Цветок на лезвии катаны. Книга 1

– Я удивлена, что ты так спокойно прогуливаешься по замку, доченька. После всего, что ты сделала, ты заслуживаешь жестокого наказания… – внутри прекрасной женщины начинала закипать злость, которая отражалась нарастающим страхом в широко раскрытых глазах Юи, пытающейся избавиться от хватки, становившейся сильнее с каждой секундой. Пальцы матери позволяли ей вдыхать воздух по чуть-чуть, но того было совершенно недостаточно. – Ты погубила своего отца, опорочила память старшего брата и сдала меня в качестве наложницы какому-то старому самураю! Я никогда тебе этого не прощу.

– Матушка, прошу, отпустите!.. – Собрав все силы, Юи разжала пальцы Аски и в испуге оттолкнула ее от себя, пятясь к выходу.

Она прикрывала ладонью горло и кашляла, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь нарастающую пелену слез. Женщина в богатом кимоно стояла напротив и сжимала кулаки, с презрением смотря на девушку, которая застыла на пороге, не зная, что ей делать. Бежать? Некуда. Искать защиты у жителей дома? Никого не волнует ее судьба. Юи была совершенно беззащитна в этом огромном замке, полном равнодушных людей.

– Матушка, простите меня, я не хотела, чтобы так произошло. Я… я совершенно запуталась. – Шептала Юи, кусая губы и опускаясь на пол. В темном коридоре не было ни души, поэтому она знала, что ни один из обитателей замка не услышит ее крики и мольбы о помощи.

– Запуталась? Ты запуталась? – Повторяла Аска, прищуриваясь и медленно наступая на дочь. – Мы с отцом давали тебе все, а ты предала нас. Тебе понравилось жить среди убийц? Что они сделали с тобой, Юи?

Асакура всхлипнула и положила руки на живот, чувствуя, как толкается ребенок внутри, встревоженный состоянием матери. «Успокойся, все хорошо», – про себя и едва слышным шепотом вслух повторяла девушка, обращаясь к малышу. Она боялась даже поднять глаза на мать, настолько съедал ее стыд изнутри.

– Они ничего не сделали, это все моя вина. Это ради меня отец пришел к нашему дому, из-за меня он умер. – Бормотала молодая жена, не знающая, куда себя деть.

– Он не умер, глупая ты девчонка, его убили! – Неожиданно сорвалась на крик Аска, в одно мгновение пересекая комнату, чтобы схватить дочь за волосы, однако та поспешно отскочила в коридор – Его, как и Джуичи, убил один и тот же человек – Асакура Кэтсеро, в постель к которому ты так охотно прыгнула. Ты – позор нашего клана, наше проклятье! Тебе не следовало и вовсе рождаться, негодная девчонка!

Юи вжималась в стену, молясь лишь о том, чтобы мать не продолжила наступление, в противном случае, девушка будет обречена. Она прекрасно осознавала, насколько ужасны были ее поступки, сколько горя она принесла родителям, которые возложили надежды на последнего ребенка, оставшегося в живых. Дочь оставила их ни с чем, упорхнув в дом врага, где желала прожить долгую и счастливую жизнь. «Вот только так не бывает», – напомнила себе Такаяма и сморгнула слезы, подыскивая слова.

– Моим поступкам нет оправдания, но я, правда, не хотела, чтобы все произошло именно так. Мой брат… я скучаю по нему каждый день, как и по папе. Я пыталась остановить Кэтсеро, но мой голос не значит ничего. – Пыталась оправдаться Юи, наскоро стирая со щек горячие слезы. – Если бы я могла что-то исправить, то сделала бы это с радостью. Неужели вы думаете, что я настолько не любила вас? Любила и продолжаю до сих пор, но теперь я часть семьи Асакура. Я поклялась следовать за мужем. Как и вы, матушка.

