Зарево. Фатум. Том 1

Мгновение. Второе. Ощущение холода, ползущее по позвоночнику к макушке. Чудится, что даже дыхание пропало. Замираю, глядя на Роберта широко распахнутыми глазами, и ощущаю, как в висках пульсирует. Мир сжимается до беспорядочного писка в ушах.

– Что, прости?.. – выдавливаю сипло, а в следующую секунду из меня вырывается нервный смешок, но Сборт серьезен как никогда.

– Я не прошу давать ответ мне прямо сейчас. Подумай, взвесь все "за" и "против", – отвечает горгоновец без толики сомнения. – Если будешь согласна, проведем все необходимые процедуры. Я запишу тебя членом группы со дня встречи в °22-1-20-21-14, считай, что там был для тебя испытательный срок. И когда вся эта репетиция конца сущего завершится, а она завершится, я хочу, чтобы тебе зачлась та работа, которую ты выполняешь, – слова Роберта долетают сквозь шум. – Кадаверы смертны. Рано или поздно жизнь вернется на круги своя, и новый мир будут строить из праха и костей прежнего. "Горгоне" найдется в нем место. А тебе место в "Горгоне", – мужчина делает недолгую паузу, глядя в мое лицо. – Штефани, навыки можно наработать. Но нутро не обманешь. В тебе горгоновская кровь.

А я ничего не могу произнести, ибо лишена всяких слов. Предложение Роберта задевает гораздо глубже, чем можно представить. Манит и пугает, настораживает и влечет. Кажется странным, неестественным, и в тот же миг самым ожидаемым где-то в закромах сознания.

Горгоновец? Я?.. Но ведь я просто…

Кто я? Кем стала? Кем всегда была?..

– Мне нужно время, – единственное, что выдавливаю, смотря в глаза Роберту.

Он кивает, будто только такой реакции и ожидал; а я чувствую, что решение уже пришло, что ответ уже знаю, что другого просто не существует… Но поднимаюсь нетвердо и отхожу к двери, у которой в нерешительности замираю. Оборачиваюсь к Сборту, сглатывая тугой комок в горле:

– Ты ведь им не сообщал о своем решении, верно? – и прежде, чем он успевает сказать хоть что-то, продолжаю. – Я могу попросить тебя оставить этот разговор между нами? До момента, пока смогу дать ответ?

Мужчина молча склоняет голову в согласии.

***

Солнце замерло в зените.

Лагерь выживших слишком примечателен, пусть и достаточно неплохо укреплен. Ансельм занял несколько крупных пригородных домов, обнесенных высокими кирпичными стенами. Тяжелая бронетехника служила дополнительным ограждением от мертвецов и предостережением для неназванных живых гостей – хотя не думаю, что она была способна устрашить фанатиков, – по периметру натянута проволока со всяким звенящим барахлом. Трое дежурных, располагающихся на разных точках осмотра.

– Что думаешь? – спросила у Мориса, опустив бинокль.

Парень, завершающий запись надиктованной ему заметки, шмыгнул носом:

– Согласен с тобой, это временная стоянка, не более. Не поверю, что они в здравом уме решили бы обосновываться здесь на продолжительное время, – голос Мориса звучал низко и хрипло. – Там из плюсов только вариативность путей отхода.

– Местность просматривается со всех сторон. Тут не то что от Сообщества не уберечься, тут от кадаверов не спастись, – нахмурилась, удобнее перехватив балку аттракциона. – Дежурные на виду, любой олух их без труда уберет. Настолько плохое место даже для стоянки, что подозрительно. Особенно с учетом того, что в Руинах есть, где спрятаться.

– Не похоже и на западню, – Конради поднялся, перенимая из моих рук бинокль. – Могли же они просто остановиться в первом более-менее пригодном месте. Кто знает, какие на то могли быть причины? Вероятно, и местность пока не изучили, не до этого было.

Спорить с последним не приходилось – первые два дня, когда Ансельм и выжившие появились в Руинах, были ознаменованы перестрелками с Сообществом. Вчера выход Блэка в город омрачился кадаверами на улицах и вечерней метелью. Поздней ночью, как мы думали с Морисом, вновь произошло столкновение с фанатиками – я и Конради наблюдали за его последствиями на подступах к парку аттракционов: кровь, изрешеченные выстрелами машины, бурый дым. Но, что странно, трупов практически не было.

