Прорыв к звездам. С. П. Королев

Выбор жизненного пути.

16 августа 1924 года Сергею Королеву выдали свидетельство о среднем образовании с получением специальностей каменщика и кровельщика. По этому знаменательному поводу отчим подарил Сергею золотые наручные часы. Однако профессия строителя не очень прельщала Королева. Сергей заявил матери, что хотел бы продолжить образование, но будет заниматься только самолетостроением.

Новая экономическая политика первых мирных лет после Гражданской войны вселяла надежду, что Воздушный флот Советской республики постепенно окрепнет, и самолеты будут стоять не только на вооружении в армии, но и станут широко доступны гражданским лицам.

Вступая в жизнь, Сергей хотел иметь хорошую престижную профессию, чтобы в полной мере проявить себя, чтобы испытывать удовольствие от жизни, занимаясь любимым делом. Авиация казалась ему новой очень интересной и перспективной деятельностью человека, которая обеспечит ему высокий достаток, уважение друзей и близких. Люди были буквально заворожены последними успехами в области самолетостроения, авиаторы начинали покорять стратосферу, и достижение далеких миров уже не казалось несбыточной фантастикой, а виделось делом недалекого будущего. Героями его времени считались бесстрашные летчики, и Сергей тоже хотел стать авиатором. Всех людей, связанных с авиацией, считали небожителями. Об их отваге писали газеты. О них пели замечательные песни:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца – пламенный мотор.

Сергей Королев верил в великое будущее авиации и в полеты вне атмосферы, и решил навсегда связать свою судьбу с небом. Получив хорошее образование и мечтая о всеобщем признании и большом личном успехе, молодой человек планировал удивить весь мир чем-то необычным. Наиболее значительным для себя он считал создание летательных аппаратов, способных достигнуть космических высот, только для этого ему нужны были дополнительные знания.

В то время инженеров по специальности Аэродинамика готовили лишь в Военной академии Военно-воздушного флота, МВТУ и в Ленинградском политехническом институте.

Мария Николаевна опасалась, что Сергей не ограничится только работой у кульмана и непременно станет летать. Профессия летчика, связанная с большим риском для жизни, казалось ей совсем неподходящей для единственного сына. Ей достаточно было только вспомнить о несчастных случаях с пилотами из ГИДРО-3, и к горлу подкатывал ком горечи.

Сначала Мария Николаевна попыталась отговорить Сергея от профессии аэромеханика, но тот продолжал стоять на своем. Он не мог допустить, что упустит время, и полеты к другим мирам совершит кто-то другой. Королев хотел сам строить самые лучшие в мире самолеты и летать на них.

– Когда весь мир грезит самолетами, когда чуть ли не каждый день на страницах газет рассказывают о новых рекордах, установленных летчиками, когда достижение высот стратосферы стало совсем близким, а следом могут наступить полеты к другим планетам и встречи с инопланетянами, ты предлагаешь мне латать крыши, – обижался на мать Сергей. – Мама, профессия – это на всю жизнь! А жизнь дается человеку один раз и надо прожить ее так, чтобы не жалеть, что выбрал не тут путь, о котором мечтал. Представь себе, что мне всю жизнь придется заниматься нелюбимым делом, разве это честно, разве это справедливо, лишь бы угодить тебе.

Королев понимал, что уступи он сейчас, то придется навсегда отказаться от полетов на своем собственном самолете, от возможности достичь других планет и звезд, от встречи с марсианами.

Стремление внука связать свою жизнь с авиацией поддерживала и бабушка Мария Матвеевна, навещавшая летом семью Баланиных в Одессе.

– Перестань наседать на Сережу, – говорила бабушка Марии Николаевне, – Он уже взрослый и сам волен выбирать себе дело по душе. А опасностей везде хватает, даже на арбузной корке можно поскользнуться.

Утомленная в спорах с сыном о его будущем, Мария Николаевна решила попробовать устроить сына в Москве в Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского. От летчиков гидроотряда Сергей многое слышал об этой академии, где готовили авиаинженеров, проектирующих, ремонтирующих и обслуживающих самолетное хозяйство. Первые Всесоюзные планерные состязания были организованы по инициативе преподавателей и слушателей этой академии, в которых принимали участие одиннадцать ее представителей, поэтому Королев считал, что самый короткий путь в авиацию лежит для него через ее стены.

