Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Юи приподняла изящные брови, пораженная проницательностью юной прислуги, но ничего не ответила, размышляя о том, как именно ее муж будет теперь искупать свою вину за убийство одного из самых влиятельных вассалов Токугавы. Судя по всему, этот же вопрос интересовал и Асакуру-старшего, который неожиданно грозно и громко приказал внуку делать то, что ему велят, отчего девушки в комнате подпрыгнули и сжались, а Химэ-чан, проснувшаяся от сурового крика, тут же открыла глаза и забралась на колени к хозяйке, укладывая голову на ее живот. Почти сразу в доме настала полнейшая тишина: из гостиной больше не доносилось ни звука, Такаяма и Реико боялись даже вдохнуть, а кошка не смела мяукать, сжимаясь в клубочек.

Напряжение спало лишь через несколько минут, когда перегородка, ведущая из коридора в спальню, отъехала в сторону, а на пороге появились мужчины, чьи хмурые взгляды взволновали Юи. Асакура Тэцуо, облаченный в серое кимоно и черное хаори с нашитым на плотную ткань камоном клана, неспешно вошел в комнату, жестом приказывая девочке-служанке оставить их наедине. Кэтсеро с поджатыми губами и сдвинутыми бровями встал рядом с дедом, явно недовольный тем, как закончился их спор.

– Из-за твоей неосмотрительности, наследник нашего клана опозорился перед сёгуном и вынужден будет обивать пороги врагов, чтобы искупить вину и заслужить доверие. Я знал, что ты принесешь нам одним проблемы, и был прав. Поэтому, в качестве гарантии верности семьи Асакура Токугаве, ты отправишься в его замок и пробудешь там до тех пор, пока Кэтсеро не вернется в столицу. – Непреклонным тоном произнес старик, не обращая внимания на внука, скрипнувшего зубами от досады. – Считай это своим наказанием и способом заслужить мое прощение.

Юи, в глазах которой промелькнул страх, вмиг поднялась с пола, забывая о необходимой вежливости в присутствии свекра, и прижала к груди Химэ, возмущенно мяукнувшую от резкой смены положения. Девушка переводила взгляд с мужа на старика и обратно, чувствуя, как опасения, о которых она забыла с момента отбытия из родного дома, возвращаются вновь. «Жить в замке Токугавы? Они сошли с ума? Отдают меня, как заложницу?!» – Вопрошала она внутри, смотря на молодого самурая, неспособного ей помочь.

– Раз уж ты теперь являешься частью нашей семьи, то должна прикладывать все усилия, чтобы мы стали сильнее. – Ухмыльнулся Тэцуо и провел рукой по подбородку, покрытому седой щетиной. – Все мы жертвуем чем-либо ради хорошей жизни: я отдал на растерзание сына, Шиджеру казнил жену, так что смирись. Радуйся, что твоя доля не столь печальна.

Такаяма возмущенно выдохнула и опустила кошку на пол, после чего короткими шажками подошла к старику, смотревшего на нее с презрением. Она знала, что если начнет спорить с главой семьи, ничего не изменится, однако была неспособна промолчать. «Как смеют они говорить, что я ничем не жертвовала?»

– О, нет, Асакура-сама, при всем моем уважении, осмелюсь сказать, что с тех пор, как стала частью клана, я каждый день приношу жертвы. – Спокойный и уверенный голос Юи не дрогнул, когда дед сузил глаза и поморщился, но сердце забилось сильнее. «Должно быть, я сошла с ума». – Более того, я приносила их еще до того, как познакомилась с вашей семьей. Вы убили моего брата, убили отца, сделали маму какой-то наложницей… Вы думаете, что я не приносила жертв? Вы ошибаетесь, господин Асакура. Мои жертвы гораздо больше ваших.

