Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Я думаю, что могу попробовать. Если я ничего не сделаю, то буду корить себя всю жизнь, понимаешь, о чём я?

Девушка кивнула. Иошито шумно вздохнул и, вновь прислонившись затылком к стене, прикрыл глаза.

– Меня удивляет, что ты понимаешь меня лучше, чем родной брат. Впрочем, чему тут удивляться? Мы с ним всегда были слишком разные, – проговорил он таким тоном, что у Юи начало щемить сердце.

– Кэтсеро просто не может рисковать… – она попыталась было оправдать мужа, но умолкла, так и не договорив.

– Чем? Своим титулом и уважением общества? – хмыкнул Асакура-младший, поняв, почему она осеклась. – Раньше он об этом не заботился. А сейчас он готов поставить на карту жизнь невинной девушки, лишь бы его самого не поймали за руку…

Последняя фраза заставила Такаяму недоумевать. О чём это он говорит? Однако Иошито внезапно замолчал, будто осознав, что сболтнул что-то лишнее, отчего девушка еще сильнее взволновалась.

– Иошито-сан, – тихо вымолвила она, боясь даже спрашивать. Молодой парень же обреченно на неё посмотрел, догадываясь, что его осечка не осталась незамеченной. – Вы ведь знаете что-то, в чем Кэтсеро не хочет мне признаваться, так?

С настороженностью Юи наблюдала за тем, как Асакура-младший нахмурил брови и едва заметно кивнул, подтверждая её опасения. Девушка судорожно выдохнула и опустила глаза. Что-то внутри оборвалось, повергая её в пучину страха.

– Он рассказал мне кое-что в тот день, когда мы вернулись из дома Хасэгавы, – сказал Иошито, бросая взгляд на племянника, который продолжал мирно спать. – Рассказал, потому что я не оставил ему выбора. И честно говоря, лучше бы я не знал того, что творится на самом деле.

– Почему? В чём дело? – быстро спросила Юи.

– Поверь, тебе лучше не знать. Да и я обещал Кэтсеро, что не проболтаюсь.

– Вы не можете просто так обмолвиться о том, что мой муж к чему-то причастен, а потом замолчать, – сразу возразила девушка, и Иошито закатил глаза. – Если что-то угрожает нам, я хочу знать об этом. Пожалуйста, не мучайте меня этой недосказанностью.

Несколько мгновений Асакура-младший сидел в задумчивости и переводил взгляд с невестки, которая чуть не прыгала на месте, на племянника, не слышавшего спор взрослых. В конце концов, когда Юи уже отчаялась получить от него хотя бы какой-то ответ, он тяжело вздохнул и повернулся к ней.

– Я расскажу тебе, но ты должна будешь вести себя так, будто ни о чём не знаешь. Иначе Кэтсеро глаз с меня не спустит, а мне это сейчас не надо. Я должен помочь Кёко, а не бороться с ним. Поняла? – невестка быстро закивала, смотря на него во все глаза. – Пообещай, что будешь молчать.

– Обещаю! – выпалила она. Сердце в груди билось с такой силой, что грозилось выпрыгнуть в любой момент. – Господин не догадается, что я знаю.

Еще пару мгновений Иошито сверлил её взглядом, желая убедиться в искренности обещания, но в итоге вымолвил:

– Ну хорошо. Я тебе верю, так что не вздумай нарушить слово.

– Иошито-сан, пожалуйста! – взмолилась Юи, у которой уже не было сил бороться с чувствами. – Просто скажите.

Воздух в комнате стал таким душным, что и девушке, и мужчине захотелось приоткрыть сёдзи, чтобы впустить немного свежего воздуха, но они продолжали смотреть друг на друга с беспокойством. Такаяма ощущала, как её щеки горят от нетерпения.

– Кэтсеро шпионит для императора. По просьбе последнего, конечно же, – Иошито понизил голос так, что Юи была вынуждена напрячь слух. – Император попросил его об этом, когда понял, что Комацу не справляется с управлением страной.

