Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Г-господа? – запинаясь, окликнул их Хидэо. – Всё в порядке?

Асакура Кэтсеро вздохнул и поднялся с места, желая как можно скорее вернуться домой. От неудавшихся переговоров и перехитрившего его Такаги на душе было мерзко.

– Нет. Всё из рук вон плохо, – бесцветным тоном проговорил молодой даймё.

Не оборачиваясь на брата, который, слышал он, тоже поднялся с места, Кэтсеро двинулся обратно по оживлённым коридорам. Люди вокруг продолжали разносить слухи, обсуждать его и Такаги Рю, однако у Асакуры не было ни сил, ни желания на это реагировать. Только что на его семью обрушились такие серьёзные проблемы, что шепот бедняков на фоне не значил ничего.

– Эй, куда ты побежал? – возмутился Иошито, догнав брата только на улице.

Солнце давным-давно село, погружая улицу во тьму и холод. Ощутив холодный ветер, пробивающийся под дорожное одеяние, настроение Кэтсеро упало окончательно. Ему отчаянно захотелось переместиться тот же час в поместье и присесть у постели Юи.

– Господин Асакура, уже слишком поздно, да и холод стоит дикий. Думаю, вам стоит переночевать на постоялом дворе, а с утра отправиться в поместье, – решился дать совет Фудзивара, однако Кэтсеро уже отвязывал лошадь от коновязи.

– Я поеду домой, – всё тем же равнодушным голосом ответил Асакура. – Мне тошно здесь находиться.

– Что значит «домой»? Там тьма-тьмущая! – ворчал Иошито, но старший брат его не слушал. – Как мы доедем на этих глупых конях? Да мы шеи сломаем!

Нытьё Иошито стало последней каплей. Резко повернувшись к младшему брату, который жаловался уже под самым ухом, Кэтсеро с силой оттолкнул его. Иошито отлетел на добрых полтора метра и с трудом удержался на ногах. Он воззрился на брата с изумлением.

– Ты чего? Совсем озверел?

– Сколько можно ныть?! Это ты заварил всю эту кашу! Из-за никчёмной девки! И не сделал ничего сейчас, чтобы хоть как-то нас спасти. Ты как обычно заставил меня отдуваться за твои же ошибки, – зарычал на него Кэтсеро. – Ничтожество ты, а не брат.

Выплюнув последние слова, Асакура взобрался на мгновенно взволновавшегося коня и натянул поводья. Опешивший Иошито, а вместе с ним и Фудзивара, который не знал, куда себя деть, наблюдали за ним.

– Теперь всё иначе. У Такаги есть на нас компромат и он не преминет пустить его в ход, если не сделаем так, как он велит, – выговорил Кэтсеро, смотря сверху-вниз на брата и вассала.

– Но ведь и у нас есть на него кое-что! – решил напомнить Иошито, глядевший на него, однако, со всей обидой. – Он же грабит казну!

– Это ничто в сравнении с тем, что совершили мы, – тихо ответил Асакура-старший, раздражаясь от наивности брата. – Твоя девчонка очень дорого нам обошлась. У тебя есть месяц, чтобы решить проблему, или я буду вынужден отдать Такаги Кёко и её брата.

– Решить проблему? – вновь тупо повторил Иошито, хлопая глазами. – Но как я смогу её решить? Ты виноват не меньше, между прочим!

– Я виноват, поэтому за свою ошибку заплачу землями и рисом. А ты за свою ошибку заплатишь жизнями людей. Так что думай, так ли тебе нужна эта девчонка. Пока что я вижу, что она для тебя – просто каприз.

Не дав Иошито возможности оспорить его слова, Кэтсеро повернулся в сторону ворот, ведущих на выезд из деревни, и пришпорил коня. Тот рысцой двинулся вперёд, унося его от застывших на месте самураев.

Один месяц. Такой испытательный срок он решил дать брату, с которым они прошли вместе не одну войну. Ровно месяц до момента, когда Иошито либо вырастет в его глазах, либо падёт окончательно.

