Дворец Америго

Мартин Ван Бюрен был прав, когда сказал, что все те, кто добивались великих перемен, приходили к ним, не убеждая в своей правоте сильных мира сего, но зажигая веру в сердцах множества людей. Первый путь лишь порождает интриги и посредственные результаты. Второй – преображает вселенные. Именно поэтому я хочу поговорить о нашем будущем со всеми вами, убедить сомневающихся в правильности нашего видения.

Полицейские отпустили мужчину, поджёгшего плакат, и слегка отступили в сторону. Толпа протестующих немного подуспокоилась и перевела своё внимание обратно на сцену, с которой выступал сенатор.

– Уже несколько лет мы боремся с надвигающейся угрозой для нашего уклада жизни. Всё то, что уже почти двести пятьдесят лет считалось непогрешимой истиной, всё то, что позволило стать этой стране самой успешной, самой счастливой, самой влиятельной на планете, отвергается ради политического авантюризма. То будущее, которое рисуют нам его прогрессивные архитекторы, не внушает доверия. Оно основывается не на моральных принципах, не на готовности вверить свою жизнь в руки Всевышнего, да и даже не на убеждении в разумности человека. Оно основывается на размытых, сложных для восприятия теориях, произведённых больными умами в политически ангажированных университетах нашей родины.

Сенатор на мгновение прервался: крики протестующих вновь начали заглушать его речь. Один из противников Тейлора вытащил мегафон и принялся хриплым голосом читать с бумажки какие-то заранее заготовленные кричалки. Полицейские вопросительно взглянули на сенатора. Джеймс не хотел столь быстро менять свою позицию относительно протестующих, но продолжать речь в таких условиях было тяжело. Сенатор повернул голову в ту сторону, где должен был находиться Майк О’Брайен, но его место пустовало.

Помощник Джеймса уже пробирался сквозь плотную толпу людей, которая с каждой минутой становилась всё больше: со всех частей парка к сцене подходили новые участники митинга. Протестующий с мегафоном взобрался на небольшой ящик, его союзники встали вокруг него плотным кольцом, пытаясь оградить своего глашатая от полицейских и разгневанных сторонников сенатора. Майк обошёл плотный круг людей и, заметив слабое место, подал знак двум сотрудникам службы безопасности в штатском. О’Брайен резко прорвался сквозь протестующих, одним прыжком преодолел расстояние до ящика и пинком выбил его из-под кричащего в мегафон мужчины. Тот рухнул в руки подоспевшей парочки спецслужбистов и вместе с ними через несколько мгновений исчез в ошарашенной толпе.

– Похоже, что он надоел даже им самим, – саркастично отметил сенатор.

Раздался смех. Майк исчез из толпы протестующих так же быстро, как и появился, никто даже не успел до конца понять, что произошло.

– Тот подход, за который выступаю я, Джеймс Тейлор, проверен веками политической жизни. Его успехи и неудачи честно запечатлены на страницах биографии нашей страны. Однако кажется, что многие хотят отвергнуть этот богатейший опыт. Неожиданный, почти случайный успех ударил в головы наших оппонентов. Да, денежная реформа сумела вернуть эту страну на тот путь, с которого она в своё время по глупости сошла. Я не тот человек, который не способен признавать чужие достижения. Но значит ли это, что нужно перекорчёвывать и все остальные институты? Едва ли вы утилизируете весь свой автомобиль, когда обнаруживаете, что на пассажирском сиденье облезла кожа. Изменения в таком огромном механизме, как наша страна, должны проводиться осторожно, с хирургической точностью, а не с бравадой деревенского мясника. От работы всех отлаженных процессов зависят миллионы жизней. Мы попросту не имеем права на ошибку.

Послышались аплодисменты. Сторонники сенатора одобрительно замахали флажками.

