Цветок на лезвии катаны. Книга 1

– Если вы голодны, я могу сходить за обедом для вас. Наверняка, вы устали после тяжелой дороги. – Предложила свою помощь жена, наблюдая за тем, как Асакура накинул на обнаженный торс относительно свежую юкату, выуженную из дорожной сумки. – И, думаю, вам бы не помешало посетить офуро.

Он отрицательно замотал головой и поморщился, понимая, что из-за усталости не в состоянии даже завязать пояс на юкате, отчего тут же, выругавшись, бросил его на пол. Девушка вздрогнула от неожиданности, но поспешила поднять оби и робко подошла к мужу, который почти пылал от негодования. Едва заметив ее рядом, Кэтсеро выдохнул и позволил ей опоясать темно-серую юкату черным поясом. Благодаря тонким и ловким пальцам, Юи сделала это за считанные секунды, а затем встала напротив, мягко улыбаясь.

– Я могу чем-нибудь вам помочь, Асакура-сан? – Поинтересовалась Такаяма, смотря в черные глаза и накрывая сжатую в кулак руку своей ладонью.

– Да, посиди молча, пока я обдумываю, как буду сносить голову Токугаве. – Рявкнул на нее наследник, но почти сразу пожалел о сказанном, поскольку она обиженно надула губы и опустила глаза в пол. Мужчина заставил себя смягчиться по отношению к девушке и вежливо попросил: – Если принесешь мне что-нибудь не из риса и рыбы, я буду тебе благодарен.

Такаяма слабо улыбнулась и вежливо поклонилась, после чего, не медля, отправилась выполнять пожелание. Слишком долго искать полноценный обед не пришлось: по первому же требованию гостьи две служанки приготовили собу в рыбном бульоне с мелко порезанным ароматным зеленым луком и обжаренные ростки бамбука. С помощью прислуги девушка, перекинув длинные, недавно уложенные матерью волосы, поспешила обратно в свои покои, чтобы не раздражать усталого и голодного самурая еще больше. К ее облегчению, когда Юи вошла в спальню, держа в руках деревянный поднос, расписанный пейзажем, Кэтсеро смирно сидел на полу и смотрел пустыми глазами в стену напротив. Услышав нерешительные шаги жены, мужчина бросил на нее короткий взгляд и быстрым движением пальцев велел закрыть перегородку.

Исполнив указание, молодая жена вновь взяла в руки поднос, поставленный на пол, и подошла с ним к наследнику, с осторожностью вглядываясь в его лицо, чтобы определить настроение. Он уже не полыхал от злости, но и спокойным его назвать было нельзя: челюсти стиснуты, на шее вздулись желваки, а ноздри то и дело расширялись и сужались. Девушка медленно сняла с подноса тарелку с дымящимся бульоном и водрузила ее на столик, кладя справа палочки из черного дерева. Асакура, чей аппетит взял верх над обидой и гневом, повернулся к выставленному обеду и, взяв палочки в руку, принялся медленно размешивать собу. Пар, исходящий от тарелки, проникал в ноздри, вызывая ощущение относительной безопасности, которое он не чувствовал на протяжении трех недель путешествия.

– Что-то не так, господин? – Робко поинтересовалась Юи, наблюдая, как нерешительно муж смотрит в тарелку. – Не переживайте, служанки готовили обед при мне и даже периодически пробовали на вкус.

– Яд мне пока не собираются подсыпать, так что о еде я не беспокоюсь. – Пожал плечами Кэтсеро и подцепил палочками порцию гречневой лапши, отправляя ее, обжигающе горячую, в рот.

На языке вместе с болью появился долгожданный вкус горячей пищи, а ароматный бульон усиливал аппетит, заставляя утомленного самурая поглощать обед, невзирая ни на что. Съев половину собы с бульоном, он, наконец, поднял глаза на жену, чьи тонкие пальцы с любовью гладили кошку, лежащую у ее ног пузом кверху. К удивлению наследника, Химэ выросла гораздо больше, чем он ожидал: она больше не напоминала беззащитный комочек шерсти, жалобно мяукающий по любому поводу. Теперь черная кошка начинала проявлять характер, играясь с хозяйкой и даже порой выпуская острые коготки.

