо, Я. А. Кароткі нарыс гісторыі дзяржавы і права Беларусі / Я.А.Юхо. – Мінск: Універсітэцкае, 1992. – С. 163 – 165.

– Юхо, Я. А. Крыніцы беларуска-літоўскага права / Я.А.Юхо; пад рэд. Т.Ф.Есіпенкі. – Мінск: Беларусь, 1991. – С. 75 – 77.

https://ilex.by/news/dvazhdy-doktor-nauk-frantsisk-skorina-i-yubilej-statuta-vkl-1529-goda/

«Наша слова» №№49—50, 04.12—11.12.2019

Глава 7. Юрист, сожженный на костре

В 10 км к северу от границы с Польшей и в 27 км к северо-западу от центра Бреста стоит небольшая деревенька Лыщицы. Сегодня, помимо жилых домов, там есть только магазин и кладбище, и ничего больше. Согласно статистическим данным в 2018 году в ней числилось меньше 80 человек. Однако в прежние времена народу там жило много. Например, в 1878 году – раз в шесть больше. А веком ранее, надо полагать, население Лыщиц было еще многочисленнее. Рядом с ныне захудалой деревенькой расположено крупнейшее месторождение торфа. Однако знаменита она совершенно другим: тем, что 4 марта 1834 года в ней появился на свет паренек, который был весьма способен к разным наукам и носил фамилию по месту своего рождения.

Поначалу жизнь его складывалась удачно и карьера развивалась успешно. Начальное образование он получил в местной школе. В 1648 году окончил Брестский иезуитский коллегиум. В дальнейшем принимал участие в многочисленных оборонительных военных кампаниях, которые вела его страна – Великое княжество Литовское, Русское и Жомойтское – со странами-аргессорами: Московией, Швецией, Османской империей. Однако никакие войны не способны были ослабить его тягу к знаниям. Свое обучение молодой человек продолжил в Виленской духовной академии. В 1658 году вступил в орден иезуитов и принял духовный сан. Затем учился в Кракове и Калише, где готовили преподавателей иезуитских школ. По окончании Калишской студии преподавал во Львове, в 1665 году стал помощником ректора родного для него Брестского иезуитского коллегиума.

В 1666 году, находясь в возрасте Христа, наш герой внезапно отказывается от весьма успешной духовной карьеры, выходит из ордена иезуитов, женится, покидает Брест и селится в своем родовом имении Лыщицы, которое принадлежит его роду в третьем поколении. Здесь основывает собственную школу – демократическую по сути и светскую по содержанию, в которой учит детей крестьян и шляхты: преподает письменность, математику, языки, основы некоторых наук. Параллельно занимается юридической практикой. И надо сказать, дело становится не только успешным, но и прибыльным. В скором времени он приобретает определенный авторитет у местной шляхты. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что его нередко выбирают послом от Брестского воеводства на общие сеймы Речи Посполитой (1669, 1670, 1672, 1674).

Кстати, под Речью Посполитой многие современники отчего-то понимают Польшу. На самом же деле эта была конфедерация, т.е. союз двух самостоятельных государств: Королевства Польского и Великого княжества Литовского – во главе с монархом, точнее, с двумя – королем польским и великим князем литовским, но в одном лице. Избрание и возведение на трон в каждой из стран проводилось самостоятельно. В интересующее нас время высшую государственную власть имел выборный король польский и великий князь литовский Ян III Собесский. Привелеем именно этого монарха в 1682 году наш герой был назначен на должность брестского подсудка. Говоря современным языком, он стал первым помощником брестского судьи, наравне с писарем земским входил в состав суда, а порой заменял судью. Объективный и справедливый, множество судебных дел он разрешил в пользу местных жителей (мещан и шляхты), которые судились, в том числе с иезуитами, за незаконно захваченные земли, долги и прочее. Кроме того, наш герой участвовал в работе высшего апелляционного суда – Литовского трибунала, был писарем королевского суда. И не оставлял преподавательскую деятельность.

К определенному времени ему удалось скопить весьма приличные средства. Но распорядился он ими не лучшим образом: опрометчиво одолжил 100 тысяч талеров соседу, которого считал лучшим другом. Забыв, наверное, старую истину: хочешь нажить смертного врага – одолжи денег лучшему другу. Забегая вперед, отметим, что в нашей истории эти слова полностью себя оправдали.

Понятно, что сосед и лучший друг, а звали его Ян Бжоска, был в курсе всех личных и семейных дел своего заимодавца. И когда наш герой потребовал вернуть долг, так называемый друг похитил у него рукопись, а именно 15 тетрадей, или 530 страниц убористого текста, написанного на латыни, с сенсационным по тем временам названием —«О несуществовании бога». Вместе с рукописью Бжоска выкрал книгу протестантского ученого Альстеда «Натуральная теология». На ее страницах наш герой собственной рукой сделал пометки следующего характера: «мы, атеисты, так думаем», «значит, я показываю, что бога нет» и другие подобные. Видимо, брестский подсудок обсуждал с «другом» свои мысли и свои записи.

Воспользовавшись доверием, лжедруг составил донос виленскому епископу, в котором обвинил нашего героя в атеизме, отрицании бога и прочих смертных грехах. В скором времени по приказу виленского епископа брестского подсудка арестовали. А в 1687 году церковный суд приговорил его к сожжению. Однако решение церковного суда в отношении светского лица вызвало многочисленные протесты брестских мещан и шляхты. В соответствии со Статутом ВКЛ 1588 года светские лица не подлежали суду духовной власти. Брестский подкоморий (судья в земельных спорах) Писаржевский обвинил католическое духовенство в желании ввести в ВКЛ испанскую инквизицию. Рассмотрев протест, Литовский трибунал отменил вынесенный церковным судом приговор.

