Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Сёдзи быстро отворились, и служанка поклонилась мужчине, представшему перед обитателями комнаты. Высокий самурай с серьезным и тяжелым взглядом вошел в спальню, рукой отпуская прислугу, которая, не выпрямляясь, еле слышно выбежала в коридор и прикрыла за собой дверь. Юи, оставшаяся наедине с Кэтсеро, попыталась было опуститься на колени, но была остановлена крепкой хваткой за локоть. Она с опаской посмотрела на него снизу-вверх, но тот лишь критично осматривал ее прическу.

– Мне не нравится, когда твои волосы собраны. – Недовольно произнес Асакура, вытаскивая из прически невесты заколку и удовлетворенно наблюдая, как темная копна рассыпалась, падая на плечи, лицо и спину девушки. – Ты готова? Твои родители приехали, все ждут тебя.

Такаяма смахнула прядь с лица, а затем поправила волосы пальцами и кивнула, закусывая нижнюю губу. Наследник открыл перед ней дверь и пропустил вперед, желая, чтобы она была перед его глазами все время.

– Я заплатил твоему отцу, как и обещал, так что конфликта по этому поводу возникнуть не должно. – Кэтсеро поравнялся с ней и вновь крепко сжал локоть девушки, ведя ее вперед. – Но могут возникнуть другие, в таком случае ты должна молчать. Дедушка и я постараемся сгладить их.

– Я очень благодарна вам, Асакура-сан. – Промолвила Юи, успокаивая сердцебиение и послушно следуя за мужчиной. – Надеюсь, наша встреча пройдет хорошо, и у вас не возникнет из-за меня еще больше проблем.

Молодой самурай резко застыл перед дверью и с подозрением посмотрел на Такаяму, с каждым днем становившуюся все более и более покладистой.

– Ты удивляешь меня, Юи. Но твои успехи в умении себя вести радуют меня. – Асакура криво улыбнулся, чем сумел приободрить взволнованную невесту. – Не стоит переживать, наслаждайся встречей с матерью.

Сказав это, мужчина отодвинул дверь и вошел внутрь, а Юи осталась в коридоре, пытаясь уговорить себя переступить порог комнаты. Однако как только из глубины раздался радостный возглас матери, она собрала все силы и вошла внутрь, стараясь сосредоточить взгляд только на ней. Красивая и зрелая женщина сидела рядом со своим мужем, заметно посуровевшим за то время, что дочь не виделась с ним. Такаяма Аска в спокойном и нежном кимоно лилового цвета и с забранными наверх волосами выглядела почти так же прекрасно, как и юная Юи, дарящая ей свою искреннюю улыбку.

– Моя дорогая доченька, – счастливо протянула сидящая мать руки к ней, а когда девушка присела напротив, крепко ее обняла и поцеловала в щеку. – Ты так повзрослела. У меня ощущение, что прошел не месяц, а почти год. Как же ты красива.

Кэтсеро, наблюдавший за сценой воссоединения матери и дочери, услышал за своей спиной бормотание и повернул голову в сторону братьев и их жен, с ненавистью смотрящих на вражескую семью. Поджав губы, наследник решительно подошел к Акире, все еще сидевшему на полу и не изъявляющему желание подняться, чтобы показать свое уважение, и слегка склонил голову. Неприязнь, сквозившую между двумя самураями, ощущали все в комнате, но ярче всего – Юи.

– Рад видеть вас в своем доме, Такаяма Акира-сан, – сухо поприветствовал его Асакура, и, не дождавшись ответа, ухмыльнулся, смотря прямо в глаза врагу. – Знаете, мой отец всегда говорил, что между гордостью и гордыней есть большая разница. Для самурая естественно иметь гордость, не гнуться перед трудностями, отстаивать свою честь и честь сюзерена. Гордыня же, напротив, непозволительная роскошь, которую могут себе позволить лишь слабые духом и не отличающиеся верностью никому, кроме самого себя. Боюсь, Такаяма-сан, гордыня захватила вас в свои силки.