– Ты не голодна? – Неожиданно спросил Асакура, следя за тем, как Юи недоуменно похлопала глазами, словно пыталась вспомнить, когда в последний раз ела. Недовольно вздохнув, Кэтсеро подвинул к ней миску с ростками бамбука и многозначительно ткнул палочками в тарелку. – Оставь свои игры с кошкой и поешь.

Помедлив, девушка покорно взяла со столика вторые палочки, заботливо положенные прислугой, и ухватила небольшой кусочек бамбука, подозрением смотря на него. Она ничего не могла еще сказать о вкусе блюда, но от одного вида в животе поднималась буря, и, не справившись с собой, Такаяма отложила палочки в сторону и отодвинула от себя тарелку, мотая головой и прикладывая ладонь ко рту.

– Простите, не могу, мутит даже от запаха. – Пожаловалась она, замечая, как сдвинулись брови мужа, однако заставлять ее не стал. – Вы побывали в долгом и изнуряющем путешествии, поэтому пообедайте как следует и отдохните. Силы вам еще понадобятся.

– Не думаю, что Токугава позволит мне сомкнуть глаза даже на секунду. Вот-вот явится сюда, чтобы отдавать приказы, которые не повлияют на ситуацию. – Ответил ей Кэтсеро, почесывая бровь и криво ухмыляясь. Вопреки неприятному положению, горячая еда и заботливая жена рядом позволили родиться улыбке на его губах. – И за этого сёгуна я бился… позор.

– Что-то произошло в путешествии? Вы очень огорчены, я понимаю, но раньше вы никогда не высказывали недовольство господином. – Поерзав на месте, решилась задать опасный вопрос Юи в надежде на то, что наследник не сочтет, что она сует нос не в свое дело.

Асакура промолчал и продолжил уплетать собу, пребывая в собственных мыслях. Усталость, накопившаяся за долгое время, обрушилась на мужчину, вынуждая широко зевать, поэтому когда он покончил с обедом, сонливость уже вовсю одолевала его.

– Мне нужно отдохнуть, прежде чем вести какие-то переговоры. – Проговорил наследник, ложась на мягкий футон, не найдя сил отправиться в офуро. – Оставайся здесь, не хочу, чтобы ты попалась на глаза Токугаве.

Самурай прикрыл глаза и услышал тихий девичий вздох и шуршание ткани кимоно под ее пальцами, которую она обеспокоенно мяла. Она не могла понять, почему Кэтсеро утаивает от нее что-то? Неужели он ей не доверяет? Подобная мысль ранила, вынуждая девушку покусывать губу в уголке комнаты, пока муж проваливался все глубже и глубже в сон. Просидев в тишине несколько минут, подросший котенок взмахнул хвостом и тихо подполз к хозяину, чтобы улечься на вздымающийся во сне живот. Химэ свернулась в клубочек и негромко мяукнула, удовлетворенная тем, что все, наконец, на своем месте.

– Отдыхайте, я останусь с вами, господин. – Прошептала в тишине Юи, содрогаясь внутри от того, что могло произойти уже через несколько часов. «И буду молиться о том, чтобы ваши враги держались от нас как можно дальше».

***

Грузный мужчина ходил из угла в угол большой гостиной, стискивая зубы и стараясь удержать гнев в себе. Он не хотел потом жалеть о последствиях сделанного: одного отличного воина он уже лишился, обезглавить же второго, не разобравшись в ситуации, было бы сущим расточительством. «Однако как он дерзок, как высокомерен! Непочтительный тон, прямая спина, да еще и смотрит прямо в глаза!» – Ругал сёгун наследника, который оскорбил его перед вассалами. – «Ну, он у меня еще поплатится за это! Чертов Асакура!..»