Едва девушка закончила свою речь, как ноздри Тэцуо раздулись от гнева, а сжатый кулак взлетел вверх, намереваясь преподать наглой девчонке урок. От сильного удара по щеке Такаяму спасло лишь то, что мяукающая Химэ встала на ее босые ступни, оголив когти, заставляя хозяйку отскочить с поцарапанной ногой. Старик, промахнувшийся впервые за долгие годы, кажется, рассвирепел еще больше и, прорычав, начал наступать на самоуверенную невестку, которая теперь вжималась в стену, жалея о том, что осмелилась заговорить со свекром.

– Как смеешь ты перечить мне, да еще и упрекать в чем-то? – Громким и грозным голосом цедил дед, вытаскивая из-за пояса танто, чье лезвие блеснуло в свете заходящего солнца. – Сошла с ума от горя и решила покончить с собой таким образом?!

Юи испуганно вскрикнула, когда увидела, как Асакура-старший пересек в два шага комнату и почти настиг ее с острым кинжалом в руке, однако уже через секунду между девушкой и стариком вырос наследник, вжимая жену спиной в стену и перехватывая запястье деда, во избежание кровопролития. Такаяма не видела ничего, кроме широкой спины, заслоняющей ее от разгневанного родственника, а потому выдохнула от облегчения и опустила руки на живот, оберегая ребенка внутри. Его несильные толчки были вызваны страхом, который испытывала мать, старающаяся теперь успокоить и его, и себя, в то время как мужчины перед ней громко спорили.

– Уйди вон с дороги, ее нужно наказать за дерзость! – Скрипучим голосом угрожал Тэцуо, приставляя танто теперь к горлу внука. – Дочь жалкого нищего ронина не смеет упрекать меня ни в чем, а если не согласна, то пара синяков все исправят!

Кэтсеро, разъяренный не меньше дедушки, оттолкнул его и почувствовал, как острое лезвие полоснуло по шее вблизи от старой раны, на месте которой сейчас был лишь бледный шрам. Теплая кровь маленькими капельками потекла вниз, стремясь к темно-серому воротнику кимоно, пока молодой самурай брал ситуацию под контроль. Оставив Юи позади себя, наследник оттеснял Тэцуо к выходу из комнаты, пользуясь тем, что был сильнее. К его облегчению, обезумевший старик не пытался ранить наследника еще раз, а ограничивался проклятиями в адрес девушки, севшей на татами, которая провожала его большими напуганными глазами.

Как только мужчины покинули спальню, Реико, прятавшаяся за дверью, проскользнула в комнату и бросилась к госпоже, содрогаясь от звучащих в коридоре угрозах. Молодая жена сидела, прикрыв глаза, но едва служанка оказалась подле нее, она посмотрела на девочку и вымученно улыбнулась.

– Не беспокойся, все в порядке. Не смогла промолчать в ответ на его ужасные слова. – Объяснялась девушка, поправляя кимоно и не убирая руку с живота. В отличие от внутреннего беспокойства матери, ребенок затих.

– Вы поступили очень смело, госпожа, и столь же безрассудно. – Поникшим голосом высказала свое мнение Реико, убирая с глаз выскользнувшую из-под ленты прядь волос.

Юи равнодушно пожала плечами и прислушалась к разговору в соседней комнате, вновь различая лишь интонации и голоса. Кэтсеро был взбешен, судя по тону, в котором сквозила отнюдь не скрытая угроза, однако и дедушка не отставал, отвечая внуку тем же. Она снова приоткрыла сёдзи, впуская свежий воздух в комнату, где еще минуту назад атмосфера была накалена до предела, и бросила взгляд на почти севшее солнце. «Как хорошо, наверное, быть свободной, как солнце или луна. Они вольны появляться, когда захотят, прятаться за плотными облаками или же, забыв обо всем, уйти за горизонт, забывая обо всех». – Размышляла Такаяма, закрывая глаза и прислоняясь спиной к косяку. Закат забирал ее боль и прятал от всех в ночи, даря еле заметное облегчение.