Верхняя губа знаменитого воина приподнялась в презрении к Кэтсеро, а сам он встал с колен и, не отрывая глаз, подошел к нему, нащупывая пальцами рукоятку вакидзаси, которую так хотел вонзить прямо в грудь молодому наглецу.

– Не тебе мне это говорить, Асакура. Вспомни, что сделал твой «мудрейший» отец, и за что теперь расплачивается вся семья. Вы – гниль, а мы – настоящие самураи. – Процедил Акира сквозь зубы, но, заметив, как позади наследника начали подниматься члены семьи, прикусил язык. Здесь его территория, поэтому начинать бойню было бы весьма глупо. – В любом случае, я здесь не для того, чтобы устраивать разборки. Моя дочь завтра выйдет за тебя замуж, так отложим же хоть на день наши распри.

Кэтсеро несколько секунд изучающе смотрел на врага, затем перевел взгляд на сидящую на полу Юи, прижимающую к груди руки и закусывающую нижнюю губу. Один день терпения и ее жизнь будет полностью в его руках.

– Вы правы, ни к чему ссоры в такой радостный день. – Согласился наследник и поклонился перед отцом невесты, не удивляясь тому, что тот остался стоять столь же прямо, как и раньше. – Мы хорошо принимаем гостей, поэтому голодными вас не оставим. Ваши комнаты уже готовы, после ужина можете пройти туда или же прогуляться по нашему саду. Также в вашем распоряжении будут горячие источники.

Он говорил как будущий хозяин дома, коим скоро и должен был стать после кончины дедушки. Однако Акира в глубине души поежился, чувствуя в его низком голосе силу человека, готового идти до конца ради того, что он желает. Речь Асакуры прозвучала для Такаямы так, словно первый велел ему, приказывал делать исключительно то, что было озвучено.

– Мы очень вам благодарны, Асакура-сан, – раздался женский голос, переманивший внимание мужчины на себя. Аска смиренно улыбалась не только жениху дочери, но и всем членам клана позади него. Ее рука продолжала крепко сжимать руку Юи, чей страх постепенно улетучивался рядом с матерью. – Вы так щедры к нам. Уверена, что вы прекрасная партия для нашей дочери.

Такаяма Акира быстро повернулся и гневно воззрился на жену, осмелившуюся высказать свое почтение без его разрешения, но та лишь ответила ему упрямым взглядом, выражающим мудрость. В отличие от мужа, она была гораздо мудрее и знала, когда врагов надо похвалить, а когда убить. И Кэтсеро прекрасно понял все об этой женщине, едва она произнесла слова благодарности: коварная, без сомнений.

– Я тоже так считаю. – Холодно произнес наследник, испытывая неприязнь теперь и к красивой Аске. Махнув рукой двум служанкам, сидевшим возле дверей, он распорядился: – Что ж, вы, наверняка, голодны, так давайте поужинаем.

Девушка в красном кимоно с интересом наблюдала за тем, как приказы исполняются в считанные минуты, а два низких стола наполняются едой. За время, проведенное в доме семьи Асакура, она привыкла к тому, что здесь всегда, помимо риса, есть рыба, овощи, сладости, но родители, в последние месяцы питавшиеся исключительно рисом, с удивлением смотрели на блюда, количество которых росло с каждой минутой. Под впечатлением от приема, Такаяма Акира и его жена сидели молчаливо почти все время, не отрывая глаз от дочери, сидевшей теперь рядом с будущим мужем. Ее напряжение спало, и, наконец, Юи могла насладиться едой, несмотря на женщин клана, продолжающих сплетничать о ней даже за общим столом. Однако сейчас девушке было все равно: рядом ее семья.