«Я и так был безмерно добр к нему и щедр», – подумал Кэтсеро, въезжая в тёмный густой лес. – «Пусть теперь в одиночку познаёт несправедливость жизни».

Глава 11

Впервые за многие годы на земли клана Асакура пришла по-настоящему холодная зима. По обширным владениям вот уже месяц носились ледяные ветра, заставляя людей кутаться во все теплые одёжки разом, а высокие сугробы похоронили под собой давно опустевшие рисовые поля. Внезапная непогода вызывала беспокойство как у крестьян, так и у хозяина земель: слишком долгая и холодная зима могла привести к задержке посадок риса и овощей, что гарантировало сокращение будущего урожая и доходов. А с учётом нависшего над кланом Асакура долга в двадцать тысяч коку риса, в их владениях могли настать действительно непростые времена.

Месяц, дарованный Такаги Рю, истекал через два дня. Всё поместье, несмотря на жуткий холод, гудело от предвкушения празднества, почти не замечая, как мрачнеет с каждым днём Асакура Кэтсеро. Тот понимал, что ни свадьба Иошито, ни приезд Комацу Сэйджи не станет благим событием для их семьи. Настроение молодого даймё было хуже некуда и Иошито, мечущийся в попытках исправить свои ошибки, не добавлял спокойствия.

– Вы совсем меня не слушаете? – обиженный девичий голос, звучавший словно издалека, отвлёк Кэтсеро от пораженческих мыслей. – Асакура-сан?

Кэтсеро дважды моргнул и понял, что всё это время глядел перед собой пустым взглядом, стоя на крыльце поместья. Юи, сидевшая на подушке рядом с мужем, с укоризной смотрела на него снизу-вверх.

– Извини, слишком много мыслей в голове, – поспешил ответить Асакура и попытался слабо улыбнуться девушке. – Ты что-то сказала?

Юи ни о чём не догадывалась. Они с Иошито договорились беречь идущую на поправку девушку от лишних переживаний, а потому ей оставалось только удивляться, о чём так тихо периодически переговариваются братья.

– Я спросила, не слышали ли вы что-нибудь про Камэ? Комацу-сан не упоминал, приедет ли она с ним? – повторила вопрос Такаяма, чьи щеки слегка порозовели на морозе.

В больших медовых глазах виднелась надежда, однако обнадёжить жену Асакура не мог. Комацу и словом не обмолвился о служанке, да и зачем бы он это сделал? Подавляя лёгкое раздражения от неуместного вопроса, молодой даймё покачал головой. Юи тут же опустила глаза и грустно вздохнула.

– Я так надеюсь, что она всё же приедет. Я столько писем ей отправила за два года, но она ни на одно не ответила. Хочу убедиться, что у неё всё в порядке.

– Тебе не надоело дружить со служанками? Что за глупая тяга к простолюдинкам, – проворчал Кэтсеро. – Всё с ней в порядке, наверняка Комацу запретил ей отвечать на твои письма. И правильно сделал.

– Вот никогда вы не встаёте на мою сторону. Постоянно упрекаете во всём, – недовольно проговорила девушка, хмурясь. – Мне начинает казаться, что даже на служанок вы реже ворчите.

Она перекинула через плечо струящиеся каштановые волосы и отвернулась от мужа. Тот закатил глаза, шумно выдыхая. Мало ему проблем с Такаги и Комацу, так теперь и её упрёки выслушивать.

– Потому что служанки четко выполняют мои указания, а ты идёшь наперекор каждому моему слову. Как тут не ворчать?

Ему стоило бы быть сдержаннее. Кэтсеро понимал, что в последнее время и в самом деле часто грубил Юи. Она обижалась, потому что вдобавок к непростому восстановлению из раза в раз сталкивалась с его раздражением. Он злился, потому что так и не получил возможность как следует её отчитать за сумасбродный побег из-под охраны, повлекший за собой уйму проблем. Да и мысли о Такаги не позволяли расслабиться ни на минуту. Асакура подумал, что за последний месяц он и спал меньше, чем когда-либо.

