Пьяная утка

– Алён, скажи, пожалуйста, а смысл – зачитывать вопросы, не разбирая?

– Я имею в виду, хочу просто их зачитать, чтобы ты видела, чем я жила эту неделю.

– Так, Алён, всё. Работаем. Я не подруга сейчас. Я не подруга. Всё, работаем. Скажи, пожалуйста, для чего тебе сейчас хочется зачитать вопросы не разбирая?

– Хочется увидеть все столпы‑опоры, которые сейчас стоят в вопросах, а не в решениях. Хочу осмотреться, с чем я столкнулась.

– Давай, давай посмотрим, с чем ты столкнулась.

– К Андрюше мы вернемся позже. Вопрос первый. Мне мужчина задал вопрос: «Где, как ты думаешь, должна находиться женщина в отношениях с мужчиной: женщина над мужчиной, женщина наравне с мужчиной, женщина под мужчиной?» Я почесала репу и поняла, что ко мне прилетел вопрос, на который я ответа не знаю. И сказала ему: «Наравне».

– Давай так: кем сформулирован вопрос – мужчиной или тобой?

– Он спросил меня: «Какая роль тебе ближе: над мужчиной, под мужчиной или наравне?»

– Моя прелесть… Алёночка… он тебя уже потащил. Наша задача – отслеживать, чья это динамика: твоя или мужская. Дорогая, у нас 70 процентов населения – пограничники, и мужчины тебя будут тащить только так. Нужно очень внимательно смотреть, какими конструкторами он начинает в тебя въезжать, впихиваться, и что значит «под», и что значит «над». Почему он задаёт тебе такого рода вопросы, как ты считаешь?

– Он хочет узнать, насколько можно манипулировать…

– Вот. Конечно. И что ты ему сказала?

– Я ответила: «Наравне». И он начал копать глубже, а я ему пояснила, что осознаю и себя, и его личностью, которая берет и выстраивает просто всё.

– Знаешь, кто такой идеальный муж?

– Кто такой идеальный муж?

– Идеальный муж – он жертва. Помнишь, ты мне видео прислала, где женщин спрашивали: «Если смерть с косой пришла, ты кого отдашь – себя или мужа?» Вот ты мне нравишься: даже если не знаешь, ты интуитивно настолько сильно чувствуешь… Женщина ни в коем случае не может быть жертвой. Не имеет права. Она не выживет и не поднимет детишек, и мужа с собой утащит на дно. Идеальный муж – он жертва. Если мы говорим, что в паре кто‑то сдаёт почку, то это мужчина. «О боже, какой мужчина, я хочу от него почку», – и точка.

Если что‑то случается, например грабитель залез в дом, с ним кто идёт разбираться?

– Мужчина.

– А на войну кто идёт?

– Мужчина.

– А у женщины роль какая?

– Какая?

– Женщина – роль вторая, да. Потому что у него есть что?

– Член.

– Да, Алён. И он должен на х*ю всё вертеть, потому что у него не было ментальной кастрации. Это его природа. Он для этого создан. Если мы говорим о партнерстве в работе – это одно. Но если мы говорим о физиологии и близких отношениях, то «на равных» мы не будем никогда.

– Ну а всё‑таки, расскажи, что за «над», «под» и «на равных».

– Естественно, ты ему говоришь, что «на равных», но ты прекрасно сама понимаешь, что «на равных»… – Катя быстро забарабанила пальцем по губам и засмеялась. – Наша задача – держать красивый покерфейс и делать вид, что мы на равных. У мужчины х*й, Алёна, и он этим х*ем должен прокладывать себе дорогу в социуме. У тебя этого нет, и ты не можешь «ехать на мужчин». Будешь восприниматься не как женственная и не как мужественная, а как травмированная женщина.

Согласись: среднестатистический мужчина лежит, почесывает брюшко, попёрдывая в диван, и показывает, что он не особо‑то и хочет двигаться. Скажи, когда женщина понимает, что всё, назад не сдаём?