– Сколько же эти танки жрут топлива…

– Это не танки, – качнула головой, – бронетранспортеры. Но ключевого вопроса это не меняет, расход топлива сумасшедший. Может это и стало причиной вынужденной стоянки, – проговорила тише, начиная осторожно спускаться. – А может мы просто недооцениваем смекалку Ансельма, и всё это представление – отвлекающий маневр от истинного расположения лагеря.

В тот день я действительно задремала только под утро и, проспав пару часов, подорвалась, убежденная в необходимости отыскать пристанище Блэка и хотя бы навскидку прикинуть, чем такое соседство может нам грозить. Воодушевленный Морис засобирался следом, мол, "наконец осмысленная деятельность, жалкое прозябание прошедших недель убивало".

Поиск лагеря Ансельма не стал сложным: в восточном направлении располагалось не так много укромных мест, и логичнее всего было проверить первым то, которое и мне некогда служило убежищем. Следы бойни нашлись и здесь.

Морис, кряхтя, спрыгнул с каркаса аттракциона на снег:

– Неужели они убили всех фанатиков, которые были в городе?

– Очень надеюсь, что им хватило на то сил и ума, – ответила, туже застегивая тактические перчатки. – Потому что если затишье связано с отъездом адептов из города, это не предвещает ничего хорошего. Один выживший фанатик приведет за собой десяток новых, только уже осведомленных о том, какие силы им будут противостоять, – я замолчала, цокнув и подняв глаза к непривычно голубому небу. – Не нравится мне это все. Ты много кадаверов сегодня видел? А ведь только вчера их было не меньше сотни, да еще и многие из них – агрессивно-активные твари. А трупов, настоящих трупов, много заметил? Стычка произошла здесь, на подходе к лагерю – если бы столкнулись в городе, мы бы услышали хоть какие-то отзвуки; но оглянись: пара-тройка сожженных тел? Не соответствует гробовой тишине, трупов должно быть больше. Потому что кадаверов было больше. Адептов явно было больше. Вспомни дни до этого. Сходятся картинки в одну? – Конради молчал. – Вот и у меня нет.

– А если Ансельм увез тела подальше и только тогда сжег?

– А эти решил оставить для разнообразия пейзажа? – я саркастично хмыкнула. – Нет, не верится. Вероятно, покидающие место фанатики забрали все тела, что успели.

– Зачем?

– Возможно как раз за тем, чтобы избежать подобного сожжения, совсем не похожего на религиозные захоронения культа. С другой стороны, если бы Сообщество просто хотело придать тела огню, мы бы наверняка обнаружили жертвенный костер где-то в центре – сектанты выбирают фанфары, зрелищность…

На мгновение замолчала, вспоминая все сказанные Робертом слова, все подчеркнутые мною строки в книгах Серпенсариевской библиотеки, схему, которую чертила на коричневой бумаге и расписывала по пунктам каждую из ее ветвей; вспоминая всё, над чем работала крайние дни, какие выводы строила, какую информацию находила и обрабатывала. Сообщество компилировало разрушение людского благоговения пред Богиней Матерью, механизм церковного института Трех, идеи вероучения Посла Небесного и архаичные традиции культа древних Небожителей, Ушедших богов. И это было лишь тем, что можно вычленить извне. Происходящее внутри секты даже представить страшно. Но имели мы дело явно с прожженными манипуляторами, играющими чужим сознанием, как с глиной.

– Слишком многое указывает на то, что фанатиков не перебили, – наконец выдавила я. – Если они действительно уехали за подмогой, в Руинах небезопасно оставаться. Поместье сокрыто в лесу, конечно, но риск слишком велик.

– Почему ты не рассматриваешь вариант, что адепты просто попрятались в городе и зализывают раны?

– Я не отрицаю эту возможность. Однако все же думаю, что вероятность их отъезда выше, – пробираясь через сугробы двинулась к выходу из парка. – Они не стали бы прятаться… О, нет, не в их стиле! Разве могут проповедники существовать без ораторских выступлений? Без символики своих побед везде и всюду? Алтарей? – горько усмехнулась. – "Вера в древних Небожителей стала временем, когда несущие озарение убивают, а сомневающиеся умирают". Концепция Сообщества соткана их этого, Морис. Даже их символы не более чем отсылки на архаичные религиозные доктрины. А вот способы воздействия на людей – возведенная в абсолют жесткость школы Трех.

