Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Теперь поняла, о чем я? Он будет пытаться с тобой сблизиться. Не позволяй.

– Не переживайте, Асакура-доно, я хорошо понимаю своё место в вашем доме, – смиренно промолвила Кёко. – Вашему брату нужно время, чтобы понять, что надеждам, которыми он так долго жил, не суждено сбыться. Мне тоже немного печально из-за этого, но всё уже в прошлом. Я не хочу приносить проблем ни вам, ни господину Иошито.

Кэтсеро некоторое время оценивающе на неё смотрел, а затем кивнул, поверив в искренность. Юи за его спиной тоже огорчённо вздохнула.

– Вы слишком суровы с ними, – донёсся до ушей Кёко её расстроенный голос. Асакура оглянулся на жену и фыркнул. – Они могут сами разобраться во всём, нет нужды на них ворчать.

– Прошу, не лезь туда, куда тебя не просят, – на этот раз мужчина обратился к жене предупредительным тоном. – И не учи других людей своеволию. Твоё уже сыграло с тобой злую шутку.

Кёко стало в очередной раз неловко, словно она подслушивала, но деваться было некуда. Девушка стояла, не шевелясь, до тех пор, пока Асакура не гаркнул в последний раз на жену, которая даже в столь уязвимом состоянии пыталась спорить. И что у этих двоих за отношения? Ни её отец, ни её мать никогда не вели себя подобным образом.

– Присматривай за ней, – бросил Асакура напоследок Кёко. – Надеюсь, ты поняла, чего я от тебя ожидаю.

Служанка отмерла и глубоко поклонилась мужчине, который уже был на пороге. Не решаясь поднял на него взор, Кёко стояла так, пока за хозяином дома не затворились сёдзи. Оставшись наедине с госпожой, юная девушка повернулась лицом к футону и с сожалением посмотрела на Юи. Та продолжала обиженно смотреть на закрывшиеся сёдзи.

– Он всегда невероятно упрямый, – вымолвила госпожа, вздыхая. – Но не переживай, я не дам тебя в обиду.

Юи мягко улыбнулась новой служанке и на душе неожиданно полегчало. Люди в этом доме казались Кёко странными и суровыми, настолько, что она боялась никогда не стать здесь своей. Она боялась чужих осуждающих взглядов, грубых фраз, то и дело пролетающих мимо, и нескромного интереса, что проявлял к ней Иошито. Однако стоило хозяйке дома заявить, что она целиком и полностью на её стороне, сердце Кёко преисполнилось надеждой.

Быть может, ещё не всё потеряно? Она решила, что попробует прожить в этом доме счастливую жизнь. Пусть не ту, что была ей предначертана ещё недавно, но всё же счастливую.

***

К моменту, когда братья Асакура доехали до деревни, солнце начало клониться к закату. Узкие улочки, по которым сновали толпы людей, уже были окрашены в золотисто-красные цвета, а вокруг одна за другой зажигались масляные лампы.

Кэтсеро спрыгнул с необъезженного коня, тихо чертыхаясь. Лошади, которых слуги отыскали в ближайших деревнях, были ни на что не годны. Они были упрямы, неповоротливы и довольно ленивы, из-за чего вместо пары часов мужчины ехали полдня. Привязав бесполезное животное к коновязи, Асакура-старший почувствовал усталость. Шутка ли: полночи возиться с Кобэ, а затем пуститься в путь на полдня. Но не ехать было нельзя.

– Ну и зачем ты меня сюда притащил? – донёсся до Кэтсеро ворчливый голос Иошито, который спустился с рыжей лошади и теперь вопросительно глядел на брата. – Признайся, ты просто не хотел оставлять меня с Кёко.

– Ты мне уже плешь проел с ней. Плевать я на неё хотел. Это у тебя все мысли об этой девчонке, – недовольно ответил Кэтсеро, поправляя тонкую кольчугу под одежой.

В воздухе чувствовался приход зимы. Холодный воздух щипал нос и руки, поэтому мужчинам пришлось одеться теплее обычного, что не добавляло удобства в дороге.