– Нам предлагают политическую систему из научно-фантастических романов, ей устроили невероятную рекламную кампанию. Знаете, если и искать аргумент за, то это лишь возможность наконец перестать из каждого утюга слышать про эту чушь. Успешный маркетинг не доказывает эффективность или разумность реформ. Нам говорят – что толку от публичности, если вновь и вновь мы вынуждены предъявлять обвинения в коррупции, предательстве и просто безразличии к будущему страны, давайте просто предоставим людям идеальные условия для работы на благо всех нас, давайте спрячем их от критики и угроз под масками. Да, мы часто ошибаемся в выборе тех, кто должен вести за собой этот народ. Но мы видим их ошибки, мы знаем, кто понесёт ответственность, если будут нарушены обещания. Положительно пороки необходимы для деятельности каждого государства. Теперь же мы будем вынуждены надрывно выкрикивать проклятья в спину проносящемуся мимо нас ветру, надеясь, что он донесёт наши слова до тех, кто, воспользовавшись положением, обокрал эту нацию. Отвергают наши оппоненты и принципы электорального цикла. Нам говорят, что четыре года – слишком мало, все только и думают, что о переизбрании. Но неужели решение этой проблемы – устранение этого цикла как такового? Нет ни единого примера государства, в котором бы такая схема была воплощена хотя бы на муниципальном уровне. Вместо этого в качестве обоснования своих теорий пропагандисты реформ предлагают нам результаты компьютерных симуляций. Послушайте, если вы этому верите, то подойдите ко мне после митинга, я хочу продать вам четыреста тысяч акров болота в Нью-Джерси.

По толпе опять прокатилась волна смеха, шутка понравилась даже протестующим.

– Все эти реформы радикально поменяют облик нашей страны. Единственным напоминанием о былом останется разве что слово «президент», суть которого перестанет иметь что-либо общее с первоначальной идеей. Послушайте, человек сможет править хоть до самой смерти, если только у псевдонимного совета не будет никаких претензий. Звучит как идеальный рецепт тирании. Это не то будущее, за которое боролись наши предки. Это отчаянный эксперимент. Предавая свои идеалы, мы предаём и жертву наших отцов, сделанную во имя них.

Как я и говорил, я всегда готов по достоинству оценить то, что действительно хорошо сделано. Перспектива автоматизировать большую часть государственных процессов звучит привлекательно. Поверьте, я и сам сталкивался со скоростью работы нашего бюрократического аппарата. На одну аренду этого парка ушло два месяца. Если автоматизированная система будет работать хоть чуточку быстрее, мне кажется, что до колонизации Марса останется совсем недолго.

Но вместе с общей автоматизацией грядёт и полная цифровизация финансов, без которой ничего из этого не сможет работать прозрачно. Это будет стоить нам нашей личной независимости, и мы лишимся той последней крупицы приватности, которой нас ещё не успели лишить корпорации и спецслужбы. Все транзакции и операции будут бессрочно храниться и анализироваться, забудьте про анонимность, государство и банки сольются воедино и смогут контролировать каждое ваше финансовое решение. Если кто-то захочет, доступ к вашим средствам может быть в любой момент перекрыт. Я даже не говорю о том, что случится, если кто-то сумеет найти лазейку в защите этой системы. Но зато всё будет быстро и удобно! Скажите, стоит ли экономия парочки минут в день потери своей независимости от государства?

За годы своей политической карьеры Джеймс Тейлор уже давно успел понять, что большинству людей малоинтересны аргументы оппонирующей им стороны, они не просто хотят слышать то, что никоим образом не расходится с их убеждениями, но даже укрепляет их. В конце концов, среднестатистический человек выбирает свою политическую позицию так же, как выбирает фасон одежды или мебель в детскую. Если людям импонирует какая-то идея, то это скорее значит, что им нравится её вымышленный образ, связанная с ним эстетика, мифы и легенды. А о вкусах, как говорится, не спорят. Если для человека политика становится вопросом вкуса, то едва ли можно его в чём-то переубедить.

Растущая много лет поляризация достигла своего пика, и теперь уже почти не осталось никого, чьи вкусовые рецепторы были бы готовы воспринимать что-то новое. Сенатор в душе понимал, что все эти разговоры о разумном гражданском диалоге остались далеко позади, приходилось надеяться, что в нужный момент правильная сторона конфликта окажется сильнее. Этот митинг походил скорее на смотр войск перед началом кровопролитного сражения. И Джеймс Тейлор знал, что его собственная жизнь, по крайней мере в её политическом измерении, стоит на кону.