Аска упрямо поджала губы, приближаясь к дочери, которая тут же прикрыла глаза, ожидая расправы, и встала в метре от ее. Женщина помнила, как еще весной укладывала шелковистые волосы Юи в роскошные прически, как подбирала для нее лучшие наряды, чтобы она производила приятное впечатление на гостей обнищавшего дома. Помнила, какой робкой была юная девушка, стеснявшаяся поднять взгляд на любого мужчину, включая отца. Теперь же она стала решительнее, пусть у нее и дрожали руки, а в глазах стояли слезы. В тишине коридора раздался шумный выдох, заставивший напуганную девушку приоткрыть веки и взглянуть на смягчившуюся мать. Та смотрела в стену, то хмурясь, то раздосадованно поджимая губы, пока гнев внутри таял. «Она все еще моя дочь. Мое единственное сокровище, оставшееся в жизни». – Неожиданно для самой себя поняла Аска, ощущая комок в горле. – «Как же мы стали так далеки друг от друга?»

– Я скучала по вам и по папе, матушка. Если вы простите меня, я буду бесконечно счастлива и благодарна вам. – Еле слышным шепотом призналась молодая жена, замечая, как меняется настроение женщины.

Желание помириться с ней и вновь обрести мать, самого родного человека в жизни, охватило ее со страшной силой, вынудило преодолеть страх и сделать шаг навстречу. Юи с радостью в груди ощущала прикосновение материнской ладони к щеке и слегка улыбалась. Еще сегодня утром она смела лишь мечтать о том, чтобы заслужить прощение Аски, чье доверие дочь предала не единожды.

– Моя дорогая, как же я за тебя переживала. – Чувствуя ком в горле, промолвила женщина, прежде чем заключить в родительские объятия девушку. – Мы все переживем, перетерпим, я в этом не сомневаюсь. Главное держаться вместе, родная.

Асакура согласно закивала и прикрыла глаза, чувствуя, как внутри все порхает от примирения. Теперь ничто и никто не заставит ее отказаться от последнего члена семьи. «Если Асакура-сан будет против, я найду способ уговорить его, матушка. Клянусь своей жизнью», – давала молчаливое обещание Юи. В заботливых и нежных объятиях Аски покой в душе девушки восстанавливался вновь впервые за долгое время. Осталось дождаться последнего несбывшегося желания – возвращения Кэтсеро за ней.

***

Он сидел посреди гостиной, в которой еще недавно проходило фальшивое пиршество в честь его приезда, и смотрел строго перед собой, пока пара десятков вражеских глаз прожигали ему спину. Однако ему был интересен только человек, сидевший напротив. Человек, одно слово которого могло заставить всех присутствующих представителей клана Комацу наброситься на гостя и разорвать того на части. Асакура не сомневался, что сумеет одержать победу в битве пять на одного, но против десяти человек он не выстоит. «И я пришел сюда не разжигать войну, а предотвратить ее», – напомнил себе наследник, несмотря на то, что рука так и тянулась к катане.

– Предлагаю раскрыть все карты сразу, Асакура-сан. – Устав от длительной тишины, начал диалог Комацу Сэйджи, прищуриваясь и смотря на своего гостя с презрением. – Вы приехали сюда, чтобы предложить нам не выступать против Токугавы в обмен на… что? На честное слово, что ваш сюзерен не покусится и на наши земли?

Кэтсеро не считал своего оппонента глупцом, скорее, таковым его считал Токугава Мацуо, который действительно выставил подобные условия для семьи Комацу, чем, наверняка, оскорбил их. «Выражать свое неуважение и снисхождение по отношению к тем, кто способен за ночь собрать стотысячную армию и обрушить замок в считанные дни – сумасшествие со стороны Токугавы», – в очередной раз выругался про себя мужчина, пытаясь отыскать более весомый аргумент в диалоге с главой семейства.