– Тогда зачем мы здесь? Что такого случилось, что ты сюда понёсся?

Асакура-старший застыл посреди оживлённой улицы и вздохнул. С каким бы удовольствием он сейчас пил сакэ под крышей родного дома! Вместо этого, однако, приходилось решать проблемы, которые продолжали сыпаться на него, как из рога изобилия.

– Надо отыскать одного ублюдка, – проговорил Кэтсеро и двинулся по улице, завидев в нескольких метрах человека, который спешно махал братьям.

– Это что… Фудзивара? – удивился Иошито, но постарался не отставать от брата. – Ты же его прогнал! Мы к нему приехали?

Асакура-старший не обращал внимания на брата, который продолжал негодовать позади, а вышагивал по улице такой хозяйской поступью, что люди вскоре начали оборачиваться на него. Завидев на одежде мужчины монМон – родовой герб в феодальной Японии, уникальный символ, который использовали самурайские кланы, аристократические семьи и позже – простые горожане для идентификации своего происхождения, статуса и принадлежности. клана Асакура, они спешно кланялись, а затем начинали перешептываться. И шептались они, как уже знал Кэтсеро, не потому, что восхищались им.

Ещё на рассвете вместе с лошадьми слуги доставили ему письмо. Подробнейший доклад, в котором Фудзивара рассказывал бывшему сюзерену о том, что не кто иной, как советник сёгуна, принялся распускать неблаговидные слухи о клане Асакура. Слухи эти, писал Фудзивара, сильно взбудоражили жителей деревни, которые, в отсутствие какого-либо другого досуга, отныне активно обсуждали, насколько достойными людьми являются Кэтсеро и члены его семьи. Должны ли они им подчиняться и платить огромные налоги, если Асакуре, ещё недавно обитавшем на самом дне, просто-напросто повезло?

Прочитав длинное письмо Фудзивары, Кэтсеро пришел в ярость. Такаги Рю решил подкинуть ему проблем в отместку за то, что Асакура посмел встать между ним и Кёко. Именно подобных сложностей и опасался молодой даймё, когда решился всё же выступить против Такаги. И отвечать за свой выбор в одиночку Кэтсеро не собирался.

– Я взял тебя с собой, чтобы посмотреть, как ты справишься с проблемами, которые доставил семье, – на ходу бросил он Иошито. – Если та девчонка так запала тебе в душу, что ты заставил меня пойти против Такаги, разбирайся с ним сам. А я понаблюдаю.

– Чего? – судя по изумлённому тону, Иошито опешил. – Такаги здесь? Для чего?

– А ты угадай. Чтобы забрать своё и заодно подгадить нам. Сдюжишь тягаться с советником сёгуна?

Кэтсеро оглянулся на брата, который явно не знал, как реагировать. Неудивительно. Иошито привык, что все заботы берёт на себя старший брат, оттого и не знал меры в своих требованиях.

– Тут и думать нечего, я его по стенке размажу! – мгновенно вспылил Асакура-младший и попытался было ринуться вперёд, но цепкие пальцы Кэтсеро ухватили его за плечо. – Какого черта?!

– Убавь свой пыл. Пойдёшь на него с мечом – по стенке размажут нас, – зашептал сквозь зубы даймё, наклоняясь к брату. Люди вокруг начали прислушиваться к ним внимательнее. – Я жду от тебя не насилия, а дипломатии.

– Мне быть дипломатичным с человеком, который разрушил все мои планы? Который сотворил все те ужасы с Кёко?

– Именно. Твоя голова должна быть холодной, не позволяй эмоциям взять верх. Сейчас не время.

До Фудзивары оставалось каких-то несколько метров, но Кэтсеро не решался двигаться дальше. Он хотел убедиться, что Иошито готов ко встрече с человеком, которого с лёгкостью можно было назвать их врагом.

– Если ты у нас такой умный и сдержанный, почему сам не побеседуешь с Такаги? К чему эти нравоучения? – с вызовом спросил Иошито.