– Быть может, вы перестанете ходить из стороны в сторону и присядете, наконец? – Утомленным, но ласковым голосом поинтересовалась Аска, заваривая ароматный чай и ставя на стол рисовые пирожные. – Сегодня торговцы привезли прекрасный чай, попробуйте.

– Что ты понимаешь, женщина? – Цедил сквозь зубы Мацуо, останавливаясь лишь для того, чтобы смерить любовницу презрительным взглядом. – Этот негодяй меня унизил, а ты предлагаешь выпить чай!

Женщина равнодушно пожала узкими плечами и сделала глоток из дымящейся чашки, с наслаждением закрывая глаза. Божественно мягкий вкус дал ей возможность на несколько секунд забыть о кипящем от негодования мужчине. За те два месяца, что она здесь живет, Аска выучила привычки и характер любовника наизусть. К ее огорчению, сказать о нем ничего хорошего женщина не могла. Он радикально отличался от Акиры, с которым она прожила спокойно девятнадцать лет своей жизни. Токугава не мог жить без того, чтобы отдавать приказы, он пытался подчинить себе всех, кто находится в его окружении: от беззащитных служанок до крупнейших даймё, чем, вероятно, и вызвал недовольство кланов Нарита и Комацу. «Асакура хоть и бились на его стороне, но вряд ли сейчас довольны своим выбором. Как полководец он жалок, впрочем, как и в постели», – ругала Мацуо про себя Аска, кладя на язык мягкое рисовое пирожное, буквально растаявшее во рту.

– Почему ты до сих пор не выяснила ничего у своей дочери? – Требовательно спросил Токугава, стискивая кулаки и злясь от того, как расслабленно выглядит женщина. «Словно не ставит меня ни во что, жалкая приспособленка!» – Мне нужно знать обо всех слабых местах Асакуры, если он вздумает меня предать. А он вздумает, я чую это…

– Моя дочь ничего не знает, Кэтсеро не посвящает ее в свои планы. Что касается слабых сторон… Его связь с кланом не так сильна, я заметила это, когда пребывала в их доме. Его недолюбливают там, особенно младший брат. – Делилась своими наблюдениями Аска, старательно отгоняя от себя мысли о том, что в данный момент предает дочь.

Мацуо фыркнул и сел на татами, понимая, что сведения, добытые любовницей, не помогут ему. Ему нужен был более важный рычаг давления. Он хотел быть на один шаг впереди наследника, чтобы в случае, если его опасения подтвердятся, быть способным на корню подрубить прогнившее насквозь дерево. Подрезать крылья, отрезвить и показать, в чьих руках его жизнь.

– А твоя дочь… Она ведь дорога ему? – После долгого молчания проговорил Токугава, улыбаясь краешком губ. Он победно воскликнул про себя, когда увидел, как округлились глаза женщины, которая сию секунду поставила чашку на столик и замотала головой. – Что не так? Хочешь сказать, что девушка, которая носит его ребенка, ему безразлична?

– Уверена, что да. – Солгала Аска и сглотнула, тут же выдавая свой обман. Она не могла позволить своей девочке вновь стать разменной монетой, даже если от этого могла зависеть судьба государства. – Он равнодушен к ней, Юи сама мне говорила. Если вы захотите давить на Кэтсеро через нее, ничего не получится. Он лишь рассмеется вам в лицо и скажет, что можете делать с ней, что угодно.

Мужчина в сжал в кулаке ткань серых хакама и хищно улыбнулся напуганной женщине. Та же, несмотря на быстро бьющееся сердце в груди, старалась не отводить взгляда от сёгуна. Когда его короткие пальцы коснулись подбородка любовницы, а губы оставили влажный след на бледной щеке, Аска шумно выдохнула и закрыла глаза. Он не поверил ей. Она чувствовала это по холодному поцелую и пальцам, впивающимся в ее подбородок.