– Он предаёт сёгуна? – девушка распахнула глаза. – В очередной раз?

– Едва ли это является предательством, – парень покачал головой и выбросил перед собой руку, пытаясь остановить её нарастающую панику. – Но Комацу точно сочтёт его изменником, если прознает, что Кэтсеро оповещал императора о его планах, потому что именно благодаря этим сведениям противники Комацу начали восставать по всей стране. С подачи императора и моего дорогого братца, который с чего-то вдруг решил, что ответственен за действия сёгуна, страна теперь тонет в восстаниях.

– Я не понимаю… – пробормотала Юи, хлопая глазами. – Зачем Кэтсеро это делает? И как долго?

– Около полугода. Как раз тогда и начали вспыхивать самые серьёзные бунты, помнишь? После того, как император узнал, как именно Комацу управляет страной, он, судя по всему, захотел сместить его чужими руками, – Иошито хмыкнул, но на этот раз без привычной обиды и злости. – Как я понял, Кэтсеро и сам не ожидал, что последствия его шпионажа будут такими разрушительными.

– И что теперь будет?

Асакура-младший пожал плечами в ответ в то время, как Такаяма смотрела на него, не моргая.

– Кэтсеро сказал, что не планирует больше шпионить за Комацу и снабжать императора сведениями. Не ровен час, Комацу выйдет на него, и тогда нам всем несдобровать. Поэтому он не хочет помогать Кёко: Такаги уже поймал её отца за руку. Хасэгава Исао был одним из тех даймё, которые не желали поддерживать правление Комацу и помогали организовывать бунты. Если Кэтсеро вступится за Хасэгаву, Такаги сделает всё, чтобы найти связь между ними, а найдя её, сообщит Комацу. И тогда голова моего братца покатится по насыпи вместе с нашими головами.

Юи вздрогнула, представив, как голова её мужа катится по земле, подобно полусгнившей голове Токугавы Мацуо, к которому не проявили ни капли уважения даже после смерти.

– Не говори Кэтсеро, что я тебе всё рассказал, – снова напомнил Иошито, следивший за тем, как невестка бледнеет на месте. – По крайней мере, не сейчас. Сначала я должен помочь Кёко.

– Вы действительно верите в то, что он больше не будет предавать сёгуна? – медленно промолвила девушка, которая не слышала его, утопая в сомнениях. – Он ведь терпеть не может Комацу-сан. Вдруг он солгал вам о том, что не будет помогать императору смещать его с трона?

Мужчина усмехнулся, но ему, видела Такаяма, было отнюдь не весело:

– Я не верю обещаниям Кэтсеро. Он редко когда их сдерживает, уж я-то знаю. Однако сейчас на кону стоит судьба семьи, и я не думаю, что он рискнёт всем из-за ненависти к Комацу. Поэтому и отдаёт на растерзание Кёко и её семью. Для него это малая плата за ошибку, которую он совершил.

– Но как можно… – Юи задыхалась от кипящих внутри чувств, – как можно заставлять других платить за твои ошибки? Кёко же ни в чём не виновата!

– Теперь ты понимаешь, почему я так зол на него, – заявил Иошито и наклонился к невестке, которая была шокирована его рассказом. – Пойми меня правильно, я не считаю, что мой брат – корень всех зол в данной ситуации. Нет. Виноват только Комацу, который не способен управлять страной мирными способами. Но Кэтсеро слишком держится за своё положение, он боится его потерять, потому что всегда стремился к такой жизни. К жизни всеми уважаемого даймё. Он попал в ловушку собственного честолюбия, из которой не может выбраться. А я ему помогать не собираюсь. Я помогу Кёко, потому что она не должна платить за чужие грехи. И ты мне в этом поможешь.

Юная девушка вскинула глаза на парня и непонимающе нахмурилась.

