Цветок на лезвии катаны. Книга 1

Оставшись наедине с младшими братьями, один из которых мирно сопел в углу, Юи медленно поднялась с татами, не выпуская из рук Химэ, и хотела было проследовать за мужем, но бесцветный голос Иошито заставил ее остановиться у дверей.

– Пора бы тебе уже выбрать сторону, девочка. – Произнес младший брат, вновь зарываясь в книгу. – Один из них – либо твой отец, либо мой брат – умрет, так по кому же ты будешь скорбеть больше? Впрочем, я надеюсь, что Кэтсеро лихо расправится с зазнавшимся Акирой, его время ушло, а я потом избавлюсь от него. Все-таки, придется тебе поскорбеть над обоими, рано или поздно.

Такаяма сдержала оскорбления, крутящиеся на языке, и лишь шумно выдохнула, исчезая за дверью. Иошито широко улыбнулся, заранее чувствуя вкус победы, и потянулся за бутылочкой с сакэ, чтобы налить немного согревающего напитка в глиняную чашу.

«Выпью за то, чтобы удача сопутствовала тебе в Эдо, Кэтсеро. Акира должен пасть».

_____________________________________

*Химэ – в переводе с японского – принцесса.

Глава 10

Черный котенок с большими серыми глазами мягко ступал по своему новому дому, с детским любопытством изучая все, что попадается на пути. Убежав с нагретого солнцем местечка на крыльце и обходя препятствия в виде большой шкатулки, подставки для катаны и глиняного горшка, из которого аппетитно пахло, Химэ неспешно направилась в сторону той, что недавно приютила ее. Девушка с подвязанными белой лентой волосами озабоченно смотрела в чугунную кастрюлю, из которой выходил пар, и тяжело вздыхала. Сделав неловкую попытку забраться на колени к хозяйке, кошка скатилась по плотной ткани голубого кимоно обратно на пол и жалобно мяукнула.

Расстроенная Юи отставила кастрюлю в сторону и аккуратно подхватила черного котенка с пола, кладя на коленки. В очередной раз ее попытка приготовить что-нибудь съедобное не увенчалась успехом: в первый раз она варила рис так долго, что он превратился в клейкую массу, во второй же сожгла до углей кусок дорогой рыбы, купленный на рынке, а сегодня превратила суп с дайконом в густую смесь, пахнущую горелым. Почесывая за ушком мурлычущую Химэ, Такаяма думала о том, как на этот раз оправдаться перед мужем за выкинутый ужин. «Мама так долго учила меня готовить, а в итоге все, что я могу делать с едой – это портить ее!» – Злилась она на себя, оглядываясь вокруг.

Дом, в котором они жили в Эдо, был в три раза меньше родового гнезда Асакура, но в тысячи раз уютнее. Пусть он и был старым, дышащим историей, но ни одна доска не скрипела под ногами, татами были идеально вычищенными, а маленький двор позволял там готовить, когда была хорошая погода. Комнат было лишь две – спальня и гостиная, где Кэтсеро почти каждый вечер встречался с кем-либо из воинов Токугавы, некоторые из которых пугали кроткую девушку одним своим внешним видом. Она редко заходила в гостиную, зато отныне была вольна гулять по всему двору и даже изредка выходить на рынок, находящийся в нескольких минутах от дома, однако разрешение от мужа на подобное было достаточно сложно получить.

В первый же день после приезда во время ознакомительной прогулки Юи обнаружила, что многие жители знают ее мужа в лицо и неодобрительно смотрят, проглатывая оскорбления, готовые сорваться с языка, в то время как молодой наследник не прячет глаз, а смотрит прямо в лицо тем, кто презрительно морщится при виде него. Получив от молодого самурая молчаливую угрозу, люди, чаще всего, делали вид, что и не смотрели на того вовсе, и тогда их взгляд падал на девушку, послушно семенившую по правую руку от Кэтсеро. Громкий шепот, преследующий их, вынуждал бывшую представительницу рода Такаяма сжиматься и прятать свое лицо за веером. Ей было интересно, шепчутся ли они о том, что она предала свою семью или просто перемывают им кости, но за два месяца, что они здесь прожили, так и не рискнула спросить у наследника.

