Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Тонкие губы наследника искривились в ухмылке, а сам он пожал плечами и провел рукой по коротким волосам. Уверенность возвращалась к нему, несмотря на то, что самурай был сейчас не в самом выгодном положении. Токугава Мацуо презирал его с давних пор, совершенно забыв о том, что Кэтсеро сражался не на жизнь, а на смерть ради его победы. И теперь Асакура отвечал ему тем же, нисколько не стесняясь.

– По правде говоря, мне удалось добиться отсрочки войны, но лишь на пару месяцев. Этого времени мне хватит, чтобы склонить на вашу сторону тех, кто соблюдает нейтралитет, и обрушить их силы на клан Комацу. – Мужчина прислонился к стене, встретился взглядом с Юи, которая вся сжалась перед сёгуном, и ободряюще ей улыбнулся. – Однако от вас, Токугава-сама, потребуется гораздо большее, чем пустые обещания.

– И что же? Деньги? Власть? Что они захотят? – Вопрошал Мацуо, заинтригованный планом вассала. Желание сохранить свое положение любой ценой взяло верх над злостью.

– Боюсь, что они захотят все. Вы должны выслушать их условия и, не торгуясь, согласиться. Мы не в том положении, чтобы воротить нос от хороших воинов. – Кэтсеро усмехнулся, когда заметил, как содрогнулся Токугава от мысли о том, что вынужден будет кому-то потакать. – Все равно многие из них падут в битве, так что, в конце концов, вы останетесь при своем и сохраните власть. От вас требуется лишь немного прогнуться.

Сёгун с подозрением прищурился, прокручивая в голове сказанное вассалом. Он не мог доверять ни единому слову, пока не удостоверится в абсолютной верности Асакура, но предложение было столь соблазнительно. Обмануть всех сейчас, чтобы использовать силы сотни тысяч сторонников и победить главного врага, а уж война сама все поставит на свои места. «Асакура прав, чем это не выход? Впрочем, это может быть и уловкой». – Метался в своей голове Мацуо, смотря пустым взглядом перед собой.

– Делай, что считаешь нужным. – С замиранием сердца ответил Токугава, приняв, как ему казалось, судьбоносное решение. – Однако, Кэтсеро… Если твой план не удастся или я поймаю тебя на предательстве, можешь попрощаться с жизнью.

– Моя жизнь и так принадлежит служению клана Токугава, так что я не боюсь умереть.– Усмехнулся молодой самурай, слегка склонив голову.

– А я и не про твою жизнь, – осадил воина сёгун, после чего перевел взгляд на застывшую в метре от него девушку с распухшими губами и в наскоро надетом кимоно, отчего Асакура сжал кулаки от молчаливой угрозы. – Помни о том, что я могу отобрать у тебя самое дорогое.

Произнеся последние слова, мужчина развернулся и направился вглубь коридора, уводя за собой двух слуг, которые шли, не разгибаясь. Проводив его взглядом, молодой самурай отделился от стены и подошел к Юи, чей взгляд испуганно бегал по комнате.

– Вы собираетесь предать его? Не правда ли? – Еле слышно пробормотала Такаяма, прижимая руки к груди и поднимая большие наивные глаза на мужчину. Кэтсеро лишь поджал губы, давая немой ответ, которого она боялась больше всего. – Асакура-сан, он же убьет вас. Прошу, одумайтесь!

Однако муж проигнорировал ее просьбу, пребывая в своих мыслях о том, как обезопасить беззащитную девчонку. Он чувствовал взгляд, полный мольбы, но предпочитал молчать, чем сводил жену с ума.

– Вы же говорили, что хотите восстановить свою честь, неужели это была ложь? – Шептала в ночи Юи, смаргивая крупные слезы. Ей было до безумия страшно за человека, стоящего перед ней, она страдала от мысли, что не может отговорить его от совершения роковой ошибки. – Не молчите же, Асакура-сан! Кэтсеро…

Наследник глубоко вздохнул, впервые услышав свое имя из уст девушки, и привлек к себе, позволяя ей уткнуться носом в его грудь и вдохнуть запах свежего кимоно.