– Мою позицию ты знаешь. Если бы не твоё нытье, я бы отдал эту девку Такаги, лишь бы он оставил нас в покое, – недовольно ответил Кэтсеро. – Она нужна тебе, не мне. Так что ты и отстаивай её.

Иошито стиснул челюсти, явно пытаясь не огрызнуться. Внутри него, понимал Кэтсеро, бурлили эмоции, и теперь он должен был научиться их усмирять.

– Пойдёшь на открытый конфликт с Такаги или применишь насилие к нему – проиграешь. Он только этого и ждёт, чтобы обвинить нас в неверности Комацу, – всё так же тихо говорил старший брат. – Учись думать головой, а не сердцем. Если сможем продемонстрировать Такаги, что мы едины и не ведёмся на его провокации, он отстанет. И Кёко будет в безопасности.

Слова брата постепенно доходили до Иошито. Обдумывая каждое из них, молодой самурай глядел то в сторону, то на Кэтсеро, а свирепое выражение лица сменилось задумчивым. Асакура-старший видел краем глаза, как нетерпеливо переминается на месте Фудзивара. Бывший вассал наверняка отчаянно хотел выслужиться, а потому любая заминка заставляла его нервничать.

– Так уж и быть. Не буду его прибивать в этот раз, – шумно выдохнул Иошито, крайне недовольный такими обстоятельствами. – Но я не уверен, что мне хватит выдержки видеть его наглую морду.

– Тебе придётся постараться, – хмыкнул Кэтсеро и хлопнул младшего брата по плечу. – Пора взрослеть и отвечать за свои поступки. Хочешь Кёко? Докажи всем вокруг, что это не просто блажь.

Дождавшись от брата смирения, Асакура-старший выдохнул и наконец повернулся в сторону Фудзивары. Тот стоял у входа в длинный дом, наполненный смехом и шумом находящихся внутри людей. Приблизившись ко входу, Кэтсеро понял, что для встречи с ними Такаги выбрал весьма специфичное место: дом юдзёДом юдзё – это узаконенный квартал удовольствий в феодальной Японии, где куртизанки развлекали клиентов, сочетая искусство, беседу и интимные услуги..

– Да уж, это в его духе – проводить важные встречи в окружении проституток, – проворчал Кэтсеро, переступая порог заведения.

Едва троица оказалась в длинном коридоре, заполненном светом заходящего солнца и зажигающихся масляных ламп, как их оглушило царившее внутри веселье. Мужчины и женщины восседали на татами и дзабутонах, обменивались шутками и пошлыми фразами, пили и вкушали еду. Все они наслаждались царящей в доме свободой и не отвлеклись от развлечений, даже когда по коридорам начали продвигаться братья Асакура.

– А вы верите в то, что Такаяма Акира продавал свою дочь ради прибыли? – донесся до Кэтсеро насмешливый женский голос. – Интересно, много ли он на ней заработал? Думаю, такая образованная и воспитанная девушка вполне могла бы дослужиться до ранга ойран, особенно если она так красива, как говорят. Может, так её и купил Асакура?

Обернувшись на ходу, он понял, что рассуждениям предавалась одна из юдзё. Она сидела на мягком дзабутоне рядом с немолодым посетителем и игриво хихикала. Посетитель, однако, был уже прилично пьян, а потому не вслушивался в её слова: вместо этого он полез под полы развязанного кимоно женщины. Асакура скрипнул зубами от злости. Как бы ему самому не снести голову Такаги здесь и сейчас.

– Гляжу, Такаги времени тут зря не терял. Всем всё разболтал, – пробурчал Иошито, идущий по правую руку от брата.

– Господа, не обращайте внимания на эти глупые сплетни, – заискивающим тоном попросил братьев Фудзивара, ступающий позади них. – Никто не верит в эту чушь. Людям просто-напросто скучно, вот они и подхватывают эту ересь.

Кэтсеро и Иошито переглянулись, но промолчали. Они оба знали, что в словах юдзё правды было гораздо больше, чем лжи.

