Цветок на лезвии катаны. Книга 1

– Не волнуйся, в его замок я тебя не отправлю. Подобным образом завоевывать титул даймё не желаю. – Мгновенно понял он причину ее беспокойства и прикоснулся большим пальцем к алым губам. – Как только закончится церемония в храме, сотри эти красные губы. Слишком вызывающе.

Такаяма послушно кивнула, но руку наследника побоялась выпускать, понимая, что сейчас ей придется вновь выйти к толпе, которая ее ненавидит. Быть может, где-то среди них находится и ее отец? Нет, она бы увидела его сразу. Акиры здесь нет, он, скорее всего, в бегах после неудачного похищения, а раз на свадьбу приехал сам сёгун, значит о подлости старого самурая уже было доложено.

– Поскорее бы этот день закончился, – прошептала Юи, прислоняясь лбом к плечу Кэтсеро. – Пожалуйста, господин, не оставляйте меня с ними наедине. Их ненависть…

– Они тебя не ненавидят, а восхищаются. – Со смешком в голосе прервал ее мужчина. – Не думай о них, сегодня праздник для меня и для тебя, поэтому расслабься и веди себя как жена будущего главы дома Асакура.

Она выпрямилась и кивнула в ответ на его доброжелательный, но приказной тон, и последовала за самураем, двинувшимся к выходу. Земля темнела с каждой крупной каплей дождя, падающей с неба, но все гости уже успели разместиться в темных паланкинах и не опасались, что их одежды и прически будут испорчены ливнем, который стал усиливаться, едва жених и невеста покинули дом. Такаяма аккуратно, стараясь не споткнуться о широ-маку и не сбить с головы цуно-какуши, забралась в главный паланкин, возглавляющий праздничную процессию, и села рядом с Асакура. Напротив пары сидел глава клана, чей вид обеспокоил девушку: он был бледен, слаб, судя по дрожи в руках, а глаза смотрели на внука так, словно он с трудом вспоминал его.

– Жаль, что Такаяма Акира не смог присоединиться к нам, не так ли? – Скрипучим голосом вопросил дедушка, хитро улыбаясь. Возможно, он и был болен, но себя не терял ни на секунду. – Сбежал, как трус, оставив жену в нашем доме. Ничего, она поплатится и за его грехи.

Юи посмотрела на Кэтсеро, упрямо смотревшего в окно и отстранившегося от этого разговора, и поняла, что от него в данной ситуации бесполезно ждать поддержки. Как и сказал наследник, он не мог идти против своей семьи, а ссора прошлой ночью возле ее спальни между четырьмя братьями наглядно показала невесте, к каким проблемам это может привести.

– Есть ли какая-нибудь возможность не наказывать ее? – Спустя несколько минут тягостного молчания решилась девушка задать вопрос, чем вызвала раздраженный вздох Асакуры-младшего и сощурившиеся глаза старшего. – Я не имею в виду отпустить ее, но хотя бы не убивать и не отдавать на растерзание. Пожалуйста, Асакура-сан.

– Юи, замолчи. – Громко высказал жених, поворачивая к ней голову и сверля ее тяжелым взглядом. – Судьба твоей матери уже решена, никто ее не помилует. Ни дедушка, ни я, ни кто бы то ни было. Если не перестанешь вести себя, как капризная девчонка, разделишь ее наказание, тебе понятно?

Такаяма шокировано смотрела на самурая, потерявшего самообладание, но не произносила ни слова, прокручивая в голове все варианты того, что могут сделать с самым близким человеком в ее жизни: изнасиловать, продать, избить, убить… Список продолжался бесконечно, пробуждая совесть девушки. «Если бы только я убежала вчера, жизнь мамы не была бы под угрозой. Никому не грозила бы смерть!» – Ругала она себя и не остановилась, даже когда почувствовала, как по белой коже потекли крупные слезы, выставляя напоказ ее слабость.

– Жена Шиджеру, отца Кэтсеро, тоже плакала по дороге в храм в день свадьбы, – ударился в воспоминания старик, следя за капельками воды на щеках невесты, – но отнюдь не из-за того, что ее родственники вели себя непозволительно, нет. Все было гораздо проще: Шиджеру слишком увлекся воспитанием будущей жены, а потому за каждый проступок он наказывал ее. Помню, как точно такие же рукава скрывали черные синяки на ее руках, покрывавшие все тело. – Юи сглотнула, представив, какая ужасная судьба постигла несчастную женщину, а наследник поджал губы при упоминании отца. – И знаешь, посмей ее семья предать наше доверие так же, как эта сделала твоя… Не думаю, что она вообще осталась бы жить – ей перерезали бы глотку в ту же ночь. Так что радуйся, что свадьба состоится и никто не снимет твою хорошенькую головку с плеч.