Мария Николаевна сама поехала в Москву с заявлением от Сергея Королева, чтобы его зачислили в Академию Воздушного флота. Первоначально ей отказали, так как по новым правилам в нее принимались только офицеры Красной армии по рекомендациям их командиров, а Сергей даже не служил в ней. Но Мария Николаевна проявила настойчивость: рассказала заместителю начальника академии, что ее сын знает все марки самолетов, разбирается в двигателях и сам их ремонтирует. Она показала справку Одесского Общества авиации и воздухоплавания Украины и Крыма о том, что конструкция планера Сергея Королева К-5 достойна изготовления, а сам проект направлен в Харьков для дополнительного анализа. Начальник академии обещал подумать, как обойти заведенный порядок, и помочь юноше подступиться к заветной цели. «Как знать, может, это новый И. И. Сикорский или Д. П. Григорович», – размышлял он, но ничего не мог гарантировать Марии Николаевне.

Вернувшись домой, Мария Николаевна сообщила Сергею, что поступление в военную академию, скорее всего, для него будет маловероятным. В душе она продолжала надеяться, что сын передумает и выберет менее рискованную специальность. Но Королев ничего не хотел слушать, кроме как об авиации.

От дяди Юры, который жил в Киеве, Сергей знал, что в КПИ начали готовить инженеров аэромехаников для Ремвоздухзавода. В очередном письме к Марии Николаевне дядя Юра, ставший преподавателем КПИ, написал, что в их институте планируется открытие новой специальности по подготовке авиационных инженеров, и приглашал племянника к себе, обещая помощь в поступлении.

Однако Мария Николаевна была решительно настроена против КПИ. Она опасалась, что в Киеве Сергей может случайно встретиться с настоящим отцом – Павлом Яковлевичем Королевым, с которым не хотела делить сына. Но твердый настрой Сергея и поддержка Г. М. Баланина, который тепло и с большим уважением отзывался об этом вузе, сделали свое дело. Мать все же согласилась отправить сына в Киев, если из академии придет отказ.

Как только появилось свободное время, Сергей сразу направился в гидроотряд. Там он встретил летчика Александра Алатырцева.

– Здравствуй, Серега! Ты опять здесь? А я уж подумал, что ты стал строителем, – «подколол» его Алатырцев.

– Нет, я пойду только в авиацию, – заявил Королев.

– И куда же?

– Мама отвезла документы в Военно-воздушную академию, а отчим расхваливает Киевский политехнический институт, где когда-то учился сам, – сообщил Сергей. – Там открывают факультет самолетостроения. Пока жду ответ из академии.

– Авиация – это здорово. Молодец, дерзай, но и друзей не забывай. Я тебя взял бы сегодня с собой полетать, но у меня задание: полеты с курсантами из Петрограда, – сообщил летчик, указывая на двоих незнакомых парней, суетившихся у гидросамолетов. – Приходи в другой раз, я тебя обязательно прокачу на прощание между двумя башнями.

– Хорошо, – согласился Сергей, обрадовавшись, что летчик готов ради него повторить свой коронный номер, выполнив рискованный трюк, пролетев между башнями старой мельницы.

Но Александр Алатырцев не смог выполнить свое обещание. Через несколько дней он разбился. На высоте двухсот метров у биплана отказал мотор. Низко пикируя над землей, пытаясь дотянуть до моря, отважный летчик задел крылом за провода трамвайной линии и рухнул на землю. Очевидцы аварии еще живого понесли его в аптеку, чтобы оказать первую помощь, но принесли уже мертвого. За гробом летчика шла вся Одесса. Хорошо знавший пилота Сергей Королев, едва сдерживая слезы, сказал короткую речь:

– Дорогой наш старший товарищ, клянемся быть достойными тебя!..

Вестей из Военно-Воздушной академии по-прежнему не было, да и поступление в нее Сергею все больше казалось не реальным. К тому же Королев не очень стремился стать военным: в кругу интеллигентов их считали ограниченными и грубыми, одним словом – «сапогами», и он окончательно решил, что будет поступать в КПИ.