***

Ночь накрыла столицу, заставляя затихнуть даже самые шумные ее уголки, включая и дом Асакура. Старик, сошедший с ума и бросившийся на невестку с оружием, теперь спокойно, но настороженно спал в гостиной. Юная служанка не осмелилась раскладывать свой футон ни в одной из комнат хозяев, а потому постелила себе в узком коридоре, как можно дальше от дверей. Тем не менее, спала девочка чутко и сквозь сон прислушивалась к звукам, доносившимся из спальни госпожи. Вопреки ожиданиям, Реико не услышала ни громких криков, ни ударов, которым могли подвергнуть молодую жену в наказание за дерзость. Убедившись, что ночь пройдет спокойно, прислуга позволила себе погрузиться в глубокий сон, забывая о дневных заботах.

В самой же спальне при свете одинокой свечи, смотря в зеркало на новую рану на шее, на татами восседал наследник. Он раздраженно вытирал с кожи пятна засохшей крови и то и дело бросал взгляд на Юи, которая лежала на футоне позади него, свернувшись в клубочек. Кэтсеро знал, что она не спит. Он слышал частое дыхание и шуршание юкаты по мягкому футону, доносившееся до его ушей вопреки ее осторожности. В тот момент, когда ткань, пропитанная водой, прикоснулась к открытой ране, наследник шумно втянул воздух и устало бросил тряпку на низкий стол.

– Перестань притворяться спящей и помоги мне. – Суровым тоном приказал мужчина, поворачиваясь к жене, тут же приоткрывшей глаза и медленно севшей на футоне.

Девушка послушно проползла по футону и татами к мужу, смотря исключительно в пол. Как только она, выпрямив спину, села рядом, наследник протянул ей некогда белую ткань, которая теперь была окрашена пятнами крови. Юи слегка нахмурилась, но покорно окунула мягкую ткань в холодную воду, налитую в глиняную миску, ощущая легкую дрожь от недовольства, исходившего от самурая.

– Я постараюсь очистить рану как можно аккуратнее. Простите, если будет больно. – Заранее извинилась Такаяма и чуть склонила голову перед тем, как коснуться испачканной кожи возле раны.

Они сидели при тусклом свете, не произнося ни слова, пока девушка мягко очищала рану, которая была в паре миллиметров от старого шрама, оставленного шпионом ее отца. Юи слабо поджала губы, убирая последствия своего непослушания с шеи мужчины, пока тот изучал ее взглядом, вспоминая, что завтра ее придется отдать в качестве заложницы.

– Твоя выходка не оставила мне ни единого шанса на то, чтобы отговорить деда. – Нашел, наконец, слова Асакура, когда жена принялась аккуратно обрабатывать порез с помощью густой мази, чей резкий запах бил в ноздри. – Поживешь там несколько недель, но будь осторожна: в замке на каждом шагу люди, которые меня ненавидят. Впрочем, думаю, вы найдете общий язык, не так ли?

Девушка слабо улыбнулась, поправляя подол светлой юкаты, и впервые за несколько дней посмотрела в глаза мужчине, встречаясь с ним взглядом.

– Я не испытываю к вам ненависти, господин. Мое сердце болит, когда я думаю о том, как вы будете посещать дома ваших врагов. Я боюсь, что кто-нибудь вас предаст, и вы не вернетесь ко мне. Это будет моя вина. – Шептала Юи, кладя вторую руку на щеку Кэтсеро, который поначалу отшатнулся, но, расслабившись, принял внезапную ласку. – Как и смерть моего отца. Я знаю, что вы не могли поступить иначе, но злюсь на вас, хотя должна бы злиться на саму себя.

Она вздохнула и убрала в сторону глиняное блюдце с мазью, вытирая пальцы о мокрую ткань, пропитанную водой и кровью. Закончив обрабатывать рану, девушка положила руки на колени и пустым взглядом посмотрела на грудь мужа, покусывая губу.