– А я думаю, что все будет иначе. Если бы Асакуре было плевать на девчонку, он бы ни за что не согласился на оскорбительные условия Акиры. – Бормотал на ухо любовнице Мацуо, сжимая ее запястье все сильнее. – Это же просто несусветная глупость – сродниться с опозоренным кланом, ради одной девчонки, к которой, к тому же, равнодушен. Ты же не держишь меня за дурака, Аска?

Такаяма покачала головой и закусила губу, молясь о том, чтобы дочь была сейчас в безопасности. «Не выпускай ее из поля своего зрения, Кэтсеро. Ты обещал!»

– Конечно, нет, мой господин. Вашей мудрости может позавидовать любой. – Попыталась она избавиться от дрожи в голосе. – Однако Кэтсеро же нужен наследник от известного клана, он хочет очистить свою репутацию, поэтому принял условия моего мужа. Не такая уж это и глупость – жениться на дочери величайшего самурая, ради благополучия рода.

Мацуо задумчиво хмыкнул и отодвинулся от женщины, чтобы смерить ее недоверчивым взглядом. С того дня, когда она пересекла порог его замка, он относится к ней с подозрением, видя некую угрозу для своей безопасности. Он все ждал, что Такаяма Акира явится за женой и попытается забрать ее отсюда любой ценой. Однако он не приходил, оставив ее в распоряжении господина, а когда новость о смерти вассала достигла ушей Токугавы, сёгун и вовсе расслабился.

– Ты совершенно не умеешь лгать, Аска. Я понимаю, Юи твоя дочь, и тебе, вероятно, хочется позаботиться о ее благополучии, но подумай о себе. – Мужчина сверлил ее черными глазами, заставляя сотрясаться каждую клеточку тела. Она боялась его, чем он с радостью воспользуется. – Ты не знаешь, на чьей стороне Асакура, как и я, но рано или поздно это обнаружится. Ты готова рискнуть жизнью своей дочери? Потому что если Кэтсеро объединится с Комацу, первым человеком, который поплатится за это, будет Юи. Просто потому что мне так хочется.

– Пожалуйста, не трогайте ее… – В отчаянии придвинулась к Токугаве Аска, видя, как слезы застилают глаза. – Она не заслужила подобного.

– Она не пострадает, если ты постараешься выведать для меня планы Асакуры. В таком случае, даже если он окажется предателем, я пощажу твою дочь и сделаю обычной служанкой в своем замке. – Мацуо скрипнул зубами и встал с пола, оставляя женщину дрожать в одиночестве. – Выбор за тобой Аска. Даю тебе один день, иначе ты потеряешь мою благосклонность.

Бросив последнюю фразу, Токугава поправил черное хаори, расшитое золотой нитью, и вышел из гостиной. Такаяме же оставалось лишь смотреть ему вслед, покусывая губу и судорожно обдумывая план действий.

«Как же мне узнать, что он задумал?» – Обреченно спрашивала у самой себя женщина, вытирая со щеки непрошеную слезинку. – «Моя девочка, прости меня…»

***

Небольшая комната наполнялась горячим паром, который исходил от стоящего в центре большого чана с горячей водой. Молодой самурай пребывал в офуро, глубоко дыша, чтобы избавиться от тяжести, захватившей каждую мышцу его тела. Кожа на ладонях, огрубевшая от непрерывного путешествия, начала отслаиваться под горячей водой, возвращая чувствительность, пока наследник сидел, задрав голову назад, и смотрел на темный деревянный потолок. Ему повезло, что кроме него никто не надумал в такой поздний час принимать ванну, поэтому он мог сколько угодно скрипеть зубами от досады.