– Сегодня вечером, как только сядет солнце, я поеду к Хасэгаве. Мне нужно, чтобы Кэтсеро не узнал о том, что я уехал. По крайней мере, до моего возвращения.

– И что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила девушка, с трудом улавливая его мысль.

– Ничего особенного. Просто будь рядом с моим братом всё время, пока я буду отсутствовать. Если ты будешь рядом, он и не подумает искать меня, а я смогу уехать незамеченным. Конюхи и стража не сообщат ему, что я уехал из дома, об этом я позабочусь.

– Вы просите меня обмануть мужа?

– Это не обман, – поспешил успокоить её Иошито, улыбнувшись. – Веди себя, как обычно. Делай, что хочешь, чтобы он не вспомнил обо мне. Когда же вернусь – с Кёко или без, – он, конечно, будет в ярости, но тебя никто ни в чём не обвинит. Кэтсеро даже не поймёт, что ты мне помогала.

– Поймёт, – тут же возразила Юи и обреченно вздохнула. – Он сразу же всё поймёт, как только вы вернётесь. Если не раньше, потому что не представляю, как я смогу удержать в себе все эти жуткие мысли…

– Поэтому я и не хотел теперь говорить. Тебе будет особенно сложно притворяться, что всё хорошо. Но пожалуйста, постарайся, – в голосе Асакуры-младшего послышалась горячая просьба. – Если Кэтсеро обнаружит, что я уехал до того, как я смогу встретиться с Хасэгавой, он попытается вмешаться, и всё пойдёт прахом.

– Но может… Может, просто поговорить с ним еще раз? Попросить? – девушка понимала, что её слова звучат до неприличия наивно, однако ей хотелось верить в то, что Асакура-старший прислушается к её просьбе. – Я могу попробовать, если позволите.

Иошито быстро замотал головой, а на лице появилась гримаса недовольства.

– Нет, – отрезал он, лишая невестку надежды. – Я не могу так рисковать. У меня только один шанс. Кроме того, я уже просил его несколько раз, не помогло. Если попросишь ты, он еще больше разозлится.

Юи почувствовала себя несчастной. Получается, она должна обмануть Кэтсеро, который еще не так давно говорил, как для него важна её поддержка? Это было несправедливо. Но куда несправедливее было бы позволить Кёко заплатить жизнью за ошибки других людей.

– Хорошо, – произнесла в конце концов Такаяма, ненавидя себя за принятое решение. – Я отвлеку Кэтсеро, пока вы будете в отъезде. Но прошу, не говорите ему о том, что я вам помогла. Не хочу, чтобы он считал, что я его предаю.

Асакура-младший понимающе улыбнулся и кивнул, заглядывая в широко раскрытые глаза девушки:

– Конечно, не скажу. Не переживай. Меньше всего мне хочется, чтобы мой братец в приступе своего эгоизма обрушивался еще и на тебя.

Юи с трудом выдавила из себя улыбку, наблюдая за тем, как Иошито поднимается с татами и одёргивает своё серое кимоно.

– Значит, договорились, – сказал парень, отходя к дверям. – Как только сядет солнце, иди к моему брату и будь с ним до тех пор, пока я не вернусь. Я постараюсь вернуться к рассвету, но ничего не обещаю. Могу задержаться на несколько часов.

– Хорошо, – девушка покачала головой, не переставая сжимать пальцами ткань кремового одеяния. Волнение и страх сжали её в тиски, из которых, казалось, было не выбраться. – Будьте, пожалуйста, осторожны. И не…

– Не похищать Кёко и не убивать её родных, – закончил за невестку Иошито и ухмыльнулся, открывая перегородку, которая отделяла комнату от коридора. – Я понял. Обещаю, что не буду делать глупостей, которые совершил бы мой братец.

Такаяма не улыбнулась в ответ на его шутку, но воодушевлённый разговором с ней парень не обратил на это никакого внимания.

