Ряженье

– Если что, папа скоро вернётся с работы. Он, кажется, метр восемьдесят пять. Правда, есть шанс, что он будет смотреться в твоей «деконструкции» несколько… конструктивно.

– Миша, заткнись! Ты вообще относишься к этому как к шутке!

– Если бы я относился к этому как к шутке, я бы не согласился быть вашим вьючным мулом.

– Нам нужен кто-то примерно твоего роста… Чтобы силуэты в кадре были гармоничными. – Каролина подошла к нему вплотную, смерив взглядом с ног до головы.

– Метр семьдесят пять? – Прищурилась Фрося.

– Метр восемьдесят! – Миша внезапно выпрямился во весь свой, как ему казалось, немалый рост.

– Да мы с тобой почти одного роста. Какие метр восемьдесят?

– Вот именно – почти. Разница – пять сантиметров. Минимум.

– Какие пять? Два, от силы! Ты в прошлом году себе кроссовки на размер больше брал и с тех пор мнишь себя великаном!

Спор внезапно стал делом принципа. Фрося с решительным видом схватила с туалетного столика сантиметровую ленту.

– Давай сюда, Гулливер. Становись к стене.

Миша, бурча что-то о «нарушении личных границ», все же прислонился к дверному косяку. Фрося приложила ленту к его макушке, сделала отметку карандашом для подводки глаз – он первый попался под руку.

– Так и есть! Метр семьдесят семь и четыре миллиметра! Еще бы! – она бросила многозначительный взгляд на Каролину. – За тобой в строю на физре стоят только Малинов, Берг, Костанак и Колядин!

– Что значит «только»!? – Миша отскочил от стены, как ошпаренный. – А передо мной – Святкин, Вахрушин, Майский и Тряпичкин! Я ровно в золотой середине!

– В середине – да. На вершине – нет. Face the truth, братец.

– Я просто ещё не вырос! Это научный факт – девочки растут быстрее, чем мальчики! Поэтому мы с тобой сейчас почти одного роста. Но я буду! Я буду сантиметров на десять, нет, на пятнадцать выше тебя! И буду смотреть на тебя сверху вниз.

Пока близнецы спорили, Каролина безучастно склонилась над своими творениями. Она не вникала в их перепалку. Её пальцы медленно и нежно гладили грубую шерсть пиджака, предназначенного для второго мальчика. Мальчика, которого у них не было. Каролина уронила голову на руки и тихо, почти беззвучно, простонала.

Фрося тут же переключилась с Миши на подругу и приобняла ее за плечи.

– Каролина, ну мы сейчас кого-нибудь найдем!

– Кого!?

– Ну, кто стоит в строю рядом с Мишей?

– Святкин и Малинов! – Крикнул с другого конца комнаты Миша, еще не простивший Фросе внезапный, неплановый замер. – Не будет их в этом доме! Они оба бешеные!

– Вы с Малиновым вообще одного роста! Кто стоит за ним? Имя!

Миша вдруг замолк, перестал сердиться и задумался, перебирая в уме шеренгу одноклассников.

– После Малинова… – Он медленно повернулся к ним, и на его лице появилось новое, странное выражение – смесь предвкушения и цинизма. – После меня стоит Берг.

Фрося и Каролина переглянулись. В глазах Каролины мелькнула слабая искра, но она тут же погасла.

– Берг? – С недоверием переспросила она. – Но он же… Берг.

– Именно. – Парировал Миша и почему-то ухмыльнулся. – Да он не придет.

– А вдруг придет? – Продолжила Фрося. – Давайте хотя бы попробуем.

– Ну, с таким же успехом мы можем позвать папу…

Каролина медленно подняла голову к Фросе и посмотрела на нее с надеждой, игнорируя Мишу.

– Позвони ему, – тихо сказала она Фросе, – только… представь это как, в первую очередь… научный проект. Скажи, что нужна помощь в… визуализации… э-э… социокультурного конструкта.