– Тише, никто ничего не знает, кроме меня и тебя. Доверься моей стратегии и помалкивай. Если узнает хоть кто-то, я обречен. – Прошептал ей на ухо Асакура, щекоча горячим дыханием.

Странно, но в этот момент он словно оказался на месте матери, которая собиралась предать отца и делилась своими планами с сыном. «Главное избежать ее ошибки и довести дело до конца. Такой, как Токугава не должен управлять нашей страной».

– Юи, ты услышала меня? – Заглянул в глаза Такаяме самурай, поглаживая ее по шелковистым волосам. – Никому не говори. Никому.

Услышав клятву расстроенной жены, наследник довольно кивнул и поцеловал ее в макушку, ощущая, как цепляются тонкие пальцы за его юкату. «Тебе не одной страшно, поверь», – пронеслось в голове мужчины, которые не осмелился произнести подобное вслух.

– Я доверяю вам, господин, целиком и полностью. Доверяю свою жизнь. Наши жизни. – Обратилась к нему Юи, прижимаясь к мужу, что есть сил. – Только, прошу, сохраните свою.

______________________________________________________

*Сакаяки – прическа, представляющая собой глубоко выбритый лоб, в то время как остальные волосы собираются в хвост на затылке.

**Нагадзюбан – нижнее кимоно, используемое в качестве нижнего белья, однако из гораздо более дорогой и качественной ткани, так как рукава выглядывают из-под верхнего кимоно.

Глава 14

Родовое гнездо клана Асакура встречало вернувшегося наследника знакомой тишиной и равнодушием. Леденящий ветер пробивался сквозь наглухо завязанную одежду, заставляя покрываться кожу мурашками, отчего девушка, стоявшая возле входа, недовольно поежилась. Их вышли встречать только Реико, широко улыбающаяся с крыльца, и дедушка, который ходил настолько медленно, что и Юи и Кэтсеро поняли – его конец близок. Руки пожилого мужчины тряслись гораздо сильнее, чем в день их последней встречи, а сам он так похудел, что могло сложиться впечатление, что он не ел на протяжении нескольких недель. Несмотря на то, что еще недавно Тэцуо набрасывался на жену внука с кинжалом, она пожалела его, боясь даже представить, что вскоре проснется утром и узнает, что его не стало.

«Это так страшно – смотреть на человека и осознавать, что очень скоро он уйдет», – размышляла Такаяма, медленно поднимаясь по лестнице с помощью мужа, который аккуратно придерживал ее за локоть. Юи держала руку на подросшем животике и мечтала о том, чтобы ребенок скорее родился, потому что с каждым днем ей было все тяжелее делать что-либо самостоятельно. Наследник принял решение вернуться обратно в дом клана по двум причинам: первый аргумент заключался в том, что здесь за девушкой будут ухаживать, в конце концов, служанок здесь было в два раза больше, чем членов семьи. Вторая же причина была абсурдна – самурай хотел поделиться своими планами с дедом. Самоубийство? Возможно, но Кэтсеро не хотел утаивать столь серьезные намерения от главы клана. Наверняка, Тэцуо разразится праведным гневом, если вообще еще способен на это, потому что внук шел по пути своего отца. В его голову приходили столь же сумасбродные идеи из-за уязвленной гордости. Каждую ночь Асакура не мог сомкнуть глаз, осознавая, что одна его ошибка приведет к краху. Он потеряет свою жизнь, поставит под удар жизнь целого клана и, самое главное, собственного ребенка.

