Прорыв к звездам. С. П. Королев

О своих первых успехах и больших планах Сергей написал длинное письмо Ксении и теперь с нетерпением ожидал от нее ответа.

В обычные дни Сергей обедал с семьей дяди Юры, а по воскресным дням у бабушки. В будние дни она подрабатывала приготовлением обедов для рабочих. Кроме того, бабушка обстирывала внука, и Сергей всегда выглядел опрятным.

В КПИ Королёв подружился с Михаилом Пузановым, который был старше Сергея на девять лет, но у них было много общего. Михаил тоже увлекался авиацией. Он работал на киевском заводе «Ремвохдух», где приобрел богатый опыт самолетостроения, после чего был командирован руководством завода в КПИ для приобретения дополнительных знаний. В их группе он был грамотнее и культурнее других, и была в нём какая-то врождённая деликатность, скромность. Этот рабочий парень в отличие от многих других заботился не о том, чтобы побыстрее получить диплом, а, как и Сергей, чтобы получить знания, и учился на совесть, увлеченно. «Не важно сдать – важно знать!» – был их девиз.

В первое воскресенье октября Сергей с Михаилом отправились на аэродром, где намечалось торжественное событие: закладка ангара под самолеты. Народу собралось много, но вдруг в этой огромной массе Королев различил знакомое лицо. Ну, надо же в толпе стоял Иван Савчук, штурман из ГИДРО-3. Сергей очень обрадовался этой встрече. Они не были друзьями, но сейчас Савчук был для него частицей Одессы, частицей далекого моря и детства.

Оказалось, что после перевода гидроотряда в Севастополь, Савчука направили в Киев. Он жил в авиагородке, дома которого стояли на краю аэродромного поля: кирпичные, с паровым отоплением, у каждого летчика отдельная комната. Тут же столовая, и кормили отменно, не то, что в институтском «Голубом Дунае» с его вечной баландой из двух перловин – ложкой за ними не угонишься. И самолеты рядом – один взлетел, другой следом идет на посадку.

Савчук познакомил Сергея и Михаила со своим другом лихим до отчаяния летчиком Алексеем Павловым. Сергей и Михаил зачастили к Ивану и Алексею в авиагородок, и вскоре они крепко сдружились.

В конце октября команда киевлян вернулись из Коктебеля. В 1924 году на вторых Всесоюзных планерных состязаниях было представлено 48 планеров, выполнено 572 полета с общим налетом 27 часов. Как и год назад, отличились представители Военно-Воздушной академии имени Н. Е. Жуковского. Академия направила на состязания 35 участников, которые и получили основную массу призов: максимальную дальность полета – 3,86 километров продемонстрировал военный летчик К. Рудзит, а максимальную продолжительность полета – 5 часов 15 минут, 32 секунды и высоту полета 312 метров – Л. Юнгмейстер. Их лидер летчик К. К. Арцеулов, из-за травмы не участвовавший как пилот на первых состязаниях, в этот раз на одноместном планере «Икар», построенном одесситами, установил новый всесоюзный рекорд продолжительности полета. Главных призов были удостоены конструкторы планеров «КПИР», «Москвич» и «Ларионыч». На этот раз на состязаниях произошла трагедия: на не доведенном планере собственной конструкции разбился слушатель военной академии П. Н. Клементьев. Для увековечивания памяти планериста-энтузиаста по инициативе участников состязаний гору Узун-Сырт, с которой проводились старты новых машин, переименовали в его честь.

В ноябре 1924 года Мария Николаевна получила ответ из Военно-воздушной академии о приеме в нее Сергея Королева, который она и переслала сыну. Разрешение на зачисление было дано при условии, что до декабря Королев сдаст экзамены по военным дисциплинам, обязательные для всех курсантов. Запоздавшее письмо оказалось некстати. К тому времени Сергей уже втянулся в учебу, у него появилась много хороших товарищей, и Королев остался в Киеве.

Со временем Сергей уговорил Савчука и Павлова поступить в КПИ вольнослушателями. Впоследствии они вошли в его бригаду по сдаче зачетов. В то время оценок не ставили. Экзаменатор опрашивал группу и если получал правильный ответ от кого-либо из членов группы, то все получали автоматом «зачет». Если группа не могла назвать правильный ответ на какой-либо вопрос, то все отправлялись готовиться к новой сдаче. За два года Королев сдал 27 зачетов. Отметок не ставили, экзаменов не сдавали. Были лекции, близкие к семинарам, и семинары, порой превращавшиеся в лекции.

