Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Юи подняла взгляд на старика и нахмурилась, услышав неприятные вести. «Так вот значит, что происходит за пределами этого дома. Отец продолжает чернить имя Асакура, а меня выставляют несчастной жертвой, как и всегда». – Со скорбью подумала девушка, тяжело вздыхая.

– Не могу ли я как-то помочь опровергнуть эти слухи? Мне не хочется, чтобы люди принимали за чистую монету ложь моего отца. – Кротко поинтересовалась она, вновь чувствуя укол совести за то, что предает своих родителей, пусть даже и на словах.

– Твой голос ничего не значит, Юи. Ты просто женщина, которую можно запугать, ради того, чтобы обелить свою репутацию, – вот, что все подумают, если ты осмелишься выступить на нашей стороне. – Глава клана чуть смягчился, а на губах появилась бледная улыбка, в которой молодая жена узнала улыбку своего мужа. Дед и внук были похожи больше, чем думала девушка. – Единственный верный путь – быть покорной, особенно на людях, держаться Кэтсеро и воспитывать его сына. Тогда все те, кто ненавидит нас, решат, что ты смирилась со своей судьбой, но не более того. Никто не поверит в сказку о том, что ты полюбила убийцу своего брата. – Старик заметил, как она открыла было рот, чтобы сделать свое замечание, и поспешил добавить: – Даже если это правда.

Юи инстинктивно дотронулась рукой до живота, обмотанного оби, но промолчала, понимая, что дедушка прав во всем. Он судит с высоты своего жизненного опыта и знает, какие опасности подстерегают его внуков каждый день.

– Все постоянно говорят, что родится мальчик, – после долгого молчания произнесла девушка, ощущая волнение внутри, – но что, если это девочка? Что тогда?

Старик скривился и медленно поднялся с пола, смеряя теперь ее взглядом сверху-вниз. Она задала справедливый вопрос, на который, к сожалению, обнадеживающего ответа у него не было.

– Девочка не сможет стать ни наследницей, ни воином, что, опять-таки, пошатнет положение Кэтсеро: ему нужен наследник, чтобы укрепиться в семье, как истинный глава. А если у него не будет абсолютного авторитета в доме после моей смерти, ему будет крайне сложно заполучить и титул даймё. – Дедушка не спеша продвигался к двери, ощущая, как на него накатывает слабость: силы были на исходе. – Нам нужен сильный наследник, а не еще одна беспомощная женщина. Будем надеяться, что боги будут к нам так благосклонны, что ниспошлют тебе сына.

Юи опустила голову, слыша, как пожилой мужчина медленно покидает ее комнату, и почти ощущала, как жизненная сила уходит из его некогда молодого и крепкого тела, которое теперь предает хозяина. Она успела лишь в ответ понадеяться на волю богов, прежде чем старик закрыл за собой дверь и оставил жену внука наедине с самой собой. Та несколько минут сидела в абсолютной тишине, молясь про себя с закрытыми глазами: о том, чтобы дедушка, еще недавно относившийся к ней с холодом и презрением, почувствовал себя лучше, о муже, которому предстояло месяц находиться вдали от дома – там, где ему никто не рад, и о будущем ребенке, который сыграет огромную роль в жизни своих родителей. Девушка прикусила губу, вспоминая о том, как часто молодой самурай за последнюю неделю уверенно говорил, что родится сын, и обеспокоенно хмурилась. Что будет, если его ожидания не оправдаются? Иошито, несомненно, порадуется, но как отреагирует Кэтсеро, потерявший возможность укрепить положение в семье? Будет ли относиться со снисхождением к дочери, не повинной в чем-либо?