– Скоро уедете в Эдо и будете жить там спокойно без меня, – тихо проговорила Юи, не поворачиваясь к мужу. – Раз я вас так раздражаю.

Девушка принялась наблюдать за заснеженным двором, по которому гуляли её мать и Кичиро в сопровождении служанок. Малыш, как и его бабушка, был одет в утеплённое хаори и, казалось, совсем не ощущал холода. Разрумяненный Кичиро радостно скакал в снегу, заливаясь смехом вместе со служанками. Даже Аска не могла удержать улыбку, наблюдая за счастливым малышом.

Кэтсеро тоже следил взглядом за довольным сыном, но не был способен выдавить из себя и подобие улыбки. Огорчённые слова жены окончательно испортили ему настроение, вызвав вдобавок чувство вины.

– Кто знает, может, и наложницу послушную там себе найдёте. Станете счастливее, – вымолвила Юи ещё через мгновение, заставив мужа цокнуть.

– Что за ерунду ты несёшь? Ради бога, Юи…

– Но ведь так и будет, – Такаяма повернулась к мужу, позволив тому разглядеть обиду на её лице. – Вы уедете на месяцы, если не на годы. А я останусь здесь. Так или иначе, но наложницу вы заведёте.

– Сомневаюсь, что у меня в столице будет столько свободного времени, – гораздо более мягким тоном ответил ей Асакура, но девушка только сжала тёплое покрывало, которым служанки укрыли её от ветров. – Не надумывай. К тому же, я не собираюсь задерживаться в замке Комацу на годы. Мы с ним не выносим друг друга, забыла?

Юи пожала плечами и вновь отвернулась. До сегодняшнего дня она не высказывала никаких опасений о его отъезде. Кэтсеро успел было подумать, что она и вовсе не помнила про то, что через несколько дней ему придётся покинуть их. Если, конечно, им удастся выкрутиться и заставить Такаги Рю молчать. В противном случае Асакуре и не придётся никуда ехать: его сразу обезглавят.

– Мама сказала, что когда отец уезжал надолго от нас, он всегда находил себе наложниц. Это естественно для мужчин, – бледные от холода пальцы Такаямы вцепились в покрывало, словно от него зависела её жизнь.

– Я не твой отец. Да и ты, к счастью, не твоя мать, – прохладным тоном выговорил Кэтсеро, переводя взгляд на тещу, гуляющую в нескольких метрах от него. Отрезанный язык нисколько не мешал ей очернять мужа в глазах дочери. – Будь я на месте Акиры, я бы гарем завёл, лишь бы не пересекаться с твоей матерью.

Аска, судя по всему, почувствовала прожигающий затылок взгляд зятя, потому что в следующее мгновение женщина обернулась и смерила того презрительным взглядом. Прогнать бы её взашей.

– И всё же… Я бы хотела поехать с вами в столицу, – осторожно вымолвила Юи, поднимая глаза на мужа. – Подумайте, пожалуйста, об этом.

– Исключено, – покачал головой Кэтсеро, на корню обрубая надежды жены. – Тебе там нечего делать. В столице и окрестностях сейчас неспокойно, да и я буду в разъездах часто. Не думаю, что тебе улыбается оставаться под одной крышей с Комацу и Такаги.

Услышав имена названного дяди и человека, которого она боялась больше всего на свете, Такаяма стушевалась. Он попал в точку: как бы девушка не переживала из-за слов матери, оставаться наедине с Комацу и Такаги ей не хотелось. Понаблюдав за поникшей девушкой, Асакура вздохнул. Ему и самому бы не хотелось уезжать в столицу в полном одиночестве, но разве был другой выход?

– Как твоя новая служанка? Кёко? – решил сменить тему мужчина и Юи, приметив это, поджала губы.