Однако в столице Юи не боялась выходить из дома, и даже наоборот, старалась гулять во дворе как можно чаще, чтобы ребенок, которого она вынашивала, родился здоровым. К ее радости, девушка забыла о плохом самочувствии, как только перестала пить травящий ее отвар, но после этого следила за здоровьем будущего малыша с особым беспокойством: до того момента, пока срок беременности не достиг пяти месяцев, она ходила к местному лекарю не реже раза в неделю. Тот принимал ее у себя с особой теплотой и заботой, заверяя после каждого осмотра, что ребенку ничего не угрожает, чем вызывал широкую улыбку на лице Такаямы, отвыкшей от человеческого отношения в доме Асакура.

– Что же нам теперь делать, Химэ? – Отвлекаясь от воспоминаний спросила у кошки Юи, покусывая нижнюю губу, пытаясь что-нибудь придумать. Отправиться на рынок и купить новые продукты или же честно признаться мужу и самой себе, что готовить она еще не научилась? Последний вариант был слишком оскорбителен, поэтому девушка решительно встала, опуская котенка на пол, и направилась к выходу: – Химэ-чан, я скоро вернусь, не беспокойся.

Выскользнув из тихого дома на улицу, молодая жена нащупала под поясом оби веер, чтобы прикрыть лицо, если на пути попадутся чересчур любопытные жители. Слыша, как громко стучит в груди сердце, она быстро шла по улице, неустанно оглядываясь, чтобы не попасться на глаза никому из знакомых. «Если Кэтсеро поймает меня здесь, мне несдобровать, но не могу же я в очередной раз опозориться с ужином!» – Оправдывала свое непослушание Такаяма, спеша к открытой лавке, от которой пахло свежевыловленной рыбой. Она предусмотрительно вытащила веер и прикрыла лицо, не желая, чтобы продавец ее узнал. Купив в лавке собу и небольшого тунца, Юи помолилась про себя о том, чтобы на этот раз блюдо удалось, и хотела было немедленно направиться в сторону дома, как перед ней вырос полный мужчина с широкой, но совершенно жуткой улыбкой, отчего девушка испуганно вскрикнула и отступила назад. Страх отступил, когда она поняла, что смотрит не на злобного незнакомца, а на лекаря, который, видимо, был очень воодушевлен встречей с ней.

– Юи-сан, какая приятная неожиданность – встретить вас здесь! – Радостно протараторил врач, беря девушку под руку и продолжая улыбаться. – Да еще и одну… Асакура-сан очень неосмотрителен, раз отпускает вас гулять в одиночестве по такому большому городу. Здесь, знаете ли, ходит множество негодяев.

– Не беспокойтесь, Одзава-сэнсей, я уже возвращаюсь домой. – Вежливо поклонилась лекарю молодая жена и слабо улыбнулась. – Я вышла, чтобы купить немного свежей рыбы, не более того. Не люблю гулять одна по этому городу, здесь много самых разных людей, вы правы.

Одзава выглядел несколько бледно, а поношенное кимоно из темно-серой ткани обтягивало его полную фигуру, делая его похожим на шар, отчего Юи хихикнула про себя. Мужчина был добр к ней со дня приезда, поэтому она позволила ему проводить себя до дома, чтобы никто из грозных ронинов, слоняющихся по улицам в поисках работы, не посмел приставать к молодой девушке. Всю дорогу она слушала о забавных пациентах врача и тихо смеялась, представляя, как в его дом то и дело приходят ронины, подхватившие чесотку от бродящих в округе животных, торговцы, требующие лекарства от всех недугов, и дети, которые до того наигрались в самураев, что побили друг друга до синяков самостоятельно вырезанными деревянными мечами. Конечно, признавался Одзава, приходили люди и с гораздо более печальными судьбами: хворь, заставляющая людей кашлять кровью, и ранения, полученные в уличных драках. Упоминание о печальном исходе их жизней заставил Такаяму вздохнуть и нахмуриться. Она не любила думать о смерти.