– Разумеется, нет. Не думаю, что с репутацией наших семей кто-то поверит нам на слово. – С ухмылкой заявил Асакура, отмечая про себя, что их кланы не такие уж разные. – Я явился сюда, чтобы выразить пожелание об установлении абсолютного мира. Никому не нужна война, Комацу-сан. Мы не оскорбим вас лишь обещанием не трогать ваши владения, мы хотим дать вам больше – службу в замке, возможность стать влиятельным военоначальником и, конечно же, деньги.

– И что же из этого предложил Токугава? Этот жадный толстяк удавится за лишнюю монету. Ему подавай красивых женщин, вкусную еду и корзину, полную золота. – С презрением выплюнул Сэйджи, желающий прогнать молодого самурая прочь. – Я не позволю своей семье работать на сёгуна, который прячется за спинами вассалов, вместо того, чтобы лично приехать на переговоры к врагу. Где он сейчас?!

Кэтсеро отвел взгляд в сторону, давая понять всем присутствующим, что глава семьи прав. В ту же секунду внутри самого наследника родились сомнения: почему Мацуо не отправился в такую глушь сам, если хочет предотвратить войну?

– Так я и знал, отсиживается в замке, пока остальные делают грязную работу. Очень в его духе. Интересно, прискачет ли он сюда, если я отправлю ему вашу голову, насаженную на пику? Скорее всего, нет. Запрется в своих покоях и носа не высунет, пока его не спасут. – Слова, полные ненависти, лились потоком из грозного рта Комацу, пока молодой самурай внимал им, думая о том, как спокойно сейчас сидит в своем замке Токугава. «А я выполняю всю грязную работу из-за того, что прикончил Акиру!» – Служить такому сёгуну – оскорбление для любого воина. Даже для вас, Асакура-сан. Ваша семья никогда не прислуживала недостойным, вы – один из самых гордых кланов страны, пусть и с некоторыми пятнами на репутации.

– Пытаетесь склонить меня на свою сторону? – Тут же раскусил его нелепую попытку Кэтсеро, приподнимая бровь. – Не держите меня за дурака. Если вы не согласны заключить мир на наших условиях, то я отправлюсь дальше. Мне не хочется терять времени зря, сидя в одной комнате с теми, чья гордыня давно превзошла мастерство владения мечом.

Он услышал, как позади него резко раздался звук оголившихся катан и был готов к тому, что одна из них сейчас обрушится на его шею, но Комацу, предотвращая бойню, поднял руку, вынуждая оскорбленных родственников сесть на место. Асакура с интересом обернулся на врагов, которые сжимали кулаки от досады, и сдержал выступавшую на губах улыбку, чтобы не спровоцировать хозяев дома вновь.

– Вы слишком резки в выражениях для того, кого интересует мир, а не война, Асакура-сан. – С крайним неудовольствием произнес мужчина, которого начала раздражать излишняя самоуверенность гостя. – Впрочем, я могу вас понять: вы и не должны были сюда приезжать. Вместо вас мой дом должен был посетить мой старый друг – Такаяма Акира, но вы, судя по слухам, убили его. Это ваше наказание, я прав?

«Да, и весьма изощренное», – поморщился наследник, но вслух не высказался. Несколько дней он ехал без остановок на другой конец страны, чтобы в итоге уйти из этого дома ни с чем. Мира не будет. Кэтсеро успел понять это, едва переступил порог. В подобном исходе клан Комацу не заинтересован, они хотят войны. И они ее получат, причем очень скоро.

– Не думаю, что вы были бы более благосклонны, если бы сейчас на моем месте сидел бы Акира. Вам не интересно перемирие, вот и все. – Не дожидаясь ответа от хозяина дома, Асакура поднялся на ноги и поправил висевшую катану. Он не видел смысла оставаться здесь более. – Пресмыкаться перед вами я не намерен, и если ваш ответ «нет», то я прощаюсь.