– Знаете, я хоть и росла в семье воина, однако никогда не сталкивалась со смертью до недавнего времени. Иногда мне кажется, что убийство Джуичи открыло какую-то ужасную дверь, через которую смерть проникает в мою жизнь и отбирает близких людей. – Юи говорила тихо и неуверенно с грустной улыбкой на лице. – Быть может, это какое-то проклятие пало на меня? Духи разгневались за что-то? Я не знаю, но очень хотела бы прекратить череду смертей. Вряд ли вы меня поймете, ведь вы росли в другой семье. Наверняка, вы тоже считаете меня глупой и слабой, как и все остальные, но я просто не могу смириться с тем, что человеческая жизнь может оборваться в любую секунду. Это так страшно.

Асакура хрипло усмехнулся и прислонился к стене, с интересом обдумывая откровение жены. «На моих руках кровь ее отца и брата, а она еще находит в себе силы, чтобы со мной разговаривать. Удивительно». – Пронеслась мысль в голове самурая, пока едкая мазь на коже вызывала ощущение жжения.

– Ты права, я рос в семье, где смерть, а точнее убийства были обыденностью. Не проходило и двух дней без того, чтобы отец не лишил жизни прислугу, которая совершила мелкий промах. – Произнес, наконец, Кэтсеро после нескольких минут молчания, отчего девушка кротко подняла на него взгляд. – С самого детства меня учили, что враг не достоин пощады, а жалость – это слабость духа, поэтому прощать того, кто тебе навредил – неимоверная глупость, которая, в конце концов, приведет к твоей гибели. Таковы правила, в которых я жил и продолжаю жить.

К его удивлению, Юи еле заметно кивнула и посмотрела пустым взглядом на закрытые сёдзи, ведущие в коридор. Внезапно ей стало печально на душе от того, что на какое-то время придется покинуть этот старый уютный дом, в котором она была счастлива два месяца. «Но ведь это ненадолго, да?» – Спрашивала девушка саму себя, искренне надеясь на то, что разлука не продлится долго.

– Асакура-сан, я принесла вам немало проблем: из-за моей семьи вас стали ненавидеть еще больше, а сама я, не желая того, вношу разлад в ваши отношения с родственниками. – Пробормотала Такаяма, поглаживая рукой живот, чувствуя трепет внутри от одной мысли, что очень скоро на свет появится долгожданный малыш. – Вы женились на мне, чтобы возвысить клан Асакура, улучшить репутацию, стать сильнее, в конце концов, но, кажется, мои поступки приводят лишь к вашим неудачам. Наверное, Тэцуо-сама был прав, когда пытался вас отговорить.

Наследник недовольно поморщился и цокнул языком, отворачиваясь от жены. Подобные разговоры его раздражали: какой смысл жалеть о сделанном, если уже ничего не изменить?

– Меня всегда ненавидели в семье, можешь не винить в этом себя. – Холодным тоном ответил самурай и подставил шею прохладному сквозняку, что проникал сквозь плохо закрытые перегородки, которые отделяли спальню от внутреннего дворика. Жжение и зуд от зловонной мази чуть ослабли, но продолжали действовать на нервы, подсказывая раненому, что поспать ему сегодня не удастся. – Я взял тебя в жены, чтобы использовать знаменитое имя твоего отца, показать всем, кто презирал клан Асакура, что раз уж Такаяма Акира позволил породниться своей семье с нашей, то нам можно доверять. Мы достойны лучшей службы, лучших земель и достойной зарплаты.

Произнеся короткую речь, Кэтсеро на минуту замолчал и повернул голову к Юи, внимательно вслушивающейся в каждое его слово. Он улыбнулся уголками губ, когда заметил, как аккуратные руки заботливо лежат на увеличивающемся с каждым днем животе. На секунду мужчину посетило желание прикоснуться к нему, скрытому под тонким оби, но, взяв эмоции под контроль, наследник ограничился лишь взглядом.