Такаяма тяжело вздохнула и отогнала от себя неприятные мысли, вставая с колен и направляясь в сад, где царил покой и уют, оберегавший любого посетителя от страха за будущее. По крайней мере, молодая жена, медленно пробирающаяся по узкому коридорчику к выходу в сад, чувствовала себя именно так, когда присаживалась на небольшую каменную скамью возле цветущего куста бледно-розовой гортензии. Подставив лицо ярко светящему в небе солнцу, Юи с наслаждением закрыла глаза и почувствовала, как все проблемы уходят на второй план, уступая радости от наступления долгожданного лета. С самого детства лето было ее любимым временем года. Временем, когда ничто живое не погибает от холодов или затяжных ливней, когда солнце не прячется за серыми облаками, а сад возле дома полон цветочных ароматов и стрекотанием цикад. Мама родила ее в середине лета, отчего девочка всегда чувствовала особую связь с этим временем года и верила, что именно летом происходят все самые счастливые события в ее жизни. «Быть может, то, что я вышла замуж в начале лета тоже знак?» – С улыбкой на губах размышляла девушка, глубоко вдыхая медовый аромат гортензии.

– Не боишься испортить свою белую кожу солнцем? – Неожиданно громко в тишине сада прозвучал женский голос, отчего Юи испуганно подпрыгнула и открыла глаза. – Будет неловко, если ты встретишь Кэтсеро с пятнами на лице, Юи-чан.

Такаяма с неприязнью посмотрела на Асами, стоящую перед хозяйкой в потертом рабочем кимоно серого цвета, и выпрямилась, опасаясь острого взгляда, который изучал каждый сантиметр ее тела с особой ненавистью, пока не остановился на животе, прикрытом красочным оби. Настолько дорогим, что служанке надо было работать лишь на него целый год.

– Что ж, поздравляю тебя, ты, в конце концов, окажешься для клана Асакура не столь бесполезной. – Ядовито пробормотала она, приближаясь к скамейке на три шага с поджатыми губами. – Скажи, он обрадовался, когда узнал, что ты родишь ему наследника? Полагаю, что да… Наверное, гораздо больше, чем в тот раз, когда ему сказала это я.

Смысл слов слишком медленно доходил до юной девушки, однако спустя три секунды жуткое признание словно ударило ее под дых. На лице Асами отобразилась хитрая улыбка, хотя в ее глазах Юи отчетливо видела злость и печаль.

– Вы имеете в виду? .. – Не решилась договорить девушка, прикрывая ладонью низ живота от озлобленного взгляда.

– О, брось, ты же не настолько наивна, чтобы полагать, что мужчина и женщина, наслаждавшиеся обществом друг друга на протяжении долгих лет, не могли совершить пару досадных ошибок? – Служанка, казалось, с садистским удовольствием рассказывала свой секрет молодой жене, которая бледнела с каждой секундой все больше. – Вот только моей беременности он не обрадовался, а заставил пить мерзкий отвар, который убил моего малыша. Мужчины из самурайских семей не хотят иметь ничего общего с прислугой, даже если бессовестно используют ее годами. И знаешь, это было ужасно больно: не только морально, но и физически. Моя любовь предала меня, отказалась от меня, а ребенок внутри погибал, заставляя плакать и кричать от боли.

Юи выдохнула, представляя, какие мучения довелось пережить Асами, и мысленно ее пожалела, забыв о неприязни к девушке. Пусть она и носила под сердцем ребенка всего месяц, но уже боялась потерять его, и мысль об убийстве собственного дитя не укладывалась в голове.

– Мне очень жаль, Асами-сан. Я сочувствую вашей потере, поверьте. Это так страшно. – Прошептала Такаяма, смотря на прислугу, чье лицо скривилось от воспоминаний, с добротой. «Возможно, она не такая плохая, как я о ней думаю? Ей пришлось много страдать, оттого она и ненавидит меня».

– Ты не можешь знать, насколько это ужасно, пока сама не ощутила подобное. – Резко отвергла ее сочувствие девушка, делая шаг назад и складывая руки на груди, отчего предплечья оголились, выставляя напоказ белоснежную кожу, испещренную шрамами. – Ты ничего не чувствовала из того, что он делал со мной. Ты не знаешь, что такое истинная боль, как и любовь.