– Ну, а вы, госпожа Асакура? Как вам жизнь в столице? – Предпочел перевести тему Одзава, останавливаясь у ворот нового дома девушки.

– Здесь все по-другому, но мне нравится. Люди мало обращают внимание на других, а значит и меньше сплетничают. Не знаю, надолго ли мы тут, но мне здесь хорошо. – Юи смущенно опустила глаза и прижала к груди руки, повесив покупку, лежавшую в тканевом мешочке, на запястье. – Спасибо вам большое за беспокойство.

Лекарь подтянул свой синий пояс оби и нерешительно кашлянул, проклиная себя за то, что любуется дочерью Такаямы. «Я не должен проникаться к ней симпатией, у меня другая цель!» – Напомнил себе мужчина, скользя взглядом по ее белой коже и пухлым губам, растянувшимся в улыбке. – «Но, черт, она же так красива».

– А как поживает Асакура-сан? Слышал, он добился многого при дворе сёгуна: завоевал его доверие и даже посвящен в государственные дела. – Одзава отбросил неприличные мысли и попробовал спросить о том, что интересовало старого самурая больше всего. – Для него все сложилось как нельзя лучше, не так ли? Наследник клана, близкий к сёгуну.

Он заметил, как Юи чуть нахмурилась, растерянно пожимая плечами. «Не так уж она и глупа, как предсказывал Акира – про успехи Асакуры говорить не спешит». – Чертыхнулся лекарь, теряя с ней связь.

– Простите, но мне надо идти. Хочу успеть приготовить ужин перед приходом господина. – Отступила от него молодая жена, обеспокоенно смотря на садящееся солнце. – Была рада встретить вас, Одзава-сан.

Врач, бледнея при одной мысли о том, что Такаяма Акира сделает с ним, если он не исполнит его приказ, окликнул девушку, почти переступившую порог:

– Юи-сан, у меня есть для вас интересное предложение. – Одзава начал молиться про себя всем богам, когда та с подозрением на него посмотрела, но остановилась. – Ваш отец… Я встречался с ним на днях и, честно говоря, он не в лучшей форме. Так тоскует по вам.

Бывшая Такаяма приоткрыла рот, слыша, как забилось сердце в груди при упоминании отца. На протяжении двух месяцев она не знала о нем ничего: Кэтсеро не встречался с ним в замке сёгуна, что можно было бы считать удачей. Наследник поклялся расквитаться с ним за многое, а потому чем дальше они были друг от друга, тем было безопаснее. Для них обоих. Юи не хотелось делать выбор между двумя дорогими сердцу мужчинами и благодарила богов за то, что они до сих пор не пересеклись в этом городе.

– Он здоров? Хорошо ли питается? – Печальным голосом поинтересовалась дочь, думая об отце. – Может, он в чем-то нуждается?

– Он нуждается в вас, госпожа. – Выдохнул Одзава, не припоминая каких-либо еще лишений Акиры. «Ходит по городу, как император, питается лучше многих. Удивительно, что Асакура до сих пор не встретил его за два месяца». – Постоянно говорил о том, как хотел бы увидеть свою красавицу-дочь, как раскаивается, что заставил вас страдать. Может, вы захотите с ним повидаться? Он живет не так далеко.

Девушка подбежала к лекарю, ощущая, что ее сердце разрывается на части. Она хотела встретиться с отцом, безумно, но это было невозможно. Ей не удастся ускользнуть из дома так надолго.