– Я не знаю, как это произошло, но многое, к чему я стремился до встречи с тобой, отошло на второй план. Возвысить клан Асакура? Сомневаюсь, что это когда-либо удастся сделать, потому что мы все ненавидим друг друга и не доверяем. Твоей вины в этом нет, так сложилось с самого детства. – Продолжил молодой самурай, замечая, как Такаяма неспешно пододвигается к нему и садится по правую руку. – Я больше не стремлюсь к усилению влияния своего клана. Я хочу очистить, прежде всего, свое имя и получить признание, которого заслуживаю.

– Значит, я вам не мешаю добиваться вашей цели? – Осторожно поинтересовалась девушка, прикасаясь к зудевшей ране на шее мужа, чтобы проверить, подействовала ли мазь.

Убедившись, что кровь больше не течет, а на месте глубокой царапины образовалась тонкая корка, Юи мокрой тканью аккуратно смыла остатки лекарства. Кэтсеро, поначалу удивившийся ее чуткости, вытерпел боль от прикосновения, наблюдая за женой краем глаза.

– Мне мешал твой отец, мешает мой брат и мешает твоя мать, которая спит с Токугавой и, наверняка, настраивает его против меня. – Хмыкнул наследник, убирая волосы с лица девушки, покрасневшей от напоминания о нынешнем положении Аски. – Пока ты на моей стороне, ты не препятствуешь мне, но если вздумаешь выступить против меня… Юи, будь осторожна в замке Токугавы: если до него дойдут какие-либо нелицеприятные слухи обо мне, я потеряю многое. В том числе и тебя, потому что предательства я не прощу.

Она неуверенно кивнула, показывая полное смирение, пока внутри все переворачивалось от прямой угрозы.

– Я не хочу, вернувшись в Эдо, узнать, что мое имя очернили члены моей же семьи, именно поэтому я не допускаю Иошито и остальных братьев к службе в замке. Они слишком жаждут власти, а значит могут меня предать. – Продолжил Асакура, не спуская черных глубоких глаз с робкой жены. – Если и ты выступишь против меня, я не буду удивлен, однако… мне бы не хотелось, чтобы моя катана вновь обагрилась твоей кровью.

Юи тихо прошептала заверения, что будет вести себя должным образом в замке, и застыла, исподлобья наблюдая за тем, как мужчина поднялся со своего места и рухнул на мягкий футон в надежде быстро уснуть, несмотря на ноющую боль от пореза. Через минуту, словно опомнившись, молодая девушка принялась быстро оглядываться по сторонам, в поисках маленького пушистого комочка, исчезнувшего сразу после ссоры с главой семьи.

– О, нет, надеюсь, она не сбежала… – Расстроенно пробормотала молодая жена, подбегая к сёдзи и приоткрывая их, чтобы проверить, не могла ли любимица убежать во двор. – Химэ-чан, где ты? Иди сюда, скорее! Химэ-чан?

На крыльце и земле не было ни единого следа найденыша, отчего Такаяма взволнованно ринулась было к выходу, но была остановлена предупреждающим возгласом мужа. Тот нехотя встал с постели и, отодвинув девушку в сторону, выскользнул в коридор. Он предполагал, что Юи послушно останется в спальне, однако та засеменила за ним по темному помещению. Она вглядывалась в каждый угол и покусывала губу, рассчитывая увидеть где-нибудь сверкающие глаза кошки, но напрасно.

– Если ты не можешь проследить за котенком, как ты собираешься следить за ребенком? – Ворчал утомленный мужчина, отодвигая дверцы шкафов и копаясь на полках, которые были завалены одеждой, парочкой амулетов и коробочкой с целебными травами и мазями. Из деревянной аптечки доносился едкий запах, пропитывающий все на своем пути, отчего Асакура поморщился и поспешил закрыть дверцу.

– Она была здесь, когда Тэцуо-сама прогневался на меня. Может, Химэ испугалась и убежала на улицу? – Девушка была очень огорчена пропажей, что улавливал и молодой самурай, которому, к его неудовольствию, становилось неприятно на душе. – Господин, вы, наверное, очень устали, отдохните. Я сама ее поищу.