– Мой ответ «нет», Асакура-сан, однако это не делает нас врагами. Мы могли бы с вами объединиться и свергнуть Токугаву, объединив наши силы. Не смотрите на меня так. То, что вы убили моего друга, конечно, огорчило меня, но, будем откровенны, их семья была обречена давным-давно. – Сэйджи поднялся вслед за гостем, поправляя темное хаори и криво улыбаясь. Несмотря на возраст, мужчина был все еще в хорошей форме и, несомненно, мог бы без труда участвовать в битвах. – Повезло лишь девочке, Юи, если я правильно помню? Акира продал ее вам за поддержку и защиту, которую вы ему не оказали.

– Я не собираюсь с вами объединяться и организовывать переворот. В истории моей семьи не так давно был уже подобный случай, и мы до сих пор не можем отмыться от этой грязи. – Нетерпеливо цокнул наследник, не понимая, зачем продолжает вести этот бесполезный разговор. – Ваш отказ делает нас врагами, Комацу-сан. Встретимся на поле боя.

Молодой самурай резко развернулся и, смерив презрительным взглядом врагов, стоявших у дверей, прошел мимо них к перегородке. Отворяя ее, Кэтсеро услышав позади себя тихий смех Сэйджи, который был искренне позабавлен отказом гостя от взаимовыгодного сотрудничества. Донесшееся до ушей наследника предсказание вынудило его застыть на пороге и нахмуриться от осознания того, что подобное может произойти:

– Думаю, мы увидимся с вами еще раньше, Асакура Кэтсеро. Вскоре вы убедитесь в ничтожности Токугавы и вернетесь сюда, чтобы заключить с нами союз. Я буду ждать этой минуты, а до тех пор, пока вы не раскроете глаза на человека, которому прислуживаете, война не начнется.

Асакура сжал челюсти и, не кланяясь хозяину дома, выскользнул из гостиной в коридор и направился к выходу, пока его сердце съедало сомнение. Он сомневался во всем: в своей верности, в мудрости того, кому служит, в каждом принятом решении. Ему нужно было убраться из этого дома как можно скорее, поэтому уже спустя несколько минут мужчина взбирался на своего коня, потревоженного среди ночи. Животное покорно позволило всаднику оседлать себя и, следуя его приказу, не спеша выехало за ворота. Кэтсеро не желал даже оглядываться назад, чтобы сомнения не начали одолевать его с еще большей силой. Он устало ехал вперед, сжимая одной рукой поводья, а другой красный амулет, продолжавший висеть на рукоятке катаны.

«Пусть боги укажут мне верный путь, каким бы тернистым он ни был», – впервые за всю свою жизнь помолился про себя самурай, – «и я последую ему».

Глава 13

Начало осени успело порадовать многочисленных жителей замка прекрасной погодой, которая держалась на протяжении двух недель, не позволяя ни одному облачку запятнать яркую голубизну осеннего неба. Юи с мягкой улыбкой на губах наблюдала за тем, как подросший котенок бегает по дорого обставленным покоям Такаяма Аски, которая сидела позади дочери и проводила деревянным гребнем по ее длинным волосам, спускающимся ниже бедер. В душе обеих женщин царило долгожданное спокойствие после примирения. Каждый день они беседовали по душам: дочь делилась с матерью опасениями о судьбе мужа, который не отправил и весточку с того момента, как привез ее в дом Токугавы, однако была крайне осторожна. Она ни на секунду не забывала о том, кому принадлежит Аска в этом доме, хоть и не допускала мысли, что мама может передавать подробности их беседы сёгуну, потому что передавать было нечего. Юи не имела ни малейшего понятия о планах семьи Асакура, за исключением того, что они желают выслужиться перед сюзереном.

– Эта кошка сводит меня с ума своим характером, Юи. Может быть, лучше отдать ее детям в деревне? Она же исцарапает всю мебель, которая, между прочим, стоит немалых денег. – Недовольно проворчала женщина и отложила гребень в сторону, чтобы полюбоваться на результат.