Встречать Новый, 1925 год Сергей поехал в Одессу, где собирался встретиться с Ксенией. В письме она сообщила ему, что приедет навестить мать на новогодние праздники. Неожиданно для Сергея, после небольшой разлуки, встреча с ней оказалась холодной. Ему показалось, что Ксения была к нему совершенно равнодушна. Но это впечатление было ошибочным, так как девушка в то время сильно переживала арест отца, которого подозревали в контрреволюционной деятельности.

Вернувшись в Киев, Сергей набросился на учебу. Вместе с тем, он не бросал надежды вступить в кружок авиаторов КПИ и иногда заходил к планеристам. Как всегда, энтузиастов в кружке было хоть отбавляй, но как говорится: «Кто стучит – тому открывают», и настойчивость Королева была вознаграждена. В конце первого года обучения, когда наступила самая горячая пора подготовки планеров к полетам в Коктебеле, и не стало хватать рабочих рук, в этот момент у планеристов появился Сергей. Засучив рукава, он подошел к ребятам и предложил свои услуги. На этот раз его помощь оказалась как раз кстати. Старшекурсник Николай Скрыжинский пригласил его работать в свою бригаду, которая трудилась над планером КПИ-1-бис.

– Полетать дадите? – поставил одно условие Королев.

– Смотря, как будешь работать? – ответил Николай. – Если будешь «лепить» брак, то за такую помощь погоним метлой, а не на планере дадим летать.

Королев пообещал работать на совесть. Здесь ему очень пригодились навыки плотника, полученные им в стройпрофшколе. Он очень качественно и быстро выполнял всю поручаемую ему работу, порой задерживаясь допоздна, и оставался с другими ребятами на ночь в мастерских, где спал в ящике на стружках. После Королева никогда не приходилось переделывать, чем Сергей заслужил справедливое уважение товарищей.

В мастерской КПИ Королев встретил еще одного отменного мастера-краснодеревщика Венярского. Тот был известен и уважаем всеми авиалюбителями Киева, так как никто другой мог выпилить из дерева винт для самолета с очень хорошими аэродинамическими качествами. Сергей перенял у него много секретов в изготовлении планеров, которые в то время часто делали по эскизам общих видов из подручного материала, не имея чертежей на многие детали. Обивая планер фанерой, идя от фюзеляжа к краю крыла, Венярский использовал планки разных толщин, что сокращало его вес, не снижая при этом прочности. Он показывал Сергею, как найти в целом дереве скрытую трещину, свое умение пользоваться плотницким инструментом и как изготовить из обычной доски винт самолета.

За короткое время Сергей освоился среди планеристов кружка и стал считаться своим, получив даже прозвище «Сергей-руки-в-боки», за манеру держать руки по бокам.

Лидером авиакружка планеристов КПИ в то время был студент- дипломник Константин Николаевич Яковчук, всегда хмурый и суровый на вид человек. Во время Гражданской войны он был красным военлетом. Летая на истребителе, он был подбит в бою и при падении сломал ногу. Еще не до конца залечив ее, Яковчук уговорил командарма Четвертой армии М. В. Фрунзе разрешить ему вновь летать и вернулся в авиацию.

После войны Яковчук стал испытывать самолеты на заводе Ремвоздух-6 под Киевом и поступил в КПИ. В 1923 году Михаил Васильевич Фрунзе приехал в Киев для организации на Украине общества содействия авиации. Чтобы привлечь широкие народные массы к вступлению в ОАВУК, он предложил устроить выставку авиационной техники и организовать агитполеты. За проведение полетов взялся Константин Яковчук, решив устроить старт самолета в центре города в Пролетарском саду. При обсуждении такого полета с наспех выбранной небольшой площадки на самом верху холма: сорок на восемь метров многие посчитали такую агитацию скорее самоубийством. Однако, Яковчук настоял на своем: в доказательство безопасности его полета, он устроил десять подготовительных взлетов с малой площадки на аэродроме Ремвоздуха, которые оказались удачными, после чего добился разрешения на свое небывалое выступление.