– Понимаю, вы боитесь того, что ваш муж не одобрит такое своеволие. – Мягко успокоил взволнованную дочь самурая врач, осмеливаясь протянуть руку и коснуться ее щеки. «Наивна, как дитя, а кожа нежна, как лепесток сакуры». – Я могу вам помочь: передам вашему отцу, что вы хотите ним встретиться и он придет к вашему дому ночью. Думаю, выйти за калитку на несколько минут для вас будет проще, а если Асакура-сан проснется, скажете ему, что вышли подышать свежим воздухом. Ваш отец будет так счастлив.

Юи прикрыла глаза, не решаясь произнести ни слова. «Кэтсеро спит очень чутко, вряд ли мне удастся выскользнуть даже из спальни, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу. Но папа… Я так хочу его увидеть». В конце концов, обдумав предложенный план несколько раз, девушка неуверенно кивнула.

– Только, пожалуйста, передайте ему, чтобы приходил как можно позднее. – Попросила она, чувствуя муки совести и страх. – И всего на несколько минут, я не хочу, чтобы он столкнулся с господином Асакурой.

Лекарь заверил ее в том, что передаст все пожелания отцу и поклонился, радуясь внутри себя, что первую часть плана ему удалось воплотить в жизнь. Отпустив от себя улыбающуюся Такаяму в дом, он поспешил обратно в город, в небольшой постоялый двор, чтобы передать старому самураю о том, когда же он, наконец, встретится со своей дочерью.

«И все же, жалко девчонку. Они разрывают ее на части своей враждой. Надеюсь, судьба такой прекрасной девушки не будет трагичной». – Размышлял о превратностях судьбы полный мужчина, идя навстречу лучам заходящего солнца.

***

Тихая ночь усыпляла молодую девушку, лежащую на мягком футоне под теплым одеялом. Во дворе стрекотали кузнечики и цикады, а под боком, свернувшись в калачик, спала маленькая Химэ, чья шерстка блестела в лунном свете, проникающем сквозь сёдзи. Юи очень радовалась, когда молодой самурай позволил ей взять с собой найденыша за несколько часов до отъезда. Он сделал это в благодарность за то, что она заботливо ухаживала за его раной несколько дней, из-за чего та быстро затянулась, не принеся каких-либо проблем. Единственное, что теперь напоминало о том неприятном случае – это котенок, скрашивающий каждый ее день в большом городе, и небольшой шрам на шее Кэтсеро.

Девушка приподнялась на футоне и посмотрела на мужчину, лежавшего рядом. Несмотря на то, что приготовить достойный и вкусный ужин ей не удалось и со второй попытки – рыба оказалась недожаренной и со множеством косточек, зато соба сварилась как следует и впитала в себя аромат тунца, – Кэтсеро не стал высказывать недовольство. Он смиренно вытаскивал тонкие рыбьи кости изо рта, пока сидевшая напротив Такаяма горела от стыда. «По крайней мере, это можно было есть», – сказал он ей, закончив ужинать, и ободряюще улыбнулся. Поэтому сейчас, сидя в ночи и готовясь совершить поступок, который может быть воспринят, как предательство, жена самурая переживала. Ей не хотелось его обманывать, но желание повидаться с человеком, который растил ее всю жизнь, было столь велико, что она была не в силах ему противиться.

Юи аккуратно выскользнула из-под одеяла, боясь даже дышать, и ступила босыми ногами на татами, постоянно оглядываясь на спящего мужа, чей живот медленно вздымался во сне. Черная кошка сверкнула в темноте серыми глазами и побежала по футону к ней, отчего сердце молодой жены на секунду замерло, когда маленькие лапки ступили на живот Асакуры и, спрыгнув, Химэ застыла у ее ног. Несколько минут Такаяма стояла, не шевелясь, молясь о том, чтобы сон мужа не был потревожен, и только когда убедилась, что Кэтсеро продолжает спать, на носочках вышла из спальни, слыша позади себя тихое шебуршание лап котенка по дереву. Улица была полна цветочных ароматов, но легкий ветер нес прохладу, из-за которой кожа под тонкой юкатой покрылась мурашками, зато небольшим ступням, обутым в невысокие деревянные гэта, было комфортно. Подойдя к воротам, Юи не решилась открывать их сразу, боясь, что скрип петель может разбудить наследника, и выглянула на улицу через небольшую щель между досками ворот.