Дедушка улыбнулся и посмотрел в окошко, дабы убедиться, что они прибыли. Так и было: старинное святилище, которому, по поверьям, было не меньше семисот лет, стояло в низине, а за ним располагался потрясающий вид на высокие горы, чьи верхушки были покрыты снегом. Однако восхищаться горами не было времени: ливень шел стеной, загоняя гостей и виновников торжества под крышу храма. Две жрицы в белых кимоно и красных хакама встретили процессию, провожая их затем в отдаленную кумирню, уже ждавшую пару: татами были разложены по полу, жрец-каннуси стоял рядом с алтарем. Едва все прошли внутрь, жрец с уважением поклонился гостям и пригласил к себе Юи, чьи коленки дрожали, и Кэтсеро, уверенно шедшего вперед под руку с ней, но как только они достигли алтаря, пара разделилась – мужчина встал у алтаря справа, а невеста слева.

Вновь поклонившись гостям, рассевшимся на татами, и алтарю, жрец-каннуси принялся проводить очистительный обряд охарай. Громко и четко прочитав молитву к богам, он обратился к девушке и наследнику, призывая их отпить из чашек священное сакэ, поднесенное во время молитвы жрицами. Самурай сделал три глотка из первой чашки, не поморщившись, и передал ее Такаяме, которая взяла ту трясущимися пальцами и тремя маленькими глотками осушила ее. Затем настала очередь второй чаши, которую мужчина точно так же передал невесте, а после и третьей, самой большой, выпить из которой хрупкой девушке было уже сложнее – жидкость огнем проносилась по ее горлу и спускалась вниз, вызывая головокружение. Пока Юи старалась справиться с накатившей слабостью, жрец-каннуси произнес очередную молитву, сочетая браком мужчину и женщину перед ним в глазах Аматэрасу.

– Ваша клятва, госпожа. – Тихо напомнил невесте жрец с лысой головой, заметив, что она молчит слишком долго.

Дочь самурая поспешно кивнула, извиняясь, и глубоко вдохнула, переводя взгляд на лицо Кэтсеро, чей серьезный взгляд говорил о том, что он не забыл о ее позорных просьбах по пути в храм. Тем не менее, он ждал.

– Я, Юи из рода Такаяма, клянусь в верности своему мужу Асакура Кэтсеро. Клянусь быть хорошей женой и в горе, и в радости, всегда подчиняться ему, следовать за ним, как того пожелает он или его семья. Я клянусь быть верной дому Асакура, поскольку ухожу из рода Такаяма и вступаю в род Асакура. Отныне – они моя семья и мой дом. Я буду подчиняться их приказам, законам и следовать их интересам. Цена моего предательства – смерть…

На последнем слове ее голос дрогнул, а на глаза вновь навернулись слезы, но опустить их не смела. Она слышала, как гости делали глотки из своих чаш с сакэ, как они перешептываются и встают с татами, чтобы вернуться обратно в дом, но смотрела исключительно на мужчину, стоявшего перед ней со слабой улыбкой на губах, который теперь был ее мужем. С этого момента и навсегда.

__________________________________________________________

*Офуро – традиционная японская ванна.

**Широ-маку – белое свадебное кимоно.

***Камон – японский фамильный герб.С древних времен использовался в Японии для определения рода и социального положения.

Глава 6

Летний дождь продолжал орошать высокие деревья и кусты, размывать дороги и заливать поля с рисом и пшеном водой, пока хозяева земель старались предугадать, как сильно пострадает будущий урожай от столь внезапного прихода цую.* Высокопоставленные гости и члены семейства Асакура вернулись в дом, когда черные тучи покрыли все небо, а сами они вымокли почти до нитки, несмотря на защиту паланкином. Такаяма Юи, принявшая отныне фамилию Асакура, отправилась в свою спальню, едва переступила порог, чтобы как можно скорее снять с себя отяжелевшее от воды широ-маку. Ее длинные волосы, собранные до этого в тугой пучок и украшенные двумя еле заметными заколками с незнакомыми камнями, промокли вместе с цуно-какуши, поэтому девушка поспешила их распустить, чтобы те хоть как-то высохли за то недолгое время, отведенное на переодевание.