– Мой ответ на этот вопрос – нет. Нет той цены, за которую я готов продать своё «я» этому жадному скупщику с горящими от алчности глазами. Как старый скряга, он затаскивает вас одного за другим к себе на чердак, суля чудесный вид из дряхлого помутневшего оконца. Там будет тепло, и дождь не побеспокоит ваш отдых, по утрам старик обещает поднимать на кухонном лифте каждому из вас по миске похлёбки и ломтю сыра, а по праздникам готов расщедриться и на плитку шоколада. Так он потихоньку, шаг за шагом заставляет вас оставить у порога и пистолет, и учебник, и, наконец, ваши мечты.

В том будущем, которое рисуют наши политические оппоненты, все мы будем находиться под присмотром этого государства-скряги. Оно будет давать нам тот минимум, без которого мы не сумеем прожить до следующего дня. И с каждым годом даже пыльный чердак будет становиться всё теснее и теснее, и маленькое окно потихоньку сузится до замочной скважины, в которую однажды утром вставят ключ и повернут до похоронного щелчка. Без свободы нет человека. Без человека нет нации. А без нации ни у одного из нас нет будущего. Храни вас Бог.

Джеймс Тейлор выключил микрофон, поклонился и, помахав на прощание рукой толпе, спустился со сцены. Сотрудники службы безопасности тут же подбежали к сенатору и вывели его на служебную стоянку, где уже ждал заведённый автомобиль. Майк хотел поговорить с Джеймсом по поводу того, что Дэвид Хантер так никого и не прислал. Но служба безопасности не теряла времени, – когда О’Брайен добрался до стоянки, сенатор уже давно уехал. Майк решил позвонить товарищу вечером и направился к своему электромобилю, надеясь успеть выехать на шоссе до того, как многочисленные участники митинга организуют многокилометровую пробку.

Подойдя к электромобилю, О’Брайен заметил, что его кто-то ждёт. Прислонясь к багажнику, стоял смахивающий на бездомного старик. На вид ему было за шестьдесят, растрёпанная седая борода прикрывала тянущиеся по всему лицу порезы и тёмные пятна, из-под растянутой красной лыжной шапки во все стороны лезли сальные волосы. На выцветшей футболке, явно не по размеру, кое-как сидело длинное пальто, неумело зашитое в десятке мест. Старик курил дешёвые сигареты, неприятный запах был слышен издалека. Майк не успел возмутиться: мужчина заметил приближающегося владельца электромобиля, отбросил недокуренную сигарету в сторону газона и помахал рукой.

– Господин О’Брайен, очень приятно познакомиться, – сказал старик и протянул сморщенную ладонь для рукопожатия.

– Я вас знаю? – недоверчиво спросил Майк, остерегаясь пожимать протянутую ему руку, которая давненько уже не видела мыла.

– Нет, вот я и говорю – приятно познакомиться, – с улыбкой сказал бездомный.

– Отойдите от моей машины, – уже с раздражением сказал О’Брайен. – У меня нет при себе наличных денег. Идите в парк, там сейчас можно сорвать джекпот.

– Я привычен к такого рода реакциям, но господин Хантер говорил, что предупреждал вас о, скажем так, некоторых особенностях своих помощников…

– Хотите сказать, что это вас Дэвид послал мне помогать? – с усмешкой спросил Майк.

Мужчина кивнул в ответ и поправил наползающую на глаза шапку.

– Я ожидал кого-то более… презентабельного, – пробормотал Майк. – У вас там все такие?

– У нас? Можно сказать и так. Боюсь, что нам не стоит разговаривать здесь, у всех на виду. Не пригласите ли вы меня в свой автомобиль?

Майк оценивающе смерил взглядом мужчину с ног до головы, подумал о том, что совсем недавно чистил салон, но не стал спорить и разблокировал двери электромобиля. Голосовой помощник поприветствовал водителя и построил маршрут до дома. Старик забрался на пассажирское сиденье, предварительно отряхнув пыль с брюк. О’Брайен привычным движением сел за руль и попросил автопилот выехать со стоянки.

– Ох, он у вас с этим… – с долей грусти в голосе сказал старик.

– С чем?

– Если вы не против, не могли бы вы вести автомобиль самостоятельно? Все эти штуки меня напрягают.

– Окей, но придётся вам обойтись без шляпы из фольги, – сказал Майк и, раздражённо вздохнув, перехватил управление электромобилем.

– Неужели вы не спросите?

– Не спрошу что?

– Как меня зовут, – невинно ответил старик.

– А мне нужно это знать? – спросил Майк, выезжая с парковки.