Он был там. Стоял в нескольких метрах от нее и глядел в небо, держа пальцы на рукоятке катаны. Его волосы серебрились еще больше под бледным светом луны, а воинственное выражение лица не изменилось с момента их последней встречи. Как же давно это было. Вся жизнь Юи до нынешнего момента казалась ей просто сном, настолько она отвыкла от роли послушной и кроткой дочери, которую готовы были отдать на растерзание выгодным союзникам. И вновь девушка испытала укол совести, вспомнив о человеке, забравшем ее из родного дома. Человеке, который действительно заботился о ее благополучии. Она глубоко вздохнула, медленно отодвинула щеколду на тяжелой двери и приоткрыла ворота, стараясь протиснуться в небольшой проем, чтобы не раскрывать их еще шире. Мужчина под луной тут же обернулся, заслышав шорох, и сделал несколько шагов навстречу дочери, опасливо застывшей у входа. Дальше выходить Юи не хотела.

– Юи, моя прекрасная доченька, я так рад тебя увидеть, наконец. – Тихим голосом воскликнул Акира, поправляя пояс на черном кимоно, за который была убрана катана. Рисунок на ее рукоятке заставил девушку вздрогнуть, напоминая о танто, которым был ранен муж. – Иди ко мне, я так хочу тебя обнять.

Она оглянулась на дверь дома и увидела сидевшую на крыльце Химэ-чан, в чьих глазах внезапно заметила страх.

«Что за глупости, разве может такое быть? Наверняка, это я слишком переживаю, и все это мерещится мне». – Решила Такаяма, выходя за калитку, хотя сердце говорило бежать обратно в дом, пока она не накликала на себя беду.

Ее отец мигом оказался рядом и сжал дочь в объятиях, обдавая ее запахом алкоголя и пыли. Юи охнула и попыталась было отгородиться, но руки прижимали ее к себе слишком крепко, что вызвало очередной приступ волнения. Она давно отвыкла от родительских объятий, слишком те были заняты воспитанием старшего сына, которому прочилось стать одним из самых могущественных самураев в стране.

– Отец, пожалуйста, отпустите. Я не могу надолго отлучаться из дома. Одзава-сан сказал мне, что вы хотели увидеться, поэтому я здесь. – Шептала в ночи девушка, не переставая смотреть на дверь дома, откуда в любую минуту мог выйти наследник. – Вы здоровы?

Акира неспешно кивнул и выпустил дочь, следя за ее взглядом. Внутри него кипело множество чувств: от тоски по дочери до желания выпотрошить человека, который находился на расстоянии нескольких метров. Давно он не был так близок к тому, чтобы свершить свою месть. Легкий ветер налетел на узкую улочку, приподнимая с земли мелкий мусор и освежая подвыпившего старого самурая. Он вновь обратил все внимание на Юи, стыдливо прячущую глаза и небольшой живот.

– Я действительно по тебе скучаю, дочка. Последняя наша встреча закончилась не слишком хорошо, но не держи на меня обиду. Я желаю тебе добра, поверь. – Такаяма касался ее щеки, чувствуя, как она наслаждается ласковым отцовским прикосновением. Однако громкое кошачье мяуканье заставило дочь самурая подпрыгнуть на месте и отойти от отца, а с лица в одно мгновенье отлила кровь. – Не бойся, Асакура ничего тебе не сделает, пока я здесь. Я не позволю этому выродку причинить тебе боль.

Девушка, неожиданно для Акиры, отрицательно замотала головой и нахмурилась. Мужчина с сединой в волосах растерянно застыл, но спустя секунду успел поймать Юи за запястье, удерживая от возвращения в дом.