Молодая девушка была прекрасна, как и всегда, а розовый румянец на щеках придавал ее красоте особое очарование. «Ни один мужчина не устоит перед такой красавицей», – с удовлетворением вынесла вердикт Аска и передала дочери тарелку с ягодами. Та нехотя приняла угощение и взяла на руки Химэ, проявившую интерес к приятно пахнущему содержимому фарфора.

– У нее чудесный характер, и я не отдам Химэ незнакомцам, чтобы они заморили ее голодом. – Возразила Асакура, взяв несколько ягод голубики и предложив их питомцу. Кошка с осторожностью обнюхала их и, убедившись, что это съедобно и, возможно, вкусно, уплела ягоды. – Кроме того, я очень ее люблю.

– Да, но, дорогая, очень скоро ты родишь клану Асакура наследника. Не думаю, что у тебя останется время, чтобы бегать за этим… комком шерсти по дому. – Голос Аски, как и всегда, звучал настойчиво, но дочь не собиралась поддаваться, скармливая все угощение найденышу. – Тебе тоже надо поесть, не оставляй ребенка голодным, иначе слабость не заставит себя ждать.

Юи тяжело вздохнула и последовала совету матери, отправляя в рот две ягоды и ощущая приятную сладость и кислинку на языке, но на сердце продолжали скрести кошки. «Где же он? Ведь прошел почти месяц, а я не знаю, что с ним, как он, когда приедет. Это сводит меня с ума», – переживала молодая жена, шмыгая носом и смотря на двор в ожидании. Она мечтала о том, что вот-вот кто-нибудь объявит о прибытии самурая, и через ворота на территорию замка въедет Кэтсеро, равнодушно смотря перед собой. Мечтала об этом каждый день, но солнце то садилось, то восходило, а наследника не было видно на горизонте.

– Перестань терзать себя, если бы с ним что-то случилось, нам бы уже доложили. Поверь, недоброжелатели Токугавы тут же разнесли бы весть о гибели его самурая по всей стране. – Холодно заметила женщина, передавая дочери тарелку с дымящимся рисом и поджаренной рыбой.

– Матушка, не говорите столь ужасные вещи! Я и думать не хочу о чьей-либо гибели. – В расстройстве пробормотала Асакура, отрицательно мотая головой в ответ на предложение пообедать, поскольку к горлу начала подступать тошнота.

Химэ-чан разлеглась на коленях хозяйки животом кверху и жалобно мяукнула, призывая обратить на нее внимание, однако Юи нашла в себе силы только на то, чтобы погладить кошку. Аска вздохнула, понимая, что не в силах помочь дочери справиться с тоской и, оставив тарелку с рыбой на деревянном подносе, вышла из собственных покоев, заявив, что господин давным-давно ждет ее. Девушка проводила мать огорченным взглядом и облокотилась на стену, в ожидании того, что головокружение пройдет вместе с плохим предчувствием. Черный котенок настороженно навострил ушки и вопросительно мяукнул, когда девчачья рука застыла, устав поглаживать мягкую шерсть.

– Знаю-знаю, ты хочешь поиграть, но у меня нет настроения, прости, Химэ-чан. – Юи приподнялась с пола, оставляя кошку недоумевать на татами, и направилась во двор, желая проветриться. – Когда же я покину, наконец, этот дом?..

Асакура вышла на улицу и вдохнула все еще пахнущий летом воздух, несмотря на медленно желтеющие листья вокруг. «Интересно, живет ли кто-нибудь уже в нашем доме в Эдо? Наверняка, хозяин не стал дожидаться, пока мы вернемся, и сдал его какой-нибудь другой семье», – с сожалением размышляла девушка, ступая ногами, обутыми в гэта на высокой платформе, по дорожке. Ветер, проносящийся по улице, был прохладнее, чем обычно, поэтому молодая жена, одетая в скромное розовое кимоно, поежилась, несмотря на многослойные одежды. Живот, спрятанный под нарядом и туго затянутым оби, рос с каждым днем, отчего сердце будущей матери трепетало в предвкушении скорой встречи с малышом, который в последнее время становился все активнее. Связано ли это с его бодростью или же с беспокойством, одолевающим ее, она не знала, но старалась иногда отвлекаться от плохих мыслей.

