Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Такаяма почувствовала, как глаза наполняются слезами и всхлипнула, пряча лицо в покрывале. Конечно, Реико была права, о чем она только думала? «Какое я вообще имею право жаловаться на свою жизнь или предъявлять пожелания богам о том, кто должен у меня родиться? Разве я не буду любить малыша, будь это мальчик или девочка? Я никогда не поумнею…»,– корила она себя, пока служанка пододвигала к ней деревянный поднос и просила продолжить ужин. Успокоившаяся через десять минут девушка, без аппетита закончила трапезу и, вновь извинившись перед прислугой, попросила оставить ее в одиночестве. Слишком стыдно ей было за свои слова.

Ближе к полуночи растерянная Юи нашла в себе силы выйти из комнаты, чтобы прогуляться по саду, несмотря на сплошную тьму, нарушаемую лишь тусклым светом светлячков. Холодный воздух за секунды проник сквозь тонкую ткань кимоно, отчего на нежной белой коже выступили мурашки, но девушка не отступила обратно в теплый дом. Она давно не гуляла в одиночестве: подобные прогулки в Эдо были строго запрещены ее мужем, а в доме Токугавы и не хотелось покидать собственные покои, настолько неприятные люди жили в замке. Здесь же, в месте, которое она поначалу ненавидела всей душой, Такаяма имела право гулять там, где ей угодно. В конце концов, этот дом ей придется называть родным взамен того, где жила дочь самурая с родителями.

Воспоминания о тех временах с каждым днем становились все тусклее, порой Юи казалось, что она не может вспомнить даже лицо родного брата, но тяжелые сны, мучившие ее почти каждую ночь, помогали не забывать никого. И, конечно, каждый сон напоминал ей о моментах гибели отца и брата. По ночам ей доводилось вновь и вновь наблюдать, как тонкая и острая катана с нечеловеческой скоростью обрушивается на шею Джуичи или же вонзается в грудь Акире, чьи глаза тут же наливаются кровью. Самое пугающее для Такаямы было то, что после сцен убийства родных, ей снились окровавленные руки, ласкающие ее тело и холодные поцелуи, до боли впивающиеся в искусанные губы. В конце концов, девушка выныривала из жуткого сна обратно в ночную прохладу спальни и бросала взгляд на мужчину, спящего рядом с ней на собственном футоне. Того самого, чьи прикосновения во сне вызывали ужас и желание.

Задержавшись в собственных мыслях, молодая жена не заметила, как вышла из сада к онсэну. Ее брови взлетели вверх, когда она заметила в горячей воде Асакуру Тэцуо, чьи глаза были мирно прикрыты, а сам он сидел в горячем источнике по самый подбородок. Испугавшаяся Юи поспешила к старику, опасаясь того, что ему могло стать плохо, но успела пройти лишь несколько шагов, как скрипучий голос остановил ее:

– Незачем так бежать, побереги дитя, которое ты вынашиваешь. – Его тон звучал неодобрительно, что, впрочем, отнюдь не удивило Такаяму. Она привыкла к пренебрежению по отношению к себе. – Такой старик, как я, не стоит твоего беспокойства.

– Простите, я испугалась, что с вами что-то случилось. – Девушка внезапно ощутила укол совести из-за высказываний, что позволила себе в Эдо. – Как вы себя чувствуете?

Дед хмыкнул и приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на кроткую жену внука, чей взгляд был стыдливо направлен в землю. «Ни капли не изменилась со дня заключения помолвки с Кэтсеро. Все такая же слабая, хотя и пытается перечить», – покачал головой Тэцуо и вернулся обратно к созерцанию гор, видневшихся невдалеке.

– Как человек, который умирает. Тебе что же, жаль меня? По глазам вижу, что да. – Бормотал Асакура-старший, чувствуя, как силы постепенно покидают его. «Сколько еще ждать? Час, два, день? Как же утомляет ожидание смерти…» – Ты не из тех, кто радуется смерти своего врага, да?