Фрося уже доставала телефон. Она нашла номер, еще немного подумала, рассматривая несчастную фотографию Берга с его мамой на фоне школы. Берг на ней был при параде, как и всегда, а в руках держал какую-то почетную грамоту. К сожалению или к счастью, это была не единственная его аватарка. Вторая фотография – почти идентичная, где вместо мамы была Малярова, и третья – где Берг стоял в фартуке, за плитой.

Со вздохом Фрося нажала кнопку вызова. Все трое замерли, глядя на гудящий телефон в её руке. Никто из них по-настоящему не верил, что это сработает. Миша упал спиной на кровать, раскинув руки среди бархата и шёлка.

– Сразу предупреждаю, – сказал он в потолок, – если он придёт, я буду над ним издеваться.

– Издевайся. – Бросила ему в ответ Каролина. – Только лишь бы он не ушёл раньше времени.

– Ох, не волнуйся. – Миша зловеще потер ладони. – Я его так очарую своим вниманием, что он забудет дорогу домой. Не дам уйти!

В этот момент в трубке послышались гудки, а затем – ровный, спокойный голос.

– Алло? Фрося?

Фрося с силой ткнула кулаком в воздух, призывая обоих к молчанию, и натянула беззаботную улыбку.

– Борис, привет! Да, это я, Фрося. Слушай, мы тут с Каролиной и Мишей кое-что делаем… Точнее, это проект Каролины. Ей нужна помощь.

– Я слушаю. – Берг звучал вежливо и заинтересованно.

– Ну, это сложно объяснить по телефону… – Фрося замялась, подбирая слова. – Короче, мы проводим… эксперимент. Со светом, одеждой и… визуальными образами. Нам очень нужен ещё один участник. Третий. Миша уже с нами.

Из трубки донесся мягкий щелчок, будто Берг что-то включил или выключил на своём конце.

– Эксперимент. – Повторил он. – А в чём заключается практическая часть? Что требуется делать?

– Носить разную одежду и стоять там, где скажут. – Честно ответила Фрося.

– Понятно. А каков временной промежуток? И где проходит… эксперимент?

– У меня дома. Сейчас. Если ты, конечно, свободен.

Последовала пауза. Фрося, Миша и Каролина затаили дыхание.

– Да, я свободен. – Наконец ответил Берг. – Мне нужно взять что-то с собой? Блокнот? Или определённый вид одежды?

Фрося, не скрывая облегчения, расхохоталась.

– Нет! Только себя. Иди скорее, адрес тебе сброшу.

– Хорошо. Буду через пятнадцать минут.

Связь прервалась. Фрося опустила телефон и посмотрела на обоих с торжествующим видом.

– Всё. Он придёт.

Миша медленно поднялся с кровати, не скрывая удивления, и сказал:

– Невероятно.

Он улыбнулся заговорческой улыбкой, отворачиваясь к окну. Каролина же, вся сияя, уже хватала приготовленный пиджак.

– Пятнадцать минут! Быстрее, нужно подготовить свет! Миша, не смей его пугать, пока мы не сделаем хотя бы базовые кадры!

И снова началась суета, но теперь – радостная и целеустремлённая. Их безумный эксперимент обрёл своего последнего, самого ценного участника.

Пятнадцать минут, объявленные Бергом, растянулись в напряжённом ожидании. Каролина металась между штативами, выстраивая свет так, чтобы он падал под «естественно-драматическим» углом. Фрося пыталась навести минимальный порядок в груде одежды. Миша, исполняя свою клятву, придумывал «мягкие и дружеские» издевки, стоя у окна.

– Смотрите, идёт. – Вдруг произнес он почти с уважением.

Они бросились к окну. По пустынной вечерней улице к их дому двигалась высокая, угловатая фигура. Походка Берга была уникальным явлением. Это была серия нелепых движений, будто он только сегодня утром получил это тело в пользование и ещё не до конца с ним разобрался. Он шёл, слегка раскачиваясь, как молодой и очень неуверенный в себе журавлик.