Морис обернулся на меня, изгибая брови к переносице:

– Ты над этим ночами сидишь, да?

– В частности.

– И зачем? Истина понятна без лишней мишуры: фанатики опасны и безумны. Сталкиваться с ними – самоубийственно.

– Потому что после бесконечных попыток спастись, можно понять, что бежать некуда. Негде прятаться и некому молиться, – я остановилась на месте, придерживая Мориса и вглядываясь через кружево ветвей на тянущуюся улицу. Показалось. – Нужно понимать, чему мы противостоим. Какие у него есть слабые места, какие уязвимости. Как можно спасти себя при столкновении, как вести себя безопаснее…

– "Чтобы использовать змеиное противоядие, нужно знать, какая змея тебя укусила", верно? – двусмысленно спросил Конради, почти незаметно улыбаясь, и глаза его светились озорным блеском.

Я нахмурилась.

– Напомни-ка, Морис, ты ведь куда-то ехал из Центра? В сторону Северных земель? – проговорила, глядя парню в лицо. – Твоя лихорадка уже как неделю завершилась, физически ты вроде бодрячком, состояние стабилизировалось. Я ведь не держу тебя, наоборот: можешь взять любую из бесхозных машин. Я сориентирую даже территориально, по каким дорогам ехать не стоит, где Сообщество мелькало, где заправки пустые, – Конради сдержанно выдохнул, раздосадовано сжимая губы. – Ты мне ничего не должен.

– Я ляпнул лишнего? – перебил он прямым вопросом. – Так я учту. Штеф, я умею подбирать слова и держать язык за зубами. Неуместная шутка – не повод гнать меня в шею, – и смотрел тоже открыто, твердо, с уверенностью и достоинством.

Двинулась дальше, выдыхая через нос и кладя руку на рукоять кинжала, прикрепленного к бедру на манер Льюисовского мачете.

– Зачем тебе оставаться?

– Потому что впервые за долгое время я знаю, зачем просыпаюсь по утрам, а не мечусь бесцельно из стороны в сторону, – Конради говорил тихо и посматривал по сторонам, вышагивая рядом. – У меня появилось направление: разузнать подробнее о Сообществе, найти лагерь Ансельма, обдумать маршрут в Западные земли, о котором ты говорила, – Морис помолчал, затем спокойно добавив, – У меня не осталось ни дома, ни людей, к которым можно вернуться. Так зачем мне куда-то уезжать?

Я выскользнула в дыру забора, пока Конради ловко перебрался через него, спрыгивая на смешанный с грязью снег.

Если оставаться в Руинах опасно, то дорога в Западные земли походила на единственный логичный вариант дальнейшего пути – а добираться туда действительно сподручнее не в одиночку… Сумбур в голове. Сомнения. Давление в висках. Когда я только приехала в сюда, Руины у Перешеечной стали не только физическим олицетворением разрухи, но и специфической иллюстрацией моего внутреннего состояния – они напоминали о давно забытых битвах, собственных утраченных возможностях и разочарованиях. Но теперь мне тяжело было принять решение уехать. Я не хотела опять бежать. Устала бежать.

Морис молчал, не прерывая моих клубящихся размышлений.

Тишина вокруг. Отсутствие кадаверов. Угроза внезапного возвращения Сообщества. Только, казалось, я нашла себе спокойное место, где могу спрятаться от ужасов задыхающегося мира, как и оно втянулось в вакханалию макабрических плясок.

Или все же рискнуть, остаться в стенах поместья, надеясь, что опасность минует? Может я сгущала краски и нагнетала?

Или уехать? В таком случае, когда будет лучше? Что еще можно найти среди развалин города? Какой выбрать путь?

Незаметно мы с Морисом миновали дорогу, более-менее уцелевшие кварталы города, прошли мимо храма до старого парка, где замерли сложившие руки в молитвенных жестах скульптуры – мертвый сухой плющ обвивал разукрашенный временем камень. Дрожащее безмолвие, отсутствие ветра; холодные солнечные лучи, ложащиеся мозаикой света и тени на высеченные скульпторами черты лиц. Обугленные деревья, облаченные в снег.