Перед отъездом Сергея в Киев Королев сделал Ксении предложение выйти за него замуж.

– Какие мы муж и жена? – удивилась девушка. – На что мы будем жить? Нам еще учиться и учиться. Мы же еще дети и вопрос о женитьбе поднимать, до того как мы встанем на ноги, рано, – прагматично заявила Ксения.

Сергей обиделся: любимая девушка не принимала в расчет самое главное – его чувство. Он понимал, что она права, но ее обывательские рассуждения его раздражали.

С большой тревогой Королев покидал Одессу, город его юности и не сбывшихся надежд.

ПОСТУПЛЕНИЕ В КПИ

Приехав в Киев, Сергей остановился у дяди Юры Москаленко. Его семья снимала трехкомнатную квартиру на Костельной улице. Юрий Николаевич и его жена Ольга Яковлевна занимали большую комнату, а их трехлетняя дочь Светлана жила в маленькой комнате с няней. Сергея разместили в проходной комнате с балконом, которая служила гостиной и столовой. В тот же день Королев навестил бабушку.

Подавая документы и заявление в КПИ, Сергей стал расспрашивать членов приемной комиссии о гарантиях получения в стенах института нужной ему специальности инженера самолетостроителя. Ему сообщили, что решение об открытии новой специальности еще не принято, но для этого есть все основания. Абитуриента попросили не волноваться, а настраивать себя хорошо учиться, чтобы не быть отчисленным до того, как будет принято интересующее его решение. Сергею предложили зайти в музей института, где бы он более подробно ознакомился с историей вуза и заложенных в его стенах традициях. Королев воспользовался данным ему советом и вскоре рассматривал экспонаты летательных аппаратов в музее, созданные учениками КПИ под руководством опытных преподавателей. Разговорившись с его смотрителем, Сергей узнал много нового, что связывало вуз с авиацией.

Институт имел четыре отделения: механическое, химическое, инженерно-строительное и сельскохозяйственное. В 1905—1906 годах при механическом отделении КПИ была организована воздухоплавательная секция. Ее вице-председателем был Викториан Флорианович Бобров тогда студент, а теперь ректор института. Члены кружка слушали лекции профессоров КПИ и Киевского университета св. Владимира, писали рефератами и выступали с научными докладами по вопросам авиации, строили и испытывали летающие модели, воздушных змеев и планеры.

В ноябре 1908 года секция реорганизовалась в воздухоплавательный кружок с секциями аэропланов, вертолетов, орнитоптеров и двигателей. Одной из самых ярких фигур киевской школы самолетостроения стал выдающийся конструктор с мировым именем Игорь Сикорский (1889—1972 гг.). Осенью 1907 года он поступает в КПИ, где учится до 1911 года. Сикорский был одним из активных участников вертолетной секции КВО.

В 1908 году с лекциями по воздухоплаванию в КПИ выступал Н. Е. Жуковский, а студент Игорь Сикорский с восторгом слушал каждое его слово. В 1909 году профессор КПИ Н. Б. Делоне построил с сыновьями планер и летал на нем. Инженер-железнодорожник А. С. Кудашев, читавший в КПИ лекции на кафедре устойчивости сооружений, пошел еще дальше. Вместе с М. Н. Ефимовым он изучал самолеты и искусство их пилотирования в Ницце, после чего Александр Сергеевич первым в России построил самолет своей конструкции Кудашев-1 с двигателем Анзани в 35 л. с., которая оказалась довольно удачной, и совершал на нем полноценные полеты на окраине Киева. Это был первый отечественный самолет. Двухлопастной винт для него сделали студенты КПИ Былинкин и Сикорский. Вслед за Кудашевым поднял в небо свой аппарат И. И. Сикорский. Их первые полеты стали легендой. Будучи еще студентами, Сикорский, Былинкин и Иордан построили еще два самолета БИС, внеся ряд изменений в известные конструкции самолетов, на одном из которых Сикорский выиграл конкурс на Куреневке с условной задачей по разведке сил противника у военных, летавших на заграничных аппаратах. За это он получил денежный приз и благодарность от Николая 11, присутствовавшего на состязаниях. Талант И. И. Сикорского открыл ему дорогу в мировую авиацию, прославив вместе с ним и КПИ. Кроме того, в КПИ учился и Д. М. Григорович, известный создатель летающих лодок. Не случайно Председателем выпускной экзаменационной комиссии в КПИ был Д. И. Менделеев, сам разрабатывавший проекты управляемых аэростатов с металлической оболочкой. Он же в свое время оценивал проект аэроплана капитана А. Ф. Можайского, поднявшегося с человеком на борту.