Духовенство не желало мириться с таким решением. Больше всего католические епископы были возмущены тем, что высший апелляционный суд ВКЛ фактически защищает безбожника. Епископы настояли, чтобы дело было передано на рассмотрение объединенному сейму Речи Посполитой в Гродно (февраль 1688 года). И нашего героя снова взяли под стражу по приказу виленского епископа.

Теперь воспротивилось все брестское воеводство, расценив принятую меру как противоправное действие, которое противоречит уголовному законодательству ВКЛ. Статут ВКЛ 1588 года не позволял ограничивать свободу шляхтичей, пока не будет доказана вина. В связи с этим шляхта рекомендовала своим послам не рассматривать на сейме других дел до тех пор, пока нарушение закона не будет устранено. Иными словами, послы брестского воеводства угрожали применить право «либерум вето», т.е. наложить запрет на любое решение сейма, в том числе воспрепятствовать его проведению.

В соответствии с этой установкой брестский земский писарь Людвик Константин Поцей обличал католическое духовенство в стремлении установить свое господство в стране и управлять государством методами испанской инквизиции. Это дело против брестского подсудка он рассматривал не иначе как меч, занесенный над головами вольной шляхты. Он обвинял в противоправности духовенство, которое дошло до того, что на основе подлого доноса весьма сомнительной личности одного из членов брестского суда (брестского подсудка) насильно вытащили из дома, отобрали бывшую при нем наличность, фактически ограбили и бросили в тюрьму. Такое поведение виленского епископа и его пособников наносит вред шляхетской вольности, закрепленной Статутом 1588 года, полностью противоречит законам. Потому он, Людвик Поцей, не считает возможным рассмотрение любого дела на сейме, пока процессуально не будет решен этот вопрос.

В ответ выступили несколько сеймовых послов. Они указали, что, по их мнению, в отношении человека, отрицающего существование Бога, действие законов приостанавливается и что в лице Людвика Поцея брестский подсудок нашел себе не только лучшего защитника, но и преданного ученика.

На это обвинение господин писарь брестский был вынужден оправдываться. Похоже, епископы и самого Людвика Поцея готовы были посадить на скамью подсудимых рядом с его товарищем. Поэтому брестский земский писарь пояснил, что у него нет намерения оправдывать атеизм, но он ставит под сомнение именно способ действий католического духовенства. В частности, поступки брестского подсудка нельзя именовать недавно совершенным преступлением, ибо его тетради написаны много лет назад, а подсудок может представить доказательства своего примерного поведения и образа жизни. Более того, он готовится принять причастие. И этому есть немало свидетелей. И нет у него никаких учеников. А Ян Бжоска, будучи в течение многих лет близким приятелем брестского подсудка, написал на него ложный донос по злобе, поскольку должен ему значительную сумму, вернуть которую не в состоянии.

Эта речь защитника вызвала возражения других послов. Слово взял председатель посольской палаты Станислав Антоний Щука. Он отметил, что его правовое положение не позволяет ему примкнуть ни к одной из сторон и он должен хранить нейтралитет, но не может не поддержать тех, кто защищает честь Бога. С тем, что у брестского подсудка нет учеников, председатель не согласился, отметив, что по крайней мере один ученик у него точно имеется – тот самый земский писарь, который пытается его защитить. Этот выпад был сделан персонально против Людвика Константина Поцея.

В дальнейшем на заседании решали, к юрисдикции какого суда относится дело брестского подсудка. Людвик Поцей предложил, чтобы дело рассматривали в установленном порядке, а лучше всем сеймом. Однако это предложение было отвергнуто. И не только из-за того, что его выдвинул Людвик Поцей, а главным образом потому, что все понимали: достаточно всего лишь одному послу на сейме воспользоваться правом «либерум вето» – и весь показательный суд сведется к юридической дискуссии. Вероятность того, что в результате суда на общем сейме брестский подсудок выйдет сухим из воды, была стопроцентной.

По этой причине католическое большинство настояло на том, чтобы обвиняемого в атеизме брестского подсудка судил не весь сейм, а только сеймовый суд, т.е. суд, состав которого избран на сейме. Король польский и великий князь литовский Ян III Собесский поддержал это решение. Поэтому предложили, чтобы обвиняемый не позднее четырех недель предстал перед сеймовым судом, который будет заседать в Варшаве.

Таким образом, на Гродненском сейме 1688 года дело по существу не рассматривалось, и наш герой вышел на свободу.

Из 79 заседаний Варшавского сейма в 1689 году это дело слушалось на 19. В обсуждении активно участвовали более 100 сенаторов и послов. Представители католического духовества – 17 епископов во главе с папским нунцием – единодушно требовали для атеиста смертной казни.

И вот 3 января 1689 года слово на сейме вновь взял писарь брестский Людвик Поцей. Он все же решился применить свое право «либерум вето», причем до тех пор, пока не получит удовлетворения за резкие слова, высказанные в его адрес председателем посольской палаты. Видимо, Поцей преследовал цель любой ценой приостановить работу сейма. Однако все тут же бросились его успокаивать и фактически утихомирили. В общем под деликатным нажимом других послов от своего протеста он отказался.

Помимо Людвика Константина Поцея, нашему герою назначили еще двух защитников – адвокатов Илевича и Витковского. Обвинителей было двое, один из них – Дионисий Романович. Прокурором в сеймовом суде выступал Симон Курович Забистовский.