– Спасибо тебе. Я рад, что в этом доме есть кто-то, кто способен меня понять – произнёс он и, встав на пороге, посмотрел на Юи: – Я могу представить, что ты чувствуешь сейчас, но не думай слишком много о том, что я тебе рассказал. Кэтсеро ублюдок, но он будет защищать тебя и Кичиро ценой своей жизни, в этом ты можешь быть уверена.

– Я не хочу, чтобы он защищал нас ценой своей жизни, – вымолвила девушка, опуская глаза в пол. – Я всего лишь хочу жить спокойно и мирно.

Иошито отчего-то тихо засмеялся, заставив Юи всё-таки посмотреть на него.

– Для спокойной и мирной жизни Кэтсеро точно не создан. Но не переживай. Всё будет хорошо. Если не будет, я сам его прикончу.

Отшутившись, Асакура-младший махнул на прощание невестке и, не дожидаясь её ответа, выскользнул в коридор и закрыл за собой перегородку. Оставшись наедине с самой собой, Такаяма села, прижав колени в груди, и принялась переосмыслять всё, что происходило в доме за последние полгода. Неужели всё это время Кэтсеро ей лгал? Впрочем, подумала Юи, такую правду она бы с радостью предпочла забыть, Жаль, что забвение не несёт в себе решение всех проблем.

Но нет, она подумает обо всём этом позже. Сейчас нужно постараться обуздать своё волнение и страхи, чтобы помочь Кёко не превратиться в очередную жертву чужого честолюбия.

***

«Братья Асакура ездили в дом Хасэгавы Исао. Подробностей узнать не удалось, однако поездка, кажется, была неудачной, поскольку они поссорились по прибытию. Если узнаю что-то еще, сразу же сообщу вам».

Хозяин дома перечитывал письмо раз за разом и чувствовал, как внутри поднимается волна злости. Фудзивара Хидэо, вручивший ему послание, которое так и не ушло за пределы поместья, смирно сидел напротив и буравил виноватым взглядом пол, пока молодой даймё стискивал тонкую бумагу, рискуя её разорвать. Впрочем, ему действительно хотелось уничтожить это письмо вместе с женщиной, которая его написала. Как смеет она так нагло предавать его?

Асакура ощущал, как ненависть к теще нарастает с каждой секундой, что он изучает её мягкий, изысканный почерк, который совсем не подходит её змеиной натуре. Он дал Аске кров и возможность быть рядом с дочерью, хотя имел полное право бросить её во дворце Токугавы, где она бы прозябала до конца своей жалкой, бесполезной жизни. И вот как она благодарит его за доброту? Продаёт человеку, которого сама же презирает?

Смяв письмо, мужчина отбросил его в сторону и тихо прорычал, прикрывая глаза. Он не представлял, что теперь делать. Вопреки надеждам Кэтсеро на её благоразумие, Аска осмеливалась ставить под угрозу всю семью. Как много Комацу успел узнать от неё? Сколько подобных писем она уже отправила ему? Если бы не Юи, Кэтсеро бы с величайшей радостью прямо сейчас направился в покои женщины и сломал бы предательнице шею.

– Гонец подтвердил, что это письмо надлежало вручить в руки Комацу-доно, – проговорил Фудзивара, поднимая глаза на сюзерена, чьи кулаки были сжаты до белых костяшек. – Судя по всему, она уже давно передаёт эти послания, потому что гонец сказал, что его просят приезжать к воротам поместья раз в месяц.

– Вот же дрянь, – прошипел Кэтсеро и поднялся на ноги так резко, что Хидэо отодвинулся от него. – Раз в месяц? Да что она такого вынюхивала каждый месяц, что отсылала такие письма?

Не зная, куда себя деть, мужчина принялся ходить из стороны в сторону, пересекая комнату широкими шагами. Может, наплевать на жалость и, прижав Аску к стене, заставить во всём признаться? Но что делать потом? Прогнать её из дома? Убить? Нет. Юи его возненавидит.