– Штеф! – окликнул меня пригибающийся Морис, и я тут же машинально села, выхватывая пистолет и круто оборачиваясь.

Из-за развалин показались две фигуры. Подскочивший адреналин не успел затуманить разум – различила в напряжённых настороженных людях Ансельма и жестикулирующего мужчину, как две капли воды похожего на Адама. Близнец. Его выдала отличающаяся походка и явно появившиеся не вчерашним вечером татуировки на рёбрах ладоней.

Переглянулась с Морисом и поднялась, махнув рукой заметившему нас Ансельму.

Как узналось, исчезновение тел и кадаверов ни на шутку встревожило не только меня, но и Блэка. К сожалению, сам Ансельм уже без всякого сомнение знал, что это значило, и его скитания по городу в компании Гавриила Бергмана (любезно представившегося и поблагодарившего меня за помощь брату) имели цель предотвратить возможный исход сего действа.

– Мы искали трупы, хотели сжечь. Фанатики подкармливают кадаверов, – хрипло добавил Ансельм, – патроны Сообщества для лишенных рассудка раболепствующих адептов презентуют это символичным подношением самой Смерти, но в действительности просто натравливают озверевших монстров на выживших. Я надеялся, что они сбросят тела где-то в черте города (оно, вроде как, и логично, чтобы мы оказались у кадаверов под носом), но засланный патрон решил перестраховаться.

– С каких пор зараженные сжирают трупы? – спросила недоверчиво.

– Всегда так делали, пока кровь достаточно свежая – час-два. Но иногда, если тело в хорошем состоянии или еще по каким-то причинам, интерес могли и дольше проявлять.

Я, продолжая хмуриться, кивнула. Да, горгоновцы никогда не ждали "час-два". Появившихся зараженных убирали как можно быстрее, от тел избавлялись не медля.

– А агрессивные твари, что начали видоизменяться из-за частого питания, даже падальщичеством занимаются, – поддакнул Гавриил, ежась от внезапного порыва ветра.

– Руины не были безопасны. И безопасными не станут, – вдруг произнес Ансельм. – Через пару дней мы покинем эту территорию, чего и вам советуем. Двинемся на Запад. Если вдруг пожелаете присоединиться, будем рады. Лишними умеющие держать оружие руки не станут, – и чуть тише добавил, внимательно глядя в мои глаза, – мы там многие бывшие отшельники, Штефани.

– Я пошлю вам весточку, если передумаю. Увидишь буквы над небом Руин.

Блэк добродушно усмехнулся.

***

Ночь холодна. Большая желтая луна, беспристрастная и молчаливая, замерла в черном небе в дымке редких облаков. Тускло белел снег, кипарисы казались выше и острее, и всё вокруг застыло, замерло, закостенело. Тени скользили по замерзшей земле. В мертвой тишине слышался лишь шорох снега под ногами да далекий вой ветра – чуждого и отрешенного, как сама эта замерзшая земля. Странное предчувствие скреблось меж ребер. Обволакивала неясная тревога, словно в ночи скрывалось нечто, желающее притронуться ко мне. Словно кто-то хотел коснуться меня, докричаться, дозваться.

Я прогуливалась по территории поместья, сцепив руки за спиной и смотря на начищенные до блеска берцы. Тихий шелест крыльев заставил вздрогнуть и поднять взгляд вверх – крупная черная птица, вспорхнувшая с крыши, растворилась в темноте неба, оставляя меня наедине с мрачными мыслями.

Когда Сообщество зародилось? Кем? Насколько многочисленно? Почему так хорошо вооружено? Насколько "патроны"-командиры здравомыслящи? Как многое черпают в древних верованиях?

Вернуться к горгоновцам? К Крису? Присоединиться к Ансельму и уехать на Запад или направиться туда вдвоем с Морисом? Оставить Конради и скрыться одной? Остаться в Руинах? Спрятаться, переждать? Понаблюдать, проследить, чтобы в случае опасности ударить по газам в направлении резиденции – предупредить, уберечь?

Остаться на улице, лечь в снег и, раскинув руки, устремить взгляд в небеса, чтобы к утру замерзнуть? Вернуться в поместье, отогреться у камина и в сотый раз окинуть взглядом карту города? Пустить пулю в голову или вновь попытаться метнуть нож в лик Трех?