Ужин не затянулся до ночи, так как большинство изъявили желание разойтись по своим комнатам, в том числе и Акира с женой. Невеста хотела было последовать за ними, но была остановлена крепкой хваткой за локоть, которая не осталась незамеченной для матери. Послушно вернувшись к жениху, Юи радостно улыбнулась уходящим родителям и пожелала им спокойной ночи, оставаясь наедине с Кэтсеро, двумя его братьями и дедом, все это время тихо сидевшим за столом.

– Один день выдержали, остался завтрашний, и прогоним, наконец, эту семейку прочь. – Зевнул и потянулся Тэкео, поправляя пояс на хакама. – А ужин был что надо, давно я так не наедался.

Наследник улыбнулся, делая глоток сакэ из небольшой чаши, и посмотрел на чуть румяную от алкоголя дочь самурая, в чьих глазах уже мелькал сон.

– Да, служанки постарались, надо их отблагодарить. – Едва Асакура это произнес, как братья залились громким пьяным смехом, вызывая непонимание на лице юной девушки. – Ладно, хватит веселиться. Тэкео и Иошито, научите лучше своих жен вести себя подобающим образом с хозяйкой дома.

Мужчины резко замолчали, думая, что ослышались, но серьезный и даже угрожающий взгляд брата дал им понять, что это далеко не просьба. Юи же, чувствующая, как у нее слегка закружилась голова, прикрыла глаза и сжала пальцы в кулачки.

– О чем это ты? – Приподнял брови молодой Иошито со столь же коротко стриженными волосами, как и у Кэтсеро.

Тот ухмыльнулся, но тон не смягчил, вспоминая, какие оскорбления в адрес невесты доносились до его ушей даже сквозь шутки, то и дело звучавшие за столом. Слушая подобное на протяжении нескольких часов, он едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть наглых женщин из дома.

– Я не желаю слышать, как ваши жены унижают Юи. Высказывая что-то в ее адрес, они оскорбляют меня, а это, сами знаете, чревато. Так что заткните им рты или это сделаю я. – Последняя фраза была сказана сквозь зубы и с легким оттенком опьянения, но братья, немедля, кивнули, обещая воспитать своих женщин.

Удовлетворенный согласием, молодой самурай встал с татами, держа за локоть невесту, и, поклонившись родственникам, покинул комнату, осточертевшую ему за вечер. Теперь он понимал, отчего будущая жена отказывалась покидать свою спальню во время его отсутствия: женские языки – мерзкая вещь. Полусонная Такаяма покорно следовала за наследником, не замечая, как они проходят мимо ее комнаты по направлению к спальне Асакура. Наконец, мечтающая лишь о постели, девушка вошла в незнакомую спальню сразу за Кэтсеро, и прислонилась к стене, чувствуя, что не способна держать равновесие.

– Асакура-сан, спасибо вам. Но… мне так плохо… отчего это? – Пробормотала Юи, не в силах открыть глаза. Ее щеки горели огнем, сознание помутилось, а дыхание было частым. Безвольное тело было почти сразу взято в объятия и уложено на жесткий футон. – Какое ужасное состояние…

– Ты быстро пьянеешь: всего с двух глотков падаешь. – Голос самурая звучал словно в отдалении, пока его пальцы развязывали аккуратно кимоно невесты, желая увидеть вновь то, о чем мечтал во время поездки. – Ты сегодня была очень красива, Юи.

Она тяжело задышала и простонала, когда мужчина проник, наконец, под ее многослойные одежды и прикоснулся холодными пальцами к нежной коже на груди. Сквозь туман девушка ощущала его губы, блуждающие по ее шее и ключицам, властные руки, раздвинувшие ее бедра, и собственный тихий стон, пробуждающий неистовое желание жениха. Когда его губы прикоснулись к губам Юи, она незамедлительно ответила на поцелуй, наполняющийся страстью с каждым мгновением. В этот раз, когда Кэтсеро, пользуясь податливостью невесты, проник в нее, та лишь прикусила губу от легкой боли, но отталкивать мужчину не стала, наслаждаясь ощущением близости и нежными поцелуями. От жестокости и ярости Асакуры этой ночью не осталось и следа: его прикосновения были мягкими, а не сжимающими, поцелуи ласкающими, не обжигающими, а толчки внутри нее неторопливыми.