С началом Первой мировой войны на первом этаже правого крыла главного корпуса КПИ работали авиамастерские, предназначенные, главным образом, для ремонта трофейных летательных аппаратов. Рядом с механическими мастерскими находился ангар, где строились самолеты немецкой конструкции «Альбатрос» и создавались его усовершенствованные копии. Кроме того, мастерские КПИ специализировались на массовом выпуске воздушных винтов фирмы «Братья Касьяненко» для Российской армии. Они оказались совершеннее французских и развивали большую тягу, что повышало скорость полета. Военное ведомство заказывало их в большом количестве для потребностей действующей армии.

С 1920 года под руководством ректора Боброва в КПИ начинается серьезная перестройка с переоснащением материальной базы института, обновлением лабораторного хозяйства, и глубокими изменениями в учебном процессе. В 1921 году в главном корпусе под актовым залом была создана исследовательская лаборатория двигателей и авиастроения.

Перед зачислением в КПИ Королев прошел медицинскую комиссию. С учетом направлений от профсоюзной организации работников образования Одессы, где работала мать Королева, и Одесского филиала Общества авиации и воздухоплавания Украины и Крыма Сергея приняли без вступительных экзаменов на механический факультет, где планировалось открытие новой специальности.

Получив радостную весть о зачислении в институт, Королев взял билет на поезд и поехал в Одессу, чтобы забрать теплые вещи и вновь встретиться с Ксенией.

Уже будучи студентом, Сергей держался с Ксенией более уверенно и разговор с любимой девушкой получился для него более обнадеживающим. На этот раз она была не прочь выйти замуж за Сергея, но прежде и сама хотела устроиться в жизни. Ксения не смогла поступить в медицинский в Одессе в этом году, так как для этого требовалось второе направление от профсоюзной организации по месту работы родителей. Первое было использовано ее старшим братом Юрием. Чтобы не терять год и быть как можно ближе к медицине, Ксения по совету родителей решила поступать в химико-технологический институт в Харькове, где готовили фармацевтов. В ближайшее время она собиралась переехать в Харьков, куда перевели отца – инженера железнодорожного транспорта.

УЧЕБА В КПИ

Простившись с морем и невестой, Королев вновь отправился в Киев. Начались занятия в институте. Сергей оказался одним из самых молодых студентов первого курса. Очень многие его однокурсники прошли школу Гражданской войны. После революции первый прием в КПИ был в 1920 году. До 1922 года был установлен трехлетний курс обучения, затем – четырехлетний. В 1921 году начал работать рабфак и нулевой семестр. Сергей Королев начал учиться с группой рабфаковцев приема 1922 года. Многие из них не только не изучали историю античной драмы и сопромат, как Королев в одесской школе, но еще два года назад едва умели читать. В КПИ в тот момент перемешались и старые недоучившиеся студенты в изношенных форменных тужурках, в пенсне, надменные и ироничные, и вчерашние рабфаковцы: здоровые, угловатые и темные, но мертвой хваткой вцепившиеся в книги с огромной тягой получить образование, разные командировочные по профсоюзным разверсткам, среди которых были и желторотые юнцы и уже сложившиеся люди с рабочим опытом механиков, мотористов. Были и молоденькие сыновья непманов с замашками аристократов: хорошо одетые, вьющиеся стайкой сытых волчат.