Выдохнула полной грудью. Остановилась. Взглянула на фасад поместья. Величественный, благородный. Неприступный и по-своему эпохальный. Змеиные головы, венчающие капители. Змеиный узор, ползущий по карнизам. Я бежала от нее в её же объятия. Что сказал бы Роберт? Каким взглядом бы меня одарили горгоновцы? Что смогла бы прочесть в глазах Криса?

Достала из кармана пачку сигарет – краткая иллюзия, самообман, что Льюис где-то рядом, – закурила неспешно, вдыхая густой дым. Руки немного дрожали, волновалось внутри. Единственный сейчас способ сохранить мысли в порядке и найти внутренний покой в хаосе – признать, что я растеряна и не могу решиться ни на один из предполагаемых вариантов.

Тошнотворное ощущение от никотина, усиливающего разочарование. Самообман никогда не был способом пережить боль, но я раз за разом пыталась играть с собой в игры.

Если быть откровенной, чего я по-настоящему боюсь? Боюсь ли? Хочу ли в действительности бежать на Запад? Хочу ли бежать?..

Бездна ночи. Замерший круг светила. Может, Льюис тоже не спал, может, тоже сейчас смотрел в темные небеса и видел ту же самую луну. Сигаретный дым – лишь призрак присутствия Криса рядом. Вспоминая каждое мгновение – его голос, его прикосновения, его взгляды, – я все пыталась возродить ту краткую иллюзию, которую мы создавали вместе. Кого обманывали сильнее? Друг друга? Сами себя? А сейчас мне оставалось лишь злиться на свою глупость. Знала же, что иллюзия рассыплется, что будет тяжело и больно.

Бросила недокуренную сигарету на снег.

Всё хорошо. Всё под контролем. Я достаточно сильна, чтобы справиться. Достаточно сильна, чтобы преодолеть и эти трудности. Я возложила страх на жертвенный алтарь тем холодным, озаренным всполохами огня рассветом, когда бежала из резиденции, и выковала из его остатков чешуйчатую броню.

4

Выпустила крайнюю пулю. Кадавер, пытающийся напасть со спины на отбивающегося от другой твари Мориса, упал замертво. Затворная рамка ушла назад. Я злобно ругнулась, пытаясь быстро сменить обойму на запасную, но замерзшие пальцы слушались плохо… Еще один зараженный выскочил из зияющей дыры в деревянном аптечном полу. Его налитые кровью и гноем глаза смотрели на меня. Тварь клацнула обнаженными зубами, вскочила на четвереньки. Твою мать! Зараженный ринулся вперед.

Успела отскочить ровно в секунду, когда кадавер прыгнул. Еле удержалась на ногах. Выхватила кинжал. Перекинула его лезвием к локтю и ударила в висок оборачивающегося зараженного. За резко выдернутым лезвием потянулась темно-красная полоска крови. Тело повалилось к моим ногам, а я, выпустив обойму в карман варбелта и продолжая держать кинжал, сменила заправленный запасник. Щелчок. Передернула затвор резким движением ладони. Вскинула пистолет, стреляя в еще одного кадавера, что, придавленный упавшим стеллажом, скулил и рычал, пуская зловонную жижу из разорванного подобия пасти. Запыхавшийся растрепанный Морис добил огромную, сросшуюся с чужой плотью тварь. Туша рухнула на хлипкий прогнивший пол.

– Скоро их будет больше, – прохрипел Конради, убирая назад липнущие ко лбу темные пряди. Он стремительно направился ко мне, закидывая сумку с медикаментами на плечо. – Мы столько шума наделали, что…

– Уходим, – перебила его, устремляясь к выходу.

Раннее утро. Солнце только подкралось к горизонту. Я была почти уверена, что мы тихо, без риска и лишних трат боеприпасов, сможем мотнуться в город. В развороченных магазинах уже нечего искать, но в оставленных домах еще было можно найти крупы и консервы. Нам не нужно много: так, чтобы безбоязненно себя чувствовать, если в случае чего придется несколько недель не показывать носа из поместья (или его крипты, вполне пригодной для роли тайного убежища). Маршрут хорош: заглянуть в обнаруженную вчера аптеку, расположенную в историческом доме позапрошлого века; может еще разок порыскать по оставленным машинам Сообщества. И вроде даже всё шло хорошо, по плану…

Но планы имеют привычку рушиться в самый неподходящий момент. Да еще и, как назло, сразу по нескольким фронтам.