Она не знала, как долго длились ласки, но ей не хотелось, чтобы они когда-либо прекращались, хоть через туман алкоголя и пробивались нотки обиды и ненависти к этому человеку. Юи не помнила, за что ненавидела его, а каждый раз, когда ей казалось, что она почти вспомнила, слабая волна наслаждения поднималась снизу, подкрепляемая поцелуями, вновь стирая память. Потихоньку медлительные движения сменили более резкие и глубокие, отчего легкие волны, разливающиеся по телу, становились сильнее и приятнее, а девушка отвечала на них изгибами хрупкого тела и стонами на ухо Кэтсеро. Секунда за секундой, толчок за толчком, поцелуй за поцелуем. Когда страсть достигла своего пика, мужчина прижал к себе невесту настолько крепко, что ей показалось, что они стали единым целым, пока удовлетворение перемещалось по клеточкам тела. Тепло, зародившееся внизу живота Юи с самого начала, теперь становилось горячее, и она, послушно лежала под наследником, ощущая, как наполняется внутри пустота.

Туман в голове рассеялся, едва Асакура, нехотя, оторвался от нее и лег на соседний футон, тяжело дыша. Он с незатихающим вожделением смотрел на ее тело, вздымающееся и дрожащее от наслаждения, пока девушка, раскрасневшаяся от произошедшего этой ночью, не посмотрела в его сторону со слезами на глазах.

– Почему ты плачешь? – Приподнялся на локте наследник, склоняясь над беззащитной невестой, изучающей его взглядом.

Она сглотнула, прикасаясь рукой к его щеке, и улыбнулась сквозь слезы, но улыбка ее была полна боли.

– Я совершила ужасную вещь, и потому плачу. Мне очень стыдно, но я ничего не могу с собой поделать… Я влюбилась в вас, Асакура-сан.

__________________________________________________________

* Какэи – бамбуковая труба, через которую в цукубаи поступает вода.

** Цукубаи – небольшой традиционный японский бассейн в саду или храме.

Глава 5

Ночь накануне свадьбы была столь длинной, что юной девушке, ослабленной всеми испытаниями, выпавшими на ее долю, казалось, что она продлится вечность, не отпуская никого из тех, кто попал в коварный капкан. Алкоголь выветрился спустя несколько часов, что позволило Юи посмотреть на ситуацию ясным взглядом: она была одна в своей спальне и прокручивала в голове каждую минуту, проведенную в объятиях мужчины, которого должна была ненавидеть. Вспоминала эмоции, замутненные обжигающим напитком, чувства и кривую победную улыбку на его лице. Он улыбался, потому что выиграл. Смог сломать слабую девчонку и пробраться сквозь ее ненависть и ярость к самому сердцу. По крайней мере, она почувствовала это, когда взглянула в его темные глаза. «Человек, который добивается своего любыми способами», – пронеслось в мыслях невесты, думающей о хитрой улыбке и горящем взгляде.

Едва Асакура уснул, Юи выскользнула из постели и пробежала по всему дому, стремясь как можно скорее попасть в свою комнату и упорядочить мысли. Она знала, что самурай не будет доволен тем, что девушка сбежала, но не могла более оставаться в душной спальне наедине с ним. «Я сошла с ума, что же я делаю? Как можно позволить себе подобные чувства к человеку, готовому уничтожить мою семью?» – Металась Такаяма, утирая слезы со щек и присаживаясь на мягком футоне. – «Я должна была лишь стать его женой, но не влюбляться. Что мне теперь делать?»