Миша насмешливо хихикнул, глянул на Каролину, чтобы оценить ее реакцию, а когда столкнулся с ее хмурым, недовольным лицом – и вовсе рассмеялся, откинувшись на кровать.

Берг благополучно добрался до калитки, остановился и уставился на электронный замок. Он потянулся к кнопке вызова, но его палец завис в сантиметре от неё. Он стал внимательно изучать панель, склонив голову набок.

Наконец, Берг нажал на кнопку. Раздался резкий звук отпирающегося замка. Но вместо того, чтобы толкнуть калитку, Берг отступил на шаг, ожидая, что она откроется сама. Когда ничего не произошло, он снова подошёл вплотную и осторожно, двумя пальцами, толкнул дверь – калитка со скрипом поддалась. Он был на территории. Его путь от калитки до парадной двери занял ещё полминуты – он шёл, внимательно глядя под ноги, будто выискивал под ногами мины.

Миша все не мог успокоиться.

– Всё, я иду встречать его! – Все еще смеясь, он вскочил и исчез за дверью.

Но стоило двери в прихожую закрыться, как он тут же пришел в себя. Смешок оборвался, словно его и не было, плечи расправились, взгляд стал отстранённым и ровным – такими глазами он встречал всех гостей в доме. Он успел сделать три неспешных шага по полу, когда снаружи наконец-то раздался неуверенный звонок. Миша распахнул дверь.

На пороге, замерший в вечной позе чуть искривлённого вопроса, стоял Берг. Его пальцы нервно перебирали ремень рюкзака. Миша опёрся о косяк, приняв томную, беззаботную позу, и медленно рассмотрел амплуа Берга.

– Ну что, первооткрыватель, – произнёс Копейкин без единой нотки веселья, – поздравляю с успешной навигацией. Проходи.

Берг стоял на пороге, переваривая слова Миши.

– Спасибо. – Ровно ответил он. – Навигация была линейной. Препятствия отсутствовали.

Он переступил порог с осторожностью, как археолог, нащупавший новые, тайные проходы в Египетских пирамидах. Миша, скрывая улыбку, повёл его по коридору.

– Так, Берг, слушай сюда. – Начала Каролина, едва они вошли в комнату. Она сунула ему в руки сложный многослойный пиджак. – Это твой первый образ. Концепция – «молодой профессор, потерявший грант и рассудок». Примеряй.

Берг послушно надел пиджак. Он сел на нем странновато, и Берг встал перед камерой, приняв позу, которую, по видимости, считал «естественной» – руки по швам, взгляд, устремлённый в пустоту, спина неестественно прямая.

– Берг, ты чего стоишь, как солдат на параде? – Не выдержал Миша, разваливаясь в кресле. – Расслабься. Представь, что ты только что обнаружил, что твоя диссертация – полная чушь.

– Понял. – Кивнул Берг и… резко сгорбился, уставившись в пол с таким трагическим выражением, будто эта диссертация действительно была делом всей его жизни.

Каролина ударила себя по лицу. Фрося подавила смех.

– Нет, не так! – Взмолилась Каролина. – Просто… будь собой!

Берг посмотрел на неё с лёгким недоумением, затем нахмурился, явно стараясь изо всех сил. Он поднял одну бровь и надул губы в задумчивой гримасе. Получилось настолько нелепо и напряжённо, что Миша фыркнул, а Фрося издала звук, средний между кашлем и визгом.

– Знаешь что, – Миша подошёл к Бергу и похлопал его по плечу, – ты гениален. Не меняй ничего. Твоя полная оторванность от реальности – это и есть высшая форма искусства.

Берг внимательно посмотрел на Мишу, переваривая комплимент.

– Интересно. – Серьёзно ответил он. – Но разве искусство не должно вызывать эстетический отклик? Признаю, я не очень хорош в этом вашем ремесле. Моя поза вызывает отклик преимущественно физиологический. Например, желание выпрямить спину.