Все студенты КПИ, поступившие в 1924 году, делились по социальной принадлежности. В первую категорию входили рабочие и крестьяне, а также их дети. Они освобождались от уплаты за учебу. Королев входил во вторую категорию – представителей трудовой интеллигенции. Сумма оплаты за учебу зависела от доходов родителей и не превышала 40 рублей за семестр. Родители Сергея обещали ему ежемесячный перевод в 25 рублей. Эта помощь его и радовала, и напоминала, что о самостоятельной жизни с Лялей думать действительно еще очень рано. К третьей группе относились дети непманов, за которых уплачивались значительные суммы.

Как и прежде, программа подготовки инженеров в КПИ была весьма насыщенна. Особое внимание в этом вузе уделялось механике, деталям машин, сопротивлению материалов, строительной механике, гидравлике и электротехнике. Вместе с тем, всемерно поощрялось и изучение иностранных языков, что позволяло студентам, а затем и инженерам быть в курсе передовых мировых технических достижений. Особое значение придавалось дипломному проекту, который должен был содержать 30 – 40 больших листов ватмана с чертежами конструкции какой-либо технической новинки, разработанной самим дипломником, с массивной пояснительной запиской, включающей множество технических и экономических расчетов. На него при всех благоприятных условиях приходилось около полутора лет напряженной практической и теоретической работы. Теоретическая часть подтверждалась практической – изготовлением опытных технических образцов.

Первым делом Сергей направился в знаменитый кружок авиаторов КПИ, мастерские которого размещались под лестницей центрального входа в институт. Встретив там студентов старшекурсников, Королев попросил записать его в кружок, но в ответ услышал дружный смех. Один из киевлян объяснил новичку, что желающих работать у них очень много и если он собрался попасть в элиту студентов политехнического института, то прежде ему предстоит отстоять долгую очередь, дожидаясь своего места, которое освободит один из выпускников вуза. Королев был удивлен такому порядку и посчитал, что на него он не распространяется, так как он далеко не новичок в планеризме. Сергей рассказал, что сам сконструировал планер, чертежи которого посланы в Харьков на утверждение. Но и это не сильно подняло его в глазах надменных киевлян, планеры которых давно испытывались в полете. Более того, от молодого паренька отмахнулись и попросили не мешать со своими разговорам, так как в тот момент все были заняты подготовкой планера «КИПР» к отправке в Коктебель на вторые Всесоюзные планерные состязания.

Робкие намеки Королева на поездку в Крым вызвали бурный смех у киевских планеристов. Они несколько месяцев готовили свой «КИПР», мест было в обрез, и уступать одно из них приезжему одесситу казалось для них недопустимой глупостью, а просьба Королева – неслыханной наглостью.

Желание попасть в Коктебель было у Сергея столь сильным, что он решил использовать свой единственный и реальный шанс для этого и написал письмо в Одессу в Губотдел ОАВУК, приложив марки для гарантированного ответа. Он полагал, что ради справедливости заместитель председателя Одесского ОАВУКа Б. В. Фаерштейн учтет его прежние заслуги в работе общества и сдержит свое обещание, данное Королеву год назад, и организует ему командировку на планерные состязания. Фаерштейн ответил Сергею, но неожиданно для Королева – довольно сухо, заявив, что одесситы могут командировать куда-либо только своих действительных членов, а Королев уже таковым не является.

Занятия в КПИ начинались в 16 часов. Большинство знакомых Королеву студентов имели семьи и подрабатывали днем. Сергей тоже решил найти работу. На углу Владимирской и Фундуклеевской он зашел в издательство, где его приняли на работу экспедитором. Деньги были небольшие, и вставать приходилось в пять утра, но Сергей очень гордился своей экономической самостоятельностью.

В экспедиции, кроме Сергея, работали еще несколько ребят. Очень скоро Королев подметил, что их работа организована довольно плохо. Их утренние маршруты к газетным киоскам неоднократно пересекались. Сергей как-то собрал ребят и предложил новую схему маршрутов. Всем понравилось: деньги те же, а времени стали тратить меньше.

Стремясь к полной экономической независимости от родителей, Королев не ограничился только работой в издательстве. По возможности он разгружал баржи на пристани, подрабатывал на стройках и даже снимался в массовке в эпизодах фильма «Трипольская трагедия». В свободное время он строил макеты планеров и запускал их с кручи над Днепром.