– Меня не надо защищать от моего мужа, отец. – Мелодичный голос уже не звучал так вежливо, как привык старый самурай, поэтому он крепче сжал руку дочери, отчего она занервничала еще больше. – У меня все хорошо, и я не злюсь на вас за то, что вы хотели сделать той ночью, знайте. Вы хотели мне помочь, да? Я это понимаю, а потому прощаю вас, но на этом все. Мне хотелось увидеть вас, чтобы убедиться, что вы здоровы, и спросить о матери… Вы что-нибудь о ней знаете? Асакура-сан не говорит ни слова, мне не у кого больше спросить, кроме вас.

«Значит, теперь ты заботишься о том, как идут дела у твоей матери? У женщины, которая рожала тебя в муках, и которую ты так подло отдала на растерзание этим ублюдкам?»

Акире захотелось ударить дочь как можно сильнее за ее лицемерие, но едва он притянул ее к себе за запястье, как входная дверь дома хлопнула.

– О, нет, уходите, скорее! – Взмолилась Юи, пытаясь вырвать руку, но безуспешно. Отец смотрел на нее бешеными глазами, не собираясь отступать. – Я не хочу, чтобы он вас убил, так что бегите, пока есть возможность.

– Я не собираюсь убегать с порога его дома, даже не надейся. – Процедил сквозь зубы Такаяма, прислушиваясь к тихому мяуканью во дворе и быстрым шагам. «Он направляется прямо ко мне, как удачно. Зачем терять время зря?»– Тебя интересует судьба матери? Так она с недавних пор наложница в замке сёгуна, которую твой муж видит ежедневно…

Не успел Акира договорить, как ворота резко распахнулись, и на пороге перед ним показался его заклятый враг. Губы Кэтсеро были плотно сжаты, в черных глазах сверкнула ненависть, едва он увидел старого самурая, сжимающего запястье напуганной девушки, а в руках у него была обнаженная катана, чье лезвие блестело в свете луны.

– А, вот и ты. Давно не виделись, Асакура. – Ухмыльнулся мужчина и выпустил дочь, ставшую теперь ненужной. Пока что. – Должен сказать, я поражен тем, как быстро ты добился доверия сёгуна, пришел выразить свое почтение, о господин будущий даймё.

Юи прикусила нижнюю губу и посмотрела на мужа, стараясь понять, как сильно он зол. Настолько ли, чтобы между двумя мужчинами разыгралась смертельная битва? На его лице, в отличие от Акиры, не было ни намека на ухмылку, руки был напряжены, готовясь пуститься в бой в любую секунду, а взгляд блуждал между старым самураем и женой.

– Акира, не кажется ли тебе, что выражать почтение посреди ночи – само по себе грубость? – Хрипло поинтересовался наследник, сжимая катану, что есть сил. Прохладный ветер коснулся и его коротких волос, которые самурай отказался сбривать даже после переезда в столицу, но боевой пыл не остудил. – Впрочем, хорошо, что ты здесь. Нам есть о чем побеседовать.

– Это единственное, в чем я могу согласиться с выродком из семьи Асакура. Слишком много недосказанности между нами. – Такаяма вытащил из-за пояса темных хакама свой меч, обнажая его острое лезвие. Он предчувствовал, как очень скоро кровожадная катана напьется крови врага, заглушая свою жажду и желание отомстить. – Я поделился с Юи тем, как живет теперь ее матушка во дворце. Ты постарался на славу, унижая мою семью: убил сына со спины, как последний трус, отнял дочь, заставив ее поверить в то, какой ты благородный, и отправил мою жену в шлюхи… За все это я тебя на куски порежу!