Пробыв в замке Токугавы еще две недели, молодой самурай уехал под предлогом налаживания отношений с кланами, которые занимали нейтральную позицию по отношению к сёгуну. Однако сюзерен был не слишком рад отъезду человека, которого желал контролировать ежесекундно. Вассал чувствовал, что за каждым его шагом в замке следят, в том числе и мать Юи, почти не покидавшая дочь накануне отбытия. Кэтсеро каждый раз с подозрением смотрел на фальшиво-доброжелательную улыбку тещи, но юная девушка, казалось, ничего не замечала и делилась с матерью любой мелочью. Почти любой. Новоиспеченная Асакура прекрасно усвоила приказ – держать рот на замке, если не хочет, чтобы голова мужа красовалась на заборе рядом с головами его родственников. Жена хоть и была обеспокоена тем, что происходит с мужем, но не смела делиться опасениями с кем-либо. Не обсуждала она планы и с самим мужчиной, за что тот был ей благодарен.

Погруженный в собственные мысли наследник не заметил, как оказался перед дедом, но едва услышал радостное щебетание Реико подле беременной девушки, поспешил ему поклониться. Глава семьи коротко кивнул, смотря с прищуром на задумчивого внука и его жену, которая взволнованно заглядывала в глаза мужу, словно спрашивала, действительно ли он хочет поделиться идеей с Тэцуо?

– Госпожа, как вы чудесно выглядите! Вот только вам, должно быть, очень тяжело. Давайте я отведу вас в комнату, пожалуйста, держитесь за мою руку. – Тараторила девочка-служанка, одетая в свежую юкату с алыми журавлями, увидев которые Юи заулыбалась.

Асакура выпустил руку Такаямы и одобрительно ей кивнул, позволяя отправиться с прислугой. Девушка бросила на него ласковый взгляд и поклонилась, после чего медленно проследовала с девочкой в сторону своих покоев. Изможденный старик также проводил девчонку взглядом, поджимая губы и качая седой головой на тонкой шее, испещренной прожилками. Пожалуй, никогда он не смирится с выбором своего внука.

– Итак, ты вернулся. Я уж было рассчитывал, что ты пробудешь в столице гораздо дольше. Что случилось? – Старейшина семьи почувствовал неладное еще с момента получения вести о том, что старший внук возвращается в родной дом, а теперь, смотря на напряженного самурая, убедился в том, что это неспроста.

– Государственные дела, дедушка. Поговорим о них чуть позже, я ужасно голоден. – Ушел от ответа Кэтсеро, не желающий обсуждать подобное во дворе. – Ужин готов?

Тэцуо сощурился и пропустил самурая внутрь дома, пока подозрения крепли с каждой секундой. Он слишком хорошо знал внука, чтобы поверить его невозмутимому выражению лица. Асакура-старший медленно продвигался по коридорам, залитым солнечным светом, смотря в спину наследнику, чьи плечи поникли. Как только двое мужчин присели за стол в гостиной, несколько служанок, не медля ни секунды, принесли им три деревянных подноса, загруженных едой. На первом были две большие плошки с дымящимся ароматным рисом, на втором же ожидали своей очереди ломтики сырой засоленной рыбы, салат из дайкона и немного рыбного бульона. На третьем подносе прислуга внесла в комнату две пустые глиняные чашки, которые после ужина наполнятся свежезаваренным зеленым чаем.

Увидев подобное разнообразие, настроение Кэтсеро несколько улучшилось, и он с аппетитом начал пробовать рис, мешая его с рыбой и бульоном. «Что ни говори, а домашние служанки готовить умеют», – молча хвалил их самурай, медленно пережевывая пищу. Дед же сидел напротив молодого мужчины и пробовал салат маленькими порциями. Внук вновь принялся изучать взглядом Тэцуо, ища новые признаки плохого самочувствия старика. Найти их было не трудно: темные, почти черные круги под глазами, испещренные морщинами и пятнами, дрожащие руки, которые с трудом держали еду палочками, бледные губы и потухший взгляд. «Неужели, именно так выглядит человек на пороге смерти?» – Вопрошал Асакура, ощущая, как у него пропадает аппетит. Он не желал смерти дедушке, несмотря на все их разногласия, однако был готов взять клан под контроль в любую секунду.