В день массовой агитации народ запрудил все дорожки Пролетарского сада, Владимирскую горку, Крещатик и ближайшие улицы.

К удивлению всех Яковчук легко завел мотор и взлетел в самом центре города. После его полета, здорово подогревшего публику, народ уже не раздумывая, встал в очередь делать взносы на развитие авиации в стране. Подражая Яковчуку, Королев купил себе такую же серую рубаху в белесую крапинку и черные брюки под широкий ремень.

Обладая большим опытом и деловой хваткой, Яковчук был одним из самых активных руководителей планерного кружка. Он был инициатором конструирования целой серии планеров: КПИ-1-бис, КПИ-3 и КПИ-4, которые строились энтузиастами в мастерских института. Контролируя строительство планеров, он часто забегал в мастерские и подгонял своих добровольных помощников. От его веского слова зависело участие человека в планерных состязаниях.

Сергей Королев, приняв активное участие на последнем этапе подготовки планеров к состязаниям в Германии и Феодосии в 1925 году, решил, что сделал достаточно, чтобы надеяться на участие в планерных состязаниях. Однако, обратившись к Яковчуку с просьбой включить его в состав участников слета планеристов от КПИ, был явно расстроен, услышав в ответ:

– Ты у меня работал?.. Без году неделю я тебя тут вижу… Работал?! Вот Томашевич работал. Скрыжинский работал. А ты…

Королеву пришлось довольствоваться лишь полетом на учебном планере, да и этот полет оказался для него неудачным. При посадке планер задел трубу, торчавшую из кучи мусора на окраине летного поля, и Королева выбросило из планера. К счастью, Сергей отделался лишь сильным ушибом груди. К этой неприятности добавилась еще одна: при падении он разбил в дребезги золотые часы, подаренные ему отчимом по окончании стройпрофшколы.

Яковчук отлично выступил на соревнованиях в Германии. Там он действовал подчас очень рискованно, но зато побил все рекорды, оставив весь цвет немецких планеристов далеко позади. На соревнованиях не обошлось и без провокаций: кто-то в четырех местах рассоединил контровку крыла планера Яковчука, и летай он немного дольше, мог погибнуть.

После состязаний в Германии Яковчук отправился в Крым в Коктебель. На третьих Всесоюзных планерных состязаниях 1925 года для участия было заявлено 40 советских и 7 немецких планеров. Общая продолжительность полетов составила 61 час 31 минута. Было установлено 5 мировых рекордов: максимальная продолжительность полета – 12 час. 6 минут 25 секунд (Шульц из Германии), дальность полета – 24,4 километра (Неринг из Германии); двухместные планеры: максимальная дальность – 10 километров и максимальная высота – 336 метров покорились Л. Юнгмейстеру, а максимальной продолжительность полета 5 часов 30 минут добился Хессельбах из Германии. Всесоюзные рекорды установили К. К. Арцеулов на КПИР-4 высота – 340 метров над точкой старта и К. Н. Яковчук на КПИР-1 с продолжительностью полета – 9 часов 35 минут 15 секунд.

Для Яковчука и в Коктебеле не обошлось без приключений. Первоначально его планер КПИ-1-бис не был допущен к состязаниям. Члены технической комиссии (Ветчинкин, Проскура и Делоне) забраковали планер, посчитав его неуправляемым в полете. Константин Николаевич в течение суток устранял недостатки, но комиссия так и не разрешила ему летать. Тогда Яковчук с киевлянами оттащил свой планер за границу, отведенную для соревнований, на дальнюю гору и взлетел. Он парил в небе до вечера девять с половиной часов, установив всесоюзный рекорд продолжительности полета, и получил главный приз – бюст В. И. Ленина с надписью: «Первый приз СССР. Герою безмоторного полета».

В конце слета ураганом были уничтожены все планеры КПИ, к строительству которых приложил свою руку и Сергей Королев. Теперь пришлось с нуля организовать их строительство, но костяк самых активных планеристов окончил институт, и многие уехали из Киева в Харьков, куда перебазировался авиационный завод Ремвоздух. В Харьков же было переведено и конструкторское бюро Ремвоздуха во главе с главным конструктором Калининым. В КПИ по-прежнему не было пригодного помещения для занятий планерных курсов, куда записался Королев. Они проходили в помещении рабфаковской столовой под аккомпанемент тарелок. На создание библиотеки для планеристов денег также не выделили, а через некоторое время и курсы закрыли из-за отсутствия финансирования.