– Она молодец. Но видно, что она очень тоскует по своей семье, – негромко ответила девушка, переводя взгляд на резвившегося во дворе малыша. – Надеюсь, свадьба Иошито-сан не расстроит её ещё сильнее. Всё-таки это должна была быть её свадьба.

Асакура кивнул и посмотрел новоиспечённую служанку, которая скромно ходила по двору за Аской и Кичиро. Она слабо улыбалась, наблюдая за тем, как ребёнок учится формировать в маленьких ладошках снежки, но в глазах Кёко виднелась печаль. Такаги её сломал.

– Не представляю, как она будет себя чувствовать, когда увидит на празднике человека, который убил её родных и сотворил с ней такое, – грустно сказала Юи, качая головой. – Ужасно, что Такаги-сан не будет наказан за эти преступления.

– Ни Кёко, ни Таро не будет на празднике. Ради их же безопасности они останутся в своих покоях.

В кои-то веки Такаяма согласно закивала. Она не расслышала напускного спокойствия в голосе мужа и не поняла, что сам Кэтсеро едва ли верил в свои слова. Будут дети Хасэгавы на празднике или нет – они будут принесены в жертву Такаги, если им с Иошито не удастся что-то придумать в ближайшие дни, чтобы переиграть советника сёгуна.

– Пора возвращаться, ты уже продрогла вся, – велел Асакура, приметив мелкую дрожь, которая начала сотрясать девушку.

Не принимая возражений жены, которая хотела ещё подышать свежим воздухом, Асакура окликнул служанок и махнул рукой, чтобы те возвращались вместе с разгулявшимся малышом. Прислуга обрадовалась приказу, желая поскорее вернуться в тепло, а вот Кичиро принялся канючить и сопротивляться попыткам бабушки и служанок увести его. Кэтсеро при виде нахмуренного сына усмехнулся. Такой же упрямый, как и его мама.

Подав руку Юи, молодой даймё помог жене подняться на ноги, а затем укрыл её дрожавшие плечи соскользнувшим покрывалом. Такаяма была всё ещё слаба, но в последние дни стала настойчиво проситься на короткие прогулки в надежде на то, что они помогут ей выздороветь скорее. Особенно обрадовался прогулкам с мамой Кичиро, за которым почти весь месяц приглядывали исключительно служанки.

– Нет, хочу ещё поиграть, – хныкал и крутился малыш, которого тащила за собой Аска. – Ещё, ещё! Отпусти! Не хочу с тобой идти! Ты плохая!

Судя по пылающему от негодованию взгляду Аски, ребёнку невероятно повезло, что женщина не могла его как следует отчитать. Однако стоило ей затащить внука на верхнюю ступень промёрзшего крыльца, как женщина с фырканьем вручила возмущающегося мальчика Кэтсеро. Тот поспешил подхватить рыдающего сына на руки.

– Кичи, нельзя так разговаривать с бабушкой, – мягко отругала Юи малыша, который, впрочем, тут же затих на руках у отца и надул губы.

Асакура фыркнул в ответ на слова жены и, приобняв огорчённого малыша, смерил Аску презрительным взглядом. Та ответила ему тем же, обнимая дочь за плечи.

– Думаю, Кичиро просто чувствует, что его бабушка переходит границы дозволенного, – проговорил Кэтсеро, игнорируя возмущённое шипение тещи. – Ещё раз его так потащишь – полетишь с этого крыльца. Поняла?

Такаяма-старшая хмыкнула и закатила глаза в то время, как Юи грустно вздохнула. За столько лет Кэтсеро и Аска так и не сумели смириться с вынужденным родством. Женщина терпела его от безысходности и нежелания влачить жалкое существование на улице. Асакура же не хотел огорчать Юи, а потому каждый раз сдерживал желание выставить тещу на мороз. И всё же он считал, что такого снисхождения женщина вряд ли заслуживала.