Теперь на ее изящной фигуре вместо белого свадебного кимоно затягивалось праздничное ярко-красное с разноцветными цветами, вышитыми на дорогой ткани. Молодая жена боялась даже загадывать, сколько стоит подобная вещь, а потому чувствовала себя не комфортно, словно на нее надели состояние целого города. Юи быстро стерла алые губы и убрала капли дождя с лица, но волосы, опускавшиеся ниже поясницы, были все еще сырыми.

– Как все прошло, госпожа? – С радостными нотками в голосе интересовалась Реико, заново расчесывающая ее шевелюру. – Уверена, все были восхищены вами, не так ли?

Девушка пожала плечами и посмотрела в зеркало, замечая следы усталости под глазами и весьма скорбный взгляд. Отказ Кэтсеро спасти ее мать воспринялся отчасти как предательство, хотя она понимала, что не все в его руках. Он не мог простить ту, что хотела обмануть его. Это значило бы пойти против самого себя и семьи, чего в их положении молодой самурай не мог себе позволить.

– Я лишь хочу, чтобы празднование поскорее закончилось. – Призналась Юи и тяжело вздохнула, думая о матери, сидевшей в заточении в глубине дома. – Не могу радоваться жизни, когда знаю, что после этого будет сущий кошмар.

Девочка-служанка понимающе кивнула и заколола пряди у лица новобрачной сзади, дабы не закрывать лицо и не мучиться с укладкой прически наверх. Дочь самурая же сидела ровно, но не изящества ради, а от напряжения внутри. Сердце начинало колотиться, как бешеное, когда разум представлял момент казни самого родного человека. «Это неправильно. Не может все закончиться вот так», – убеждала себя она, но в который раз вспоминала холодный взгляд мужа, отказавшего в помощи, и смех старика. Дедушка Кэтсеро был несказанно счастлив, что заполучил в свои руки сразу двоих представительниц клана Такаяма.

– Реико-сан, скажи… – Юи повернула голову к ней и посмотрела в невинные глаза юной девочки. – Люди в этом доме всегда были столь жестоки?

Та приподняла брови и нахмурилась, осмысляя вопрос. Девушка перед ней явно ждала какого-то объяснения тому, отчего все представители семьи Асакура так суровы, но ответ был слишком сложен, чтобы уложиться в одно предложение.

– Я видела не так много, поскольку появилась здесь совсем недавно. Но я застала то время, когда ваш клан и Асакура находились почти в состоянии войны, и, если честно, когда по дому прошел слух, что вы приедете сюда в качестве невесты наследника, я пожалела вас, госпожа. – Стыдливо опустила взгляд Реико, смотря на свои неухоженные руки и сравнивая чуть пухлые и израненные пальцы с тонкими и нежными руками Юи. – Простите меня, пожалуйста. Еще три месяца назад я очень боялась встретиться в коридоре с вашим… мужем.

– А что изменилось сейчас? – Наклонила голову девушка, слыша, как к ее комнате приближается кто-то. «Вновь выходить к этим людям… Как же долго продолжается этот день!» – Ты уже не боишься?

Реико пожала плечами и слабо улыбнулась, не поднимая глаза. Громкий хохот за стенами вынудил девочку сжаться и приготовиться к почтительному поклону.

– Боюсь, конечно. И дело не только в господине Кэтсеро, во всех, кто здесь живет. Другие служанки, которые работают дольше меня, говорили, что, когда здесь жил его отец, Шиджеру-сан, было жутко выходить из комнат, настолько страшным человеком он был. – Прислуга посмотрела на взволнованную невесту, готовую забиться в угол, лишь бы не выходить наружу. – Я думала, что с вами будут обращаться так же, как и с предыдущей госпожой, матерью господина Кэтсеро, но вы сумели расположить к себе его. Я несказанно рада этому, так как было бы крайне печально, если бы вас постигла та же судьба, что и Кэйко-сан.

Дверь, отъезжая, скрипнула, заставляя подпрыгнуть как утомленную и напуганную невесту, так и Реико, которая тут же поклонилась, не успев даже разглядеть вошедших. В комнату зашли трое мужчин: ее муж, переодетый в привычное темное кимоно, сёгун, чья рука, казалось, непрерывно лежит на рукоятке катаны, а на одежде не было видно и капли дождя, обрушившегося на всех прочих гостей, и неприятный на вид мужчина в темно-зеленых хакама и белом кимоно. Его черные волосы были собраны в короткий хвост на затылке, а узкие глаза-щелки с презрением изучали все вокруг себя. Столкнувшись с ним взглядом, Юи почувствовала волну холода и ненависти, исходящие от него, и поспешила склонить голову, лишь бы не видеть незнакомца.