– Вы мне не враг, Асакура-сан, да и кто я такая, чтобы желать вам что-то плохое? – Слегка пожала плечами Такаяма и аккуратно присела на колени, осмеливаясь лишь вскользь наблюдать за стариком. – Если бы я могла как-то вам помочь, то обязательно сделала бы это.

– Глупышка, какая же ты глупышка. Теперь я вижу, что Кэтсеро отыскал в тебе: доброту и сострадание. То, чем он сам не обладает. – При упоминании внука в тоне Тэцуо проскользнула горечь, хорошо знакомая Юи. Она тут же поняла, что муж поделился своими планами с дедушкой и, судя по неодобрительному покачиванию головой, был категорически против. – Юи, как ты думаешь, что ждет твоего мужа через пару месяцев?

Девушка поджала губы и прикрыла глаза, не желая представлять все ужасы, которые могут постигнуть наследника, если его предательство раскроется раньше времени. Или же если переворот не удастся. Асакура-старший тяжело вздохнул, разделяя ее чувства, и принялся не спеша выбираться из онсэна, однако каждое движение давалось ему с огромным трудом. Такаяма попыталась было помочь старику, но тот выставил перед собой руку, чтобы не дать ей приблизиться. Даже за считанные часы до смерти он не желал казаться слабым.

– Отговори его, Юи. Если он ступит на ту же дорожку, что и его отец, смерть придет за ним очень скоро. Ты хочешь видеть, как твоего ребенка убьют на твоих глазах из-за того, что Кэтсеро предпочел потешить свое самолюбие? – Слова Тэцуо больно ранили, но дочь самурая не отводила от него взгляда, внимания каждому звуку. – Он играет с огнем, со своей жизнью и с судьбой всего клана. Вас истребят, если он не остановится.

– Но, Асакура-сан, что я могу сделать? Если он не послушался вас, то мои слова для него не будут что-то значить. – Расстроенно промолвила Юи и сжала пальцами ткань кимоно. Слабый дед, стоявший перед ней, завернулся в черную юкату и поджал губы, вспоминая, насколько уперт его внук. – Если честно, то Токугава-сама действительно не уважает господина, поэтому я могу его понять.

– Дело не в уважении и не в том, способна ли ты понять своего мужа. Ты должна, обязана его понимать, иначе какой от тебя прок? – Раздраженно зашипел глава семьи и закатил глаза, чем на мгновенье напомнил молодого наследника, который вот-вот должен будет занять его место. – Жена нужна не только для того, чтобы развлекаться с ней, когда вздумается, и даже не для того, чтобы родить наследников. Хорошая жена, а ты, я надеюсь, однажды такой станешь, должна мягко направлять своего мужа, когда замечает, что он ведет семью к гибели. Ответь мне на вопрос, который я тебе уже задал, Юи: ты хочешь увидеть, как твоего сына или дочь убьют в колыбели?

Такаяма судорожно сглотнула и положила руки на живот, после чего быстро замотала головой, выгоняя пугающие картины из мыслей. «Конечно, Тэцуо-сан прав, я знаю это, но… Кэтсеро меня не послушает».

– Прошу, не говорите такие ужасные вещи, я и думать о подобном не хочу, не то что видеть. – Девушка поджала губы, когда дед двинулся в сторону своей спальни, не прекращая кивать.

– Я был на твоем месте, когда Шиджеру казнили за предательство, а его сыновей готовились обезглавить следом. Я готов был бороться за каждого, несмотря на то, что Токугава собирался отдать приказ об истреблении. Конечно, эти глупцы готовы были умереть за грехи своего отца, но не думаю, что то крошечное создание, которое ты вскоре будешь держать на руках, поймет, за что его жизнь прервали сразу после рождения. – Досказав свою речь, Асакура-старший выдохнул и бросил последний взгляд на дрожавшую девушку. – Кэтсеро способен прислушаться к тебе, попробуй, и ты удивишься.