– А я слышал, что великий клан Такаяма пал именно из-за этой девчонки. – прорезался на этот раз голос пожилого мужчины. Тот смаковал каждое слово. – Принесла она им немало несчастий, родившись! Говорят, что эта Юи глупа, капризна, так ещё и отца своего привела к гибели. Асакура на неё глаз положил да и убил Такаяма Акиру! Не девушка, а погибель! Как бы теперь и Асакура не сгинул…

– Эй, рты позакрывали все! – гневный крик Иошито разрезал царящее вокруг праздное веселье. – Вам жить надоело?!

Люди, хохотавшие ещё мгновение назад, замолкли один за другим, заметив самураев. Кэтсеро оглядел удивлённую толпу и брезгливо поморщил нос. Кучка пьяных и развратных людишек, которые не знают ни чести, ни морали, смеют обсуждать их семью? Они живут на богатых и спокойных землях и позволяют себе так неуважительно говорить о тех, кто этими землями правит?

– Пойдём, нет времени на это, – Кэтсеро подтолкнул застывшего на месте Иошито, но втайне порадовался, что тот заставил обитателей дома стушеваться и умолкнуть.

– Рассуждают они ещё! Кто они вообще такие, чтобы хотя бы имена наши произносить? – продолжал гневаться младший брат, когда мужчины дошли до закрытой комнаты.

За закрытыми сёдзи, у которых остановилась троица, не было слышно ни звука, зато на рисовой бумаге отпечатался подсвеченный лампами мужской силуэт. Такаги ожидал их, восседая за небольшим столом. Кэтсеро обернулся на Фудзивару, лицо которого успело исказиться от презрения даже к тени советника:

– Оставайтесь здесь. Если понадобится ваша помощь, Фудзивара, я позову.

– Слушаюсь, Асакура-доно, – кивнул бывший вассал и смиренно встал в стойку справа от запертых сёдзи.

Кэтсеро посмотрел на покорного мужчину оценочным взглядом и тихо хмыкнул. Фудзивара настолько жалок или же настолько верен ему?

Предаваться думам об этом, однако, было некогда. Стиснув кулаки, чтобы обуздать кипевший внутри гнев, Асакура-старший сделал вдох, а затем отворил хлипкую перегородку.

В нос ударили ароматы еды и алкоголя, которыми была пропитана комната. Такаги сидел в самой её середине и с наслаждением поедал рис и дымящиеся закуски, от которых ломился небольшой стол. В углу комнаты сидела кроткая молодая девушка, чьи тонкие пальцы перебирали струны кото, наигрывая тихую мелодию. Переступивший порог Кэтсеро почти сразу приметил, что девушка старается не поднимать глаз ни на Такаги, ни на вошедших мужчин.

– А, Кэтсеро! Я уже заждался тебя, – довольно улыбнулся немолодой мужчина, оборачиваясь на звук шагов. – И конечно же, ты привёл господина Иошито с собой. Оно и правильно, нам с ним есть о чём побеседовать.

Иошито застыл на пороге, не решаясь приближаться к советнику сёгуна. Оглянувшись на брата, Кэтсеро приметил, как крепко тот стиснул зубы при виде сияющего лица Такаги Рю.

– Иошито-сан, присаживайтесь, – Такаги указал ладонью на два дзабутона напротив него. Он явно их ждал. – Я попросил кухарок приготовить самую изысканную еду, на которую здесь способны. И эту прелестницу нашёл, чтобы она скрасила наш ужин. Не откажите мне в удовольствии насладиться сегодняшним вечером и столь прекрасной компанией.

Асакура-старший фыркнул, но сделал пару шагов и устало опустился на дзабутон, оказываясь в полуметре от лица Такаги. Молодому даймё до смерти захотелось стереть с лица противника самодовольную улыбку.

– И как ты умудряешься говорить столь сладкие речи тем же ртом, которым распространяешь грязные слухи? – с вызовом обратился к советнику Кэтсеро, сложив руки на груди.

– Талант, дарованный богами, – рассмеялся Такаги и потянулся за кувшином с сакэ. – Давай плесну тебе в знак нашей дружбы.