– О, вызывать можно разное! – Каролина уже бегала вокруг них с камерой. – Миш, встань с ним в кадр. Берг, сделай вид, что объясняешь ему что-то очень сложное.

Миша встал рядом, приняв нашумевую позу скучающего аристократа. Берг посмотрел на него, на камеру, и вдруг оживился:

– Можно я буду показывать на воображаемую диаграмму? – Он чертить что-то в воздухе. – А ты, Миша, попробуй изобразить постепенное прозрение. От полного непонимания к слабому озарению.

Миша, к удивлению всех, вошёл в роль. Сначала он смотрел на невидимую диаграмму с презрением, потом с интересом, а в конце даже приоткрыл рот, изображая изумление.

– Браво! – Закричала Каролина. – Фрось, иди к ним! Сделаем групповой кадр!

Фрося вписалась в композицию, встав с другой стороны от Берга.

– А что я должна делать?

– Смотри на него с обожанием! – Командовала Каролина.

– На Берга? – Фрося подняла бровь.

– Да!

– Подождите, я придумал. – Внезапно оживился Берг. Он уставился на Мишу с пугающей концентрацией. – У нас есть идеальная основа для аллегорической композиции.

– Мне уже не нравится твой взгляд. – Мрачно заметил Миша.

– Фрося будет олицетворять Искусство, – продолжил Берг, указывая на неё, – я – Науку. А ты, Миша… – он сделал паузу для драматизма, – …будешь Глобусом.

Повисла недолгая пауза.

– …что? – Единственное, что смог выдавить из себя Копейкин.

– Глобусом! – С энтузиазмом повторил Берг. – Символом мира, знаний и открытий! Это же логично: Наука и Искусство познают Мир! Нужно просто свернуться калачиком на полу, а мы с Фросей будем смотреть на тебя с вдохновением! И тыкать в тебя указкой.

Фрося залилась таким страшным смехом, что ей пришлось прислониться к стене.

– Я…Глобус!? – Миша смотрел на Берга с недоверием, будто тот предложил ему спрыгнуть с крыши науки ради. – Стой-стой. Ты хочешь, чтобы я, Миша Копейкин, свернулся КАЛАЧИКОМ на полу, чтобы вы с моей сестрой тыкали в меня указкой? Я правильно понял?

– Ну, если калачик для тебя физически сложно, можно просто сесть, поджав ноги, – предложил Берг, как ни в чем ни бывало. – А мы будем обходить тебя по кругу.

Каролина, забыв о камере, села на пол и рассмеялась.

– Я отказываюсь. – Заявил Миша. – Это переходит все границы.

– О, я знаю! – Фрося, наконец отдышавшись, подбежала к шкафу и вытащила оттуда большой синий свитер. – Надень это! Будешь синим океаном! А штаны останутся коричневыми – ну, как материки!

– Нет!

Каролина, со слезами на глазах от смеха, уже умоляюще сложила руки.

– Миша, я умоляю! Ради искусства!

– Ладно. – Неожиданно резко согласился Миша. – Я буду вашим чёртовым глобусом. Но! – Он поднял палец. – По моим правилам. Я не буду синим океаном. Предположим, что на мне есть страны, но для вас они невидимы. У каждой страны – свой политический режим. И когда ваша указка ткнёт в какую-нибудь часть меня, я буду издавать соответствующий звук.

Берг, который тем временем уже отыскал где-то указку и проверял ее на прочность, вдруг замер.

– Ткнули в демократию – говорю «свобода слова!». – Продолжал Миша. – Ткнули в диктатуру – рычу. В нейтральную страну – мычу. А если ткнёте не туда, куда я считаю нужным, я объявлю революцию и переворот.

– По-моему, это уже какой-то сюрреализм. – С опаской бросил Берг.

Все на секунду замолчали, а потом Фрося просто села на пол от смеха. Миша, кажется, хотел ответить Бергу что-то на замечание о «сюрреализме», но его перебила Каролина.