– Полагаю, что это может пригодиться. Но я не настаиваю.

– Ладно, и как же вас зовут?

– Джим. Очень приятно.

– Это я должен был ответить.

– Очень приятно, что вы всё-таки спросили. Будьте добры, нам нужно попасть вот сюда, – сказал Джим и протянул Майку мятую бумажку с записанным карандашом адресом.

– Это далеко отсюда, – заметил О’Брайен, развернув бумажку одной рукой. – Что мы там забыли?

– Нападение на особняк сенатора совершили двое молодых людей. Полиция их так и не нашла. Единственной зацепкой, насколько мне известно, является запись с видеокамер на шоссе, пролегающем неподалёку от резиденции.

– Об этом я знаю.

– Эти молодые люди арендовали минивэн и, проезжая мимо особняка, выпустили рой дронов из задних дверей автомобиля. Всё это было сделано в движении, быть может, поэтому точность удара и оказалась такой низкой, – сказал старик и закашлялся.

– Так, и какое отношение ко всему этому имеет этот адрес? – уже с плохо скрываемым интересом спросил Майк.

– Автомобиль они арендовали у частного лица на одном из крупных сайтов. На каком точно – сказать не могу, лично я его не видел.

– Компьютеры, стало быть, вас тоже напрягают?

– Это правда, – со смущённой улыбкой ответил Джим. – Всем этим занимался другой помощник господина Хантера. Минивэн до сих пор есть на сайте, но со дня покушения он постоянно оказывается кем-то забронирован. Если судить по истории заключённых сделок, довольно сложно поверить, что всё это делают реальные люди.

– Может, это журналисты его арендуют?

– Нет. После покушения минивэн ни разу не выезжал из гаража.

– Кто-то из ваших целый месяц сидел и следил?

– Да, – непринуждённо ответил Джим, выковыривая из зубов остатки табака.

– Чудесная работёнка. И что всё это значит?

– Господин Хантер предполагает, что исполнители покушения уже давно мертвы. Когда полиция приезжала к владельцам автомобиля, они сказали, что эти двое вернули его и ушли пешком в неизвестном направлении.

– Потерялись в лесу?

– Возможно. Но к чему тогда эта возня с бронированием аренды? Я думаю, что было бы полезно заглянуть внутрь минивэна.

– Такое нам не впервой, – весело ответил Майк и проверил наличие пистолета в бардачке. – Вот только навигатор вам придётся потерпеть: без него нас самих потом искать придётся.

Старик кивнул и отвернулся к окну, будто не желая даже видеть экран навигатора. Майк ввёл нужный адрес и, мельком оценив общий маршрут, прибавил скорость.

– Откуда такая толпа? – спросил Джим, увидев выплёскивающуюся из парка на тротуар массу людей. – Обсуждали что-то важное?

– Вроде того. Вы разве не в курсе?

– Нет, – равнодушно ответил старик.

– Но о финансовой-то реформе вы, должно быть, слышали, – отметил Майк.

– Немного, да. Но это было несколько лет назад.

– Если вкратце, то сейчас решается судьба проекта цифровизации всего правительства. Все деньги станут электронными, обычные кредиты выйдут из оборота, их заменят один к одному, как это раньше было с долларами. Можно сказать, что тогда это было подготовительным шагом. Вывели все деньги из серой зоны, прозрачность всех операций на порядок выросла. Теперь с коррупционными схемами тяжеловато стало, государственные траты можно легко отследить.

– Каким образом? Наличные же никуда не делись.

– Общий денежный пул не изменяется, а у каждого кредита есть свой индивидуальный номер, при первичной выдаче банки точно знают, кому именно они выдают конкретную банкноту.

– А если мы с вами ими поменяемся? Что тогда?

– В банкнотах встроены чипы, которые общаются друг с другом. Грубо говоря, банкнота знает, с чем она лежит в кошельке. Эти данные подгружаются в банковские системы при каждом удобном случае – если кладёте деньги на счёт или что-то покупаете, – объяснил Майк. – Удивлён, что вы это сумели пропустить.

– Я стараюсь лишний раз не интересоваться, всё равно эти вещи меня не касаются, – ответил Джим, почёсывая шею.

– Ну знаете, не все могут, как вы, вот так…

– И не надо. Это ведь добровольно.