Тяжелые мысли Юи были прерваны приоткрывшейся дверью, из-за которой показалось знакомое и родное лицо. Невеста широко распахнула глаза, удивившись ночной гостье, но на немой вопрос, выразившийся в прикушенной нижней губе и приподнятым бровям, кивнула, разрешая матери войти в комнату. Красивая женщина в красном кимоно медленно отодвинула сёдзи и, не поднимаясь с колен, прошла в спальню, присаживаясь на татами рядом с дочерью.

– Моя девочка, что он с тобой сделал? – Голос Аски был переполнен боли и вины, вспыхнувшей от вида плачущей Юи. – Как же мы ошиблись, отдав тебя им. Эта семья не достойна не то что претендовать на титул даймё, но и быть самураями. Мерзкие люди…

Женщина принялась гладить застывшую дочь по длинным волосам, пока та старалась привыкнуть вновь к тому, что родители рядом. Однако этот факт порождал в ней странное беспокойство, словно их присутствие могло повлечь за собой угрозу. «Отец наращивает силы, чтобы снова стать уважаемым самураем, воскресить былую славу, но что это значит для меня?» – Испуганно подумала Такаяма, отодвигаясь от матери, продолжавшей проклинать ненавистную семью.

– Знаешь, дорогая, в твоем возрасте для меня было пыткой проводить ночи в постели с твоим отцом. Мне казалось, что это самое ужасное, грязное и отвратительное занятие, которое только может быть… Но так надо, Юи. Как бы ни было неприятно, надо перетерпеть. – Шептала в темноте Аска, смотря прямо в глаза невесте, прикрывающей себя покрывалом. – А терпеть придется всю жизнь.

Пока мать убеждала ее в одном, Юи вспоминала абсолютно другое. Не ужас и отвращение, а взаимное желание. Не грязь, боль и стиснутые от напряжения зубы, а мягкие прикосновения, полные страсти поцелуи и сладость близости. Именно поэтому все, о чем говорила Аска, не укладывалось в голове у юной девушки.

– Для меня это не пытка, я не испытываю подобного, матушка. Все хорошо. – Произнесла, наконец, Такаяма, оглядываясь на дверь. – Ты сказала, что вы ошиблись?

Женщина тут же закивала, вздыхая и поправляя забранные наверх волосы. Ее полу-скорбный полу-гордый вид был знаком дочери: мать часто принимала это выражение лица для того, чтобы показать якобы раскаяние, однако ровная поза и прямой взгляд выдавали лживость.

– Твой отец жаждет забрать тебя домой, мы поспешили, решив, что наше положение совсем худо. Еще есть шанс все исправить, доченька. – Улыбалась Аска, поглаживая Юи по щеке. – Он пытался договориться с Кэтсеро в Эдо о том, что ты вернешься к нам, а помолвка разорвется без последствий, но этот мальчишка отказался и выставил Акиру в не лучшем свете перед сюзереном.

Девушка нахмурилась, припоминая вопрос, который ей задал молодой самурай прошлой ночью: «Хочешь вернуться к своему отцу?», чем вызвал у нее приступ паники от одной мысли о подобном. Теперь она понимала, что послужило причиной этого предложения.

– А сегодня… сегодня, стоило нам переступить порог этого проклятого дома, как мы услышали в твой адрес столько грязи и лжи, что отец едва не зарубил одного из них. – Женщина рассказывала, снабжая свою речь желчью и презрением в голосе. – Ты должна вернуться к нам, Юи. Сейчас, пока все спят, надо уходить.

– Что? – Еле слышно промолвила невеста, сжимая в кулаках покрывало и жалея, что сбежала из спальни Кэтсеро. – Зачем? Я не могу вернуться…

– Почему? Они не поймают нас, не бойся. Твой отец обо всем позаботился, он уже ждет нас! – Мать вскочила на ноги и потянула за собой сидящую дочь, чьи глаза наполнялись ужасом. – Ну же, Юи, вставай!

Такаяма послушно встала, но дальше не пошла, останавливая Аску и поворачивая ее к себе лицом. Та часто дышала, готовая бежать в любую секунду, и непонимающим взглядом глядела на дочь.