– Смотришь на меня, словно я – призрак. Неужто переживаешь? – Скрипуче усмехнулся старик и положил палочки на стол, чтобы сложить руки в замок. Наследник в ответ лишь пожал плечами и перевел взгляд на плошку с рисом, чем вызвал громкий хриплый смех, заставивший его раздраженно приподнять бровь. – Ты же знал, что однажды этот день наступит. Ждал его. Потерпи, Кэтсеро, осталась всего одна ночь, после чего вступишь в свои законные права.

– Одна ночь? Почему вы уверены, что осталось так мало времени? – Бесцветным тоном спросил мужчина, обдумывая про себя сделку с Иошито. «Черт меня дернул тогда согласиться с этим олухом. Меньше всего мне сейчас нужно убивать родного брата», – ругал глупую идею наследник.

– Потому что я стар. Гораздо старее, чем должен был быть, и чувствую смерть куда лучше вас, молодых. – Асакура Тэцуо отставил тарелки с едой в сторону и налил себе чашку чая, мягкий зеленый цвет которого действовал на него успокаивающе. – Я буду скучать по чаю, не думаю, что в том месте, куда я направляюсь, будет нечто похожее. Кроме того, надеюсь, моя смерть спасет меня от лицезрения того, как моему внуку отрубят голову.

Молодой самурай застыл, не успев отправить в рот порцию риса, и поднял глаза на деда. Тот наблюдал за ним с ухмылкой, отхлебывая из чашечки и улыбаясь уголками глаз. Асакура-младший обеспокоенно обернулся на двери, желая убедиться, что никто из братьев не стоит на пороге. Он сообщит им свой план, но не раньше, чем обсудит его с дедом и вступит в права наследования, только после этого младшие родственники будут вынуждены подчиняться старшему.

– Вы думаете, мне отрубят голову? – Кэтсеро не раз представлял, как холодная катана касается его шеи, однако теперь фантазии были опасно приближены к реальности.

– И не только тебе. Я думаю, что не поздоровится и всем твоим братьям, а также твоей жене, с которой вдоволь наиграются, прежде чем снять хорошенькую голову с ее плеч. – Жестко ответил Тэцуо и сжал кулак, вспоминая непокорную и дерзкую девчонку. – Неужели, пример Шиджеру тебя ничему не научил?

– Не надо нас сравнивать, мы не похожи. Он действовал из собственных эгоистичных соображений, я же не хочу, чтобы нашей страной управлял этот наглый увалень. – Тихо процедил наследник, задетый тем, что его в очередной раз сравнили с отцом.

Где-то в коридоре раздался громкий девчачий смех, услышав который молодой самурай с недовольством понял, что Юи вновь бегает по дому вместо того, чтобы отдыхать перед приближающимися родами. Асакура-старший проследил за его взглядом и покачал головой.

– Да ты почти копия своего отца и ошибки совершаешь те же, что и он. – Дедушка, казалось, был несказанно огорчен подобному сходству сына и внука. Он надеялся, что после смерти Шиджеру больше никогда и никому не скажет подобные слова, однако наследник, самоуверенно сидевший перед ним, был достоин их: – Ты позоришь свою семью, Кэтсеро. Одумайся. Токугава оскорбил тебя? Проглоти это и служи дальше, очищай свое имя, очищай наше имя! Очень скоро Юи родит тебе сына, который укрепит твое положение при дворе. Разве не ради этого ты так долго спорил со мной? Утверждал, что только связь с ней поможет тебе подняться из грязи. А теперь что? С разбегу прыгаешь в болото, которое тебя поглотит. Ты должен быть верен сёгуну, иначе какой из тебя вассал?

– Я не хочу быть в вассалитете у кого-либо и проглатывать оскорбления не намерен, как и клан Комацу. – Упрямо заявил Кэтсеро и поднялся с пола, бросив палочки на стол.