– Асакура-сама, если хотите, я могу взять маленького господина, – раздался рядом вежливый голос Кёко.

Девушка стояла, склонив голову, в полуметре от семейства. Скользнув взглядом по хрупкой девушке, которую и без того колотило от холода, Асакура покачал головой:

– Не надо, я сам.

Кёко послушно кивнула и отступила к приоткрытым перегородкам. Она дождалась, пока Юи и её мать зайдут в тёплый дом, после чего последовала за ними. Кэтсеро же проводил силуэт девушки задумчивым взглядом. Не стоит ли ей обо всём рассказать? Скрывать тот факт, что её жизнь висит на волоске, казалось неправильным.

– Хочу к маме, – детский голосок, зазвучавший у самого уха, отвлёк Асакуру от мыслей о служанке. – Пойдём к маме.

– Конечно, малыш, идём.

Хозяин дома с ребёнком на руках последним покинул леденеющее крыльцо, утопая в сомнениях. Таро и Кёко имели право знать, что через пару дней им может грозить смертельная опасность, но не принесёт ли такое откровение проблем ему самому?

«Они сбегут, если им рассказать об ультиматуме Такаги. А уж этого нельзя допустить», – заключил мужчина, продвигаясь по длинным коридорам к покоям жены.

Маленький мальчик, чьи глаза начали слипаться, положил голову на плечо отца и сладко зевнул. Тихое дыхание ребёнка зазвучало как самое громкое подтверждение того, что Асакура был в первую очередь в ответе за его жизнь и не имел права на ошибку.

– Эй, Кэтсеро! – раздался в мрачном и тихом коридоре голос, заставивший молодого даймё обернуться на полпути. – Можем поговорить?

Спешным шагом к нему приближался Иошито. Кэтсеро вздохнул при виде младшего брата, который последние недели только и делал, что приходил к нему с сомнительными идеями по спасению Кёко.

– Давай позже, и без тебя забот хватает, – отмахнулся от него хозяин дома и двинулся было дальше по коридору, но услышал позади неуверенные шаги брата. – Ну что ещё?

Асакура-старший остановился в нескольких шагах от покоев жены и недовольно посмотрел на Иошито. Тот выглядел словно побитая собака и, видел Кэтсеро, находился на грани отчаяния.

– Я собираюсь поехать в деревню, к Такаги, – нерешительным голосом заявил парень. – Быть может, я смогу убедить его оставить в покое нас и Кёко…

– С ума сошёл? – зашипел на брата Кэтсеро и спешно прикрыл ладонью голову спящего на плече малыша, чтобы тот не услышал его ворчание. – Нет. Ни в коем случае. В глазах Такаги это будет выглядеть как отчаяние и слабость. Не смей нас так позорить.

– Но что ещё делать? Я уже всю голову сломал! – вздохнул Иошито, потирая ладонями лицо. – Ты только и делаешь, что отметаешь каждую мою идею. Ты как будто и не хочешь помогать Кёко!

Кэтсеро скрипнул зубами, услышав в тысячный раз имя девушки. Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто из снующих мимо слуг не подслушивает их разговор, Асакура-старший сделал два шага навстречу брату.

– Потому что все твои идеи – идиотские. Ты то предлагаешь спрятать эту девчонку где-то, то хочешь договариваться с Такаги напрямую. Не забывай, что Такаги не глуп. Он тебя переиграет – моргнуть не успеешь. А расхлёбывать твой позор придётся нам всем!

– Тогда помоги мне хоть чем-то! Подскажи, что я упускаю! Неужели ты будешь рад, если несчастную девушку увезут за тридевять земель, чтобы превратить её жизнь в ад?

Иошито сжал кулаки, но на лице при этом ясно читалось отчаяние и злость на самого себя. Кэтсеро шумно выдохнул, жалея, что не может ни голос повысить, ни отчитать брата как следует. Маленький мальчик на его руках уже сладко сопел, цепляясь пальцами за ворот темного хаори отца.