– В каком смысле? Хотите сказать, что вы это сами себе устроили? – удивлённо спросил Майк и повернулся к старику.

– Да, и довольно давно. Дорога, будьте добры, – вежливо заметил Джим и показал пальцем на приближающийся бордюр.

Майк резко крутанул руль, машина дёрнулась в сторону, но стабилизационные механизмы не позволили ей вылететь на встречную полосу, и через несколько секунд она уже ровно продолжала движение. С каждым годом О’Брайен самостоятельно водил автомобиль всё реже и реже – не было ничего удивительного в том, что он уже на подсознательном уровне ожидал, что машина сама будет контролировать своё движение.

– Простите, что был к вам поначалу груб, – сказал Майк и добавил: – Я бываю несколько импульсивным.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответил Джим. – Подозреваю, что нам предстоит ещё много поработать вместе. Господин Хантер исключительно заинтересован в успехе нашего общего дела. Полагаю, что ваш начальник разделяет этот интерес.

– Мне довольно странно слышать, когда Джеймса называют моим начальником, но да, что-то вроде того. А Дэвид Хантер – вы на него работаете?

– Нет, я ему просто иногда помогаю, – ответил Джим. – Он мне не платит, а я ему ничем не обязан. У нас сложные отношения, что-то вроде дружбы, но не совсем. Я редко с ним общаюсь.

– И, кроме вас, на него работает ещё сколько-то таких… как вы? – с изрядной долей неудобства спросил Майк.

– Я расскажу вам об этом, если это понадобится. Как бы там ни было, мы не публичная организация. Да и не организация вообще.

– Как знаете, – ответил Майк, пожалев, что задал вопрос.

До точки назначения ехать было ещё очень долго, О’Брайен включил кондиционер, набрал было в магнитоле волну «Неоновых новостей», но, предположив, что ни к чему нарушать информационный карантин своего спутника, выбрал вместо этого музыкальный канал.

Глава 5

Спустя полтора часа автомобиль наконец выбрался со скоростного шоссе и по узкой двухполосной дороге направился в сторону небольшого коттеджного посёлка, в котором располагался дом арендодателей минивэна, о котором Майку рассказал Джим. Посёлок находился сравнительно недалеко от черты города, а потому все удобства здесь имелись: к каждому дому было подведено оптоволокно, продуктовый и хозяйственный магазины были полностью автоматизированы, а многие заказы из них доставлялись четырёхколёсными роботами, похожими на гриль-смокеры. Могло показаться, что из города осторожно вырезали ножницами небольшой кусочек и вынесли его в сторону, – так мало было здесь отличий от всего того, что городские жители привыкли каждый день видеть.

– Не заезжайте в посёлок, – сказал молчавший всю поездку Джим, увидев, что точка назначения на навигаторе стала совсем близко. – Если можете, сверните в сторону леса и проедьте ещё минут десять. Не стоит привлекать лишнее внимание. В таких местах чужаков не любят.

Майк согласился и повернул руль влево, электромобиль плавно изменил курс и перестроился на просёлочную дорогу. Лесной массив здесь был не очень плотный, быть может, поэтому Джим настаивал на том, чтобы заехать как можно глубже. Сквозь неровные ряды сосен и дубов виднелись разноцветные заборы и фасады домов. Майку пришлось проехать даже дальше, чем предлагал его спутник; наконец автомобиль выбрался на небольшую полянку, О’Брайен съехал с дороги чуть в сторону и припарковался. Джим вышел на улицу и ненадолго скрылся в высокой траве по естественной нужде, за это время Майк сумел отыскать в багажнике сумочку с инструментами и маску, которой он часто пользовался в таких ситуациях. Это была обычная тактическая маска с флуоресцентным изображением челюсти пантеры в нижней части. Майк купил её ещё в университете и был ей бесконечно доволен, теперь же носил её скорее по привычке.

– Какой план? – спросил Майк подошедшего старика.

– Боюсь, что в дом вам придётся пробираться самостоятельно. Я же постараюсь привлечь к себе внимание. Сами понимаете, я не стеснён социальными нормами, – широко улыбаясь, сказал Джим.

– Где встретимся после дела?

– Не знаю, – задумчиво ответил бездомный. – Я бы хотел здесь потом погулять, так что возвращайтесь домой без меня. Через пару дней я к вам снова наведаюсь.