Он был категорически не согласен ни с одним словом Тэцуо и начал злиться из-за того, что никто не способен поддержать его план.

«Юи и та предпочитает молчать, настолько не верит в то, что у меня что-то получится», – раздражался мужчина на юную девушку, которая теперь хохотала в саду.

– С их военной мощью мы свергнем Мацуо за считанные дни и возьмем управление страной в свои руки.

– Ты думаешь, что клан Комацу нас не презирает? Ошибаешься, они были первыми, кто кричал после казни Шиджеру, что его детей, то есть тебя и твоих братьев, нужно обезглавить следом. И им ты сейчас готов довериться? – Старик устало покачал головой, следя взглядом за внуком, который ходил из угла в угол и потирал висок. – Тот факт, что дочь Такаямы Акиры, близкого друга Сэйджи, живет в нашей семье может сыграть тебе на руку, но надолго ли? Они уважали его, но ненавидят тебя.

Асакура-младший остановился и посмотрел на Тэцуо, чей цвет лица стал еще бледнее, чем час назад, когда он вышел встречать их. «В чем-то дед прав, я не могу быть уверен в том, что Комацу меня не предаст. Кто сказал, что он не бросит меня на растерзание толпе после того, как добьется своей цели?» – Мужчина смиренно присел обратно на татами и провел рукой по темным волосам, вспоминая мягкие прикосновения девушки. Неожиданно образ невинной жены сменился образом Наоки, племянницы Сэйджи, которая так ловко пыталась его соблазнить. Это воспоминание вынудило наследника нахмуриться, однако красивая жительница дома Комацу не выходила из головы.

– Токугаве в любом случае конец. Никто не собирается вставать на его сторону во время войны. Стотысячная армия обрушится на него и без моего участия, поэтому я не хочу оказаться не на той стороне. – Тихо произнес Кэтсеро и провел языком по внутренней части щеки. – Дедушка, я не повторю ошибок своего отца, клянусь. Покуда я буду управлять кланом Асакура, ни один жалкий человечишка, будь то сёгун или нищий крестьянин, не осмелится сказать грязного слова в наш адрес. Ни один.

Старик разочарованно вздохнул и не спеша поднялся с пола под внимательным взором молодого самурая. Ему стало слишком печально от осознания, что внук идет на верную гибель и ведет за собой всех остальных. Понимает ли он, как сильно рискует?

– Делай, что хочешь, Кэтсеро. Судьба нашей семьи в твоих руках, но знай, что я даже на смертном одре не соглашусь с тем, что ты задумал. Меня разочаровал мой сын, а теперь еще и внук. – Скрипучим голосом заявил пожилой мужчина, подходя к сёдзи и отодвигая их, пока наследник сверлил взглядом пол. – Я желаю тебе удачи, но думаю, что очень скоро мы встретимся там.

Тэцуо покинул гостиную, прикрыв за собой перегородку, и оставил Асакуру-младшего сидеть за столом в одиночестве, скрипя зубами. Самурай прикрыл глаза, погружаясь в свои мысли, в то время как солнце медленно садилось за горизонт. «У тебя будут грандиозные взлеты и очень болезненные падения на самый низ, мир вокруг тебя будет рушиться и строиться вновь», – всплыли в памяти Кэтсеро слова матери, сказанные в его сне. – «Быть может, я уже пал настолько, что взлететь мне никто не даст».

***

Лучи заходящего солнца падали на стены огромных покоев, окрашивая их в ярко-оранжевый цвет. Юи, сидевшая на футоне, с улыбкой на лице любовалась закатом сквозь распахнутые настежь сёдзи. Перед ее взором открывался великолепный вид на горячий онсэн, залитый яркими лучами, и высокие деревья, чьи листья день ото дня желтели все больше. На дворе стоял октябрь, а это значило, что с каждым днем ветер становился все холоднее, все меньше сверчков и цикад стрекотали в кустах, а грозные темные тучи все чаще заслоняли солнце. Однако сегодня погода радовала юную девушку, приглушая страх в ее душе.