– Когда дети появляются?

– Да. Дети. Потому что она понимает: если хоть сантиметр сдаст назад – всё, катастрофа, ни она, ни дети не выживут. И она начинает развиваться с пущим усердием, подтягивая в воронку мужчину: «Вот это надо, вот это бы ещё надо, ну и вот то бы тоже хорошо бы…» А он что? Он не хочет напрягаться, не хочет расти, не хочет брать ответственность, не хочет взрослеть. Это Эдип. Он задает тебе такой вопрос не просто так. Для мужчины женщина – это кто?

– Или враг, или игрушка.

– Или враг, или игрушка, да. Грустно звучит.

Выбирай, дорогая, как мы с тобой будем играть. Вот и всё.

Дальше по своим вопросам хочешь пойти?

– Ой, да! Я уже и забыла. «Запрет на настоящесть». Начала читать книгу, которую ты рекомендовала. Я глубоко признала, что я нарцисс, увидела, что кого хочешь засосу в свои качели и качну так, что очумею. Увидела свою необходимость приглашать в жизнь людей, чтобы не было так одной скучно, и «качаю» так, что аж почку рукой ловить в полете…

– Молодец, что видишь это.

– Вылезла за эту неделю еще одна история. Помнишь, я говорила, что «должна была» выйти замуж?

– Не «должна», а «хотела» выйти замуж.

– Да, наверное. Ну странно выключить сериал на половине, когда уже вроде вот‑вот начнется развязка.

– Когда мы говорим о долженствовании, мы говорим о какой‑то программе. У любовника спрашиваешь: «Я похожа на твою маму?» Он отвечает: «Не‑ет». «А ты можешь сказать, что я лучше твоей мамы?» – «Ух ты, блин! Не‑ет». Нет ни одной женщины лучше моей мамы, потому что моя мама волшебная, и я никогда не смогу вернуть ей долг за ж‑и‑з‑н‑ь.

У мужчины задача – понять, что жена лучше, чем мама. А у женщины в Эдипальном комплексе – что?

– Что муж лучше, чем папа?

– Конечно.

– Кать, «Ты что, думаешь, что ты одна такая королева?!» – вот так мне когда‑то сказал мужчина. И я ещё потом с ним года три была. Помню, как я из красивой девушки, как Алиса в стране чудес, когда она гриб откусила и уменьшилась, вот так же прямо на глазах улетела где‑то к плинтусу. А он всё выше и выше и выше, а я всё меньше, меньше и меньше.

– Алёночка, смотри. У женщины роль второго плана в семье. Но женщина должна понимать, что это роль вторая такая, что без этой роли не будет ничего. Потому что женщина в семье как раз является той самой…?

– Королевой.

– Да! Королевой. И когда мы говорим о королевстве, мы понимаем, что королева там одна‑единственная, другой быть не может.

И когда тебе мужчина говорит: «А что ты губу раскатала быть в своём королевстве королевой, ты в своём королевстве должна быть замухрышкой», – под хвост и пенка такого! Потому что одна‑единственная, всегда выбираемая, всегда вперед идущая, всегда побеждающая, всегда‑всегда‑всегда – королева своего королевства.

И вопрос к королеве: какого хрена в её королевстве мужчина, который обрубает ей крылья и перекручивает при ней их в фарш, а потом ещё этим фаршем её кормит, объясняя, как это вкусно? «Я не знаю, кто ты. Пока. Всё».

Я королева в своем королевстве. И я в союзе с мужчиной знаю, что я на втором плане, но я на втором плане кто?

– Королева.

– Королева. Потому что именно я решаю, что ты сегодня будешь есть, что будут есть наши дети, куда мы поедем отдыхать, где мы будем жить, сколько будет детей. Это решаю всё я. Ты этим заниматься не будешь, дорогой, у тебя есть твои дела – дела короля. Вперёд, дорогой. У тебя есть весь настрой, чтобы прокладывать дорогу, а я буду строить будущее: дорога должна быть куда‑то. Женщина строит будущее.