– О БОЖЕ! – Закричала она, хватая камеру. – Да! Тысячу раз да! Берг, быстрее, начинай тыкать!

Берг, казалось, был слегка ошарашен стремительным развитием событий, но быстро адаптировался. Под оглушительный хохот сестры и подруги Миша Копейкин, с лицом, выражавшим величайшую степень страдания, медленно опустился на пол и съёжился в комок, натянув на голову синий свитер.

– Я вас ненавижу. – Прозвучало из-под шерсти. – Но я готов.

– Ладно, – кивнул Берг, – понять бы, где тут экватор…  Начинаем с умеренной демократии.

Указка коснулась Мишиного плеча, и он вдруг угрожающе зарычал.

– Кажется, не угадал.

– Напомните, в чем моя роль!? – Смеялась Фрося.

– Ты – Искусство! – Прокричала Каролина, едва держа камеру. – Должна вдохновляться!

– Я не могу вдохновляться, когда мой брат изображает тоталитарный режим где-то в районе поясницы!

– Это не поясница, это Южно-Американский континент! – Донеслось из-под свитера. – И у них там очередной переворот!

Он снова издал нечленораздельные звуки, кажется, имитируя сирену.

– Может, попробуем Антарктиду? – С надеждой предложил Берг, пытаясь ткнуть указкой Мише почти в копчик.

– Хватит! – Внезапно раздался из-под синего свитера голос Миши, и указка Берга замерла в сантиметре от его бока. – Цирк закрывается. С меня хватит роли неодушевлённого предмета.

Он сбросил с головы свитер. Старательно поправляя растрепанные волосы, он вдруг загорелся новым, ещё более дурацким замыслом.

– Теперь моя очередь режиссировать. – Объявил Миша. – Берг, ты будешь человеко-собакой.

Берг медленно моргнул.

– Человеко-собакой? В смысле, мифологическим существом? Анубисом?

– Нет, – Миша ухмыльнулся. – В смысле – наполовину человек, наполовину собака. Точнее, твоя голова – это задняя часть собаки. А Фрося будет держать переднюю. Получится одна целая собака на двоих.

Фрося, которая отвлеклась на минуту, чтобы попить воды, поперхнулась. Каролина перестала смеяться и уставилась на Мишу с благоговейным ужасом. Берг нахмурился, производя сложные вычисления в уме.

– Но это нарушит все анатомические пропорции. И как мы будем передвигаться?

– Ползать! – С воодушевлением сказал Миша. – Фрося будет на четвереньках впереди и лаять, а ты, согнувшись, будешь сзади, изображая задние лапы и… ну, ты понял. Будете одной длинной, двухголовой собакой. Я буду вашим дрессировщиком.

Берг повернулся к Фросе.

– С точки зрения физики, это возможно. Но потребует координации.

Фрося, всё ещё кашляя, смотрела на брата со смесью отвращения и восхищения.

– Ты окончательно спятил. Ладно, я – за лаять. А что именно будешь делать ты?

– Я? – Миша с достоинством выпрямился. – Да, поправка. Дрессировщик – это банально. Я буду Богом, который наказал двух глупцов, слив их в одно уродливое существо. И буду кидать в вас молнии из фольги.

Через минуту по комнате неуклюже, спотыкаясь и сталкиваясь, поползло странное существо: Фрося впереди, с трудом сдерживая смех и периодически лая, и Берг сзади, двигавшийся в приседе и с предельной серьёзностью комментировавший: «Нужно синхронизировать темп! Твоё правое плечо должно двигаться одновременно с моим левым коленом!». А над ними возвышался Миша, швырявший в них сверкающие комки фольги.

– Мне кажется, – начал вдруг Берг, – мы отошли от темы проекта. Мы сейчас даже не полностью одеты в подготовленные вещи.

