Неизвестные юристы Беларуси

***

Так, о чем это я? Ах, да! Поэта, который тихо и в полном одиночестве умер в Ялте, звали Максим Богданович. Он был этнический белорус, коренной минчанин. В 1916 году, после 4-летнего курса обучения, Максим наконец-то закончил учебное заведение, которое в определенной степени можно считать элитным. Это был Демидовский юридический лицей (г. Ярославль), который давал высшее юридическое образование. Преподавали те же учебные предметы, что и на юридических факультетах российских университетов.

По словам отца, за время учебы Максим Богданович хорошо освоил французский, порядочно знал латынь, а немецкий, греческий и польский языки – поверхностно. Зато белорусский язык Максим выучил самостоятельно, про это отец отчего-то умолчал. Он называл сына слегка иронично: «белорусский Гомер». Большинство стихов Максима написаны по-белорусски, и лишь небольшая часть – на русском. Сам Максим желал учиться на филолога в Петербургском университете, но отец настоял на карьере юриста. На что сын всегда горячо возражал отцу: прокурором быть не хочу, адвокатом не хочу, судьей не хочу, хочу быть ученым или литератором. Так оно и случилось.

Последние зачеты за курс юридического лицея Максим Богданович сдавал летом 1916 года. Закончив его, вернулся в Минск. Он уже давно мечтал о возвращении на родную землю. Несмотря на то что тяжело болел, поэт много работал в Минском губернском продовольственном комитете и в Белорусском комитете помощи жертвам войны. За спешным своим отъездом из Ярославля аттестат об окончании юридического лицея он, по всей видимости, не забрал. И последний, надо полагать, сгорел вместе со всей лицейской канцелярией во время большого пожара в 1918 году.

Собственно говоря, аттестат ему и не понадобился. На дворе шла Первая мировая война, а жить ему оставалось около года.

И еще один интересный аспект, чисто юридический. Как утверждают, пятая часть выпускников Демидовского юридического лицея получали степень кандидатов права. Полагаем, что Максим Богданович ее не имел, ибо он не всегда учился на «хорошо» и «отлично». В его аттестате преобладали тройки. В общем там, где Максиму было интересно, он слушал преподавателей с открытым ртом. А там, где скучно и нудно, его рвение к подобным знаниям отсутствовало. Однако сейчас это уже не столь важно.

Сейчас у главного корпуса Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова стоит памятник не кандидатам права, а Максиму Богдановичу, великому белорусскому поэту, юристу по образованию.

https://ilex.by/news/diplom-v-ogne-ili-poslednij-shedevr-vladimira-mulyavina-iz-serii-neizvestnye-yuristy-belarusi/

Глава 5. Юрист, ставший национальным героем

Не раз приходилось сталкиваться с мнением, что белорусы не только плохо знают своих национальных героев, но и не дорожат своей историей. C этим тезисом в большинстве случаев можно согласиться. Общая тенденция такова: белорусам всегда интересны любые мировые, западноевропейские, американские и даже российские герои, но только не свои собственные, не белорусские. Обоснование этому простое: в последние 250 лет белорусы привычно стояли на мировой сцене с самого краешка, что называется, на задворках великой империи. Виной тому многолетняя оккупация Российской империей и информационный вакуум.

Нашему герою отчасти повезло, отчасти нет. Так, до настоящего времени нет ни одной его полной научной или научно-популярной биографии. Она отсутствовала в популярной серии «Жизнь замечательных людей» («ЖЗЛ») в годы существования СССР. Не появилась его биография и в независимой Беларуси (серия «ЖЗЛБ»). И если в первой серии были изданы тысячи книг, то во второй – всего два десятка. Иными словами, самое время заполнять пробелы.

Тем не менее имя нашего героя на слуху, оно широко известно, каждый знает его со школьной скамьи. В своих стихах его воспели как минимум три народных поэта БССР: Янка Купала, Петрусь Бровка, Максим Танк, а также Янка Сипаков, Михась Машара, Валентин Тавлай, Михась Климкович (автор гимна БССР), Владимир Короткевич, Сержук Соколов-Воюш, Геннадий Буравкин, Сергей Граховский. И это далеко не полный список поэтов, прославивших нашего героя. Однако ему посвящены не только стихи, но и поэмы, песни, пьесы, картины, оперы, балет, спектакли, скульптуры, документальная кинолента и несколько художественных фильмов.

Про него написаны сотни исторических статей, очерков, монографий. Его таинственный образ присутствует на страницах одного из самых знаменитых романов Владимира Короткевича «Колосья под серпом твоим».