Задача мужчины – с кем идентифицироваться?

– С женщиной.

– Да. Мужчина не может себя идентифицировать без женщины. Он не может выстроить понимание себя без женщины, потому что нет контрпереноса, он не понимает, кто он. Поэтому да, роль вторая у женщины в паре, но она королевская. И не иначе.

И на вопрос: «Ты что, одна такая королева?» – нужно отвечать: «Да, я одна такая королева».

– Обидно было слышать такое.

– Обида, дорогая, – это что? Подавленный…?

– Гнев.

– Да. А гнев – это про что? Про наши личные…?

– Границы.

– Да. Про наши личные границы. И, конечно, твои границы были нарушены, а ты это проглотила. Гнев, агрессия даны для отреагирования: в теле оно поднимается не для того, чтобы ты ему, как самка богомола, откусила голову, а для того, чтобы ты почувствовала опасность и вовремя включилась спокойной реакцией. В лучшем случае: «Дорогой, у меня к тебе вопрос: если ты меня не видишь королевой, тогда кто ты?» Вот и засада.

Ещё раз: среднестатистический мужчина ленив. Признать в женщине будущее – это значит отказаться от лени и поднять жопу, делая то будущее, которое говорит она. А как ленивец, не желающий признавать в женщине свое будущее, может почувствовать себя королем?

– Унижая её?

– Да, унижая её. Бьёт по самооценке, говорит ей, что она дурочка, что с ней что‑то не так. Ему нужно её обесценить. А как это сделать? Правильно: вывести ее на эмоции, чтобы она поехала в крик, в гнев, в скандал, чтобы она была некрасивой в этот момент, чтобы была невменяемой и потеряла своё лицо. Чтобы вовремя сказать ей: «Посмотри, какая ты на самом деле, посмотри, какая ты чмошная».

И тут он приосанивается и ещё раз уточняет: «Вот‑вот, оно – твоё истинное лицо. Посмотри на себя».

Женщина, когда кричит, становится некрасивой, ещё и плачет, осанку теряет. И тут как тут он: «Ну вот‑вот, я же говорил: не королева, а кусок говна ты».

– Это моя история.

– Алёночка, это история всех. Все узнают своих бывших тут. Если бы сейчас был эфир на эту тему, просто плыли бы одни сердечки в чате. История как под копирку. Психические процессы у всех одни и те же.

– Дальше. Следующий вопрос. «Лёгкий уровень невроза».

– Не лёгкий, Алёна.

– Да, читала в книге и, видимо, выбрала для себя что‑то удобное, а о чём это было – уже и не помню. Наверное, сейчас это нужно было, чтобы я увидела, что очередной раз попыталась сама себя обмануть. Спасибо, Катя, я «легонько болею»… Следующий вопрос: «Сильные нарциссические стороны, опора на них. Но как их увидеть? Как мне увидеть, в чём я хороша и…»

– Проявленность, Алёна. Про‑яв‑лен‑ность. Нарциссы очень красивые, яркие. Сильная сторона у тебя: чем меньше стыда, тем мощнее ты проявлена. Нарцисс всегда копает на десять из десяти, он дожимает.

– То есть моя сильная сторона – упрямство и упорство в постоянном пополнении знаний. Первый столп, который я отстраиваю. Нарабатываю систему. Яркость. Проявленность. Правильно понимаю?

– Алён, ты задаёшь вопросы, и по каждому из них можно отдельную сессию проводить. Понимаешь? Мы сейчас по верхушкам пробежимся по твоим вопросам, а время кончится. Про проявленность, да?

– Да, давай.

– Мы всегда говорим: должна быть демонстрация. Пиши это слово везде себе: де‑мон‑стра‑ци‑я себя. О чём это? Там, где мы себя не показываем, где прячемся, где не проявляемся…

Чехов, «Человек в футляре» – это архетип быдла. Человек, который замер, ничему не учится, не развивается, – это быдло. Архетип – это, по факту, судьба, которую ты живёшь, сценарий, по которому идешь: в смерть, либо ты выбираешь жизнь.