Каролина опустила камеру, озадаченно глядя на груду нетронутых, идеально сложенных нарядов. Миша, которому фольга, признаться, уже поднаскучила, медленно опустил руку. Его взгляд скользнул по лицу Берга, потом по сбитой с толку Фросе, и на его губах появилась странная, почти мягкая улыбка.

– Берг, – с легким фальшивым укором сказал он, – ты только сейчас это понял? Весь смысл был в том, чтобы от нее отойти.

Фрося наконец села на пол.

– Он прав. Это была лучшая съемка в моей жизни.

Каролина посмотрела на отснятый материал, где мелькали кадры с рычащим «глобусом» и ползающим «Зевсом», и покачала головой.

– Ладно. Проект «Деконструкция школьной формы» благополучно провалился. Зато родился новый… Осталось придумать ему название… И все-таки… давайте, пожалуйста, отснимем пару нормальных кадров. Мне ведь это и для школы нужно…

Берг кивнул, на его лице застыло выражение глубокой задумчивости.

– Опыт подтверждает, что спонтанная импровизация порождает более интересные результаты, чем строгое следование плану. Однако, – он посмотрел на свои руки, – теперь мне требуется тщательная санитарная обработка. Пол был не совсем стерилен.

– Сейчас отснимем. – Кивнула Фрося. – Только давайте отдохнем чуток…

Они побрели на кухню – четверо уставших, растрепанных, но странно довольных подростков. Миша разлил по кружкам чай и достал коробку с печением. Берг сидел прямо, осторожно обхватив кружку двумя руками. Он смотрел на близнецов и Каролину оценивающе.

– Знаешь, Берг, – вдруг сказал Миша, отпивая чай и глядя куда-то в сторону, – а ты, оказывается, вполне нормальный парень.

Берг на секунду задумался, затем кивнул.

– Спасибо. И вы… не совсем соответствуете моим предыдущим вычислениям.

– То есть? – С любопытством переспросила Фрося.

– Я предполагал, что вы… более бесчувственные. Буржуи, если угодно. Прошу прощения за некорректную параметризацию. – Он произнес это совершенно серьезно.

Каролина хихикнула, Миша усмехнулся.

– Ну, мы и есть буржуи. – Парировал он. – Впрочем, у буржуев бывает скучно. Спасибо, что развеял.

Наступила комфортная пауза. Фрося, глядя на Берга поверх кружки, спросила:

– Кстати, о вальсе… А ты с кем-нибудь договорился? Или тема тоже неинтересна?

Все ожидали услышать что-то вроде «социальные ритуалы не входят в сферу моих приоритетов», но Берг просто покачал головой.

– Нет, тема интересна. Более того, у меня уже есть пара. Мы с Алиной будем танцевать вместе.

Все трое с удивлением переглянулись.

– С Алиной? – С придыханием переспросила Каролина. – Я думала, она на выпускной вообще не пойдет! Она же весь класс ненавидит!

– Весь класс, но не меня. Мы же общаемся. И мы оба уже умеем танцевать вальс. Почему бы и нет?

– Погоди. – Миша поставил кружку с грохотом. – Ты УМЕЕШЬ танцевать вальс?

– Да, – Берг выглядел слегка озадаченным их реакцией, – моя бабушка считала, что это базовый навык. Она учила меня с десяти лет. А Алина ходила в балетную студию до восьмого класса.

Он отпил чаю, а остальные замерли, обрабатывая информацию. Самая тихая и необщительная пара в классе оказалась единственной, у кого все было решено, причем так легко и достойно, что остальным оставалось только курить в стороне.

– Ну вот, – с легкой досадой выдохнула Каролина. – А я тут голову ломаю… А самые адекватные, оказывается, – вы с Алиной. И вы. – она кивнула в сторону Копейкиных.

– Спасибо. – Снова кивнул Берг, приняв комплимент как факт. Его взгляд, чистый и лишенный всякого подтекста, уперся в Каролину. – А у тебя, Каролина, еще нет пары? Это странно. Ты же очень красивая. Может быть, к тебе просто боятся подойти.