Однако в данном случае нас в первую очередь он интересует как юрист. Тем более повод написать о нем есть – в прошлом году исполнилось ровно 180 лет со дня его рождения, а в этом году исполняется 155 лет со дня казни.

Вторая причина написать о нем – в последнее время предпринимаются неоднократные попытки очернить его имя и деятельность.

Для своего времени наш герой получил весьма приличное образование. Он учился в самом престижном вузе – Императорском Санкт-Петербургском университете, в который поступил в 1856 году на юридический факультет на курс камеральных наук. В отличие от небольшой группы казенных студентов наш герой был студентом «своекоштным», т.е. обучался за счет собственных средств.

Главной целью курса камеральных наук было изучение способов извлечения наибольшего дохода из государственных имуществ. Для этого помимо изучения собственно камералистики (экономика, аудит, финансы) изучались и практические науки (сельское хозяйство, лесоводство, горное дело, торговля и т.п.). Камеральное отделение было открыто с 1843 года, и в него вошли предметы, которые читались на юридическом и философском факультетах. Иными словами, оно предназначалось для «приготовления людей, способных к службе хозяйственной или административной». В наше время эту специальность, наверное, назвали бы «хозяйственное право», а квалификацию – «юрист-хозяйственник».

Нам точно известны отметки, которые наш герой получил, обучаясь в университете:

– государственное право Российской империи, государственное право европейских держав, законы государственного благоустройства и благочиния, законы о финансах, политической экономии, статистике, технологии, сельском хозяйстве, ботанике и русской истории – отлично;

– русское гражданское право, русское уголовное право, всеобщая история, логика и психология, гражданская архитектура – хорошо;

– животное царство, русский и французский языки – достаточно.

Поведение – отлично-хорошее.

Как следует из диплома, профильные предметы для юриста-хозяйственника наш герой знал на «хорошо» и «отлично». И только с языками и биологией не очень дружил. Возможно, самым главным и нужным для него был родной язык – белорусский, может быть, значимым был еще польский. Но оба этих языка в Императорском Санкт-Петербургском университете в то время не изучали.

Среди преподавателей, чьи лекции слушал наш герой, были лучшие представители российской науки: знаменитые юристы Константин Кавелин и наш земляк Владимир Спасович, историки Николай Костомаров, Николай Устрялов и др. Кстати, именно В. Спасовича обвинял виленский генерал-губернатор Михаил Муравьев в распространении вольнодумства среди студенчества. И только отсутствие письменных улик спасло знаменитого ученого от неприятностей со стороны властей.

28.07.1860 наш герой закончил Санкт-Петербургский университет со степенью кандидата права. Однако в этой степени он был утвержден только 21.01.1861. В этот день ему как раз исполнилось ровно 23 года.

Утверждение в степени кандидата права означало, что кандидатскую диссертацию к этому времени он уже написал и сдал в университет. К сожалению, эту его работу исследователям отыскать не удалось. Безусловно, она была посвящена правовым вопросам, но каким именно – остается тайной. Можно предположить, что ее тематика – законодательство Великого княжества Литовского.

Степень кандидата права давала возможность занять по гражданской службе чин Х класса и право считаться в первом разряде чиновников. В гражданской службе Х классу Табели о рангах соответствовала должность – коллежский секретарь. Среди наиболее известных в истории Российской империи коллежских секретарей можно назвать такие имена, как Александр Пушкин, Иван Тургенев.

При поступлении на военную службу степень кандидата права позволяла занять офицерскую должность по выслуге 3 месяцев в унтер-офицерском звании. Производство в офицеры должно было последовать даже в случае отсутствия вакансий в соответствующем полку.

17.02.1861 он получил свидетельство об окончании Санкт-Петербургского университета, а уже 2 марта этого же года подал виленскому генерал-губернатору прошение о назначении на службу. Однако ему было отказано по причине отсутствия вакансий. Предпринимал он и другие попытки поступить на службу, но отклонены были и прошения о зачислении в Министерство государственных имуществ и другие ведомства. Удивительное дело, но Министром государственных имуществ в то время был Михаил Муравьев, тот самый, который получил страшное прозвище «Вешатель». Каким-то невероятным образом, но судьбы двух этих людей переплелись, чтобы потом один отдал приказ казнить другого.

Собственно говоря, возможно именно по причине отсутствия официальной работы нам не известна профессиональная деятельность нашего героя как юриста. Зато он стал широко известен как публицист и революционер.