– Нам пора возвращаться к гостям, вставай. – Повелительным тоном сказал наследник, замечая ее нежелание выходить из спальни.

Невеста в красочном кимоно и с простой прической встала с колен и, не поднимая глаз, подошла к Асакуре, чувствуя, как внимание троих мужчин обращено к ней. Молодой самурай пропустил вперед почетного гостя – сёгуна, а затем последовал за ним, держа девушку за запястье, словно опасался, что она сбежит.

– Не приближайся и не разговаривай с человеком позади нас, – внезапно шепнул он ей на ухо, сжимая руку еще крепче. – Он из враждебного клана, но пришел на свадьбу по приглашению сюзерена.

Юи сдержала желание обернуться и взглянуть на нежданного гостя и постаралась успокоить бьющееся сердце. Враги на свадьбе, наказание для матери, что еще ожидало ее сегодня? Радостный день превратился в пытку, не успев толком начаться. Единственный оплот спокойствия – муж, держащий ее за запястье и оберегающий от еще больших проблем. Полноватый сёгун в мешковатой одежде шел впереди них и с интересом заглядывался на кротко проходящих мимо служанок, которые не смели поднимать не только глаза, но и головы в его присутствии. Кэтсеро с неудовольствием отметил, что гость, пусть даже и высокопоставленный, чувствует себя хозяином в доме своего союзника. Понимая, что клан Асакура хочет вырваться из болота, в которое был загнан, сюзерен позволял себе несколько больше, чем следовало бы. Он пользовался своим положением и надеждами наследника, чем начинал злить последнего.

В большой комнате, наполненной гостями, были разложены на полу подушки, чтобы не сидеть на жестких татами, а низкие столики, стоящие в ряд, ломились от блюд из рыбы и овощей, пробуждая аппетит у всякого, кто чувствовал чудный аромат. Однако Юи, наоборот, ощутила дурноту при виде данного изобилия: от волнения и сплошных переживаний она не могла ни попробовать еду, ни даже понюхать, поэтому медленно присела на подушку рядом с молодым самураем, расправила свое кимоно и молча стала прислушиваться к разговорам за столом.

Худой, но богато одетый гость жаловался, что в деревне, откуда он родом, разбойники неустанно крадут у крестьян пшено и рис, но сам он не в состоянии помочь людям: один самурай бесполезен против двадцати преступников. Ему в ответ вторили двое пожилых мужчин с седыми волосами, признавая тот факт, что ничего нельзя поделать, и на этом попытка решить проблему людей, которых грабят каждый год и оставляют голодать, завершалась. Дочь самурая нахмурилась, услышав столь активное желание поговорить на эту тему, но столь жалкие попытки помочь крестьянам, а потому предпочла переключиться на кого-нибудь другого.

Второй мужчина, на которого перенесла свое внимание девушка, обсуждал, как реформировать политическую систему Японии, рассказывая об опыте далеких стран, о которых Юи даже не слышала, но говорил о них с придыханием, словно был готов сию секунду взять в свои руки управление родным государством. Впрочем, его мало кто слушал, поскольку голос рассказчика звучал пьяно, а небылицы об иностранцах были не интересны воинам, сидящим рядом с ним за столом. В конце концов, они жили здесь, а то, что происходило за многие мили вдали от дома, уже не волновало их.

– Юи-сан, вы немного бледны, утомились? – Произнес некто слева от невесты. Она повернула голову и охнула, увидев в нескольких сантиметрах от себя сёгуна, гордо сидевшего рядом. «Разве его место должно было быть не рядом с Кэтсеро?» – Недоумевала девушка, но вслух робко ответила:

– Слегка утомилась, да. Очень волнительный день для меня. Спасибо за ваше беспокойство, но, пожалуйста, не волнуйтесь.

В ее голосе слышалось глубокое почтение, а нежный тембр дал сюзерену повод улыбнуться прекрасной невесте, отчего та покраснела и опустила глаза вниз. Чего не видел мужчина, так это ее длинных пальцев под столом, вцепившихся в колено Асакуре, прося о помощи. Ловить на себе двусмысленные взгляды почетного гостя она не желала. Наследник почти сразу обратил свое внимание на беседу между женой и хозяином и мягко накрыл ее беспокойные пальцы своей ладонью.