Юи размышляла и о Реико, которая вернулась обратно в дом Асакура вместе с дедом. Все ли у нее хорошо? Не обижает ли юную служанку никто? Такаяма была уверена, что сладкой жизнь девочки назвать нельзя, пока она там, поэтому помнила про свое обещание, данное прислуге перед отъездом: «Я обязательно заберу тебя в наш дом, где бы он ни был. Не волнуйся и жди». После этих слов напуганная Реико расцвела и бросилась на шею госпоже, позабыв обо всех правилах приличия, чем, наверняка, разгневала главу клана, сверкнувшего глазами. Теперь же, прожив в замке Токугава Мацуо более месяца, девушка понимала, что с радостью вернулась бы и в дом клана Асакура, если возвращение в их дом в Эдо будет невозможным. «Все что угодно, лишь бы не оставаться тут», – повторяла про себя Юи, прогуливаясь вдоль ворот и мечтая оказаться по ту сторону. Впрочем, от воспоминаний молодую девушку тут же отвлек громкий крик со сторожевой башни, вынудивший ее сердце подпрыгнуть от радости:

– Асакура едет! Открыть ворота, пошевеливайтесь! Асакура едет!

Такаяма, забыв обо всех проблемах и плохом самочувствии, засеменила к главному входу, пока сердце в груди колотилось, словно бешеное. Она преодолела расстояние за несколько минут и оказалась у открытых ворот как раз в ту секунду, когда резвый конь с темно-каштановой шерстью пронесся на территорию замка и остановился в нескольких метрах от входа. Радостная Юи поспешила к всаднику, спрыгнувшему с утомленного долгой дорогой коня, и застыла в ожидании. Наследник, чья одежда была запачкана дорожной пылью и грязью, выглядел устало. Темные круги залегли под прищуренными глазами, которые внимательно исследовали двор, а волосы, еще недавно коротко подстриженные, теперь были собраны на затылке в короткий хвост.

– Господин Асакура, с возвращением. – Робко пробормотала молодая жена, стоя позади мужчины, который тут же обернулся, услышав знакомый голос. – Я так рада, что вы, наконец-то, приехали.

Прежде чем поклониться, бережно положив руку на выступающий живот, Юи заметила, как дрогнули уголки губ самурая. Навстречу прибывшему вассалу уже выходил сёгун в окружении слуг, отчего Асакура презрительно фыркнул, чем вызвал удивление на лице девушки. Несмотря на приближающихся, Кэтсеро подошел к жене, которая взволнованно прикусывала губу, и коснулся ее щеки. Кожа была столь же мягкой и нежной, как и в его памяти, что заставило мужчину улыбнуться шире, пока никто из присутствующих не оказался к паре настолько близко, чтобы заметить его радость.

– Пришлось немного задержаться, извини, что заставил тебя ждать. – Негромко ответил наследник, любуясь румянцем, залившим щеки жены.

Она смущенно кивнула и испытала непреодолимое желание спрятать лицо на его груди, однако подошедшая сзади свита подсказала ей, что сейчас не время демонстрировать эмоции. Асакура тоже мгновенно стер с лица улыбку и обернулся, заслоняя Юи от прочих, но та с интересом выглядывала через его плечо.

– Кэтсеро, ты что-то припозднился. Я думал, что тебе понадобится не больше двух недель, а ты провел в поездке почти месяц. – Разнесся по двору недовольный голос Токугавы, смотревшего на своего слугу сверху вниз, несмотря на то, что молодой самурай возвышался над сюзереном на две головы. – Надеюсь, ты привез хорошие новости? Комацу и Нарита больше не хотят свергнуть меня?