И все же с его именем связана не одна детективная история. Свою корреспонденцию он по большей части писал симпатическими чернилами, дабы посторонние были в неведении его мыслей и задумок. По причине свободомыслия и распространения изданий, призывавших к восстанию против царизма, он находился на нелегальном положении.

С 29.10.1862 по 28.01.1864 за ним безуспешно охотилась вся жандармерия Виленской и Гродненской губерний. Почти полтора года власти не могли напасть на его след. Некоторые жандармы даже получили выговоры за недостаточное рвение в розыске. Сам герой, чтобы оставаться неизвестным, постоянно сменял фамилии, под которыми проживал на постоялых дворах и съемных квартирах. Вот только некоторые из них: Макаревич, Хамович, Чарновский, Витаженец.

Нигде он не задерживался надолго. Не раз и не два ему приходилось уходить от полицейской погони. Однажды наш герой пробыл в имении отца всего только день и уехал, несмотря на все просьбы старика остаться. А буквально на следующий день нагрянула полиция. Царские сыщики следовали за ним по пятам. В этот раз они разминулись, полиция была с одной стороны Немана, а он – с другой, уже подъезжал к Гродно.

В другой раз, а дело было в самом начале зимы 1863 года, чтобы уйти от ареста на конспиративной квартире, ему пришлось ночью через окно выбраться на черепичную крышу в одном белье. И пролежать там на морозе все время, пока шел обыск. Про этот случай он сам написал своему другу: «Не волнуюсь ни о чем, то через окно на крышу, то другими способами ускользаю. Пока бог охраняет, но если придется повиснуть, то пусть это будет на потеху всем литовским панам и пресветлой Москве».

Тем не менее 29.01.1864 в результате предательства он все же был арестован. А по окончании следствия, спустя 40 дней после ареста, 10.03.1864 как один из главных организаторов восстания против царизма в Беларуси и Литве был повешен на Лукишской площади в Вильно. Ему было полных 26 лет. С момента получения диплома кандидата права минуло всего 3 года с небольшим.

– Имя. В памяти народа остался не под тем именем, которое официально носил. Его полное имя – Викентий Константин Калиновский, однако все его знают как Кастуся Калиновского. Изначально он был крещен в католическом костеле под именем Викентий, вторично, через два месяца, под двумя именами – Викентий Константин. За глаза его порой называли со скрытой ухмылкой «Круль Литвы» (Король Литвы).

– Родина. Он родился в Мостовлянах Гродненской губернии Российской империи. Жаркий спор за эту территорию белорусы с поляками ведут с 1569 года. Только в 1945 году она окончательно отошла от БССР к Польше. Д. Якушовка, где находилось имение отца, в котором провел свое отрочество К. Калиновский, сейчас находится в Свислочском районе Гродненской области.

– Национальность и язык. За национальность героя спорят три народа: белорусы, поляки и литовцы. Он был отличным публицистом, издал 7 номеров газеты «Мужицкая правда», они написаны на белорусском языке латиницей. Это была первая нелегальная белорусская газета. Известны также несколько номеров польскоязычной газеты «Знамя свободы», которая приписывается его авторству. Свои материалы он часто подписывал псевдонимом «Яська-гаспадар з-пад Вільні». Его единственное известное предсмертное стихотворение также написано по-белорусски.

– Пароль. Предатель, выдавший местонахождение руководителя восстания властям, выдал и пароль, которым пользовались повстанцы: «Каго любіш? – Беларусь! – То, узаемна!». И пароль этот помогает понять многое в национальной принадлежности нашего героя и его политических пристрастиях.

– Казнь. Когда оглашали приговор, назвали его полное имя и социальный статус: дворянин Викентий Константин Калиновский. В ответ он заспорил: «У нас нет дворян, у нас все равны!». Его предсмертные слова стали знамениты.

– Могила. Изначально его похоронили тайком на склоне горы Гедимина в бывшей столице ВКЛ – Вильно. В 2017 году в результате оползня обнаружены 4 могилы с останками 7 казненных революционеров, среди них предположительно К. Калиновский. После идентификации останков он нашел вечный покой в каплице на кладбище Росса в Вильнюсе.

– Орден. Один из высших орденов нашей страны был назван в его честь, но так никогда и никому не был вручен.

– Память. В нашей стране есть только один скромный памятнику ему (г. Свислочь). Улиц, названных в его честь, гораздо больше (Минск, Гродно, Могилев, Барановичи, Ганцевичи, Жодино, Лида, Молодечно, Мосты, Несвиж, Новогрудок, Островец, Ошмяны, Полоцк, Пружаны, Свислочь).