Иошито продолжал стоять, не двигаясь. Он наблюдал за братом, севшим за стол с врагом, и пытался перебороть отвращение, чтобы сделать то же самое. Кэтсеро посмотрел на него и вскинул бровь, одним лишь взглядом приказывая сесть рядом. Младший брат покорился, но глядеть волком на советника не перестал.

– Иошито-сан, не откажите в чести подлить и вам столь прелестный напиток, – не дожидаясь дозволения Асакуры-младшего, Такаги наполнил его чашу до краёв.

Иошито в очередной раз посмотрел на брата. Он не ожидал настолько тёплого приёма и оттого растерялся. Кэтсеро же давно привык к выходкам Такаги и не считывал его речи как дружелюбные.

– Перестань изображать из себя добряка. Что ты здесь устроил? – Кэтсеро понял, что слово вынужден брать он: Иошито сидел в безмолвии и сверлил Такаги нервным взглядом.

– Я ничего не устраивал. Всего лишь дал людям пищу для ума, – пожал плечами Такаги. – Ты должен был понимать, что я в долгу не останусь. Ты нанёс мне оскорбление, я ответил тем же.

– Я следовал букве закона, об оскорблении не было и речи, – напомнил Асакура-старший. – Ты же принялся распространять сплетни и порочить моё имя.

Такаги громко хмыкнул и, закинув в рот сливу, бросил взгляд на забившуюся в угол девушку:

– Я же говорил, эти Асакура очень ревностно относятся к своей репутации. Боятся вновь превратиться в клан, презираемый всеми. Но если они так этого боятся, почему принимают под своей крышей нищих, покрытых позором девчонок? Ты небось тоже хотела бы жить в роскошном поместье, а не работать проституткой здесь. Не переживай, дорогуша, если получилось у тех девок, то и у тебя ещё есть шанс.

Несчастная девушка сжалась на месте, перестав играть на кото. Комната наполнилась тишиной, которая прерывалась тяжелым дыханием Иошито. Молодой самурай резко стукнул кулаком по столу, заставив тарелки подпрыгнуть.

– Как смеете вы ставить в один ряд членов нашей семьи и какую-то жалкую юдзё?! – процедил сквозь зубы Асакура-младший, наклоняясь к Такаги. – Не смейте унижать ни Юи, ни Кёко. Вы и смотреть в их сторону права не имеете.

– Ну, а я уже посмотрел, – развёл руками Такаги. Его забавляла реакция Иошито. – И не только. Вам, господин Иошито, правда так нравится эта Кёко? Чем?

Кэтсеро прикрыл глаза, понимая по багровевшему лицу младшего брата, что тот едва ли пройдёт его проверку. Как бы он ни старался контролировать себя, Такаги был умелым манипулятором. Ему нравилось выводить из себя Иошито.

– Не ваше дело. Не собираюсь обсуждать с вами свои симпатии, – с отвращением ответил самурай. – Я пришёл, чтобы сказать, что Кёко вы не получите. Она под моей защитой.

Такаги, облачённый в зелёное кимоно, довольно зажмурился от услышанного:

– Знакомые речи. У вас это явно семейное. Благородные воины, ничего не скажешь. Кэтсеро, ты согласен с братом? Я не получу Кёко?

Асакура-старший невесело усмехнул, поднимая глаза к потолку. Как же осточертело слушать этого самодовольного ублюдка! Раньше было проще. Раньше он бы схватил его за шиворот дорогущего одеяния и разбил бы лицо Такаги о каждую стену этой тоскливой комнаты. Теперь приходилось сидеть напротив него и терпеть каждое слово. Возможно, Иошито было проще. Он не признавал авторитета Такаги.

– А ты выполнил моё условие? – выговорил мужчина и взглянул в сузившиеся глаза советника. – Где письмо от Комацу? Покажи мне.