Кэтсеро отрицательно покачал головой, заявляя что от самостоятельности жены у него всегда появляются новые раны, и упрямо открыл перегородку, отделявшую коридор от гостиной, где в углу на толстом футоне спал дед. Наследник остановился на пороге, оглядывая комнату, пока Юи приподнималась на носочки, чтобы разглядеть что-нибудь через плечо мужа. Темнота была сплошная, поэтому паре пришлось сделать еще шаг вперед, из-за чего в под ногами тут же раздался скрип старых досок, спрятанных под татами.

– Вряд ли Химэ прибежала сюда, она его боится. – Шептала Такаяма, ступая на носочках по пятам Асакуры, который лишь закатил глаза и, обернувшись, выразительно на нее посмотрел.

Поворачиваясь обратно к лежащему главе клана, чей храп нарушал умиротворяющую тишину, молодой самурай краем глаза заметил быстрое, но плавное движение в углу комнаты. Сфокусировав взгляд, он увидел черную кошку, которая почти растворилась в ночной тьме. Та сидела на татами, выпрямив хвост и прогнув спину, и угрожающим взглядом смотрела на Тэцуо, словно готовилась перейти в нападение в любую секунду.

Молодая хозяйка же, проследив за пристальным взглядом мужа, охнула, отвлекая внимания котенка от главного врага, и бросилась к любимице, не обращая внимания на предупреждающее шипение Кэтсеро. Девушка подхватила напряженную и недовольную Химэ на руки и поспешила выскользнуть из гостиной под строгим взглядом наследника, опасливо поглядывающего на деда. В этот же момент Реико, спавшая в конце узкого коридора и разбуженная гневным шепотом господина, открыла сонные глаза и непонимающе уставилась на Юи, ласково почесывающую за ухом кошку, которая принялась урчать от удовольствия. Служанка удивленно наблюдала за тем, как молодой мужчина втолкнул жену обратно в спальню и резко закрыл сёдзи, восстанавливая абсолютную тишину в доме.

– И все же, странные они оба… – Вымолвила вслух девочка, вновь укрываясь одеялом и кладя голову на жесткую подушку. Она размышляла о том, что может удерживать этих двоих от непримиримой ненависти друг к другу, прежде чем крепкие объятия сна вновь не унесли ее в мир грез с улыбкой на лице.

***

Величественный замок Токугавы, в который рано утром Такаяма Юи прибыла вместе с мужем и черной кошкой на руках, вовсе не поразил девушку. Скорее наоборот, в ней проснулась тоска от мысли, что придется провести немало времени в стенах этого дома, вопреки ее желанию остаться в Эдо. Молодой жене нравилось гулять по улицам города и встречать самых разных людей: от самураев и ронинов до бедных крестьян и продавцов, изо всех сил старающихся угодить прохожим. Юи поднялась по ступенькам на крыльцо замка и застыла, наблюдая за сёгуном, который неторопливо шел навстречу гостям.

Его волосы, испещренные сединой, были собраны на затылке, а кимоно и хаори из роскошного серого шелка струились вниз. На поясе мужчины висела катана, чья рукоятка была украшена амулетом в виде цветка из темного серебра. Как на свадьбе, так и сейчас Токугава не вызывал у девушки приятных чувств. Напротив, она поспешила сделать еле заметный шаг назад и прижать к груди Химэ-чан, возмущенно мяукнувшую от того, что ей не дают вдохнуть. Облизав губы, Юи повернулась к Асакуре, стоявшему по правую руку от нее, и встретилась с ним взглядом. Он посмотрел на нее холодно и поджал губы, словно говоря, что ничего не может исправить. Впрочем, так и было.

– Кэтсеро, я безумно рад твоему решению доверить мне самое ценное, что у тебя есть. – Голос подошедшего к паре сёгуна звучал воодушевленно, а взгляд скользнул с напряженного как камень воина на его хрупкую жену, чей живот стал для Токугавы неожиданностью.