– Почему вы так говорите? – Неожиданно для самой себя начала раздражаться Юи и встала со скамейки, желая оказаться на одном уровне с Асами. – Я не хочу спорить с вами, лишь выразила свое сожаление о том, что так случилось, но вы не можете лезть в мое сердце и утверждать, что я не знаю, что такое любовь. Мне очень жаль, что Асакура-сан обходился с вами недостойно, и я понимаю вашу боль, поверьте. Однако, я не имею никакого отношения к вашему прошлому, а потому прошу… нет, я приказываю вам, Асами-сан. Как жена наследника и будущая хозяйка дома, я приказываю вам не лезть в мои отношения с мужем. Вы лишь служанка, и, быть может, в его жизни вы были кем-то большим, но в моей нет.

Прислуга застыла на месте, не ожидая столь резкого ответа от кроткой девушки, которая внезапно не расплакалась, не начала невнятно лепетать, а в достаточно серьезном тоне отдала свой первый приказ. Сама же Юи едва удержалась от того, чтобы убежать из сада в ту же секунду, поскольку глаза соперницы злобно сощурились, а нос сморщился, показывая все презрение к собеседнице. Такаяма спрятала за спину дрожащие руки и продолжила смотреть в черные бездонные глаза Асами, пока фантазия воображала, как Асакура целовал эти побледневшие губы, прикасался к шелковистым волосам и распахивал тонкую ткань кимоно, изнемогая от желания. Жгучее чувство ревности зародилось в груди, опускаясь все ниже, а длинные пальцы сжались в кулачок, спрятанный под бантом оби.

– Ты мне приказываешь? Ты? – Насмешливо переспросила служанка, оценивающе смотря на дрожащую девушку и смеясь про себя. – Девчонка, чей отец подложил ее под половину чиновников нашей страны?

– Это неправда! – Возмущенно закричала оскорбленная Юи, подбегая к Асами и останавливаясь в шаге от нее. «Откуда она знает о том, что мой отец использовал меня? Об этом никто кроме Кэтсеро не знает. Он рассказал ей? Нет, не может быть…» – Если бы это было так, господин Асакура не взял бы меня в жены, и вы это знаете. Это все лживые слухи!

Прислуга широко улыбнулась напуганной Такаяме, радуясь тому, что смогла довести ее до такого состояния, и наклонилась ближе, смотря прямо в большие и кроткие глаза соперницы.

– Лживые слухи, говоришь? Ах, простите меня, моя госпожа, но не слишком ли много лжи вокруг вас? – Асами замолчала на минуту, замечая, как судорожно сглотнула девушка, стараясь удержать внутри себя эмоции. – Все верят в то, что Такаяма Акира использовал для продвижения свою прекрасную дочурку, и не столь важно, правда это или ложь. Знаешь, почему? Никто не поверит ни тебе, ни Кэтсеро: он мог взять тебя в жены и испорченную, ради того, чтобы породниться с величайшим родом самураев. Люди верят слухам больше, чем фактам.

Юи во второй раз за день почувствовала, как все внутри перевернулось от слов о том, что никто ей не поверит. Разве могла она, дочь Акиры и сестра Джуичи, у которого были все шансы стать прекрасным воином, проникнуться какими-либо чувствами к мужчине, отнявшего у нее брата? Девушка стыдливо опустила глаза и сделала шаг назад, вновь ощущая тяжелое чувство вины в груди. Они правы: ни один человек не поверит в то, что она в этом доме по своей воле. Равно как и в то, что ее отец не злоупотреблял красотой своей дочери, жениться на которой хотели многие: от бедных ронинов до родственников сёгуна.