Улыбка противника дрогнула в свете масляных ламп. Асакура-старший с интересом наклонил голову, изучая внезапно изменившееся выражение лица Такаги. Вот зачем он всё это устроил. Вот почему не приехал сразу в поместье, а предпочёл обитать в глухой деревушке, распуская слухи и портя репутацию семейства.

– Комацу не подтвердил твои права на девчонку, – подытожил Кэтсеро. Настала его очередь улыбаться. – Отказал в разрешении на брак с ней. Не так ли?

Иошито, услышав слова брата, перестал ёрзать на месте и воззрился на советника. Такаги же скривился и цокнул языком:

– Комацу мне не отказал, он не настолько уверенно сидит на троне. Но ему не захотелось идти на конфликт с тобой, как ни странно. Видимо считает, что из-за девчонки ты можешь и обидеться, а он страстно желает породнить ваши семьи. Неплохо же он тебя знает, да?

– Скорее в нём наконец-то начал просыпаться мудрый правитель. Это отрадно, – сказал Асакура-старший и впервые пригубил налитое Такаги сакэ. – Но вот чего не пойму: если Комацу не встал на твою сторону в нашем споре, зачем ты здесь? Разве ты не должен, как правильный вассал, принять волю господина и заняться государственными делами?

Немолодой советник потянулся на месте, не отрывая взгляд от братьев. Подумав полминуты, Такаги вздохнул и посмотрел на девушку в углу, которая боялась дышать в присутствии мужчин. Её тонкие пальцы уже давно не перебирали струны кото, а если бы ей и велели играть, она бы не смогла этого сделать из-за дрожи.

– Так уж вышло, Кэтсеро, что мои приоритеты в жизни довольно примитивны: сакэ, деньги и женщины, – заговорил Рю, ухмыляясь. – А раз я ради всего этого живу, я очень не люблю, когда меня лишают хоть чего-то. Кёко должна была стать моей наградой за хорошую службу Комацу. Он знал, что я рассчитываю на неё, а потому его отказ меня не порадовал. Но я подумал, что раз Комацу боится поссориться с тобой, мне стоит прийти для начала к соглашению с тобой. Как бы мне это ни нравилось, но многое в данном случае зависит от твоей сговорчивости.

Асакура-старший внимательно слушал советника, гадая, к чему он ведёт. Сидевший рядом Иошито вновь принялся ёрзать на месте, будто напоминая Кэтсеро, что он всё ещё здесь и с ним придётся считаться.

– Ты счёл, что я стану сговорчивее, если ты заставишь каждого в деревне поливать меня грязью?

– Конечно, нет. Это было моим маленьким развлечением. Всё-таки я здесь уже неделю сижу в ожидании тебя, мне стало скучно, – посмеялся Такаги и запустил пальцы в широкий рукав роскошного кимоно, чтобы достать оттуда письмо. – Взгляни на это. Быть может, это поможет нам договориться?

На заставленный едой стол упал вскрытый конверт. В свете масляных ламп Кэтсеро разглядел на конверте затёртую печать-ханко, при виде которой даймё приподнял бровь. Это была его личная печать. Бросив взгляд на Иошито, Асакура взял со стола конверт и вытащил из него пожелтевшее письмо. Едва пробежавшись по первым строчкам, Кэтсеро вскинул глаза на Такаги:

– И что ты хочешь сказать этой бумажкой? Это моё письмо Хасэгаве.

– Именно. Твоё письмо Хасэгаве Исао, в котором ты предлагаешь породнить ваши семьи, – закивал Такаги, заглядывая прямо в сощуренные глаза Кэтсеро. – Это одно из многих писем, что вы друг другу отправляли. Я также нашёл в доме этого мерзавца письма от императора. И как только он не додумался их сжечь? В этих письмах я прочёл столько всего интересного. В том числе и про тебя.

Асакура, ещё несколько минут назад радовавшийся тому, что ему почти удалось прижать Такаги, сглотнул. Догадываясь, куда заведут их речи советника, Кэтсеро посмотрел на юдзё, тихонько сидевшую в углу, и прорычал:

– Пошла вон.