– Я не хочу вновь быть игрушкой в руках папы, не хочу! – Громко высказалась Юи, пытаясь отнять свою руку у матери. – Теперь он не будет их останавливать, они будут получать меня, ради его благополучия. Не хочу, нет!

Прекрасное до этого лицо женщины исказилось от гнева, а тонкая, но тяжелая рука занеслась назад, готовая ударить дочь по щеке. Девушка взволнованно отшатнулась, вырывая запястье, и ладонь матери промахнулась, разрезая воздух.

– Ты не понимаешь, Юи! Это ради нашей семьи, ради отца, ради меня и ради тебя! – Сдерживая крик цедила сквозь зубы Аска, наступая на невесту. – Мы воспитали тебя, кормили, ты должна поддерживать нас во всем. Это твой долг, так исполни же его!

Юи вскрикнула, когда мать внезапно схватила ее за локоть и прядь длинных волос, но нашла в себе силы резко оттолкнуть женщину, не успевшую закрепить хватку, и выскользнула из ее рук, убегая прочь из спальни. В коридоре царила абсолютная тьма, как и час назад, когда дочь самурая выходила из комнаты Кэтсеро, но сейчас не было времени на поиск дороги в темноте. Она бежала по памяти, наступая босыми ногами на идеальные деревянные доски, и слышала, как позади нее бежит, не отставая, черный силуэт, слишком похожий на ее мать.

Почти стерев ступни о пол и постоянно оглядываясь, Такаяма завернула за угол и испуганно закричала, наткнувшись на препятствие на своем пути. Сильные руки тут же обхватили ее и прижали к себе, не позволяя убежать, пока охваченная страхом девушка не перестала вырываться и повторять:

– Нет, я не вернусь, ни за что! Нет! Пусти меня, я не хочу обратно! – Рыдала Юи, не слыша ничего вокруг себя.

Когда же, сквозь страх и всхлипывания, она расслышала мужские голоса, совершенно не похожие на тон ее отца, Такаяма открыла зажмуренные глаза и взглянула на людей перед собой. Человек, удерживающий ее все это время, смотрел на девушку знакомыми темными глазами, но сейчас на его губах не было улыбки. Рядом с ним стояли трое мужчин, напряженно вглядывающихся в тьму коридора и с недоверием переводящих взгляд на Юи, бежавшую неизвестно от чего. Тэкео, Иошито и Акихиро.

– Куда ты не вернешься? – Строгим голосом спросил Кэтсеро, смотря на невесту, обмякшую в его руках от облегчения. – Что произошло? Чьи крики раздаются на весь дом? Отвечай же!

Девушка несколько раз глубоко вздохнула и уткнулась носом в грудь Асакуры, сжимая в пальцах плотную ткань его темного кимоно.

– Это была я, но все в порядке. Дурной сон. – Солгала Юи, прикусывая кончик языка в наказание за очередное вранье. Выдать план своей семьи она не могла: клан Асакура убьет их за такую дерзость.

Однако наследник лишь хмыкнул и отодвинул ее в сторону, намереваясь самостоятельно выяснить происходящее. Он и трое его братьев были разбужены посреди ночи протяжным женским криком и тяжелыми шагами в коридоре, поэтому Кэтсеро совершенно не поверил в неумелую ложь невесты. Изучая темный коридор метр за метром, самурай все яростнее заглядывал в каждую комнату по пути, желая обнаружить тех, чья жизнь теперь висела на волоске, но врагов нигде не было. Такаяма не отставала от жениха ни на шаг, постоянно оглядываясь, однако черного силуэта, не так давно гнавшегося за ней, будто след простыл.

– Лучше скажи правду, иначе тебе же хуже будет. – Грозно пробормотал Иошито, сверля взглядом дрожащую девчонку. – Хочешь сказать, из-за плохого сна ты вылезла из постели и с дикими криками понеслась по коридорам? За идиотов нас держишь?!