Фрося приподняла бровь, Миша замер с кружкой на полпути ко рту.

Каролина смущенно отвела глаза.

– Я… не уверена. Хочу ли я вообще танцевать.

– В любом случае, вальс – это не то, из-за чего стоит переживать, – заключил Берг. – Это просто набор из шести шагов. Подумаешь… Гораздо менее сложно, чем кажется. И гораздо менее значимо.

– Вот тут я согласен на все сто, – поддержал Копейкин, наконец сделав глоток, – просто очередной ритуал. Непонятно для кого, непонятно зачем. Не вижу в этом трагедии.

– Это потому, что у тебя есть напарник… – Парировала Каролина, но уже без прежней нервозности. Удивительно, но простые, бесхитростные слова Берга действительно приободрили ее

Глава 4

Виктора Сергеевича не было – он ушёл на педсовет, оставив дверь нараспашку для своих. Женя Колядин не сидел на месте. Он метался между верстаками, то вскакивал на табурет и раскачивался на нём, рискуя грохнуться, то с силой сжимал в руке паяльник и размахивал им во все стороны. Испачканными в зеленке, изрезанными пальцами, он безостановочно барабанил по столу.

Тряпичкин сидел на ящике с обрезками труб. В углу, у самого большого станка, полулёжа на стуле и глядя в потолок, отдыхал Паша Майский. Жене было плевать – он думал, что может говорить при нём всё что угодно.

– Нельзя подходить и предлагать вот так в лоб! – выпалил Женя, спрыгивая с табурета. – Она же Копейкина! Нужно не просить, а заставить её захотеть. Понял? За-хо-теть!

Тряпичкин молча кивнул.

– Уже придумал как? – спросил он спокойно.

– Да! – Женя размахнулся руками. – Нужно стать для неё полезным. Решить её проблему. У всех есть проблемы. Узнай, что её бесит. Какая-нибудь училка, которая занижает оценки. Или кто-то достал. Я при всех решу этот вопрос. И она увидит это! Увидит, что с моей помощью её жизнь стала лучше. И потянется сама. Это же логично!

Из угла донёсся тихий, ровный голос Паши. Он не повернул головы, не отвернулся от потолка. Кажется, его глаза и вовсе были прикрыты.

– Она с тобой танцевать не будет.

Женя резко обернулся к нему.

– А с тобой будет? – Язвительно бросил он.

– Мне и не надо. – Так же ровно ответил Паша. – Я не пойду на вальс. Вальс – это глупо.

– Вот и молчи в тряпочку! – отмахнулся Женя, но мысль Майского, казалось, лишь подстегнула его. Он снова зашагал. – В том-то и дело! Для нас это, может быть, и глупо, но для нее – нет!

Колядин остановился перед Тряпичкиным, уперев руки в боки.

– Твоя задача, Миша – простая. Стать ушами. Узнать, что её колышет. Кто её враг. Врага мы уничтожим. Станем для нее героями.

Тряпичкин снова кивнул. Он уже встал с ящика, направляясь к выходу.

– Сегодня же! – приказал Женя. – Не упусти момент. Иди и слушай.

Женя все никак не мог успокоиться. Он схватил с верстака первый попавшийся под руку болт и с силой швырнул его в мешок с опилками.

– Дебил ты. – Не глядя, пробубнил Паша.

– Ты что-то разговорился сегодня! – Он быстрыми, громкими шагами направился к Майскому и навис над ним, заслонив свет от пыльного окна. – Ну-ка, давай-ка, расскажи – почему это я дебил? Интересно, однако, от тебя послушать! Просвети.

Паша не пошевелился.

– Потому что думаешь, как дебил. – Ответил он монотонно. – Ты не герой, а проблема.

– Я что, проблема? – Женя фальшиво рассмеялся. – Я – решение!

– Ты придешь, нахулиганишь, училку унизишь… или кого там. Всем будет понятно, что это ты. А ей – стыдно. Потому что из-за неё.