Оказавшись за бортом планерного кружка в первый год обучения в КПИ, Сергей стал посещать более доступный, но не менее интересный для него кружок межпланетных сообщений. Ему очень нравилась астрономия, вызывавшая у него большую тягу к дальним космическим путешествиям. Он был уверен, что эти знания ему очень пригодятся в дальнейшем при освоении космического пространства землянами. Кроме того, в эти годы Академию наук Украины возглавил В. И. Вернадский, идеи которого об определяющем влиянии Солнца на все, происходящие на Земле процессы, активно обсуждались в кругах ученых и в КПИ. Авторитетный ученый призывал уделять большее внимание изучению внешних космических факторов, оказывающих существенное воздействие на Землю, повышая тем самым интерес к исследованию процессов мирового пространства.

Чем больше Сергей вникал в предмет, тем интереснее он ему казался. Если невооруженным глазом человек видел на небе около 5000 звезд, то, взглянув на небо в подзорную трубу, в 1609 году Галилей увидел их в сто раз больше. Он увидел пятна на Солнце и горы на Луне. Если бы человек смог вырваться за пределы Земли, то люди смогли бы использовать колоссальные запасы сырья, таящиеся в недрах других планет и созвездий. Отдавая дань моде в увлечении новой научной идеей, вскоре и Королев стал убежденным сторонником гипотезы, что на Марсе есть разумная жизнь. В начале ХХ века, когда точных астрономических данных о состоянии этой планеты не было, некоторые ученые допускали такую возможность и всерьез ее обсуждали в открытой печати и излагали в учебниках астрономии.

Гипотеза о жизни на Марсе появилась в 1877 году, когда итальянский астроном Джованни Скиапарелли с помощью телескопа обнаружил на Марсе около ста темных линий, назвав их каналами, и высказал идею об их искусственном происхождении. Его открытие побудило интерес к Марсу у многих других астрономов. Заинтересовался Марсом и американский дипломат Лоуэлл, который на свои деньги построил обсерваторию в пустыне Аризона и стал вести наблюдения исключительно за Марсом. В ходе многолетних наблюдений Лоуэлл обнаружил уже якобы 700 каналов и стал активно поддерживать идею Скиапарелли, тоже связывая их происхождение с деятельностью разумных существ. Еще одним поводом, подпитывавшим интерес к внеземным цивилизациям, стала загадка Тунгусского метеорита. Ранним утром 30 июня 1908 года сотни людей в Восточной Сибири наблюдали полет большого огненного шара, за которым тянулся светлый хвост, переходящий в клубы дыма. Встреча огненного шара с Землей сопровождалась мощным взрывом. В то время многие допускали, что там мог взорваться корабль марсиан. Первые научные экспедиции на место взрыва обнаружили, что на огромной площади в 2 тысячи квадратных километров повалены деревья, но при этом отсутствовали какие-либо метеоритные массы. Были обнаружены округлые впадины, заполненные водой, но и на их дне отсутствовали инородные тела. Необычным было еще и то, что в эпицентре взрыва деревья не были повалены, хотя с них были содраны сучья и кора. Интерес к марсианской жизни стали подогревать и писатели фантасты, после чего во многих странах начали образовываться общества межпланетного общения.

Вера в марсиан активно поддерживалась в Советском Союзе коммунистической пропагандой. Разрушенную большевиками в народе иллюзию о том, что на небе нет бога, требовалось чем-то обосновать и «заселить» космос другими существами, чтобы народ успокоился и не задавал вопроса: а кто же все-таки живет вне Земли? В. И. Ленин, встретившись в Москве с Гербертом Уэллсом, предложил тому опубликовать в Советской республике его сочинения, в том числе уже хорошо известный и уже нашумевший роман «Война миров», многим казавшийся правдоподобным, в котором марсиане осуществили нашествие на землян. Так для советских граждан космос стал заселяться марсианами. Вполне естественно, что увлеченный астрономией и авиацией Сергей Королев начал ожидать и даже желать встречи с инопланетными существами. Только для этой цели нужны были еще более мощные машины, которых еще никто не создал в мире. И тогда Сергей Королев задался мыслью создать их. Дело с самого начала показалось Сергею очень трудным, но ради достижения такой цели стоило посвятить ей целую жизнь.