– В любом случае, Асами-сан, вас это не касается. Оставьте эти проблемы нашей семье, частью которой вы не являетесь. – Справившись с печалью и болью в сердце пробормотала Такаяма и отвернулась от служанки, желая остаться наедине с самой собой. – Я прошу вас не тревожить меня более, мне необходим отдых.

Молодая жена быстрым шагом понеслась обратно к дому, чувствуя, как предательские слезы, все же, потекли по ее щекам. «Хорошо, что это произошло не на ее глазах. Какой позор, ссориться с прислугой!» – Размышляла расстроенная девушка, проходя по коридорчику к своей уютной спальне. Едва муж уехал из дома, как давление на нее возросло в несколько раз, и справляться с ним она должна была сама. – «Кэтсеро не будет рядом со мной всегда, он самурай, воин. Для него самое важное – это приказы сёгуна, а я должна учиться самостоятельно справляться хотя бы с прислугой». Она несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и вытерла тонкие дорожки слез с белой кожи. Около получаса Юи сидела на полу, смотря пустым взглядом в одну точку, пока, сморенная печальными мыслями, не положила голову на чуть жестковатую подушку и не прикрыла глаза, стремясь сбежать от жуткой реальности в сладкий сон.

***

Яркое солнце, освещавшее весь день путь двум молодым самураям, постепенно опускалось вниз, даря долгожданную прохладу и окрашивая голубое небо в розовый цвет. Широкие и густые леса, защищавшие от жары, остались далеко позади, поэтому несколько часов невыносимой летнего пекла, стали настоящим испытанием для путников и их коней, которые не могли напиться воды с той самой минуты, как выехали из дома. Кэтсеро, взмокший от солнца, успевшего нагреть спину, устало закрывал и открывал глаза, вглядываясь вперед в надежде найти источник воды, возле которого можно было бы устроить привал. Однако бескрайние поля, покрытые травой и изредка деревьями, все не давали самураю увидеть желанную реку, а конь, утомленный жаждой, то и дело останавливался, отказываясь следовать дальше.

Наконец, когда силы мужчин были почти на исходе, а солнце скрылось за горизонтом, слух братьев уловил мирное журчание воды невдалеке, которое само по себе подарило им чувство облегчения: они смогут напоить уставших коней, сделать привал и поспать несколько часов, чтобы на рассвете продолжить путь до столицы. Когда до ручья оставалось меньше нескольких шагов, Кэтсеро слез с коня и оглянулся на Иошито, угрюмо сидевшего всю дорогу и не произнесшего ни слова. Молодой наследник недовольно поджал губы и, отвернувшись, подвел животное к воде, позволяя ему выпить столько, сколько пожелает душа. Для самурая важна не только его катана, но и конь, от здоровья и дрессировки которого зависит жизнь воина.

Предоставив коня самому себе, Асакура окунул затекшие руки в ледяную воду и выдохнул, наслаждаясь тем, что, наконец, может чувствовать свои пальцы. Грубые от меча и постоянных тренировок руки давно утратили излишнюю чувствительность, но узда, впивающаяся в пальцы и давящая на старые мозоли, лишь добавляла проблем. Мужчина несколько раз умылся чистой водой, желая смыть пот хотя бы с лица, а затем вернулся к коню, чтобы осмотреть его. Нет ли у него ран, которые тот не заметил? Все ли в порядке с подковами? На месте ли вещи, которые были взяты из дома? Закончив ревизию и вытащив из дорожной корзины небольшую железную миску, в которую тут же положил две горсти белого риса, наследник вновь набрал в ручье воду. Подготовка костра заняла не так много времени: все палки, валявшиеся поблизости, были сухие, а потому легко разгорелись. Тарелка с рисом, залитым водой, была аккуратно водружена на небольшой крючок над костром, а сам самурай позволил себе потянуться и лечь на спину, смотря на небо, ставшее черным.

– За целый день пути ты не сказал ни слова. Мог бы остаться в доме, тебя не ждут в городе. – Неожиданно произнес Кэтсеро, косясь на брата, усевшегося с противоположной стороны костра.