«Почти месяц разъезжал по стране и ради чего? Ради того, чтобы сидеть здесь в ожидании выговора? Комацу прав, Токугава – та еще эгоистичная сволочь!» – Ругался про себя Асакура, проводя рукой по отросшим волосам, которые были собраны на затылке. Едва его посетила мысль о том, что нужно как можно скорее подстричь их, как за дверью раздались неуверенные шажки, заставившие Кэтсеро напрячься и выпрямиться. Однако, как только тяжелые сёдзи с трудом отъехали, представляя его взору хрупкую девушку со стопкой белья в руках, он расслабился и прислонился к горячей стене чана.

– Я принесла вам чистую одежду, Асакура-сан. – Скромно сообщила Юи, чьи щеки тут же порозовели от жары, стоящей в ванной.

Мужчина улыбнулся краешком губ, кивнул и вновь закрыл глаза, кладя локти на край офуро. Выдыхая горячий воздух, наполнивший легкие, он еле слышно прошептал имя жены, которая застыла на пороге, намереваясь оставить самурая в одиночестве. Та вопросительно посмотрела на него, но как только он подозвал ее движением руки, приблизилась к дымящемуся офуро. Такаяма с осторожностью посмотрела под чан, желая убедиться, что костер под ним погашен, после чего сделала еще один шаг вперед.

– Будь добра, принеси ножницы или какой-нибудь кинжал. – Заметив, как расширились глаза девушки в испуге, Кэтсеро поспешил уточнить: – Я не буду никого убивать, мне лишь нужно подстричься.

Наследник проводил взглядом выдохнувшую от облегчения жену, отправившуюся на поиски чего-либо, чтобы избавит мужчину от отросших волос. Он с удовольствием отметил про себя, что за время его отсутствия Юи стала гораздо покорнее и стремилась во всем угодить ему, чем смягчала его ворчливое настроение. Пару месяцев назад Асакура бы рвал и метал, не стесняясь беременной девушки, которая запросто могла попасть под горячую руку, однако теперь он сдерживал свою злость на весь остальной мир. «Вероятно, длительное путешествие в одиночку сыграло свою роль», – размышлял самурай, поглядывая на дверь в ожидании Такаямы.

Прошло более пятнадцати минут, которых, по мнению наследника, должно было хватить, чтобы дойти до спальни и взять ножницы, однако Юи все не появлялась. Беспокойство вынудило мужчину наскоро вылезти из чана с остывающей водой, взять из стопки с бельем синюю юкату и надеть ее, не удосужившись вытереться полотенцем. Едва он завязал пояс, как перегородка, ведущая в коридор, медленно отъехала, открывая взгляду девчушку с крайне виноватым выражением лица.

– Ты искала их по всему дому? – Недовольно проворчал Кэтсеро, кивая на небольшие серебряные ножницы в изящных руках. – Я подумал, что с тобой что-то случилось.

– Простите, пожалуйста, я не могла отыскать их. Мне казалось, они лежали в шкатулке, но оказались в шкафу. – Скромно ответила Такаяма, смотря снизу вверх на мужа, пока сердце в груди колотилось. Почти месяц они не были наедине друг с другом, что теперь вынуждало ее смущаться от одного взгляда. – Видимо, я переложила их, но забыла.

Наследник нахмурился, припоминая, что видел ножницы в резной шкатулке перед тем, как отправиться в ванную. Погрузившись в тяжелые мысли, самурай присел на деревянную скамью, позволяя жене встать позади, чтобы избавить его от надоевших длинных волос.

– Я очень постараюсь сделать все аккуратно. – Юи стояла с ножницами в дрожащих руках, не зная, с чего начать. Одно лишнее движение – и на голове мужа могла появиться проплешина, которой он явно не обрадуется. – Только, пожалуйста, сидите спокойно, не хочу, чтобы вы потом на меня ругались.

Кэтсеро усмехнулся и на секунду забыл о ножницах, которые непонятным образом перекочевали в другое место. Молодой самурай, даже сидя спиной к жене, ощущал ее боязнь сделать что-то не так, но подумав о том, как будет смотреться с сакаяки*, повернулся к девушке и грозно прищурился:

– Если мне придется выбрить лоб после твоих стараний, я отошлю тебя к деду, – суровым голосом принялся он заверять Такаяму, но уже через секунду ободряюще улыбнулся и отвернулся обратно. – Не хочу, чтобы ты видела меня с этим ужасом на голове.