Летом 1926 года Сергей Королев проходил практику в паровозном депо помощником машиниста. За целый день, подбрасывая уголь в паровозную топку, он сильно уставал и в конце смены походил на грязного трубочиста. Такая работа ему совсем не нравилась. Тяжелые условия труда машиниста, да еще без особой полетной романтики, с ограниченными возможностями перемещения, не шли ни в какое сравнение с эйфорией свободного полета летчика. Протяжные паровозные гудки и стук колес железной дороги его явно не привлекли. Вернувшись с практики, Сергей был еще больше разочарован, когда выяснилось, что интересующую его профессию авиатора он не сможет получить, так как просьба ректора Боброва об открытии в КПИ факультета самолетостроения не нашла поддержки у руководства высшей школой. Для нового факультета требовались дополнительное финансирование преподавательского состава, обустройство учебных аудиторий и лабораторий, а с 1914 года в КПИ в полную негодность пришли центральное отопление, водопровод и канализация. Уходя из города под натиском Красной армии, белополяки взорвали в нем все мосты и теперь требовались средства на их восстановление. Вопрос встал не о расширении, а о закрытии института.

Ректор Бобров, оценивая перспективу для любителей авиационной техники в КПИ как не очень благоприятную, предложил самым настойчивым из них перевестись в МВТУ или Военно-воздушную академию им. Н. Е. Жуковского и обещал содействие в переводе.

Королеву предстояло принять важное решение. Или окончить КПИ и, получив нелюбимую специальность, несколько лет отрабатывать в далекой от авиации области, после чего вновь пытаться приобщиться к любимому делу, либо попробовать перевестись сейчас, но уже верно идти к заветной цели – к звездам. Королев давно уже не представлял себе будущее без авиации, без полетов в стратосферу и к другим мирам и, почти не раздумывая, решил расстаться с Киевом.

К тому времени Мария Николаевна и Григорий Михайлович переехали в Москву. В августе 1925 года его отчима перевели из Одессы в столицу на должность старшего инженера по механизации портов Центрального управления морского транспорта Наркомата путей сообщения. Сначала они поселились в ветхом доме на Красносельской улице вместе с семьей брата Марии Николаевны, а затем в здании, принадлежавшем заброшенной церкви. Баланин устроился преподавателем в Рыбный институт и писал диссертацию. Мария Николаевна написала сыну, что им обещали в скором времени выделить двухкомнатную квартиру в строящемся кооперативном доме. Она очень скучала по сыну, хотела чаще получать от него весточки и в письме поделилась с сыном своей мечтой, что если бы Сергей перевелся в МВТУ, где имеется самый престижный в стране факультет самолетостроения, то они смогли бы жить снова вместе.

Отказавшись два года назад от поступления в Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского, Сергей посчитал, что переход в нее для него закрыт по этическим мотивам. Кроме того, он не хотел на всю жизнь связывать себя с армией, полагая, что это ограничит его творческие возможности и свободу.

Наведя справки у профессорского состава КПИ, Королев убедился, что МВТУ наиболее престижное техническое учебное заведение страны. Там работал теоретик русской авиации Николай Егорович Жуковский, а теперь преподают его ученики. На третьи Всесоюзные планерные состязания москвичи прислали 20 планеров из 47, участвовавших в слете, что говорило о хорошо поставленном деле в части обучения планеризму в столице.

Собрав необходимые документы, Сергей отправил их в Москву. Естественно, что ректор Бобров, питавший большую страсть к авиации, выдал студенту С. П. Королеву лестную характеристику. Вскоре пришел положительный ответ о его переводе в МВТУ. Взяв билет на поезд, Сергей простился с друзьями и отправился в Москву.

УЧЕБА В МВТУ

Приехав в Москву, Королев с вокзала отправился на Красносельскую улицу, где в бытовом строении закрытой церкви в стесненных условиях жили его мать и отчим. Рядом с ними в маленькой комнатке ютилась семья брата Марии Николаевны Юрия Николаевича. Все они ожидали скорого решения жилищной проблемы. Баланины вступили в жилищный кооператив, их дом достраивался, и они вот-вот должны были переехать.