Акира ринулся вперед на молодого самурая, словно сокол, ловко двигаясь в темноте и нанося рубящие удары. Его деревянные гэта скользили по земле под ногами, давя мелкие камни и придавая ускорения, пока кровь внутри закипала от возбуждения, которое воин может получить только в битве. Он прикладывал все силы, применял уловки, чтобы отвлечь внимание врага и сразить его, в то время как Кэтсеро без особого труда отражал каждую атаку, но на мужчину не нападал. Его катана неустанно сверкала в свете луны, издавая звонкий звук, сталкиваясь с мечом Такаямы, а тело плавно двигалось, отступая назад. Старый самурай, как и ходили легенды, был отличным воином, приметил наследник: он не терял контроль над собой, а позволял мечу вести себя, использовал приемы для отвлечения противника и двигался очень быстро. Тем не менее, Асакура был быстрее, спокойно уворачивался от лезвия, приближающегося к коже на несколько миллиметров, и дышал ровно, в отличие от Акиры, который спустя минуту после начала атаки начал задыхаться.

Юи, наблюдавшая за мужчинами у ворот с Химэ на руках, громко вскрикнула, когда катана отца достигла, наконец, цели и глубоко оцарапала щеку Кэтсеро, отчего тот поморщился и на секунду застыл, касаясь раны и смотря на кровь. Девушка на неудобных гэта понеслась к самураям, не выпуская из рук котенка, и встала между ними, смотря на отца.

– Я прошу вас, остановитесь! – Воскликнула она, сопротивляясь Асакуре, который схватил ее за локоть и попытался убрать в сторону. Она повернулась к нему и крепко вцепилась пальцами в его юкату, прижимая к груди мяукающую черную кошку: – Вы же убьете его, он уже не в такой хорошей форме! Пожалуйста, перестаньте все это.

Наследник поморщился и оттолкнул ее к стене соседнего дома, смеряя презрительным взглядом и поджимая губы. В этот момент Акира вновь кинулся с мечом на молодого самурая, надеясь застать его врасплох, однако тот отреагировал молниеносно: отразив атаку, Кэтсеро развернулся к сопернику всем корпусом и, воспользовавшись секундным замешательством, обрушил лезвие катаны на запястье упавшего врага. Девушка позади закричала и бросилась к отцу, ожидая увидеть серьезную рану и отрубленную конечность, но, бросившись на землю рядом с лежавшим мужчиной, не увидела ни капли крови, лишь шокированный взгляд Такаямы и его дрожавшие руки. Обе были целы, а на одной из них виднелся красный след от сильного удара, выбившего из пальцев рукоять меча. «Как же так? Я же видела, как он ударил его лезвием прямо по руке. Неужели, он сделал это тупой стороной?» – Спрашивала саму себя Юи, смотря во все глаза на еле сгибающиеся пальцы отца.

– Твоя жизнь зависит от моей прихоти, Акира, – произнес Асакура, прикасаясь острым концом лезвия к шее мужчины, там, где пульсация ощущалась лучше всего. – Одно движение и ты захлебнешься собственной кровью на этой улице, а я пойду обратно домой, отдохну и сообщу по утру о том, что пьяный Такаяма решил свести со мной счеты ночью. Что скажешь? Готов умереть прямо сейчас?

Юи, плачущая возле отца, медленно поднялась с земли и положила руку на лезвие катаны, смотря заплаканными глазами на мужа. Тот с хмурым выражением лица наблюдал за ее немой мольбой, пока старый самурай боялся даже вздохнуть.

– Вы же не отнимите у меня еще и отца, – бормотала девушка, проводя пальцами по острой стороне лезвия, которое ранило тонкую кожу. – Сжальтесь над ним ради меня, я прошу вас, Асакура-сан.

– Ты слишком добра к человеку, который отдавал тебя на растерзание. – Приподнял бровь Кэтсеро, смотря, как по ее пальцам начала капать кровь, оставляя темные пятна на земле. – Он нанес оскорбление мне, пытаясь выкрасть тебя, отправлял шпионов к моему дому, а теперь пришел сюда, чтобы убить. Зачем мне его щадить? Чтобы однажды получить нож в спину из-за его козней? Я не настолько глуп, в отличие от тебя.