«С другой стороны, почему она должна ненавидеть меня, если это её мать предаёт нас всех?» – возмутился он про себя, запуская пальцы в короткие волосы. Разве не сможет она понять такое решение? Смириться с ним? Нет, едва ли. Если Юи простила отца, который продавал её за горстку монет, письма матери в адрес сёгуна она сочтёт невинными записками.

– Навряд ли мы это узнаем, господин, – говорил в стороне Фудзивара, но смысл его слов с трудом доходил до Асакуры, чьи кулаки так и чесались от злости. – Не думаю, что она знает больше, чем вы рассказывали госпоже.

– Юи не стала бы разговаривать с матерью о моих делах, – отрезал мужчина, поворачиваясь к вассалу. – Да и она сама ничего толком не знает. Нет. Дело не в Юи.

– Возможно, она подслушивала ваши разговоры с вассалами? Или же читала ваши письма? – предположил Хидэо.

Голос его дрожал от волнения, что показалось Кэтсеро необычным. Фудзивара был отважным воином, с чего бы ему так волноваться? Скользнув по мужчине настороженным взглядом, Асакура покачал головой. Аска не могла подслушать ничего более-менее важного: ему даже не с кем было обсуждать свои планы, и уж тем более он ни с кем не разговаривал о делах с императором. Вассалы помогали ему исключительно с управлением поместьем и землями, а служанки, которые днями и ночами только и делали, что готовили и убирались, знали и того меньше. Разговор с Иошито, который теперь обо всём знал, и тот прошёл мимо Аски. Если бы она тогда подслушивала, то непременно упомянула бы обо всём, что узнала, в письме.

– Нет. Не думаю, – отмёл все домыслы Асакура и остановился посреди покоев, пытаясь собрать мысли в кучу. – Какой-то бред. Ничего не понимаю.

– Быть может, она и не успела сообщить ничего важного Комацу-доно, – сказал Фудзивара, и Кэтсеро уставился на него недовольным взглядом. – Ведь тот не так давно навещал вас и всё прошло гладко, если я не ошибаюсь.

«Гладко, если не считать того, что на меня чуть было не повесили всех собак», – фыркнул про себя молодой мужчина, шумно выдыхая. Может, не только Такаги Рю дал сёгуну повод сомневаться в его верности, но и Аска? Нет. В собственном доме Асакура проявлял предельную осторожность. И всё же исключать такую вероятность было бы глупо.

– Если бы мои руки не были так туго связаны, я бы прямо сейчас её прибил, – буркнул Кэтсеро и потёр переносицу. – Ладно. Сделаем так. Я поговорю с ней позже, а ты продолжишь следить. Если после разговора со мной она попытается отправить еще хотя бы одно письмо, ей несдобровать.

– Думаете, это разумно, господин? – удивился Хидэо. – Я имею в виду, если она будет знать, что вы её подозреваете, она может стать еще более осторожной, и тогда мы не сможем следить за ней.

– Мне уже наплевать, разумно это или нет. Я хочу, чтобы эта змея одумалась прежде, чем даст мне настоящий повод избавиться от неё, – Асакура резко опустился обратно на дзабутон и сложил руки в замок, пытаясь обуздать злость.

Он должен рассуждать здраво, но в данный момент это было почти невозможно. Если письма Аски натолкнут Комацу на мысль, что он решил породниться с кланом Хасэгава не просто так, это породит в голове сёгуна ненужные подозрения. А уж если Такаги объявит Хасэгаву изменщиком, Комацу даже думать долго не придётся: он тут же поймёт, что вассал имеет прямое отношения к восстаниям. И тогда не сносить ему головы.

– Хорошо, господин. В таком случае, я буду присматривать за ней и, если замечу что-то еще, сразу вам сообщу, – произнёс Фудзивара и склонил голову перед сюзереном, который всё тонул в мрачных мыслях. – О, и кстати, Асакура-доно…

Кэтсеро перевёл на него нетерпеливый взгляд и приподнял бровь. Ему хотелось поскорее остаться в одиночестве, чтобы обдумать дальнейший план действий.