– Токугава-сама, что скажете, если через несколько недель я приеду в ваш замок? Есть множество дел, которые мне хотелось бы решить, как можно скорее. – Холодно обратился к сёгуну молодой мужчина, видя на лице последнего неудовольствие от прерванной беседы с девушкой. – Перед тем, как ситуация ухудшится еще больше.

Фраза была произнесена с намеком на нечто, о чем Юи могла лишь догадываться, но холодок пробежал по ее спине, когда в памяти всплыли слова мужа о возможно грядущей войне. Она мало что понимала в политике и военном деле, знала лишь, что война – это хаос. Интриги, перевороты, предательства и смерти. Сплошные смерти.

– К чему такая спешка? У нас в запасе еще есть время, а пока я должен решать текущие проблемы. В том числе и с Такаяма Акирой. – Мужчина понизил голос при упоминании имени бывшего известного воина и посмотрел на ближайшего соседа, чтобы удостовериться, что тот активно попивает сакэ, а не подслушивает. – Честно говоря, то, что ты задумал сегодня сделать, ставит под удар его преданность мне. Я не уверен, что готов пожертвовать столь сильным союзником.

Невеста широко распахнула глаза и повернулась к Кэтсеро, чьи челюсти сжались, едва он услышал сомнения в рассуждениях сёгуна. Подобное не сулило ему ничего хорошего: Акира вновь встанет на ноги при активной поддержке сюзерена и добьется титула даймё гораздо раньше, чем планирует получить его сам молодой самурай. Ничто не помешает Такаяме внушить прочим высокопоставленным людям, что клану Асакура нет места не только среди самураев, но и в стране, а это означает истребление. Самое страшное наказание, которое грозило им до недавнего времени.

– Я полагаюсь на вашу благоразумность, господин Токугава. Вы и так слишком многое сделали для Акиры – даровали прощение и подняли из грязи, а он дорожит репутацией, выстроенной с таким трудом. Вы не лишитесь его преданности. – Наследник сделал глоток из чашки с сакэ и криво ухмыльнулся.

– Позволь напомнить тебе, что и клану Асакура было даровано прощение, но имя свое вы так и не отбелили. Асакура Шиджеру втайне от семьи предал моего отца, лишь ваше незнание и долгие переговоры сёгуната с твоим кланом защитили вас от истребления. У вас было достаточно времени, чтобы избавиться от репутации клятвопреступников, но вместо этого ты и твои братья предпочли исполнять грязные поручения. Такаяма Акира куда больше заслуживает моего доверия, чем ты, Кэтсеро. – Заключил почетный гость и, слегка кивнув, поднялся с подушки, не упустив возможности посмотреть на помрачневшего хозяина дома. – Мне скоро надо будет уезжать, поэтому хотел бы пообщаться и с другими. Простите мою грубость, Юи-сан, и, пожалуйста, поешьте, вы слишком уж бледны.

Девушка низко поклонилась уходящему мужчине, а затем перевела взгляд на мужа, сжимавшего глиняную чашку с такой силой, что, казалось, еще секунда и она треснет в его руках. Асакура смотрел в одну точку перед собой, пока переваривал оскорбление. Внутри себя Юи разрывалась на две части: она была рада за отца, рада тому, что сюзерен, наконец, ценит его, молилась богам о том, чтобы сёгун приказал не наказывать слишком сурово ее мать и даровал Аске шанс вернуться в дом к мужу. Однако сама девушка более не принадлежала к их семье, клятва была дана сегодня в присутствии сотен гостей. Отныне каждое оскорбление в сторону клана Асакура – это оскорбление и в ее сторону, а успехи семьи Такаяма не имеют к ней никакого отношения.

– Асакура-сан, значит ли это, что моя мама сможет вернуться домой? – Пробормотала Юи, закусывая нижнюю губу. Наследник ответил ей острым взглядом, сжав при этом еще сильнее чашу с напитком.

– Нет, я этого не позволю. Мне запретили ее казнить, но все прочие меры наказания в моем распоряжении. – Со злостью выпалил Кэтсеро и поставил чашку на стол, отворачиваясь от невесты, которую не желал сейчас видеть. – Забудь о том, что ты слышала сейчас, ясно?

Она медленно кивнула, а в груди засела обида на столь упрямое желание причинить вред ее родным. Несколько минут молодой самурай сидел, не произнося ни слова, но вскоре поднялся с пола и вышел из комнаты, оставляя девушку наедине с гостями. Растерявшаяся в присутствии множества незнакомцев, Юи опустила глаза вниз и постаралась мысленно отдалиться от происходящего, однако уже спустя несколько мгновений на место Асакуры опустился полный мужчина, только что нанесший оскорбление его клану – сёгун. Сердце невесты испуганно ёкнуло, но сама она лишь улыбнулась внезапному гостю, поворачивая к нему светлое и полное почтения лицо.