Такаяма проводила взглядом дедушку, осознавая, что, возможно, это его последние слова. Просьба. Он просил ее образумить мужа, чтобы спасти не только его жизнь, но и жизни всех, кто принадлежит к клану Асакура. Дочь самурая едва заметно кивнула, несмотря на то, что Тэцуо давно скрылся за поворотом, и, собрав все силы в кулак, направилась выполнять просьбу.

***

Молодой мужчина лежал на теплом футоне и смотрел в черный потолок, тяжело дыша. Совесть, затихшая на недолгое время под влиянием страсти, охватившей наследника при виде старой знакомой, потихоньку пробиралась наружу. Кэтсеро с еле заметным сожалением бросил холодный взгляд на девушку, которая сладко потягивалась на полу и хитро улыбалась хмурому самураю. Асами. Эта прислуга лучше всех знала, как можно его соблазнить, даже если время было совсем не подходящее, что она и сделала. Как только выдался шанс, девушка проскользнула в спальню к господину и воспользовалась тем неудовлетворенным желанием, бурлившем в нем, а также потребностью снять напряжение из-за грядущей ответственности.

– Моему господину все понравилось? – Мурчала служанка, подбираясь поближе к мужчине и целуя его крепко сжатые губы. – Что такое? Если вы не удовлетворены, Асакура-сан, я могу попытаться еще…

– Замолчи же наконец. – Прервал ее надоедливые сладкие речи наследник, вставая с футона и накидывая на голый торс кимоно, не спеша его завязывать. Самурай, не церемонясь, взял с пола сорванную с Асами одежду и бросил ей, показывая, что развлечения закончились. – Терпеть не могу, когда ты ведешь себя, как юдзё.

Девушка нахмурилась и схватила рабочую юкату, однако на тело не надела, наоборот, повесила на локоть и встала с пола. Кэтсеро недовольно цокнул, когда Асами, виляя бедрами, приблизилась и положила голову на его грудь, чем вызвала очередной приступ раздражения.

– Я веду себя так, как вам нравилось раньше, Асакура-сан. К счастью, я не такая скромница, как ваша жена, так что могу развлечь вас. Признайтесь, что таких ночей вам не хватает, – пропела служанка и вовсе не обиделась, когда мужчина ее оттолкнул, веля выметаться. – Что-то поедает вас изнутри, мой господин, я вижу это, а потому смею предположить, что мы проведем вместе еще не одну ночь.

Не дожидаясь, пока наследник повысит на нее голос, она запахнула бежевое кимоно без рисунков и отодвинула сёдзи. Тишина комнаты тут же нарушилась восторженным возгласом, который заставил самурая оглянуться, чтобы узнать, что же вызвало такое любопытство у любовницы. То, что он увидел, отчего-то заставило его вмиг побледнеть и сжать кулаки. Юи. Она стояла на пороге спальни и скользила непонимающим взглядом с растрепанной прислуги на мужа, который поспешил завязать оби на кимоно и сделал Асами очередное замечание. Та выскользнула в коридор, широко улыбаясь и хихикая, а юной девушке оставалось лишь хлопать глазами.

– Почему ты не спишь? Уже очень поздно, тебе надо отдохнуть. – Произнес хриплым голосом Асакура, понимая, что выбрал не самый удачный момент, чтобы вспомнить былое с Асами.

Чувство вины, которое зародилось в нем, едва он увидел большие и наивные глаза жены, было почти тут же подавлено. Мужчина приоткрыл сёдзи, открывающие вид на ночной лес, и вдохнул свежего воздуха, пока Такаяма неуверенно переступила порог и застыла, не решаясь пройти дальше. Точнее, не желая подходить к измятому футону, один вид которого заставлял слезы наворачиваться на глаза.

– Я хотела проведать вас, прежде чем ложиться. – Прошептала Юи, смотря в пол и проклиная себя за то, что вообще вздумала послушаться совета дедушки. – Как прошел ваш разговор с Тэцуо-сан?