Иошито недовольно поморщился и сломал тонкую палочку, бросая ее в костер, разгоревшийся в полную силу. Он, действительно, не желал разговаривать с человеком, уважение к которому исчезало с каждым днем, а теперь его мучила еще и зависть, смешанная с жаждой власти. Власти, к которой его никто не подпускает с самого рождения, указывая на то, что он – второй сын, а не первый.

– Меня ничто там не держит, а в столице можно познакомиться с влиятельными людьми, кому, как не тебе об этом знать. – Нехотя ответил на высказывание младший брат, переводя взгляд на наследника, лежавшего на земле и сверлившего его черными глазами. Совершенно жуткий взгляд напоминал ему почившего отца, одно воспоминание о котором вынуждало все внутри холодеть. – Раз нет возможности стать главным в семье, пробьюсь наверх другими путями.

На лице Кэтсеро родилась хитрая ухмылка, а сам он резко сел на земле, не отводя глаз от Иошито. Тот ответил ему все тем же упрямым взглядом, не желая казаться слабаком на его фоне.

– Почему бы тебе не оставить попытки обойти меня? Объединив силы, мы могли бы привести наш клан ко власти гораздо быстрее. Все это соперничество лишь мешает достичь нашей цели, разве нет? – Ровным, словно гипнотизирующим тоном проговорил наследник, наблюдая за тем, как на лбу младшего брата тут же зародились морщины, глаза сощурились, а правая кисть сжалась в кулак. – Или твоя гордость не позволяет подчиняться старшему брату?

– Моя гордость здесь ни при чем, я готов присягнуть на верность любому достойному воину, который поможет вырваться из этой грязи. – С отвращением процедил Иошито, смотря на самурая сквозь огонь от костра. – Ты привел в дом эту девчонку, от которой проблем стало только больше: в преддверии войны мы еще и нажили себе такого мощного врага, как Такаяма Акира. Надо было вернуть ее еще тогда, когда он предложил тебе отказаться от нее, дабы не делать его своим врагом, но нет. Ты предпочел женщину, а не союзника, чем подставил весь клан. – Чем больше он говорил, тем больше закипал внутри и, в конце концов, резко вскочил с земли, чтобы посмотреть на наследника сверху-вниз. – Будь мой старший брат благоразумнее, я бы пошел за ним в самое пекло битвы, однако теперь… нет, я ни за что не стану подчиняться тебе, а выберу свой путь. И поверь, однажды ты будешь в моем подчинении, несмотря на то, что старше. Любовь к женщине погубит тебя.

Улыбка испарилась с лица Кэтсеро, а вместо нее появилась гримаса отвращения. Приподнявшись с нагретой земли, он медленно обошел костер и остановился напротив брата, сверля его тяжелым взглядом.

– Тогда зачем ты мне? Ты превращаешься в предателя, не проще ли мне сразу зарубить это на корню? – С тихой угрозой в голосе поинтересовался молодой самурай, дотрагиваясь до катаны, висевшей на поясе. Вызов в глазах Иошито провоцировал его вытащить меч и приставить к глотке потенциального врага, но здравый смысл не позволял поддаться слабости. – Взять и отрубить твою голову, чтобы больше не беспокоиться о том, когда же ты вонзишь мне нож в спину. Или, быть может, дождаться смерти дедушки и прогнать тебя из клана. Запомни, я следую к цели теми методами, которые считаю нужными. Я не мальчишка, у которого перед носом можно покрутить желанной игрушкой, а затем требовать ее отдать обратно. Что мне предложили, то я и взял. Она не хочет возвращаться в родной домой, я не хочу отпускать ее, Акира вынужден будет смириться рано или поздно.