Когда мы замираем, прячемся, начинаем сидеть на алкоголе, на наркотиках, не развиваемся, не учимся – это быдло, потому что у такого человека нет перспективы на развитие. Будущего нет, если мы не проявляемся. Там где тухло, там и мертво.

Архетип Трикстера – мы всегда должны вокруг себя всё менять, идут перемены, значит, идёт жизнь. Когда мы ярко проявляемся – это сама жизнь. И только через перемены и демонстрацию мы можем расти. Прятаться = стыдиться, а когда мы стыдимся, мы себя губим.

– Ну тогда мне нужно понять, чего я стыжусь.

– Идеализация и обесценивание. «Я ок – я не ок». Есть ядро. В детстве по ядру ударили, ядро раскололось. Произошло расщепление: «я – королева / я – кусок говна». Нарциссизм – мазохизм, мазохизм – нарциссизм. Качает супер.

– Полёт нормальный.

– Алён, соберись. Расщеплёнка, отщеплёнка – то, что я в себе не принимаю, лежит в тени. Теневые аспекты моей личности: в чём я считаю себя «не ок», за что испытываю стыд. Это разговор еще нескольких сессий.

За счёт глубокой работы расщеплёнка вытаскивается из тени, и мы видим человека не совсем, мягко говоря, такого же, как «не во время терапии». Всё, что спрятано, всё, что вытесняется, – затем, чтобы не было больно. Это процесс. Даём время и не торопимся.

– Кать, помнишь видео затрагивали, там немного прерывалось, раскрой, пожалуйста.

– Где женщин спрашивали, кого вы отдадите: себя или своего мужчину?

– Да.

– А, ну так там все здоровые. Все женщины ответили «его», а все мужики выбрали себя. Посмотри, какие красавцы. Женщина не имеет права быть жертвой. Если почку сдает – сдает кто?

– Супруг.

– В природе волк в социальных отношениях: если его прогнали из стаи, задача – найти самку и создать свою ячейку. Самка подходит к самцу, прикрывает ему горло, и он, и стая понимают, что на самку он не кинется: в животном мире самка ценнее самца. Только самка может дать потомство. Самцы на самок не нападают.

А если и кинется, волк никогда самку не убивает, потому что самка – это продолжение меня, продолжение моего рода. Я что, дурак своё будущее убивать?

Задача женщины – строить будущее. А как она его строит? Что она мужчине делает?

– Что? Минет?

– Ну, допустим, – улыбается. – Замужем женщина становится только тогда, когда появляются кто?

– Дети? Деньги?

– Алёна, блин‑блинский, соберись.

– Ну дети, конечно.

– Конечно. Будущее. Представь: ты королева в своем королевстве, где есть и муж, и дом, и карета, и лошади, и угодья, и трам‑пам‑тудым-сюдым – всё есть, а наследника нет. Там, где нет детей, – там история заканчивается.

Женщине от мужика нужны дети, и на уровне всех программ она хочет реализоваться.

– Кать, о столпах ещё. Первый – это мое проявление, а второй и третий?

– Первое – это когда я реализовалась и для себя стала мужиком, тем самым, которого хочу видеть. Второе – когда я родила. И третье – когда нашла мужчину, который прошел Эдип. Когда тебя Создатель спрашивает: «Если бы ты хотела быть мужчиной, каким бы ты хотела быть?» – и ты, указывая на своего, говоришь: «Вот им. Вот им».

– А нужно, чтобы было три столпа, или их больше?

– Устойчивый стул на трёх ножках. Одна ножка есть – хорошо, за неё и держимся и идём ко второй и третьей. Есть три – высший пилотаж.