Девушка упорно глядела вниз и не желала поднимать расстроенные глаза на мужа. Она знала, что не имеет права упрекать его во встрече с Асами, однако обида росла с каждой секундой. «Он столь ревностно относится ко мне, а сам встречается со служанкой, неужели это правильно?» – Вопрошала дочь самурая, слыша, как мужчина подходит к ней.

– Хуже не придумаешь: в ответ на мою честность он сказал, что рад, что умрет и не увидит моего позора. – С заметной обидой в голосе поделился молодой самурай и приподнял лицо жены за подбородок. Ее дрожащие губы и бегающие глаза подтвердили опасения – она была расстроена из-за того, что увидела. – Впрочем, меня это не остановит, союз с Сэйджи заключен, хоть и на словах. Как только стану главой клана, закреплю договор взаимовыгодной сделкой, чтобы обезопасить наш дом.

Юи медленно моргала, смотря прямо в глаза Кэтсеро и видя, как в них плещутся страх и желание идти до конца. Нет, она не сможет его отговорить, кто она такая? Просто глупая девчонка, не смыслящая ничего в политике и военном деле. «А вдруг я ошибаюсь и у него все получится? Он сможет добиться таких высот, которые не снились даже моему отцу», – промелькнула мысль в голове Такаямы. – «Или же он ошибается, переоценивая себя, и в результате мы все погибнем».

– А если ваши братья не захотят идти на предательство? – Задала она вопрос, беспокоящий ее уже давно. Отношения в семье Асакура не были крепки настолько, чтобы вместе идти даже на обычную войну, не говоря уже о государственном перевороте. – Асакура-сан, вы подвергаете себя страшной опасности, подумайте, пожалуйста, о последствиях.

Наследник недовольно нахмурился и закатил глаза, уставший от попыток вразумить его. Он убрал пальцы от лица жены и отвернулся, возвращаясь к приоткрытым сёдзи. Холодный ветерок проникал в комнату и освобождал ее от духоты, появившейся в спальне после успешного соблазнения со стороны бывшей любовницы. Темный лес вдалеке действовал успокаивающе, благодаря своим мирно шуршащим листьям и постоянству. Он вырос, смотря на этот мрачный лес, гуляя в нем и убивая своих первых врагов, вот и теперь толпа мощных деревьев дарила ему уверенность в том, что у него все получится.

– Братья поддержат меня, в этом я уверен. Их, как и меня, не прельщают перспективы на протяжении всей жизни служить человеку, который мечтает увидеть, как нас сломают. – Кэтсеро прислонился к косяку и бросил оценивающий взгляд на поникшую девушку. – Ты ведь знакома с Комацу Сэйджи? Он был другом твоего отца и не отрекся от него, даже когда Акира пал на самый низ.

Юи неуверенно пожала плечами, припоминая широкую и кривую улыбку мужчины, гостившего в их доме пару лет назад. В те дни юная девочка с интересом засматривалась на главу клана Комацу, но вовсе не потому, что он был интересен, как мужчина. Высокий самурай привлекал внимание своим умением вести беседы, а также невероятной силой, исходившей от него. Подобной харизмой не обладал даже ее отец, которого называли чуть ли не величайшим воином страны. Приехав в дом Акиры, Сэйджи поспешил одарить его детей дорогими подарками: девочке, едва достигшей брачного возраста, мужчина с загадочной улыбкой подарил потрясающее кимоно, расшитое серебряными и золотыми нитями, а Джуичи, успевший поучаствовать уже в нескольких битвах, получил в подарок вакидзаси от известного мастера. «Тем не менее», – подумала Такаяма, решившаяся пройти вглубь комнаты и остановившаяся в двух шагах от мужа, – «я ни разу не видела Комацу-сан после того, как папа проиграл».