– А если у вас будут какие-то проблемы?

– Да бросьте, – с усмешкой ответил Джим.

Майк пожал плечами и, натянув маску, последовал за стариком, который, хоть и был здесь впервые, точно знал, куда надо идти. Они прошли сквозь заросший травой болотистый участок и оказались в сосновой роще, мимо которой проехали минутами ранее. Она выглядела как-то неестественно, будто это была часть декорации для кинофильма, в лучшем случае – неудачно спроектированный участок мегаоранжереи, вроде тех, что всё чаще открывались в крупных городах, иногда занимая площади, сопоставимые с площадями лесопарков. Деревья стояли слишком ровно, даже корни не проступали сквозь выровненную почву, лишь изредка из аккуратного травяного ковра выглядывали гладкие серые камни. Майк старался ступать осторожно, не оставляя лишних следов. Джим же, напротив, с усилием протаскивал свои рваные кроссовки сквозь дёрн, то и дело сдирая его верхнюю часть, и запинался о неубранные сухие ветки.

До края рощи оставалось не более ста метров, когда Джим коснулся плеча Майка и, присев на корточки, знаком попросил быть потише.

– Какой дом наш? – спросил Майк.

– На самом краю, неокрашенный. Он тут, по всей видимости, один такой. В доме живёт как минимум два человека, но я бы не удивился, если бы их там было больше. Я не могу поручиться за точность увиденного моим… коллегой, – сказал Джим, и широкая улыбка поползла по его лицу.

– Ваша разведка оставляет желать лучшего, – вздохнул Майк.

– Простите, до «морских котиков» нам пока далековато. Но и ставки не так уж высоки.

– Разве?

– В худшем случае нас с вами просто застрелят, – невозмутимо сказал Джим и поправил шапку.

– А камеры? Что с ними?

– Здесь их нет, по крайней мере не должно быть. Основная идея подобных посёлков как раз и заключается в том, чтобы не транслировать свою жизнь на серверы городского управления. Но внутри дома может быть что угодно.

Мужчины прошли оставшееся расстояние до края рощи, Джим пошёл вперёд, чтобы перетянуть всё внимание на себя и дать Майку время осмотреться. Прошло ещё несколько минут, прежде чем старик, шаркая и нечленораздельно выкрикивая какие-то слова, добрался до сетчатого забора из стали, за которым стоял двухэтажный дом с прилегающим к нему гаражом. Майк достал из сумки карманный бинокль и попытался заглянуть в окна, но все они были занавешены плотной фиолетовой тканью. Казалось, что на присутствие старика никто не обратил внимание. Джим схватил забор и начал бешено его трясти, реакции со стороны дома не последовало. Тогда бездомный вынул из внутреннего кармана пальто толстую ветку, которую он подобрал где-то в чаще, и, ведя ей по рабице, направился в сторону невысоких ворот, от которых к крыльцу дома бежала неухоженная дорожка из плиток, между которыми в нескольких местах проросла трава. Подойдя к воротам, Джим несколько раз нажал на звонок и тут же начал снова кричать во всё горло. Одна из занавесок на втором этаже ненадолго дёрнулась в сторону, в темноте Майк не сумел рассмотреть лица. Прошло ещё несколько минут, Джим взаправду испытывал терпение обитателей подозрительного дома, но они и не думали реагировать на кажущегося безумным старика. Он понял, что одним шумом желаемого результата добиться не выйдет, а потому отбросил в сторону палку и, вновь поправив растянутую красную шапку, вцепился пальцами в сетку забора и начал ползти по ней наверх, намереваясь подойти поближе к дому и продолжить своё представление уже под самыми окнами.

Однако до этого не дошло. Стоило Джиму преодолеть половину высоты забора, как дверь дома резко распахнулась, и из неё с криками выбежала пожилая пара, вполне сопоставимая по возрасту с бездомным. Женщина в вязаном халате подбежала к забору и начала спихивать с него Джима, в бешенстве сотрясая воздух проклятьями. Хромающий по плиточной дорожке старик вторил жене, в руке у него была рассохшаяся бейсбольная бита, вероятно оставшаяся ещё со дней несбывшихся университетских спортивных мечтаний. Джим свалился с забора, кое-как встал и начал скакать перед разъярёнными стариками, строя рожицы и колотя палкой по стальной сетке.