– Значит, бизнес я продолжаю развивать и уже смотрю на него как на цель за пределами жизни. С проявлением есть проблема, конечно, но это больше технически: неправильное распределение времени. Я и на фортепиано учусь, и школу запускаю, и лицензию получила, и проекты пишу, и там, и сям учусь, ещё и образовательную платформу купила, ретритный центр уже в проекте, на свои два бизнеса франшизы запускаю в этом году – и это всё за каких‑то шесть лет. Короче, проявляться некогда: там ещё монтировать видео сидеть, тут бы на маркетинг время выделить, да воронки продаж писать… Короче, наверное, просто ною.

– Женщина, Алёна, пашет в десять раз больше мужчины. У женщины нет чего?

– Члена.

– Да, дорогая. Поэтому женщины пашут и забывают о женской энергии. А каждый месяц ещё напоминалка, что ты не мужчина, и у тебя нет той свободы. А гормональный фон! А боль! Тебе кучу вариантов предлагают, чтобы белое можно было одеть в дни месячных. Вот тебе и свобода. Путь преодоления. А он жопку вытер и нет проблем. Тебя качнул, снова король.

– Поняла, Кать. Скажи, пожалуйста, как понять, что есть проекция, которой я живу?

– Прошлого нет. У опыта, который ты получила, есть проекции. И ты эти проекции куда транслируешь?

– В настоящее.

– Да. И то, что у тебя происходит проективно сейчас, в настоящем, – это и есть программа. Мы здесь и сейчас работаем с теми проекциями, которые есть. Главный принцип – текущая психическая реальность. Запоминай, пожалуйста.

Тот опыт, который есть, – это проекции на текущую психическую реальность. Если мы сейчас спросим: что у тебя есть? – у тебя есть только здесь и…?

– Сейчас.

– Да. Только здесь и сейчас. Всё. Прошлого нет – проекции есть. «Сейчас есть, сейчас делаю». И кем бы ты ни была, хоть на кочерге размалёванная скакала с факелом в руке и с криком «За Родину!» – кто ты сейчас?

Смотри: в прошлом я работник, который на полках в магазине товар расставляет, а сегодня я крутой эксперт на десятку, психотерапевт, к которому дорого и сложно попасть. А когда-то я была школьницей. Вау. И что? Гораздо важнее, кто ты сегодня и что делаешь. В кого ты сегодня себя вырастила?

Давай отдельно ещё раскроем, а то я смотрю, ты уже теребишь следующий вопрос.

– Да. И всё‑таки, Кать, я правда всю неделю готовилась к нашей встрече, и хочется тебе зачитать вопросы ещё. Можно? Есть время у нас?

Читаю: «Лучшее для меня – это новая задача, работа, усталость. Это что‑то чудесное. И чтобы у меня случилось желаемое, в первую очередь работает существующая программа, сейчас вижу, спасибо тебе. Но тем не менее опыт таков: я хочу ванну, а значит, мне нужно готовое место – положить плитку, провести воду и успокоиться, чтобы она пришла легко и просто на подготовленную психику».

Кать, ну вот пример. Моя подруга хотела кошку – чёрную, с изумрудными глазами. Она пересмотрела каждую деталь мира вокруг себя, посетила все возможные питомники, заглянула под всевозможные кусты города, измучила себя и вокруг всех. И в один момент я ей сказала: «Да, Лен, ты просто подготовься: купи корм, лоток, туалет, таблетки, шампунь и т.д. Ты же не знаешь, откуда котик придёт к тебе. Представь, появляется у тебя та самая твоя кошка, а ты не готова. Вроде хотела, но получила суету сразу. Подготовься и забудь. Просто сделай шаг навстречу и прояви готовность иметь желаемое». И вот, как только она всё покупает – к ней приходит кошка. Легко и просто. Сама. В прямом смысле слова.

– Да‑да. Алён, всё правильно. Берём и делаем.