Такаяма с любовью поглаживала живот, слыша, как позади нее служанки бережно раскладывают дорогие кимоно и украшения. Она была приятно удивлена, когда заметила, что никто из прислуги больше не подшучивает над ней, не бросает косые взгляды и не закатывает глаза при виде нее. Они понимали, что очень скоро ее муж станет главой семьи и сможет единолично выгнать из дома каждого, кто не придется ему по нраву. Когда служанки закончили прибираться в спальне госпожи, они бесшумно выскользнули в коридор, давая возможность беременной девушке побыть наедине с собой.

Солнечные лучи меркли с каждой минутой, и Юи невольно вздрогнула, ощутив, как волнение вновь берет верх над беспечностью. «Что же он делает? Зачем все это? Неужели не может просто служить господину Токугаве верой и правдой?» – Молодая жена вернулась к вопросам, которые мучили ее каждый вечер, а в присутствии сёгуна вынуждали стыдливо прятать глаза и бледнеть. Она была рада, что муж принял решение оставить, хоть и на время, огромный и холодный замок Токугавы. Возвращение в родовое гнездо Асакура не воодушевило девушку, но она чувствовала себя здесь в большей безопасности, чем в окружении верных вассалов мужчины, который мог одним приказом ввергнуть страну в войну.

Война. Снова видеть реки крови, струящейся по улицам городов и деревень, вновь слышать стоны раненых и боевые крики храбрых самураев, которые борются за совершенно чужого человека. Почему они так не ценят свою жизнь? Готовы отдать ее на поле боя за то, чтобы победил очередной военачальник, чей живот иногда перевешивал ум. Юи испуганно закусила губу, вспоминая, как отчаянно сражался Джуичи и как внезапно у него отобрали жизнь, лишив родителей единственного сына. Страшно, слишком страшно. Такаяма судорожно сглотнула и сморгнула слезы, молясь богам о том, чтобы у нее родилась девочка. Она не сможет выходить на поле боя, не будет убивать, ее не будут учить хладнокровию, которое было столь чуждо чувствительной девушке. «Я потеряла брата, отца, рискую потерять мужа… Я не хочу думать о том, что моего ребенка может постигнуть та же участь», – говорила она сама с собой. – «И пусть Кэтсеро разочаровывается сколько угодно, я же буду рада, если у меня родится дочь».

Едва Юи приняла это решение, как сёдзи позади нее аккуратно отворились, а на пороге появилась Реико, интересующаяся тем, позволено ли ей войти в покои госпожи. Та утвердительно кивнула и мягко улыбнулась девочке, которая внесла в комнату поднос с горячим рисом, отварной рыбой и фруктами. Голод не мучил молодую жену, но она все равно принялась с аппетитом пробовать рис, памятуя завет матушки о том, что ребенка надо кормить, независимо от того, хочет она сама есть или нет.

– Юи-сан, у вас на душе неспокойно, да? – Раздался в вечерней тишине комнаты девчачий голосок.

Такаяма по привычке потупила взгляд и отрицательно замотала головой, помня приказ мужа молчать. Даже Аска, которая на протяжении трех недель устраивала дочери допросы о том, как прошла поездка Асакуры, в конце концов сдалась и перестала посещать покои девушки. Юи понимала, что спрашивала она все это для того, что передать сёгуну, а как иначе? Он приютил ее и, хоть она и проводила с ним ночи, желал от любовницы большего, а именно, чтобы Аска стала шпионкой.

– Просто глупые мысли лезут в голову, не беспокойся обо мне. – Отмахнулась Такаяма и повернулась к Реико, чьи глаза светились добротой. «Я так рада, что ты у меня есть, Реико», – подумала она, однако вслух произнесла: – Как ты здесь жила без меня? Тебя никто не обижал?