– После того, как я забрал письмо у гонца, я встретил госпожу Юи в саду. Она заметила это письмо, поэтому мне пришлось сказать, что я решил отправить послание еще одной невесте, – Хидэо почесал затылок, видимо, смущаясь придуманной наскоро лжи. – Говорю вам, чтобы вы не удивлялись, если она обмолвится об этом.

Молодой даймё хмыкнул, хотя внутри ему было совсем невесело. Ложь нагромождалась одна на другую даже без его участия. Много ли времени пройдёт, прежде чем вся эта ложь обрушится на их и без того хрупкие отношения, похоронив их под собой?

– Вам необязательно было лгать, Фудзивара-сан, – медленно проговорил Асакура, ухмыляясь. – Юи бы не стала спрашивать о письме, если бы вы сами не обратили её внимание на него.

– Возможно, но… Мне показалось, что так будет надёжнее. Не хотелось бы, чтобы она подумала, что я что-то от неё скрываю.

– И тем не менее, вы солгали ей, а значит и мне придётся лгать, – недовольно протянул Кэтсеро. – Постарайтесь больше так не делать. Я не хочу множить ложь.

– Конечно, Асакура-доно. Примите мои извинения, – Фудзивара насупился и склонил голову перед молодым даймё, который лишь дёрнул плечом в ответ.

Всё это его уже не волновало. Все его мысли крутились вокруг Аски, которую необходимо было как можно скорее предостеречь от смертельно опасных ошибок. Хидэо, быстро понявший, что разговор окончен, поднялся с татами и, еще раз извинившись за причинённые неудобства, поспешил на выход. Молодой даймё проводил его тяжёлым взглядом и выдохнул, только когда сёдзи плотно затворились за Фудзиварой.

Что-то было не так. Он это чувствовал. Действительно ли Аска отправляла подобные письма Комацу каждый месяц? В этом не было никакого смысла. В его доме не происходило ровным счётом ничего, о чём стоило бы оповещать сёгуна. Уж навряд ли эта женщина вела бы обычные задушевные беседы с человеком, который бросил её мужа в самый ответственный момент. Кэтсеро попытался вспомнить всё, что творилось под крышей поместья за последние полгода, но примечательным казался только приезд Хасэгавы Исао.

«Как же мне надоели эти игры», – вздохнул мужчина и встал с дзабутона, чтобы открыть настежь сёдзи.

Прохладный воздух хлынул в просторную комнату, наполняя её осенними ароматами и прогоняя туман в голове Асакуры. Солнце медленно клонилось к горизонту, и серые облака, затянувшие небо, начали розоветь. На улице было зябко и сыро, однако яркие цвета, которыми была украшена природа, так и манили выйти из душных покоев и прогуляться. Оглянувшись на стол, заваленный письмами, хозяин дома почувствовал, как от одного их вида голова начинает трещать по швам. Не слишком ли много он на себя взял?

Управление поместьем, прислуживание Комацу, общение с императором. Ходить по лезвию становилось всё труднее, и с каждым днём Кэтсеро всё отчетливее понимал, что от одной из забот следует отказаться. Иошито почти убедил его в том, что, посадив Комацу Сэйджи на трон, он не взял на себя ответственность за все его будущие преступления и ошибки, а значит, он должен отказаться от дальнейшей работы на императора. Тем более, что вреда она ему приносит куда больше, чем пользы. По крайней мере, за этот совет молодой даймё был благодарен младшему брату.

Иошито был неимоверно зол, когда брат рассказал ему правду о том, как обстоят дела на самом деле, и Кэтсеро не мог его винить. Он и в самом деле натворил предостаточно за последние месяцы. И как он только мог принять упрёки императора на свой счёт? Разве же в том, что творит Комацу, есть его вина? Почему они не дадут ему пожить спокойно после того, как он провёл в битвах половину своей жизни?