– Юи-сан, простите за то, что все это произошло на ваших глазах. – Примирительно начал Токугава и подвинул к ней разукрашенное блюдце с фруктами, не прекращая улыбаться. – Но вы должны понять, что семья, к которой вы сегодня присоединились, презирается всеми. Не буду скрывать от вас правду: мной в том числе. Я бы не доверил им никогда дело государственной важности. Чересчур уж тонка грань между их лояльностью и предательством. Вы не голодны? – Получив в ответ отрицательное покачивание головой, сёгун спрятал улыбку и протянул девушке ладонь. – Что ж, тогда не откажите мне в удовольствии прогуляться с вами по саду. Он здесь несказанно тихий и красивый.

Юи в замешательстве посмотрела на руку гостя, а затем на дверь, в которую недавно вышел наследник, и хотела было отказаться, но недоброе выражение, проскользнувшее по лицу Токугавы, подсказало ей, что лучше выполнить приказ. «Если Кэтсеро узнает об этом разговоре и о прогулке, он придет в ярость», – пронеслась в ее голове мысль, но ноги уже сами несли девушку за сюзереном, опасаясь последствий.

Довольно быстро они вышли из шумного дома в умиротворенный зеленый сад с цукубаями, камнями и аккуратными дорожками, все еще мокрыми от недавно закончившегося дождя, однако сёгуну, казалось, было недостаточно прогулки неподалеку, поскольку он быстрым шагом шел вперед, отдаляясь от дома все дальше. Понимая, что уходить глубже опасно, Юи застыла посреди сада:

– Простите, господин, я не могу уйти так далеко. Моему мужу не понравится такое своеволие. – Вежливо произнесла она, сделав два шага назад.

– Я спасаю вам жизнь, Юи, так что следуйте за мной. – Повернул к ней голову мужчина, кладя руку на катану, спрятавшуюся под хаори. – Как долго, думаете, будут люди терпеть выходки Асакура? Однажды их просто уничтожат, так что уходите, пока не поздно. При моем содействии вам не будет грозить казнь за предательство мужа, вы вернетесь к отцу, а я позабочусь о том, чтобы он получил титул даймё.

Прежде бледная невеста стала белее мела, вновь услышав о чужом желании вернуть ее в дом. И это говорил не кто-то, а сам сёгун, настроенный против ее новой семьи. Ослушаться его – несказанно глупо, в конце концов, она пред ним никто, а потому должна подчиняться, но разум в унисон с сердцем подсказывали бежать внутрь дома, не поддаваться на провокацию.

– Я дала клятву и не могу убежать вот так. – Прошептала девушка, отступая с каждой секундой. – Почему я должна возвращаться к отцу? Теперь мой дом здесь. Я не предам больше никого, хватит. Простите, Токугава-сама, но нет.

Выпалив последнюю фразу, Юи развернулась и побежала обратно в дом, слыша позади угрозы. Сёгун убеждал ее, что она пожалеет о своем выборе, когда другие самураи придут, чтобы обезглавить каждого члена семьи Асакура, а невеста пыталась спрятаться от страшных слов внутри себя. Вбежав в дом, она налетела на стену и прижалась к ней лбом, ощущая, как сильно бьется сердце. Тошнота вновь подступила к горлу, а слабость накатила с такой силой, что дочь самурая в какой-то момент поняла, что теряет сознание. Перед глазами все поплыло, а ноги подкосились, отчего девушка в ярком разноцветном кимоно сползла по стенке вниз, дрожа всем телом.

– Госпожа! Что с вами? – Слышала она где-то вдали знакомый девчачий голос и быстрые шаги. – Вам плохо? Какая вы бледная… Вам нужен врач, госпожа!

Прежде чем провалиться в обморок, Юи почувствовала, как чьи-то руки подхватили ее за талию, чтобы отвести в комнату, но тьма перед глазами и шум в ушах не позволили узнать, кто это был: кто-то из прислуги, гости или же члены ее новой семьи. Она могла лишь определить, что теперь возле нее был не один человек, так как высокий женский голос сменился роем голосов других, непонятных, незнакомых и пугающих людей, но времени попытаться все осмыслить не было – секунда и тьма накрыла ее сознание.