Служанка захихикала и покачала головой, отчего жесткие каштановые волосы, убранные в высокую прическу, разлохматились. Юи с любопытством отметила, что девочка взрослела очень быстро: хоть ей и было всего одиннадцать, но она уже смотрела на все зрелым взглядом. Порой ей казалось, что прислуга гораздо смышленее своей госпожи, из-за чего Такаяме приходилось иногда краснеть, признаваясь, что она не может делать все так же хорошо, как Реико.

– Нет, госпожа, что вы. Здесь было спокойно в ваше отсутствие: Тэцуо-сама был строг со всеми, но недолго. Его болезнь, кажется, прогрессирует, вы и сами видели… Поговаривают, что ему осталось жить один-два дня. – Пожала плечами служанка и пододвинулась к Юи, с интересом смотря на ее выросший живот. – Вы, должно быть, в предвкушении рождения малыша, да? Уверена, он родится здоровым и крепким, чтобы Кэтсеро-сама мог гордиться сыном.

– И ты туда же, Реико? – Жалобно пролепетала девушка и прикрыла живот теплым покрывалом, словно защищая ребенка от наговоров о том, что может родиться мальчик. – Родиться может и девочка, а вы все только и говорите, что про мальчика.

– Но, госпожа, все же ждут наследника рода, поэтому и возлагают надежды на то, что у вас родится сын. – Хлопала глазами прислуга, не понимая, почему молодая жена теперь сидит, замотавшись в покрывало и надув губы. – Я не хотела вас обидеть, Юи-сама. Поэтому вы так беспокоитесь? Боитесь, что разочаруете господина Асакуру?

Юи шумно выдохнула и отвернулась от Реико, смотря на ночной двор, во тьме которого можно было разглядеть бледных светлячков. Просидев в тишине несколько минут, Такаяма бросила взгляд на поникшую девочку и почувствовала укол совести за то, что позволила вести себя, как капризная госпожа.

– Извини мне мою грубость, просто… – Начала было бормотать в тишине девушка, но запнулась, пытаясь подобрать слова. – Я боюсь, что родится мальчик, потому что не хочу, чтобы его жизни что-то угрожало. Мужчины ведут войны, предают друг друга и, в конце концов, рано погибают, а я уже очень устала от смертей, Реико. Все мужчины моей семьи умерли, причинив мне ужасную боль. Если то же самое случится с моим сыном, я… сойду с ума.

Девочка понимающе закивала, отчего Юи с облегчением выдохнула. Ей не хотелось ссориться с кем-либо, но сейчас она чувствовала себя такой беззащитной, что резкие слова сами вырывались из уст, пытаясь хоть как-то защититься.

– Мужчины творят свою жизнь сами, госпожа, а девушкам остается молча следовать за отцом или мужем. – После минутной тишины пробормотала Реико, погружаясь в собственные мысли. – Если бы я родилась мужчиной, то могла бы помочь своему отцу выплатить долг иным способом. Мне повезло, что меня отдали сюда, а не в публичный дом. Вам же, Юи-сама, очень повезло выйти замуж за господина Асакура. Не думаю, что с таким мужчиной, как Иошито-сама или Токугава-сама вы были бы счастливы. Нам с вами повезло, но, к примеру, Асами-сан была продана в качестве юдзё и уже из Веселого квартала ее забрала семья Асакура. Уж не знаю, как ей это удалось, но если бы не ее хитрость, она бы до сих пор жила там. – Служанка прикусила губу и осмелилась поднять взгляд на молодую госпожу, чей румянец и желание спорить сошли на нет после таких слов. – Я говорю это для того, чтобы вы поняли: не так важно, кто у вас родится – мальчик или девочка, важно то, как вы будете оберегать ребенка. Я уверена, что из вас получится чудесная мама, а Кэтсеро-сама сумеет защитить вас, во чтобы то ни стало.