На минуту между двумя братьями повисла мертвая тишина, лишь их глаза с ненавистью смотрели на друг друга, а пальцы покоились на рукоятках мечей, пока из костра не донесся шипящий звук, вынудивший Асакуру-старшего сделать шаг назад и снять с огня рис, подгоравший снизу. Несмотря на обжигающе горячую ручку миски, Кэтсеро внимательно прислушивался к происходящему за спиной, дабы предательский удар катаны не настиг его внезапно. Иошито стоял тихо, смотря в спину старшему и желая пронзить его острым лезвием, но решиться не мог. Убить брата гораздо сложнее, чем обычного врага. «Зато я бы с радостью сейчас перерезал глотку его жене», – со злорадством подумал мужчина, опуская руку и присаживаясь обратно на землю, не спуская с собеседника глаз. Тот, несколько расслабившись от того, что удара в спину не последует, вернулся на свое место по другую сторону костра.

– Однажды один из нас убьет другого, не так ли? – С печальной иронией в голосе предположил Иошито, проводя рукой по волосам и слабо улыбаясь. – Если победу одержу я, разрешаешь поразвлечься с твоей женушкой?

Шутка не пришлась по вкусу Кэтсеро, который грозно нахмурился и направил в лицо брату танто*, пока рис медленно остывал.

– Разрешаю тебе лишь включить мозги и одуматься, пока я не встал во главе семьи. В этот день я спрошу у тебя: «желаешь ли ты следовать за мной?», и если твой ответ будет отрицательным, ты покинешь дом. – Произнес Асакура, ощущая жар, исходящий от костра. – А до тех пор, ты волен делать все, что тебе угодно, я не твой хозяин.

Иошито задумчиво почесал затылок, но уже спустя пять секунд согласно кивнул, отпуская от себя гнев, засевший в груди. По крайней мере, на сегодня, ибо кто знает, как обернется ситуация завтра?

– Справедливо. Предлагаю добавить еще один пункт: если я откажусь подчиняться тебе, ты сразишься со мной прямо возле входа в наш дом, чтобы определить истинного хозяина. Я не признаю то, что ты достойнее меня, пока не одолеешь меня на дуэли. – Он сложил руки на груди, выжидая ответа старшего брата. – Ну, как? Это же более выгодная сделка, чем просто прогнать меня? Если я уйду, ты будешь опасаться, что тебя предаст родной брат, а если убьешь меня на дуэли, то и бояться будет нечего. С уязвленной честью мне нет смысла продолжать свою жизнь.

Зачерпнув ложкой дымящийся рис, слегка пахнущий горелым, наследник вдохнул аппетитный запах, одновременно обдумывая предложенную сделку. Асакура был уверен в собственных силах: в конце концов, его подготовка более серьезная, чем у младшего брата, – он неустанно совершенствовал свои умения в бою, пока Иошито предпочитал обществу катаны и войны женщин и алкоголь. Выбор, который впоследствии может стать роковым для него.

– Договорились. В тот день, когда власть в доме перейдет в мои руки, мы с тобой сразимся, чтобы выяснить, кто больше достоин быть главой клана. – Ухмыльнулся Кэтсеро и многозначительно посмотрел на катану брата, уже отложенную в сторону. – Никаких поблажек из-за того, что мы братья. Дуэль будет продолжаться до тех пор, пока один из нас не упадет замертво.

Произнеся страшные слова, он отправил в рот ложку с рисом, замечая, как Иошито неуверенно сглотнул, но попытался скрыть это широкой улыбкой на лице и утвердительным кивком.

«Битва насмерть с родным братом. Отец бы оценил». – С печалью отметил про себя Асакура-старший и вновь обратил взгляд в черное небо, на котором теперь не было ни одной звезды.

___________________________________________________

* Танто – самурайский кинжал. Танто использовался только как вспомогательное оружие для добивания, отрезания голов, харакири и прочих манипуляций.