– Я хочу, чтобы ты встретилась с ним. – Не терпящим возражений тоном произнес Асакура, отчего девушка нахмурилась, понимая, зачем он хочет это сделать. Наследник не раз говорил ей, что их брак может сыграть ему на руку при заключении союзов, и вот сейчас он собирался воспользоваться ее принадлежностью к клану Такаяма. – Когда дедушка умрет, а я вступлю в права наследования, я приглашу Сэйджи в наш дом, как новый глава. Как бы он не презирал меня, он хорошо относится к тебе, как к дочери Акиры, что может обезопасить нас от его предательства.

– Асакура-сан, я не думаю, что мой отец и Комацу-сан были такими уж хорошими друзьями. – Осмелилась высказаться Юи, касаясь тонкими пальцами рукава Кэтсеро. – Я очень давно ничего про него не слышала, он не спешил помогать папе, когда мы оказались на грани бедности, а когда погиб Джуичи даже не отправил письмо с соболезнованиями. Если вы так хотите, я встречусь с Комацу-сан, но… я боюсь, что он не из тех людей, которым важна их честь. То, что вы – мой муж вряд ли поможет вам избежать его обмана.

Молодой самурай задумчиво отвернулся к лесу, обдумывая сказанное. «Не из тех людей, которым важна честь? Что ж, видимо, мы с ним из одного теста». Комацу не внушал ему доверия, а слухи, ходившие о его хитрости и жестокости не уступали тем, что распространяли об Асакура, однако Кэтсеро знал, что ожидать от членов своей семьи, в отличие от клана союзника. «Вполне вероятно, что Сэйджи воспользуется нашим союзом, чтобы подобраться к Токугаве через меня и выведать его планы, после чего незаметно прикончит меня в бою. Надо быть с ним настороже». – Решил наследник и поджал губы, не отбрасывая затею пригласить старого самурая в свой дом.

– В любом случае, я хочу, чтобы ты с ним увиделась. Не только потому, что ты дочь Акиры, но и потому, что ты моя жена. Будь с ним вежлива и мила, а построением взаимовыгодного и, главное, безопасного для нас союза займусь я. – Кэтсеро вновь повернулся к жене и убрал с ее лица темные пряди, чтобы иметь возможность полюбоваться белой кожей и пухлыми розоватыми губами, которые сейчас были поджаты в напряжении. – Юи, тебе не о чем переживать. Я научен опытом своего отца и не собираюсь повторять его ошибок, что бы там ни говорил дед. Ты же на моей стороне?

Такаяма захлопала ресницами и прикусила губу, принимая важное для себя решение. Поддержать затею мужа или продолжить умолять его одуматься? Он, и правда, был слишком упрям, поэтому девушка не могла вообразить себе, что мужчина с легкостью откажется от идеи отобрать власть у недостойного только из-за того, что она просит об этом. Дочь самурая ощущала мягкие прикосновения пальцев к своим зардевшимся щекам и искусанным губам и, в конце концов, утвердительно кивнула, отчего лицо хмурого Асакуры просветлело.

– Я сделаю все, что вы скажете, мой господин. Только прошу об одном: добейтесь успеха в том, что вы задумали и защитите нас. – Юи многозначительно погладила живот, обмотанный оби, и слабо улыбнулась, когда почувствовала, как ребенок внезапно толкнулся. «Наверное, он тоже согласен с вами, Асакура-сан». – Я буду молиться о том, чтобы духи вас защитили.

Наследник ухмыльнулся и привлек к себе жену, забывая даже о том, как еще полчаса назад его постель согревала Асами. Нет, она не шла ни в какое сравнение со скромной и мягкой девушкой, прячущей лицо на его груди. В очередной раз Кэтсеро убедился в том, что не зря отстаивал перед дедом свое желание жениться именно на ней, и не потому, что ее принадлежность к почитаемой семье могла сыграть ключевую роль в его задумке. Самураю было все равно, чей дочерью она являлась, гораздо важнее было то, что Юи на его стороне, вопреки самоубийственной идеи. «Мир вокруг тебя будет рушиться и строиться вновь, но одно останется неизменным – она подле тебя», – в очередной раз всплыли в памяти слова матери из загадочного сна, в которых Асакура не сомневался.