Сергей уже давно не видел мать, но часто получал от нее нежные письма, пронизанные материнской любовью, и своим приходом думал сделать ей подарок. Однако, увидев сына в дверях, Мария Николаевна сильно удивилась.

– Почему ты в Москве? Ты же должен учиться.

Заметив замешательство матери, едва сдерживая слеза, Сергей произнес:

– Мама, я так хотел тебя увидеть!

Слова Сергея растрогали Марию Николаевну, она прослезилась и обняла сына, после чего проводила его в комнату и стала накрывать на стол. Сергей сообщил, что получил уведомление о переводе в МВТУ. Окинув взглядом скромное небольшое жилище, он почувствовал, что его приезд скорей всего озадачил мать. Королев не хотел быть для нее обузой и сказал, что будет жить в общежитии и подрабатывать где придется. Мария Николаевна вспомнила, что сама в своем письме подала Сергею идею перевестись в МВТУ и побоялась, что теперь из-за своего холодного приема может отторгнуть от себя сына. Пытаясь сохранить добрые отношения с Сергеем, она заявила, что никуда не отпустит сына, и тот останется жить с ней и Григорием Михайловичем.

Оставив вещи у родителей, Королев направился в МВТУ. Предъявив в деканате аэромеханического факультета уведомление о переводе в МВТУ, Сергей дождался, когда ему выдадут студенческий билет и направление для размещения в общежитии училища, после чего отправился к его коменданту.

Студентов МВТУ обычно селили по двое в комнате, поэтому Королев попросил, чтобы его подселили к человеку, который увлекается авиацией. Комендант общежития пошел ему на встречу, и соседом Сергея по комнате оказался Юрий Победоносцев, участник вторых Всесоюзных планерных состязаний в Коктебеле.

На вторых состязаниях Юрий представлял Полтавскую планерную школу. Его первый планер хоть и требовал существенной доработки, но понравился председателю технического совета профессору МВТУ Владимиру Петровичу Ветчинкину. Тот посоветовал Победоносцеву продолжить свое обучение в МВТУ, где, на его взгляд, были хорошие условия для овладения специальностью аэродинамика. В 1925 году Юрий приехал в Москву, а в 1926 поступил на первый курс вечернего отделения училища. Учебу в МВТУ он совмещал с работой в ЦАГИ в отделе Ветчинкина.

Сергей поделился своими планами с Юрием, сообщив, что хочет построить планер собственной конструкции и победить на нем на состязаниях в Коктебеле. Победоносцев рассказал Королеву, что в Москве работают несколько десятков кружков планеристов. Наиболее известный из них «Парящий полет», организованный при Московской высшей школе красных военных летчиков. Его руководителем был знаменитый летчик-испытатель К. К. Арцеулов, один из организаторов планерных слетов в Коктебеле. Осенью 1916 года ему первому из российских авиаторов удалось вывести самолет из преднамеренного штопора – вращения по нисходящей спирали и обучить этому искусству своих учеников из Качинской школы военных летчиков. Он подготовил подробную инструкцию по управлению самолетом для выхода из штопора, которую разослали в авиационные части русской армии. Занимаясь подготовкой военных летчиков в авиашколе, Константин Константинович, кроме того, испытывал военные самолеты конструктора Поликарпова на Тушинском аэродроме. Попасть в кружок Арцеулова Сергею было практически невозможно, так как там занимались только военные инженеры.

Юрий посоветовал Королеву не терять время на бессмысленное обивание порогов авиакружка Арцеулова, а сразу записаться курсантом в более доступный кружок авиаторов «АКНЕЖ», созданный при МВТУ. Его работу курировал сам А. Н. Туполев, в прошлом любимый ученик Н. Е. Жуковского, ставший главным инженером ЦАГИ.

Когда вечером Королев зашел к матери за вещами, то застал Григория Михайловича. Несмотря на некоторые опасения, отчим довольно спокойно отнесся к тому, что Сергей может их потеснить. Он даже был рад его приезду. Уже до прихода Сергея Мария Николаевна договорилась с мужем, что сын будет жить у них, когда они переедут в кооперативную квартиру. Григорий Михайлович даже сам предложил выделить одну из комнат в новой квартире для занятий Сергею, которую ранее планировал использовать как свой кабинет, после чего все сомнения Королева о проживании с матерью окончательно рассеялись.