Глава 8

Большой дом, раскинувшийся рядом с густым лесом, был полон священной тишины и страха. Кровь, еще недавно обагрившая деревянный пол в одной из комнат, не успела полностью засохнуть, и тяжелый запах, оставляющий привкус металла на языке, висел в воздухе. Несколько служанок усиленно оттирали дорогие полы, стараясь исполнить данный им приказ: уничтожить все признаки того, что когда-то здесь жила женщина, предавшая своего мужа. Не оставить в доме и капли ее испорченной крови, выгнать дух бунтарства из семейной обители. Однако все это было легко лишь на словах, на деле же густая жидкость впитывалась в дерево, откуда вывести ее было невозможно. Уставшие служанки, закатав рукава, убирали лужи крови, но от пятен избавиться были не в силах, поэтому, посовещавшись с хозяином дома, решили накрыть пол новыми татами. Уничтожить свидетельство предательства теперь можно было лишь снеся дом до основания.

У входа в комнату, где несколько часов назад произошло роковое событие, стоял мальчик с коротко стриженными волосами и наблюдал за процессом уборки своими глубокими черными глазами, в которых плескались самые разнообразные чувства: от шока до ненависти. Все они были посвящены одному человеку, – он бродил по спальне убитой жены и отдавал приказы, как правильно стелить татами и где еще можно убрать кровь с верхнего слоя дерева. Высокий мужчина с выбритой головой и собранными в тугой пучок волосами, почувствовав на себе недобрый взгляд, оглянулся на сына, который не посмел отвернуться, а посмотрел ему в глаза, выражая презрение. Поджав губы и нахмурившись, отец медленно подошел к сыну, держа пальцы на рукоятке катаны, показывая тем самым готовность помочь ему разделить судьбу матери.

– Хочешь мне что-то сказать, Кэтсеро? – С угрозой в хриплом голосе спросил Шиджеру, останавливаясь рядом с мальчиком и смотря на того сверху-вниз. – Говори, будь же мужчиной.

Асакура-младший сжал челюсти и сморщил нос, жалея, что не может противостоять отцу, превосходящего его во всем. Если бы он только мог противиться ему, если бы был силен, как настоящий самурай, то не позволил бы произойти случившемуся. Однако он был лишь ребенком, вынужденным подчиняться тому, кто дал ему жизнь, кров и еду. Беспомощность, смешанная со злостью, сводила с ума, пока ноздри щекотал отвратительный запах смерти.

– Вы должны были пощадить ее или, по крайней мере, позволить умереть самой. – Пробормотал юноша, чувствуя внутри огонь, но не имея права заставить его разгореться. – Вы и так заставляли ее страдать всю жизнь, так дали бы хоть умереть спокойно.

Мужчина в черном кимоно неторопливо вытащил из ножен катану, лезвие которой блеснуло в свете заходящего солнца, и приставил ее к горлу сына так близко, что одно неловкое движение привело бы к глубокой ране. Кэтсеро сжал губы и сглотнул, ощущая холодный металл на коже, но заставил себя смотреть прямо в глаза отцу, не делая и шагу назад.

– Забыл спросить сопляка, только научившегося держать меч правильно. – Процедил Шиджеру сквозь зубы, злобно ухмыляясь. – Твоя мать – это проклятье нашего дома. Непокорная жена все равно, что враг, готовый убить тебя во сне. Я пытался воспитать в ней уважение ко мне и верность, но она была столь глупа, что не желала подчиняться своему мужу. Запомни это, Кэтсеро: если женщина не почитает тебя, она не поймет доброго отношения, ее надо сломать и держать в узде. Любви нет места в сердце самурая: для постельных утех сойдет и юдзё, а задача жены – родить наследника. Ваша мать родила мне четырех сыновей, так что свою функцию она выполнила, и более не нужна мне. – Мужчина опустился на корточки, продолжая держать катану у горла сына. – Умная женщина будет сидеть тихо и потакать желаниям мужа, глупая же полезет в его дела и напорется на острый меч. К сожалению, твоя мать относилась ко вторым.