– Эпиграф. После обретения независимости правительственная газета «Рэспубліка» длительное время выходила с его словами, которые были взяты в качестве эпиграфа: «Не народ для ўрада, а ўрад для народа». Сейчас этих слов в газете в качестве эпиграфа уже нет.

– Политическое завещание: «Ведь я тебе из-под виселицы говорю: Народ, ты только тогда заживешь счастливо, когда над тобой царя уже не будет».

https://ilex.by/news/yurist-stavshij-natsionalnym-geroem-br-iz-serii-neizvestnye-yuristy-belarusi/

Глава 6. Франциск Скорина – разработчик Статута ВКЛ 1529 года?

На территории Беларуси первый Статут ВКЛ начал применяться 29 сентября 1529 года. 2029 год – юбилейный, Статуту исполнится 500 лет. Работа по подготовке первого Статута 1529 года велась в течение нескольких лет в первой четверти XVI века. Первый вариант Статута был подготовлен уже в 1522 году, но не был утвержден, работа над ним продолжалась еще на протяжении 7 лет.

Создатели Статута 1529 года

Статут составляла комиссия под руководством канцлера ВКЛ Альбрехта Гаштольда (должность канцлера он занял в 1522 году). Вне всяких сомнений, в его подготовке принимали участие и сотрудники великокняжеской канцелярии. Это были их непосредственные должностные обязанности. Иных правоведов, занимавшихся подготовкой Статута, установить с абсолютной точностью сегодня невозможно.

В некоторых публикациях создателем Статута 1529 года называют виленского епископа Яна, внебрачного сына короля польского и великого князя литовского Сигизмунда Старого. Также среди разработчиков Статута 1529 года называют секретаря этого епископа – Франциска Скорину. Сразу оговоримся, по времени и месту действия такое предположение вполне допустимо. Франциск Скорина прибыл в Вильно из Праги в 1521 году. К этому времени ему было 52 года, а епископу Яну из рода Ягеллонов было примерно 22 года, и он управлял Виленской епархией с 20-летнего возраста. Римский папа Лев Х удовлетворил эту прихоть в отношении сына польского короля (в то время студента Болонского университета). При этом всю полноту духовной власти Ян получил только через 7 лет, приняв духовный сан.

Был ли Франциск Скорина специально приглашен епископом Яном, или он позже обратил внимание на интеллектуала из Полоцка с двумя докторскими степенями – это в точности не известно. Доподлинно, что Франциск Скорина работал у епископа Яна в качестве секретаря (эти сведения подтверждаются документами).

Тем не менее знаменитый историк права – профессор БГУ, доктор юридических наук Иосиф Юхо в свое время высказал гипотезу, что в подготовке Статута 1529 года участвовал Франциск Скорина.

На наш взгляд, это только предположение, и не более. Франциск Скорина – первый в белорусской истории дважды доктор наук. Знаменитый полочанин имел несколько ученых степеней: доктор наук вольных (Краковский университет, Польша) и доктор медицины (Падуанский университет, Италия). На наличие этих ученых степеней у Скорины указывают документы Падуанского университета, а также королевские, великокняжеские и епископские грамоты. Если следовать версии Иосифа Юхо, Скорина имел также степень доктора права, что не подтверждается документально. Если бы Скорина имел еще и такую степень, он, вне всяких сомнений, не стал бы ее скрывать и предъявил бы соответствующие документы в Падуе.

При этом также ничего не известно относительно того, изучал ли Скорина правоведение и заканчивал ли юридический факультет какого-либо университета. Ставить знак равенства между понятиями «доктор наук вольных» и «доктор права», на наш взгляд, не совсем корректно.

Белорусскому понятию «навукі вольныя» на русском языке соответствует понятие «семь вольных наук» («семь свободных искусств»). В курс «вольных наук» входили следующие предметы: грамматика, логика, риторика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка. В средневековых университетах «навукі вольныя» составляли первую ступень высшего образования и преподавались на низшем, подготовительном факультете – факультете свободных («вольных») наук. На этом факультете преподавали также философию и некоторые другие науки.

Также известно, что правительство ВКЛ рассматривало вопрос о печатании Статута 1529 года типографским способом. В частности, эту тему неоднократно поднимали на сеймах (в 1544 году в Бресте, в 1547 и 1551 годах в Вильно). Однако уже в 1535 году Франциск Скорина навсегда покинул нашу страну и прочно обосновался в Праге. Его издательская деятельность в Вильно относится к более раннему периоду (1522 – 1525 годы). Таким образом, Франциск Скорина не был задействован на издании Статута 1529 года и как первопечатник. Несмотря на стремительное развитие книгопечатания в то время, этот основной правовой документ ВКЛ в XVI веке не был опубликован, а переписывался от руки.