– Я надеялся, что ты дойдёшь до решения сам, но, судя по всему, сильно тебя переоценил – прошептал мужчина, сверля взглядом поникшего Иошито. – У Такаги есть на нас компромат – письма Хасэгавы. Если не выполним условия сделки, он сдаст нас Комацу, а письма эти предъявит как доказательства нашей вины. Найди эти письма и привези мне.

Иошито захлопал глазами, а в следующее мгновение с удивлением посмотрел на старшего брата. До такой простой мысли он не доходил.

– Письма? Если мы лишим Такаги компромата, мы будем в безопасности? И Кёко тоже?

– Да как ты меня достал уже со своей девкой! – не сдержался Асакура-старший, повысив всё же голос. – Думай о семье в первую очередь, а не о служанке!

Кичиро, сопевший на плече отца, беспокойно заёрзал, а проходившие мимо слуги оглянулись на застывших посреди коридора братьев. Кашлянув, Кэтсеро мысленно обругал себя за несдержанность. Не хватало ещё давать прислуге повод для новых сплетен.

– Ты меня правильно понял, – понизил голос глава семьи. – Можешь поехать в деревню, но не для того, чтобы пресмыкаться перед Такаги. Выкради письма, которые могут нас погубить, и тогда я, быть может, смогу помочь Кёко. Но для начала надо отвести угрозу, нависшую над нами.

Иошито быстро закивал, соглашаясь с каждым словом брата. Ещё бы. Это был его последний шанс: Такаги не мог оповестить ни о чём Комацу, пока тот находился в дороге, но уже послезавтра они встретятся под крышей этого дома. Чтобы превратить справедливые обвинения Такаги в клевету, надо было лишить последнего доказательств. Вот только на осуществление плана у них остался всего день.

– А ты поедешь со мной в деревню? – с надеждой спросил Иошито, но нахмурился, когда брат покачал головой. – И как я справлюсь со всем в одиночку? А если Такаги меня поймает?

– Если Такаги тебя поймает, я публично откажусь от родства с тобой. Зачем мне брат-неумёха? – хмыкнул Асакура-старший. – Ты будешь не один. Тебе поможет Фудзивара, он следит за Такаги пока тот в деревне.

– Я думал, ты его прогнал взашей, а он продолжает тебе прислуживать? – Иошито явно обиделся, поняв, что изгнанному самураю брат доверяет больше, чем ему.

– Фудзивара очень хочет искупить вину и вернуться, так почему бы не воспользоваться его энтузиазмом? Вам обоим от меня кое-что нужно, так что проявите чудеса смекалки и тогда получите желаемое, – тон, которым Асакура-старший сказал это, не допускал возражений.

– Мне начинает казаться, что ты меня за брата уже не считаешь. Только за вассала. Мог бы и помочь с Такаги, между прочим, – недовольно буркнул Иошито.

– Мог бы. Но у меня своих дел полно, – дёрнул плечом Кэтсеро и обернулся на закрытые сёдзи, за которыми скрывались покои жены. Из-за перегородок доносились радостные девичьи голоса. – Завтра на твою свадьбу начнут прибывать первые гости, так что у тебя есть сутки, чтобы добыть письма. Не смей задерживаться.

Асакура-старший разглядел в полумраке коридора, как Иошито хмуро закивал. Напоминание о том, что он вот-вот женится на незнакомке, огорчило его ещё сильнее. Молодой самурай хотел было уже повернуться и удалиться прочь от брата, как Кэтсеро в последний момент окликнул его, вынудив обернуться.

– И никакого насилия, – напомнил ему старший брат. – Не смей нападать на Такаги.

– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты был на моём месте, – проворчал в очередной раз Иошито, но, наткнувшись на прищуренный взгляд брата, сдался. – Понял я. Моё дело письма. Твоё дело – обеспечить безопасность нашей семьи и… Кёко.