Девушка в розовом кимоно обеспокоенно нахмурилась, заметив, как напряглись плечи мужа от подобных вопросов. Его темно-коричневое хаори было пропитано грязью и приобрело серый цвет, а руки огрубели еще сильнее, чем раньше.

– Клан Нарита согласился с вашими условиями, они для вас не угроза до тех пор, пока вы не нарушаете их границы, а Комацу… с ними сложнее. – Признался мужчина, отмечая, как скривился Токугава, недовольный тем, что он не удостоил его даже поклона. – Они не собираются присягать вам на верность, их не интересует ваша снисходительность. Они будут биться, но не за свои земли, а против вас.

Такаяма, прячущаяся за спиной Кэтсеро, услышала, с каким свистом впустил в себя воздух Мацуо сквозь зубы, и съежилась внутри, опасаясь его гнева. Асакура же стоял с непринужденным видом, излагал лишь факты и мало заботился о том, чтобы преподнести дурные вести более аккуратно. Ему было наплевать на то, что сюзерен скажет, каким гневом он разразится на него за то, что не выполнил задание до конца.

– И ты посмел явиться сюда с такими новостями? – Прохрипел Токугава, наступая на вассала, который смог только пожать плечами в ответ, чем разъярил его еще больше. – Тебе было дано задание: избавить меня от проблем с Комацу и Нарита, за целый месяц отсутствия ты выполнил лишь половину. А теперь стоишь передо мной, полный высокомерия, хотя не сделал ничего, чтобы так себя вести!

– Я сделал все, что мог, чтобы прийти к мирному соглашению с Комацу Сэйджи, но его не устроили ваши условия, а также те, что предложил ему я. – Утомленно произнес наследник, замечая, как дрожат от злости руки собеседника. – Боюсь, нам придется участвовать в войне, ее не избежать.

Юи прикрыла рот рукой, заглушая вырвавшийся возглас, чем привлекла внимание сёгуна и Асакуры. Оба недовольно посмотрели на юную девушку, которая поспешила опустить глаза в землю, изучая камни под ногами.

– Как скоро? Неделя, месяц, полгода? Когда они пойдут в наступление? – Требовательно вопрошал Токугава, подходя еще ближе к самураю и нащупывая катану, отчего молодая жена закусила губу. – Отвечай же, ты должен знать все, иначе зачем я отправил именно тебя на это задание? Не знаешь? Ничтожество. Акира затратил бы на это в несколько раз меньше времени и прибыл бы ко мне с хорошими новостями, а ты…

– Акира мертв, поэтому выбора у вас особого не было. Если думаете, что кто-то кроме меня сумел бы отправиться в дом врагов, прошу, можете послать их следом. Уверен, Комацу-сан будет рад обезглавить вашего слугу. – Процедил сквозь зубы разозленный ожиданиями хозяина Асакура и, схватив жену за запястье, обошел Токугаву и его свиту, направляясь к дому. – Если не возражаете, я хотел бы переодеться. Кроме того, не слишком-то умно вести диалог о государственных делах во дворе.

Такаяма широко раскрыла глаза, услышав подобную дерзость от мужчины в адрес сюзерена, но промолчала, послушно следуя за ним. Пройдя полдома, Кэтсеро остановился и устало попросил жену отвести его в ее покои. Та, не медля ни секунды, повела его за собой, не вырывая запястья из крепкой хватки. Как только пара пересекла порог небольшой спальни, молодой самурай прикрыл сёдзи и подпер их палкой, чтобы никто не смел потревожить гостей. Юи покорно присела на татами рядом с небольшим столиком и с удивлением увидела Химэ, лежавшую на футоне, которая с любопытством смотрела на вернувшегося хозяина. Мужчина же, не замечая никого, в порыве раздражения избавился от надоевшего кимоно, пропахшего потом и грязью, и бросил его на футон, накрывая кошку, которая недоуменно мяукнула из-за наступившей вокруг нее тьмы.