– Будь спокойна, уже через пару месяцев Комацу и я будем управлять этой страной. – Прошептал наследник на ухо девушке, которая цеплялась за его кимоно. – Никто не встанет на моем пути.

***

Асакура Тэцуо смотрел утомленным взглядом на улицу сквозь раздвинутые перегородки и ждал. Старик чувствовал, как силы покидают каждую клеточку его тела: сначала перестали слушаться тощие ноги, затем руки налились тяжестью настолько, что мужчина не мог пошевелить даже мизинцем, а теперь убивающий паралич вот-вот должен был лишить его возможности дышать. Однако старый самурай не боялся встретиться со смертью, наоборот, он был рад умереть именно сейчас.

«Я воспитал четверых внуков, женил их, обеспечил хорошим домом и деньгами. Не хочу видеть, что они натворят после того, как я покину их. Кэтсеро идет на верную гибель и ведет за собой остальных, глупый мальчишка. Наверняка, Шиджеру посмеивается там над тем, что сын идет по его стопам, а я не смогу вынести подобного позора еще раз. Я хочу умереть…»

Дедушка устало захрипел, делая вдох, который дался ему с большим трудом, и погрузился обратно в свои мысли, не отрывая взгляда от танцующих светлячков. Самые смелые из них залетали в комнату и сгорали, приблизившись к яркой свече, освещающей комнату умирающего. Он вспоминал, как рос в этом же самом доме, когда фамилия Асакура еще не была запятнана титулом клятвопреступников и предателей. «Прекрасное было время, хоть и полное войн. Нас ценили, уважали, платили золотом за нашу храбрость, а что теперь? О нас вытирают ноги, как будто мы нищие ронины!» – Тэцуо прикрыл глаза, смиряясь с тем, что жить ему осталось не больше минуты. Он уже не мог вдохнуть свежего ночного воздуха и не желал наблюдать за светлячками, сгорающими в пламени, а тело стало тяжелым, словно каменное.

Мужчина понял, что медленно засыпает, когда перед глазами предстали воспоминания из жизни: учитель обучает его тому, как нужно правильно держать меч; родители устраивают для него омиаи, чтобы познакомить с не слишком симпатичной девушкой из богатой самурайской семьи; он держит на руках младенца с розовыми щеками и недовольным взглядом и говорит, что назовет сына Шиджеру, в честь прадеда, известного своим умением фехтовать. Все сцены одна за другой проносились в его голове, вызывая на губах слабую улыбку, однако приятные моменты молодости тут же отошли на второй план, когда в памяти всплыл день смерти сына, который до последнего поливал грязью семью сёгуна, погибшего от его руки, пока другие самураи вынуждали его совершить сэппуку. В итоге, наотрез отказавшемуся глупцу отрубили голову, даже не позаботившись о том, чтобы подставить плетеную корзину, в которую должна была упасть отрезанная голова. Она катилась по полу, позоря убитого и всю семью, пока его отец скрипел зубами в углу и заслонял собой самого младшего внука – Акихиро, испуганно плакавшего за спиной дедушки.

Долгие, долгие годы Асакура Тэцуо пытался смыть позор со своего имени, но безуспешно. Для всех они так и остались клятвопреступниками и жестокими убийцами, которые, по мнению большинства, должны были быть казнены вместе с Шиджеру. И вот, под конец его жизни, старший внук, тот, на кого старик рассчитывал больше всего, задумал повторить судьбу отца и утащить всех на дно. Тэцуо был рад, что не увидит, как острая катана в очередной раз обрушится на шею родственника. Лучше умереть, чем испытать тот стыд и боль вновь.