Юи хихикнула и, убрав за ухо прядь, развязала тонкую веревку на затылке мужа, которая удерживала волосы в хвосте. Черные и жесткие волосы отросли не так сильно, как казалось самому самураю, однако уже начинали падать на глаза и закрывали шею, что во время жары приносило неудобство.

– Да уж, не обижайтесь, господин, но сакаяки вам не подойдет. – Продолжала тихо смеяться девушка, медленно подрезая кончики темных волос.

– Покажи мне хотя бы одного человека, которому оно подходит, и за такой труд я подарю тебе что угодно. – С закрытыми глазами отшутился Асакура, расслабляясь от мягких прикосновений.

Такаяма задумчиво поджала губы, перебирая в голове всех знакомых мужчин с выбритым лбом. В замке Токугавы жили более двух сотен самураев, большинство из которых носили подобную прическу, однако все они, по мнению девушки, выглядели странно и нелепо. Выделялся лишь сам сёгун, чей выпирающий живот, скрытый за объемными одеждами, прекрасно гармонировал с наполовину обритой головой. Впрочем, это сложно было назвать комплиментом.

– Мой брат сделал себе сакаяки в день, когда его приняли на службу. – После нескольких минут тишины вспомнила Юи, погружаясь в приятные мысли. – Он был так счастлив и так светился, что мне не хватило смелости сказать, что прическа ему не идет. Не хотелось его обидеть. Да и разве послушал бы он меня? Я же ничего не смыслю ни в военном деле, ни в самурайском этикете. Кажется, с тех пор он постоянно подправлял стрижку, потому что хотел выглядеть, как настоящий воин.

– Не сакаяки делает мужчину самураем, – резонно заметил Кэтсеро и наклонил голову вбок, чтобы жене было удобнее подстригать виски. Упоминание о ее брате несколько удивило наследника, успевшего забыть о том, что его катана не так давно погубила молодого Джуичи. – Если твой брат хорошо владел мечом, будь у него на голове хоть птичье гнездо, никому не было бы дела.

Медленное пощелкивание ножниц ритмично раздавалось над его ухом, пока на ткань свежей юкаты падали коротенькие волоски. Юи не решилась продолжить разговор о Джуичи, ощущая вернувшееся чувство вины. Что бы сказал он, если бы видел, как его сестра ухаживает за человеком, лишившим его жизни? И не только его, но и отца. «Мама права, он бы проклял меня. Обозвал бы глупой девчонкой и посмотрел бы, как на чужую. Из меня вышла ужасная дочь…»– раздумывала Такаяма, заканчивая приводить голову наследника в порядок. Теперь его волосы не были похожи на хаотично подрезанные ножом: взъерошенные мокрые пряди приобрели более аккуратный вид, а черты лица выделились сильнее, из-за чего их хозяин стал выглядеть еще более строгим. Юи в последний раз провела длинными пальцами по черным волосам и удовлетворенно отложила ножницы в сторону, любуясь результатом.

– Надеюсь, что обривать голову вы не захотите, господин. – С грустной улыбкой наблюдала за наследником девушка, пока тот проводил рукой по голове и пытался отыскать в ванной маленькое зеркало.

Кэтсеро, потерявший надежду найти что-либо похожее на зеркало, бросил взгляд на свое отражение в ковше с водой и, помедлив, кивнул. Такаяма облегченно выдохнула и позволила себе широко улыбнуться, радуясь тому, что хоть это она не испортила.

– Пожалуй, буду теперь всегда просить тебя стричь мне волосы. – Решил Асакура и с ухмылкой на губах подошел к кроткой жене, смотревшей на него снизу-вверх. – Спасибо тебе.