Повторять дважды не пришлось: девчушка вскочила и в считанные минуты выскользнула из комнаты, атмосфера в которой накалилась до предела. Стоило юдзё удалиться, как Кэтсеро смял конверт вместе с письмом и швырнул их на стол.

– Смотрю, ты уже не так уверен в себе. Понял, что я на тебя накопал, – маленькие глазки Такаги заблестели. – Ты докладывал императору обо всём, что делал Комацу. Ты спровоцировал начало восстаний. Теперь у меня есть доказательства. Комацу тебя за это по головке не погладит.

– Но ты готов разойтись полюбовно, если я отдам тебе какую-то девчонку? – хмыкнул Кэтсеро, глядя исподлобья на советника сёгуна.

– Кэтсеро, нет! – тут же воскликнул Иошито, но старший брат и не посмотрел на него.

– Не какую-то девчонку, а дочь изменника и её брата. Но и этого будет мало, чтобы я закрыл глаза на твоё предательство, – улыбнулся Рю. Он наслаждался своим триумфом. – Добавь к детишкам Хасэгавы кусок земли на мой выбор и двадцать тысяч коку рисаВзятка в 20 000 коку риса в феодальной Японии была астрономической, сопоставимой с годовым доходом целого княжества. Это не просто крупная сумма, а цена, за которую можно было купить лояльность или замолчать дело, угрожавшее существованию крупного самурайского клана. Такой подкуп мог решить исход крупной политической интриги или спасти от опалы. и мы в расчёте. Я даже отдам тебе все письма.

Асакура-старший невесело хохотнул, услышав требования, и помотал головой:

– Ты меня разорить хочешь? И что я получу взамен? Старые письма и твоё честное слово не болтать?

– Именно так. Я ничего не расскажу Комацу до конца своих дней, если мы заключим эту сделку. Будешь спокойно жить в своём уютном доме и править мирными землями. Разве ты не хочешь этого для своей семьи? Для Юи?

– Нам жить спокойно, отдав вам на растерзание невинных людей? – неожиданно подал голос Иошито.

Такаги с интересом взглянул на младшего из Асакур и прищурился:

– Не перестаю удивляться, какими же благородными внезапно стали представители клана Асакура. Скажите, Иошито-сан, готовы ли вы рискнуть своей семьёй ради Кёко? А своей головой?

Кэтсеро тоже посмотрел на брата, ожидая, что тот по привычке отринет семью и даже жизнь ради проблемной девчонки. Однако тот отчего-то молчал и сверлил взглядом Такаги.

– Я готов рискнуть вашей головой ради неё. Такой ответ вас устроит?

Асакура-старший тяжело выдохнул и потёр переносицу, поняв, что зародившаяся в нём ещё минуту назад надежда, рухнула, стоило Иошито открыть рот. С лица Такаги, впрочем, улыбка сошла и вовсе. Стремительно лысеющий мужчина отныне глядел на молодого самурая с презрением.

– И всё же, Иошито-сан, ваш брат умнее вас, – заключил Такаги Рю, а затем поднялся с места, заставив братьев воззриться на него с удивлением. – Даю вам время подумать. До свадьбы.

– Свадьбы? – тупо повторил Иошито, глядя на переливающееся одеяние Такаги.

– Вы женитесь через месяц, господин Иошито, – насмешливо напомнил ему советник, отступая к выходу. – Сообщаю вам о том, что Комацу-доно принял решение, что свадьба должна состояться на ваших землях в начале первого месяца. У вас есть время подготовиться и подумать о моём предложении. Рассчитываю, что мы разойдёмся мирно. Всё-таки не хочется портить такой чудесный день чьей-то гибелью.

Такаги Рю с минуту смотрел на замолчавших братьев, каждый из которых обдумывал услышанное. Не получив от них никакого ответа, советник встретился взглядом с Кэтсеро и, кивнув, вышел из комнаты. Ведущая в коридор дверь при этом осталась открытой, поэтому уже через мгновение в проёме появилась голова Фудзивары Хидэо. Бывший вассал с недоумением посмотрел на молчаливых братьев.