– Кать, так у меня это переросло в то, что я измучиваю себя своими идеями и важностью собственного первого шага. Моя идея = сделать много дел. «Лучшее для меня» – это новая задача, какая‑то работа, занятость, усталость. Итак: «Алёна, хочешь лучшего для себя?» – «Ну… я подумаю ещё, хочу ли я лучшего для себя».

«Лучшее для меня» = устать и замучить себя. Упахаться. Для меня «лучшее» – это вечное «подготовиться», и я не вижу, что я уже готова. Я не могу сопоставить сама.

– Так, Алён, давай я это выписываю, и мы работаем отдельно. Тут и сценарий, и паттерны, и установка. Давай отдельно.

Идея измучить себя – это про что? Ма‑зо‑…?

– …хизм?

– Вот.

Алён, две задачи психотерапевта: не навредить и защита женщины. Если твой терапевт на твои слова: «Он такой плохой, мы сейчас разводимся, мне негде жить, дети есть, не знаю, что делать», – говорит: «Да бросай его, как‑то выживешь», – бегом от него.

Первое, что он должен спросить: «Где собираешься жить и есть ли на что кормить детей?» Женщина должна быть в терапии защищена. И если у неё нет мужчины, задача – защитить от Эдипиков, чтобы она не тратила своё время; показать возможности для развития, чтобы понимать, что она опирается на себя и что в принципе с ней всё хорошо.

Больше всего подвержены мелкокалиберным манипуляциям женщины высокой культуры – те «рабочие лошади», которые впахивают и выстраивают опору на себя. Они, как правило, больше всего не понимают, какого хрена вообще происходит в их жизни.

А на самом деле такая женщина уже давно прекрасный лебедь, а не грязная и пьяная утка под забором.

Что делают Эдипики? «А ты тут что?! Королевой, что ли, себя возомнила?!»

Задача – понять, что да, уже давно белый лебедь. Уже давно королева. Нужно понять, что мелкокалиберные манипуляции – и есть главная угроза для женской идентичности.

Мужчина будет женщину опускать, принижать, потому что тогда на её фоне он может быть кем?

– Королём.

– Да, Алёна, королём. Чтобы на ее фоне выглядеть выгодно. Чтобы можно было что делать? Ею…?

– Манипулировать?

– Её использовать, Алёна. А как использовать? Только обесценить. Для мужчины женщина кто?

– Либо враг, либо игрушка.

– Да.

– Кать, фонит у меня вопрос семьи. Я не понимаю, что такое семья. Я увидела, как за эту неделю была в ощущении, что хочу замуж, чтобы узнать это чувство. Что за чувство семьи такое? Папа и мама только?

– Скажи, пожалуйста, если есть у тебя мама и папа, то кто ты тогда?

– Ребёнок.

– Да. А если есть ты, замужняя женщина, то кто ещё есть?

– Муж.

– Итак: если ты видишь семью как «мама‑папа», то смотришь из детской позиции – и там шарашит травма. Сейчас, когда мы говорим про детско‑родительские отношения, мы как раз проживаем Эдипальный комплекс. Ты видишь семью как ребёнок. Понятно?

– Да.

– Эдипальный комплекс – это про повзрослеть, и это становится самой сложной задачей. Мы видим семью уже не как «мама‑папа», а как собственную ячейку в обществе: «муж‑жена». То, как ты говоришь, показывает всё. И просто в двух словах это не проговорить, ну, Алён, нереально.

– Да, Кать. Просто семья – это для меня что‑то невозможное к сложению.

– Алён, а кто её должен сложить?

– Мама и папа, когда была история…

– Стоп‑стоп‑стоп‑стоп‑стоп, не спешим. «История не сложилась». Ну вот, ты знаешь: я очень хочу в туалет, но история не сложилась – и я сходила в штаны. История должна сложиться сама?

– Я должна сложить.

– Алён, это метамодель речи, она показывает твоё психическое развитие. «У меня муж почти стал миллионером, но не сложилось». «Я почти добежал марафон, но не сложилось». Это значит, что мы находимся под гнётом обстоятельств: обстоятельства больше меня, сильнее меня, я не мог на них повлиять.