Удержавшись от закатывания глаз, Кэтсеро кивнул. Наблюдая за быстро удаляющейся фигурой брата, молодой даймё понадеялся, что тот действительно сможет удержать гнев в узде и не навлечёт на них ещё больше бед. Должен же он в конце концов повзрослеть.

– А где мамочка? – раздался возле уха сонный детский голосок.

Кэтсеро отвлёкся от мрачных мыслей и посмотрел на проснувшегося сына, который потирал ручками слипающиеся глазки. Асакура в моменте позавидовал спокойствию и безмятежной жизни малыша: ему были неведомы царившие вокруг интриги и споры. Всё, чего желал ребёнок – это быть рядом с родителями.

– Мы как раз к ней идём. Она нас уже, наверное, заждалась, – ответил сыну Кэтсеро, подходя к покоям Такаямы.

– Мама соскучилась по нам, нужно к ней, – согласно пролепетал малыш, заставляя отца широко улыбнуться.

Наивные, но чистые рассуждения сына вмиг прояснили всё в голове Асакуры Кэтсеро. Он не будет отвлекаться ни на требования брата, ни на идеалистические речи Юи, если Комацу и Такаги поставят его перед выбором. Он выберет спокойную жизнь для своих родных, даже если для этого придётся принести в жертву другие жизни.

***

В предвкушении большой свадьбы гудело не только поместье Асакура, но и располагавшаяся неподалёку деревня. Несмотря на обрушившиеся морозы, люди толпами гуляли по заснеженным улочкам, смеялись и обсуждали, насколько роскошной получится свадьба, которая породнит сёгуна и клан бывших наёмников. Станет ли эта свадьба символом признания и расцвета клана Асакура? Поможет ли она хоть немного утихомирить князей, недовольных правлением Комацу Сэйджи? Или же наоборот утащит последнего на дно?

Простолюдины задавались этими вопросами больше от скуки, нежели всерьёз, но прибывшего в деревню Иошито все эти рассуждения сбили с толку. Он оказался смущён, если не напуган, тем, каким великим и судьбоносным событием видели люди его грядущую свадьбу. Для него эта свадьба не значила ничего, а остальным казалось, что она способна изменить расстановку сил в стране.

– Да уж, теперь понимаю, почему Кэтсеро так бесится, когда люди обсуждают его женитьбу на Такаяме, – бубнил под нос Иошито, продвигаясь по заледеневшим улицам.

Он был неимоверно зол на брата за то, что тот не отправился в деревню вместе с ним, но, тем не менее, понимал, что это было частью его испытания. Он должен доказать не только Кэтсеро, но и самому себе, что способен решать проблемы и влиять на положение семьи в обществе не хуже брата. Обвинения в ничтожности, брошенные Кэтсеро в порыве гнева, сильно обидели младшего брата, но помогли ему раскрыть глаза на печальную истину. Он действительно слишком часто перекладывал ответственность за своё благополучие на главу семьи. И именно поэтому всё каждый раз получалось не так, как желал бы Иошито. Пора было это исправлять.

Фудзивара встретил его у ворот постоялого двора, где жил уже больше месяца. Кэтсеро был прав, мужчина не оставлял надежду выслужиться перед семейством и заслужить прощение. В противном случае, он уже давно бы покинул деревню.

– Асакура-сан, добрый вечер! Рад, что вы нашли время приехать сюда в преддверии столь важного события, – вежливо поприветствовал его Фудзивара, склоняя голову так низко, что Иошито фыркнул. Ну и подхалим.

– Передо мной можете не заискивать. Я при всём желании не смогу вернуть вас в поместье, – заявил молодой самурай, заставив бывшего вассала смутиться. – Это вам перед братцем моим надо выслуживаться, а он предпочёл сегодня отсиживаться в тепле и уюте.

Пусть Иошито и понимал, что условия, выставленные ему братом, были справедливы, он не мог не раздражаться на него. В самом деле, неужели ему так сложно было отправиться в деревню с ним?