Дворец Америго

Не было никаких подсказок и в личных карточках пациентов, которые, нужно было признать, стоматолог вёл очень исправно и детально. В Муравейнике он работал чуть больше пяти лет, и за всё это время на него никаких нареканий не было. Это было понятно только по тому, что врач до сих пор имел здесь практику. То, что в большой политике принято называть институтом репутации, в Муравейнике составляло основу жизненного уклада. Оттого так тяжело было поверить, что успешный врач решил заняться какими-то грязными делами.

Наконец Ли перестал дёргаться в кресле и обмяк, оставаясь при этом в сознании. Майк повернулся к Джиму и подозвал к себе – врач был готов во всём признаться. Всё лицо его было залито кровью. Оттого, что он так сильно дёргался, бормашина нет-нет да прокатывалась по дёснам. Все передние зубы были изрезаны, и по новообразовавшимся лункам бежала разбавленная слюной кровь.

– Они должны быть в «Синем драконе», – захлёбываясь слезами, промямлил стоматолог.

Майк бросил на пол бормашину и, опрокинув тумбочку, вышел с Джимом из кабинета. Старик на мгновение задержался на пороге, повернулся к стоматологу и спокойно произнёс:

– Если с девушкой будет всё в порядке и ты успеешь исчезнуть отсюда со всеми своими вещами до утра, то «Джойс и Хантер» не будут требовать… компенсации. Считай это вынужденной уступкой, поскольку мы не соблюли стандартные процедуры.

Широкими шагами Майк прошёл половину коридора, прежде чем понял, что не знает, куда ему идти. Спокойно следовавший за ним старик явно ждал этого момента осознания и не вмешивался. Когда Майк наконец повернулся, Джим с печальной улыбкой посмотрел ему в глаза и сказал:

– Выглядите рассерженным. Мне жаль, что вам пришлось это сделать.

– Мне тоже. Но после дела уже поздно. Куда нам?

– За мной. Тут недалеко.

Они прошли до другого конца коридора, поднялись по лестнице на следующий этаж и оказались в похожем месте. Оно было ещё ярче украшено красными фонариками, на стенах флуоресцентной краской были выведены причудливые фигуры, вплетающиеся друг в друга и тут же распадающиеся на меньшие, но ещё более удивительные формы. В центре этой палитры, словно приобняв сверху дверь, на стене отдыхал детально расписанный синий дракон с крохотными лампочками на месте глазниц. Майк с Джимом подошли ко входу в заведение. Широкая дверь отъехала в сторону, и спутники, отодвинув полупрозрачную занавеску, зашли внутрь.

«Синий дракон» являлся чем-то вроде клуба, здесь было всё: и казино, и бар, и музыкальные выступления. Для тех, кто был лично знаком с владельцем, существовал второй зал, в котором за большие деньги гостям предлагались особенно запретные наслаждения. Муравейник удивлял разнообразием запахов, и это место не было исключением. Пахло дорогим табаком и алкоголем, головокружительными женскими духами, с кухни доносились ароматы жарящейся говядины. Вся барная стойка была занята, не было свободных столиков и в зале. Вокруг каждого из них на узких стульях сидело по пять-шесть человек. В центре каждого круглого стола вишнёвого цвета стояла маленькая квадратная лампа, похожая на скрытую за занавесками свечу, дышащую сквозь маленькие отверстия в крышке. Все стены были покрыты неизвестными О’Брайену иероглифами и нарисованными местными художниками сюрреалистичными портретами.

«Синий дракон» тонул в гедонической какофонии, и было тяжело поверить, что всё это происходит в Муравейнике. Джим с Майком кое-как протиснулись сквозь толпу, пробираясь к дальней части зала, в которой пожилые мужчины в потёртых костюмах играли в рулетку, покер и маджонг. Здесь было посвободнее, но только потому, что охранники внимательно следили, чтобы никто не вмешивался в игру, и не подпускали никого близко к столам.

К Джиму подбежал низкорослый мужчина и что-то спросил, старик слегка нагнулся и вполголоса бросил несколько фраз в ответ. Мужчина кивнул и тут же исчез в толпе.

– Если вас не затруднит, подождите меня здесь несколько минут. Я понимаю, что мы торопимся, но нам не следует идти дальше, пока я не решу кое-какую проблему, – попросил О’Брайена Джим и последовал за своим исчезнувшим собеседником.

Майк взглянул на ближайший стол, за которым играли в риичи-маджонг. Три пожилых джентльмена и одна немолодая женщина в излишне откровенном платье, то и дело прерываясь на то, чтобы вытащить из помятых пачек новую сигарету и закурить её, следуя неведомой О’Брайену логике, сбрасывали тайлы один за другим. На лице каждого из игроков читалось бешеное напряжение.