Тем не менее Иосиф Юхо предполагает, что Франциск Скорина в данном случае выступал или мог выступать как один из авторов и редакторов текста Статута. Этот вывод базируется на том основании, что в отличие от всех иных феодальных судебников эпохи средневековья Статут ВКЛ 1529 года характеризуется не только своим большим объемом, но и значительным совершенством правовой мысли. Кроме того, Иосиф Юхо указывает, что мысли, высказанные Франциском Скориной в предисловиях и комментариях к его переводу Библии, весьма сходны с теми идеями, которые отражены в Статуте 1529 года.

Иосиф Юхо также подчеркивает, что из работ, опубликованных Франциском Скориной, следует, что он хорошо знал местные обычаи и право, историю римского права и право некоторых других стран. Сопоставив некоторые нормы Статута 1529 года с правовыми взглядами Скорины, он сделал вывод, что множество идей, высказанных белорусским первопечатником, были на практике реализованы в Статуте.

Так в частности, Франциск Скорина считал лучшей формой государственного управления монархию при широком участии народа. Он писал: «права земская, еже единый каждый народ с своими старейшинами, ухвалили суть водле, яко же ся им налепей видело быти». Высказанная Франциском Скориной мысль о главенстве народа, народном суверенитете отчетливо видна в его словах о том, что «справа всякого собрания людского и всякого града, еже верою, соединением ласки и згодою посполитое, доброе помножено бывает». Тем самым, Франциск Скорина утверждает, что только государство или город, в котором граждане живут в согласии и заботятся об общих интересах будут процветать.

Провозглашая новые идеи о законодательстве, он считал необходимым, чтобы новый закон был «почтивый, справедливый, можный, потребный, пожиточный подле прирождения, подлуг обычаев земли, часу и месту пригожий, явный не имея в собе закрытости, не к пожитку единого человека, но к посполитому доброму написаный».

В этих словах Франциска Скорины заключен целый ряд правовых принципов, основанных на теории естественного права, считал Иосиф Юхо. Он указывал, что провозглашение Скориной принципа добропорядочности и справедливости права само по себе уже являлось критикой феодального права той поры, которое не было ни добропорядочным, ни справедливым в отношении простых людей. Настаивая на принципе полезности законов для населения и соответствия местным обычаям, времени и месту, Скорина отвергал претензии духовенства на распространение норм римского или византийского права либо чуждых местному населению норм права соседних государств. Как раз идеи о приоритете местного права, а также о единстве права для всех людей получили отражение в Статуте 1529 года.

Значительный интерес, по мнению Иосиф Юхо, также представляют взгляды Скорины на классификацию права. Скорина считал, что право следует подразделять на естественное и писаное. Согласно Скорине, естественное право присуще каждому человеку в равной степени и каждый им наделен вне зависимости от классовой или сословной принадлежности. «Закон прироженый в том наиболее соблюдаем бываеть: то чинити иным всем, что самому любо ест от иных всех, и того не чинити иным, чего сам не хощеши от иных имети… сей закон прироженый написан ест в серци одиного кажного человека… А тако прежде всех законов и прав писаных закон прироженый всем людям от господа бога дан ест». В цитате, выделенной жирным курсивом, легко угадывается одна из библейских заповедей «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».

Писаное право Скорина подразделял на божеское, церковное и земское. Божеское и церковное право он ставил на второе место после прироженого (естественного). «Закон же написанный или от бога ест данный, яко суть книги Моисеевы и светое евангелие, или от людей установленный, яко суть правила светых отец, на сборах прописаные».

В свою очередь земское право он подразделял в зависимости от общественных отношений на:

посполитое, которое включает в себя нормы гражданского и семейного права «яко мужа и жены почтивое случение, детей пильное выхование, близко живущих схождение, речи позыченое навращение, насилию силою отопрение, ровная свобода всем, общее мнение всех»;

международное, которое Скорина называл «языческое, от многих убо языков ухвалено ест»;

государственное и уголовное он называл «царское»;

«рицерское или военное, еже на войне соблюдаемо бываеть»;

местьское (городское), морское и купеческое (торговое) право.

Такое деление права в значительной степени содействовало развитию не только правовой теории, но и кодификации.