Он знал о том, что дочь Акиры была беременна – тот долго и возмущенно делился этой новостью с господином, – но не думал, что срок уже такой большой. Тем не менее, девушка выглядела чудесно. Еще лучше, чем в день свадьбы, когда он встретил ее впервые. А по его опыту мало кто из женщин способен выглядеть прекраснее, чем в день бракосочетания. Юи, смущенно потупившая взгляд, низко поклонилась, придерживая пушистого найденыша. Асакура же ограничился долгим кивком, чем вызвал приступ раздражения у Токугавы. «Он должен вести себя так, словно я даровал ему прощение и право жить дальше! Что за невежественное поведение?» – Подумал про себя сюзерен и поджал губы, что не скрылось от глаз молодого самурая.

– Я прошу вас присмотреть за моей женой, Токугава-сама, пока буду находиться в отъезде по важным государственным делам. – Бесцветным тоном произнес наследник, отчего девушка рядом с ним поежилась, понимая, что делает он все через силу. – Она послушна и не принесет вам хлопот, я гарантирую. Если же совершит оплошность… – Кэтсеро посмотрел на Юи, которая мгновенно выпрямилась и опустила глаза еще ниже, – не наказывайте ее, а доверьте это дело мне по возвращении.

Кривая улыбка зародилась на губах сёгуна, по которой Асакура прочитал, что его просьба не будет выполнена. Наследник вновь понадеялся на верность жены и сделал шаг назад, отступая к коню, нагруженному сумкой с пропитанием на ближайшие пару дней и доспехами вкупе с несколькими дорогими клинками, сделанными на заказ у известного столичного кузнеца. Такаяма испуганно обернулась, не веря, что он оставит ее здесь так скоро и, забыв о правилах приличия, повернулась спиной к Токугаве и подбежала к мужчине.

– Ты уже ведешь себя неподобающе. Не позорь меня и возвращайся в дом, пока кто-нибудь из этих надутых идиотов не решил, что ты их оскорбила. – Тихо прошипел молодой самурай и бросил взгляд на хмурого сюзерена, однако Юи нисколько не заботило, что на нее с возмущением смотрят несколько пар глаз. – Что ты хочешь?

– Асакура-сан, пожалуйста, будьте осторожны. Возвращайтесь ко мне как можно скорее. – Робко ответила девушка, позволяя кошке спрыгнуть с ее рук на землю. – И возьмите это, прошу.

Она протянула наследнику небольшой красно-золотой омамори* и прикусила нижнюю губу, когда Кэтсеро, удивленный подношением, взял амулет с ее ладони и внимательно осмотрел. Под шершавую красную ткань с золотой вышивкой был вложен кусочек дерева, на котором, полагал Асакура, была написана молитва из одного из храмов. На одной стороне омамори были аккуратно выведены иероглифы, обозначающие защиту, что заставило мужчины усмехнуться. «Когда она только успела его купить?» – Пронеслась в его голове мысль, но спрашивать было некогда, поэтому он крепко сжал в ладони амулет и благодарно улыбнулся.

– Спасибо. Я надеюсь вернуться через пару недель, поэтому потерпи. Я напишу тебе, как появится время, чтобы ты не переживала. – Хриплый голос наследника вселил в Юи надежду, поэтому она смогла выдавить из себя улыбку. – Все будет хорошо, верь мне.

Произнеся последние слова, самурай обратил внимание на Токугаву, нетерпеливо постукивающего ногой, и поклонился ему, чтобы потешить чувство важности сюзерена, хотя про себя проклял его уже тысячу раз. «И куда подевалось мое желание выслужиться перед ним во что бы то ни стало?» – Спрашивал он сам себя, понимая, что потерял всякое уважение к своему господину после того, как тот отчитал его за убийство Такаямы Акиры. Взобравшись на своего верного коня и бросив прощальный взгляд на девушку внизу, Кэтсеро улыбнулся ей и, развернув коня, ускакал прочь.