Глава 11

Пока «Синий дракон» тонул в шуме, весёлом смехе и редкой ругани, пока излишне громкая музыка сотрясала тонкие стены, за которыми находились обычные квартиры, пока сигаретный дым застилал собою свет ламп, одинокий островок с потёртым от частой игры зелёным бархатным покрытием жил своей независимой жизнью. Если всё кругом являло собой гедоническую бурю, то этот маленький квадратный стол был, пожалуй, её глазом. Здесь висело напряжение другого порядка, ещё более смертельное, ещё более всепоглощающее, практически ощутимое физически.

Эта партия в маджонг шла уже давно: пепельницы по краям стола были забиты сигаретами почти наполовину. Один мужчина с короткими седыми волосами, худой и с тёмными мешками под глазами, судя по количеству счётных палочек, был впереди. Игра давалась ему непросто: каждый раз, когда он тянулся за новым тайлом, его рука тряслась и, стоило его пальцам коснуться стены, он тут же в страхе захватывал кость всей ладонью и резко дёргал её на себя, чтобы никто из оппонентов не мог увидеть, что именно он вытащил на этот раз. Мужчина, сидевший напротив, был чуть младше и на порядок лучше одет. Он играл спокойнее; если в этой партии ставки и были велики, то явно не для него. Он не курил сигарет, вместо этого он держал в левой руке толстую кубинскую сигару. Ещё один мужчина, имевший меньше всего очков, то и дело посматривал на часы и теребил обручальное кольцо. Судя по всему, он сильно засиделся. Единственная женщина за столом вызывала больше всего интереса. Расслабленные движения и какое-то нечёткое выражение лица выдавали, что она сильно пьяна. Не вполне уместное в её возрасте платье было сильно помято и местами безнадёжно испорчено обвалившимся с сигареты пеплом. Счётных палочек на её краю стола было немногим больше, чем у торопившегося закончить игру мужчины.

Хорошо одетый мужчина, сидевший по левую руку от женщины, выкрикнул что-то неразборчивое, взял тайл с шестью бамбуковыми стеблями и, приложив к нему два таких же из своей руки, отставил их в сторону. Двое мужчин, чьи ходы должны были идти дальше, со вздохом переглянулись и покачали головами. Женщина снова сбросила из руки тайл – на этот раз с четырьмя точками. Прошёл ещё один круг, за ним ещё один. Женщина сбросила такой же тайл с бамбуковыми стеблями – четвёртый в наборе.

– Чи! – сорвавшимся на писк голосом крикнул нервозный старик, сидевший справа от женщины, и отложил в сторону три тайла со стеблями.

Прошло ещё несколько кругов. Игроки настороженно смотрели сначала на свою руку, потом на сброшенные оппонентами тайлы и долго думали, прежде чем, почти через силу, боясь до последнего раскрыть её лицевую сторону, сбрасывали лишнюю кость. Наконец снова наступил ход женщины. Она безразлично взглянула на стоявшие перед ней тайлы, достала из пачки сигарету и закурила её. Оппоненты не торопили женщину, они будто сами были рады возникшей паузе. Но всё же через минуту сигарета закончилась. Женщина потушила её об пепельницу и тут же сбросила полностью белый тайл.

– Риичи, – лениво сказала женщина и бросила перед собой счётную палочку с одной точкой.

Майк не придал этому значения, поскольку не имел ни малейшего понятия о том, как во всё это необходимо играть, но окружавшие стол люди, наблюдавшие уже не первую подобную партию, одобрительно загудели, в то время как оппоненты женщины заметно забеспокоились. Сидящий справа от неё старик совсем разнервничался, он то и дело касался то одного, то другого тайла в своей руке, всё никак не решаясь выбрать какой-нибудь из них. Наконец он закрыл глаза, прошептал какую-то молитву и сбросил крайний справа тайл. Женщина безразлично взглянула на него. Старик спокойно выдохнул. Следующий за ним мужчина стащил с пальца обручальное кольцо и устало массировал глаза. Было видно, что он уже смирился со своей судьбой. Он в последний раз взглянул на свои счётные палочки и шагнул в пропасть, сбросив тайл. Все повернули головы в сторону женщины. Пронесло и на этот раз. Но они не стояли на твёрдой земле, нет, они действительно шагнули в пропасть, просто её глубина была столь велика, что падение всё продолжалось и продолжалось, отдаляя неизбежную кончину. Хорошо одетый мужчина волновался меньше всех. Он затянулся сигарой, широко улыбнулся женщине и, не сводя с неё глаз, сбросил кость с хитро выведенным иероглифом. Все вновь взглянули на женщину. Эмоции на её лице было нельзя однозначно интерпретировать. То ли дело было в усталости, то ли в опьянении, то ли она старательно маскировала ту бурю чувств, что бушевала в её сердце. А может, никакой бури и не было – лишь простой, скучный до невозможности расчёт.