В ноябре 1926 года Сергей Королев приступил к занятиям со студентами третьего курса аэромеханического отделения механического факультета МВТУ. Познакомившись с однокурсниками, он удивился, что некоторые из них совсем не тянутся к знаниям и их не интересует самолетостроение. Многие студенты поступали в вуз с целью сделать карьеру и хорошо устроиться в дальнейшем. Одним из таких выпускников МВТУ был Георгий Максимилианович Маленков, окончивший училище в 1925 году. Учеба в вузе была для них лишь целью получить высшее образование, что дало бы им право продвигаться по служебной лестнице, занимать руководящие посты на предприятиях и в организациях. В училище такие студенты в первую очередь активно участвовали в общественной работе, оттачивая стиль руководителя и умение работы с коллективом на собраниях и митингах, а получение самих знаний считали второстепенным делом. Имея высокую цель – пробиться к звездам, Королев не понимал таких людей. В духе того времени он всецело поддерживал коммунистические идеи, казавшиеся тогда реально осуществимыми, но вместе с тем ценил свое время в училище, чтобы скорее стать отличным специалистом в области самолетостроения и приступить к реализации своей мечты. Он экономил дорогое для него время для получения знаний и старался не обременять себя формализованной общественной работой. Комсомольским активистам МВТУ лишь с большим трудом можно было привлечь Королева к массовым мероприятиям, сходить на собрание или демонстрацию, а заставить выйти на субботник было для них и вовсе безнадежным делом. Вместе с тем, Королев не отказывал себе в возможности увидеть что-то очень интересное и познавательное. Он часто посещал выставки, музеи, ходил в театр и кино, читал запоем художественную литературу и с большим энтузиазмом взялся за организацию экскурсии в Ленинград, когда для получения путевок по льготным ценам потребовалось набрать большую группу желающих из числа студентов.

ШКОЛА А. Н. ТУПОЛЕВА

С особым нетерпением Сергей всегда ждал лекции А. Н. Туполева, который читал по совмещению курс самолетостроения в МВТУ. Уже в то время он был легендой для начинающих авиаторов, так как участвовал в строительстве первого планера в мастерских МВТУ, а затем стал первым его пилотом, планируя над рекой Яузой в Москве. Во время жесткой посадки в Лефортовском парке его биплан из дерева и полотна основательно помялся, зато пилот остался невредим. По проекту Андрея Николаевича, подготовленному под руководством Н. Е. Жуковского, в МВТУ построили первую газодинамическую трубу для испытаний моделей летательных аппаратов. Будучи еще студентом, Туполев оказался причастным к революционному движению. Его близкие знакомые использовали его почтовый адрес для пересылки запрещенной литературы. Когда это стало известно полиции, Туполев был исключен из МВТУ. Для него увлечение авиацией оказалось сильнее революционных идей, поэтому после исключения он не пошел на баррикады. Стараясь быть вне политики, Андрей Николаевич уехал к себе в деревню, где занимался сельским хозяйством в маленьком имении отца и штудировал учебники по воздухоплаванию.

Когда революционные страсти в Москве немного поутихли, Туполев вернулся в Москву и обратился за помощью к своему учителю Жуковскому. Николай Егорович сочувствовал революционно настроенной интеллигенции. После разгона Николаем 11 Государственной Думы многие ученые в знак протеста отказались работать в МГУ, руководство которого поддержало реакционную политику царя. Часть из низ перешли работать в МВТУ, считающееся более демократичным учебным заведением, и среди них Николай Егорович. Произвол тайной полиции в отношении способного студента возмутил его, и он помог тому восстановиться. Под защитой Николая Егоровича Туполев окончил училище. Когда правительство В. И. Ленина переехало в Москву, Андрей Николаевич активно помогал Жуковскому пропагандировать развитие самолетостроения в Советской республике. Вместе со своим учителем он побывал в различных инстанциях, в том числе и у В. И. Ленина. После встречи с Владимиром Ильичем дело наконец-то стало двигаться. По указанию Ленина в стране был организован Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), где должны были заложить основы для проектирования и строительства самолетов в СССР.