Юи нервно сглотнула, отодвигаясь от него, и всхлипнула, понимая, что ее глупая ложь была раскрыта в ту же секунду, как сорвалась с языка. Все они знали, кого именно искали и почему. Это знание у каждого отражалось по своему: Иошито ворчал, Тэкео вытаскивал катану из ножен, Акихиро скрипел зубами, готовый вот-вот встретить врагов и отрубить им голову, а Кэтсеро шел впереди и полыхал яростью. По его напряженной спине и сжатым кулакам Такаяма прочитала готовность уничтожить любого, кто сейчас осмелится встать на пути.

– Прошу, не надо их искать. – Вопреки здравому смыслу, девушка прикоснулась к рукаву наследника, но тот никак не отреагировал, продолжая осматривать все вокруг орлиным взглядом.

– Акиру мы вряд ли найдем, а вот его женушку… Прячется где-то, она не могла успеть сбежать. – Злобно обратился к братьям Кэтсеро, не обращая внимания на невесту, побледневшую в тот же миг. – Вот же хитрый ронин, приняли его в своем доме, а он вздумал нас оскорбить и унизить. За это его жене не поздоровится.

– Ее тоже надо наказать! – Высказался Акихиро, кивая головой на Юи, сжавшуюся от одного его недоброго взгляда. – Какая родня, такая и дочь, пусть расплачивается за грехи своих родителей.

Молодой самурай бросил на брата недоверчивый взгляд, но, помедлив, кивнул, соглашаясь с его предложением, отчего на глазах девушки вновь выступили слезы. «Это не справедливо! Я же бежала… бежала к вам, Асакура-сан!» – Хотела было закричать Такаяма, но воздержалась, осознавая, что терпение у наследника заканчивается.

– Отдам ее деду после свадьбы, пусть выберет для нее наказание. – Вынес вердикт Асакура, смотря на застывшую у стены невесту, прижавшей в груди кулаки. – Или ты рассказываешь, что произошло, или можешь забыть о моей доброте к тебе. Выбор за тобой.

Кэтсеро медленно подошел к ней и махнул рукой братьям, давая приказ обыскивать дом дальше.

– Я уже говорил тебе, что последствия лжи будут неприятными, поэтому хватит покрывать людей, от которых ты бежишь с криками. – Произнес он, заставляя девушку вжаться в стену. – Выбирай сторону или я сделаю это за тебя, немедленно!

Юи отрицательно покачала головой, закрывая рот ладонью и всхлипывая от безысходности. Было два выхода: предать свою семью и рассказать всю правду о надеждах ее отца и матери, об их желании вернуть ее в родной дом, или же молчать, рискуя превратить свою жизнь в ад.

– Я так пожалела, что ушла из вашей комнаты, Асакура-сан. – Сквозь слезы промолвила девушка, понимая, что он внимательно ее слушает. – Если бы я осталась с вами, она бы меня не нашла, и мне не пришлось бы предавать их…

– Кого? – Настойчиво спросил мужчина, тем не менее, смягчаясь и заглядывая в опущенные глаза невесты. – Доверься мне, расскажи. Кто тебя нашел и кого ты предаешь? Родителей?

Такаяма еле заметно кивнула, подтверждая слова наследника, и прикрыла лицо руками, ненавидя себя. «Что происходит со мной? Что творится вокруг? Я потерялась и не знаю, что же мне делать». – Мысленно проклинала себя она, пока Кэтсеро терпеливо ждал, когда невеста вновь заговорит.

– Мама сказала, что это мой долг – делать так, как скажет отец. Быть там, где он скажет. И с тем, с кем мне велено… – В памяти вновь всплыли приставания мужчин, которым ее отдавал Акира на несколько минут, и Юи вздрогнула, почувствовав, словно наяву, как холодная рука ползла по ее бедру. – Они хотели вернуть меня, чтобы я помогала папе завоевывать доверие у других высокопоставленных воинов. А я… я не хочу опять это ощущать!