Юи уважительно поклонилась, держа руку на животе. Стоило ей выпрямиться, как девушка наткнулась на глубокие черные глаза, которые приблизились к ней, и ощутила на своей щеке теплое дыхание. Наследник приподнял ее подбородок двумя пальцами и неторопливо провел губами по щеке к приоткрытым устам, которые сразу же ответили на теплый поцелуй. Молодая жена чувствовала, что растворяется в поцелуе и прижалась к самураю, осмеливаясь положить руки на его плечи и приподняться на носочках. Ей казалось, что уже сотни дней они не оставались наедине, переполненные желанием, а потому не стала смущенно прикрываться, когда ловкие пальцы Кэтсеро развязали пояс ее кимоно и наскоро сбросили его, оставляя девушку в белоснежном нагадзюбан**. Наоборот, Такаяма подалась вперед еще сильнее, наслаждаясь страстным поцелуем, захватившем их обоих.

Однако радость воссоединения была нарушена тяжелыми шагами в коридоре, которые пробудили разум Асакуры, вынуждая того оторваться от жены и настороженно посмотреть на сёдзи. Тени плясали за перегородкой в лунном свете, донося до наследника осознание того, что они пришли за ним. Мужчина глубоко вдохнул и подобрал с пола светлое кимоно жены, чтобы вручить в дрожавшие пальцы. Та, словно прочитав его мысли, прикусила губу, опухшую от поцелуя, и обеспокоенно взглянула на напряженного самурая.

– Господин? Все же будет хорошо, да? – Растерянно пробормотала Юи, не в силах сдвинуться с места. Она помнила злые и неуважительные слова сёгуна, а также полный ненависти взгляд, которым тот смерил ее мужа. – Никто не нападет на вас, правда?

Кэтсеро не был так в этом уверен, но все равно утвердительно кивнул, чтобы успокоить взволнованную девушку. Ее румянец, что еще минуту назад украшал столь родное ему лицо, внезапно схлынул, заставляя Асакуру скрипнуть зубами. Меньше всего на свете он желал, чтобы она чего-то боялась.

– Не беспокойся, нам нужно многое обсудить с Токугавой, но убивать он меня не будет. – Заверил он жену, следя за тем, как она запахивает дорогое кимоно. – В конце концов, я единственный человек сёгуна, которого не убьет Комацу…

Не успел Кэтсеро договорить, как сёдзи отъехали в сторону, а на пороге показался Мацуо с двумя слугами. Все трое посмотрели на пару высокомерно и прищурились, отчего уверенность наследника начала стремительно таять.

– Ты должен размышлять, как склонить врагов на мою сторону, а не развлекаться с девчонкой! – Процедил сквозь зубы Токугава, вновь оскорбленный тем, что его вассал не удосужился склонить голову перед ним. – Сдается мне, Кэтсеро, что ты не слишком-то дорожишь своей жизнью. Тебя не учили тому, что когда сюзерен входит в комнату, самурай должен кланяться?

Юи, которая тут же склонилась перед сёгуном, едва он вошел в ванную, теперь с удивлением смотрела на мужа, который после слов Мацуо выпрямился еще сильнее. «Что с ним? Почему он провоцирует Токугаву?» – Недоумевала девушка, пытаясь заглянуть в лицо мужа и что-либо прочитать на нем. Ничего. Совершенно холодное и отрешенное выражение. – «Асакура-сан, что же случилось в походе?»

– При всем моем уважении, Токугава-сама, что я делаю со своей женой, касается только меня. – Ледяным тоном ответил Асакура, но спустя несколько мгновений неглубоко поклонился. – Что касается стратегии, то я уже все продумал: враги не выстоят при армии в сотню тысяч человек, так что переживать вам не о чем.

– У меня нет армии в сто тысяч человек, у меня нет даже половины! – Раздраженно бросил сёгун и сжал кулаки, желая проучить дерзкого воина. – С таким войском мне не победить Комацу, и ты это знаешь, однако не постарался заключить с ним союз.