«А тебе так уж нравится эта жизнь, а? Нравится разгребать чужое дерьмо, только теперь в виде бумажек?» – спросил внутренний голос, к которому Асакура не захотел прислушиваться.

Стоя на пороге между желтеющим садом и широкими покоями, Кэтсеро сложил руки на груди и нахмурился. Он не скучал по войне, но и бесконечные жалобы и прошения ему читать надоело. Хотелось чего-то большего. Внутри него велась настоящая борьба между человеком, который хотел жить спокойной жизнью, и человеком, которым стремился продолжать покорять вершины. Возможно, потому он и согласился шпионить для императора? Ему нужно было почувствовать себя кем-то более важным, чем просто богачом с землями.

Что скажет Юи, если он осмелится когда-либо признаться ей во всём, что натворил? Мужчине хотелось бы надеяться на её понимание. В конце концов она единственная, кто способен понять и принять тот хаос, который всегда царил в его душе. Иошито, хоть и был оскорблён рассказом брата, всё же не отвернулся от него. И даже не решился рассечь ему вторую бровь, хотя как раз к этому Асакура-старший морально приготовился.

Ухмыльнувшись собственным мыслям, Кэтсеро попробовал приподнять левую бровь, и та в отместку наградила его неприятным покалыванием. Рана еще не до конца зажила. Что ж, в отличие от Иошито, Юи навряд ли его ударит, так что он мог бы поделиться с ней хотя бы частью того, что лежит на сердце мёртвым грузом. Она всё поймёт. Не сможет не понять.

«Ты действительно так считаешь? Ты ведь не можешь быть так наивен», – не умолкал внутри голос, в котором, почему-то, звучал смех. Мужчина потёр рукой шею и прикрыл глаза, шумно выдыхая. Семена недоверия, посаженные его отцом в далёком детстве, не только расцветали, но и давали теперь опасные плоды. Был ли это голос Асакуры Шиджеру, который, казалось, всегда был рядом и наблюдал за отчаянными попытками сына выбраться со дна? Или же это были его собственные мысли и чувства? Доверяет ли он своим родным? Доверяют ли они ему? Ответа он до сих пор не нашёл.

Чувствуя, как тяжесть на сердце не только не ослабевает, но и усиливается от таких мрачных мыслей, Асакура бросил очередной взгляд на бурлящий красками сад. Сейчас он живёт жизнью, о которой не так давно не смел и мечтать. Почему же теперь ему этого недостаточно? Зачем он ввязывается в эти интриги, если всё, чего он когда-либо желал, уже было в его руках?

Ему показалось, что если он попытается найти сейчас ответы еще и на эти вопросы, голова расколется от напряжения. Лучше решать одну проблему за другой. И первой – и, пожалуй, самой важной – проблемой была Аска. С ней необходимо было поговорить до того, как она совершит нечто непоправимое. От благоразумия этой женщины зависело слишком многое.

Удерживая эту мысль в голове, глава семьи шумно выдохнул и, заперев ведущие в сад сёдзи, поспешил направиться туда, где теща обитала чаще всего – в покои её дочери. Не представляя, что будет делать, если Юи окажется рядом с матерью, Кэтсеро шагал по просторному коридору и почти не замечал тех редких слуг, которые проходили по коридору мимо него, кланяясь. В доме было спокойнее, чем когда-либо, но мужчина этого совсем не ощущал: он чувствовал себя так, будто находился в центре жестокой бойни.

Подойдя к покоям жены, мужчина на мгновение остановился и приложил ухо к двери, вслушиваясь в то, что происходит в комнате. Голоса Юи слышно не было, но зато звонкие восклицания маленького мальчика проникали далеко за пределы покоев, отчего Асакура, хоть и нехотя, но улыбнулся. Простояв так с полминуты, мужчина неспешно отодвинул сёдзи в сторону и заглянул в залитую светом заходящего солнца спальню.