«И все же, я надеюсь, что у тебя все получится, Кэтсеро. Надеюсь, мы не встретимся там, по крайней мере, в ближайшие годы. Ты сильный и гораздо умнее своего отца», – дедушка пожалел, что не сказал эти слова внуку днем в гостиной, а теперь было слишком поздно. – «Не позволяй никому сломать тебя, сломать нас. Борись и побеждай!»

Мысленно пожелав молодому самураю удачи, дедушка почувствовал, как тьма накрывает его сознание и улыбнулся чуть шире. Он уже не ощущал боль и тяжесть, а воспоминания стирались одно за другим, заставляя Тэцуо забывать, кем он был до этого. Мягкая, но ледяная темнота захватила его в свои объятия, унося как можно дальше от яркого сияния свечи, в пламени которой продолжали сгорать светлячки.

«Борись!..»

Глава 15

Мягкие лапки подросшего котенка аккуратно ступали по деревянному полу, пока серо-голубые глаза с любопытством заглядывали в гостиную, где толпились люди. Химэ не могла отыскать свою хозяйку среди облаченных в серо-белые кимоно гостей, которые совершенно внезапно нагрянули в дом, словно случилось что-то плохое. Однако никто из присутствующих не плакал, лишь смотрели с поджатыми губами на урну, что стояла в токонома. У некоторых на лице проскальзывала улыбка, больше напоминающая оскал, отчего котенок поспешил покинуть загадочную комнату. Кошка боялась даже мяукнуть, чтобы не вызвать злость кого-либо из людей в темных одеждах, а потому смиренно и молчаливо бежала по коридору, выискивая взглядом знакомую фигуру.

Обежав на коротких лапах почти весь дом, Химэ громко мяукнула от досады и хотела было бросить поиски, как с разбегу наткнулась на огромные ноги незнакомца. Кошка испуганно запищала, когда мощные руки, способные раздавить животное одним движением, спешно подняли ее на руки, а еще через секунду перед ней возникло суровое мужское лицо, испещренное морщинами. Волосы гостя серебрились в тусклом свете масляных ламп, а черные глаза с прищуром изучали котенка, призывающего на помощь кого-нибудь из жителей дома. Мужчина уложил Химэ на предплечье и двинулся дальше, уверенно продвигаясь вглубь дома в сопровождении прислуги и собственных родственников, которые непозволительно громко хохотали в скорбящем доме.

Черный котенок уже собирался выпустить длинные и острые когти, чтобы высвободиться из чужой хватки, но вдруг заметил в нескольких метрах от себя хозяйку, которая стояла, не двигаясь, рядом с мужем. Химэ облегченно заурчала, понимая, что вот-вот она вернется к той доброй девушке, подобравшей ее недавно в саду. Однако все надежды пошатнулись, когда грозный мужчина, подошедший к паре, застыл на месте, не торопясь возвращать найденыша хозяевам. Она вопросительно мяукнула и встретилась взглядом с молодой женой, почти сразу почувствовав неуверенность и чувство страха, сидевшие в ее груди.

– Такое красивое существо, несомненно, принадлежит самому прекрасному цветку в доме, не так ли? – Неожиданно голос мужчины, который крепко прижимал к себе котенка, оказался вовсе не таким строгим, а, наоборот, был пропитан доброжелательностью. – Юи, я очень рад видеть тебя. Ты стала еще красивее, чем в день нашей последней встречи.

Юная девушка скромно улыбнулась и благодарно поклонилась Комацу Сэйджи, который поспешил передать ей Химэ. Кошка уютно устроилась на руках хозяйки и заурчала, стараясь своей мягкостью уменьшить негативные эмоции, которые та испытывала. Она слышала, как часто бьется сердце в груди Юи, и замечала, что присутствие мужа отнюдь не делает ее спокойнее. Странно. Новый глава семьи застыл, как вкопанный, когда услышал комплименты в адрес жены и еле заметно сжал челюсти.