Да, если это цунами, где смыло пол‑города, – тогда обстоятельства действительно сложились, и всех, кто бежал марафон, смыло. Понимаешь разницу? Обстоятельства могут быть больше меня.

Но когда мы говорим: «Я не могу найти мужа», – тогда дело в том, что я в позиции жертвы, в детской позиции и говорю, что я не в состоянии влиять на…?

– Обстоятельства.

– На свою жизнь, Алён. Я не хозяйка своей жизни. Я не королева. Обстоятельства сильнее меня, и я здесь подконтрольное лицо.

Важно, Алёна: «Да, у меня много травм, у меня созависимость, у меня куча проекций, но я имею мужество жить то, что есть, и изучать это, чтобы расти дальше. Да, в детстве густо и поносно насрато, но тогда я была ребёнком, я не могла на это повлиять. Но сейчас я уже давно не ребёнок, и если у меня дома куча перед носом, я беру тряпку и убираю».

Задача повзрослеть – это взять ответственность за всё то, что уже есть, и с этим начать разбираться.

Когда мы находимся в отношениях, и партнёр на меня транслирует свою травму, хорошо бы предложить ему самому с этим разобраться. Травма – не оправдание. Если я чего‑то не видела, моя задача – увидеть, подсмотреть, украсть, попробовать воссоздать. Не получится – ещё где‑то подсмотреть, ещё взять и снова попробовать воссоздать. И где‑то с четвёртого или двадцать пятого раза у меня получится. Я беру и своими ручками складываю.

– Ещё один вопрос, Кать. Пожалуйста. У меня записано проговорить тебе. Я вижу, чего хочу, но вот это «надо» пойти и сделать. Не просто «легко и просто приходит желаемое», а надо сделать, заслужить, заработать. Мне хочется найти баланс.

– Алён, смотри. Здоровый садизм и здоровый мазохизм отличаются от нездоровых как, как ты считаешь?

– Может быть, это уровень, где я не выпадаю в «сдохла»?

– Это навык не выпадать в состояние «полудохлая». Это навык ресурсности. Да, это и есть здоровье. Но… если мы торт готовы съесть полностью, как его целиком запихать то? Мы что начинаем делать?

– Членить?

– Да, по кускам, по кускам. Торт – да, я его съем, но не целиком, а по кускам. Искусство маленьких шагов – это хорошо. Но как понять: моя глобальная цель – это что‑то здоровое или нездоровое?

– А как это понять? Вот я говорю, что хочу в каждом городе России такую, как есть уже сейчас, школу массажа, иду пошагово, есть преогромнейшее желание продолжать. И я вижу, как у меня внутри: я с плёточкой периодически поколачиваю себя, чтобы продолжала делать. «Давай, малышка, давай, у тебя получится».

– Не‑не, Алён, мы сейчас не про тебя, мы образно. Как понять: я сейчас терпила 150‑й стадии или я молодец? Как понять?

– По результату. Даже когда тебе плохо, ты чувствуешь…

– Правильно.

– …чувствуешь, что готова дальше встать и делать.

– Смотри, Алён, послушай внимательно. Есть два типа женщин. Одна будет сидеть, терпеть, терпеть, терпеть, а результат…

– Ноль.

– Ноль. Наша задача, когда видим, что мы терпила 150‑й стадии, – начать приумножать выгоду для себя и преуменьшать то, что в жизни не нравится.

Сколько мне нужно времени, чтобы приумножить желаемый результат?

Пример: я хочу похудеть на 15 кг. Ставлю задачу с улучшением здоровья в срок, скажем, 45 дней. И эти 45 дней я разбираю вопрос по деталям: прохожу обследование, изучаю питание, работаю со специалистами и ответственно шаг за шагом иду к результату. Да, эти 45 дней – нахождение в здоровом садизме и здоровом мазохизме.