Когда мы только зашли в аптеку – еще не успев ни обнаружить проломленный пол и затопленные подвалы, ни пробудить разбухших от воды кадаверов, – услышали эхо выстрелов. И, почему-то, у меня даже не возникло сомнений в том, что это был Ансельм, тоже решивший, что раннее утро будет самым безопасным временем для вылазки. А теперь я с Морисом как можно незаметнее стремилась скрыться.

Клокочущие звуки зараженных множило эхо, стирая границы и заставляя думать, что они окружают со всех сторон – на короткий миг от дикой паники закружилась голова. А вдруг кадаверы повсюду? Вдруг весь город кишит ими? Вдруг за эти недолгие минуты, проведенные в аптеке, монстры вылезли из своих укрытий и, подпитанные свежей плотью, выследили нас, как подбитую дичь? Вдруг уже некуда бежать?

Рокот сжимал в кольцо. Звуки борьбы и глухой вскрик – внезапно слишком близко – замерла, опираясь о стену и пытаясь выровнять быстрое сбившееся дыхание. Переглянулась с раскрасневшимся Морисом, что посмотрел в мои глаза серьезно и многозначительно. Парень кивнул, а я украдкой выглянула из-за угла, следом вновь прижимаясь к стене. Ансельм и еще трое в пределах видимости. И кадаверы. Не меньше нескольких десятков.

Сердце колотилось в горле. Переполняющее чувство ужаса и ощущение близкой смерти: перед глазами мир пошел пятнами, уши сдавило давление. Лихорадочный поиск выхода. Мы с Морисом могли броситься в другую сторону или рискнуть укрыться в каком-нибудь из зданий. Плевать где. Спрятаться. Переждать.

Два выстрела. Рычание мертвецов и крики людей. Конради знаками указал на дома по другую сторону дороги. Вероятно, сможем залечь там, либо рискнуть и поискать убежища в черном храме. Кивнула, подталкивая парня вперед.

И в секунду, когда мы вынырнули из-за угла, я круто обернулась.

– Уходите! Уходите! – долетел до ушей крик Ансельма.

Блэк тяжело передвигался, держась за ногу. Двое мужчин, под очередной рявк Ансельма, бросились бежать. Кадаверы стремительно двигались за раненым Блэком. Один из активных зараженных подготовился к прыжку, но военный извернулся и выстрелил пару раз, пока тварь не упала. И, наверное, попытка спастись могла даже удаться, но еще несколько мертвецов показались из-за угла здания, и стрекочущий их крик наполнил улицу.

Момент – всего пара секунд, замедленных сознанием. Сомнения еще короче – ринуться поскорее прочь от опасности или помочь, как однажды Ансельм помог Крису?

И я рванула к Блэку.

Когда чутье говорит "действуй", тебе остается лишь повиноваться ему. Это уже не "бей или беги", это другая, совершенно иначе подчиняющее себе реакция. Рефлекс.

– Штеф! – Морис бросился за мной.

Бежала, не чувствуя земли под ногами. Быстрее. Увереннее. Страх, адреналин, непонимание – густой коктейль, разливающийся по венам. Но вместо ожидаемого – обратный эффект. Огонь внутри разгорался ярче, питая жажду действия. Не думала. Бежала, что есть сил. Время сжалось и растянулось, создавая ложное ощущение вечности.

– Помоги Ансельму! – крикнула Конради, следом стреляя в засекших нас кадаверов. Я не заметила ни лица Блэка, ни того, как действовал Морис. Механически вела обратный отсчет пуль, прикидывая, куда можно отступить. – Давайте, за мной, скорее!

Мимо уходящих в небо обугленных стен. По стеклам и истлевшим останкам, сокрытым снегом. Искаженные силуэты. Обломки и разбросанные куски бетона. Раны города, которым никогда не зажить. Ветер срывал снег с крыш и разносил его круговертью. Спутники неслись за мной, отчаянно пытаясь не отставать – не знаю, откуда во мне взялось столько силы и сноровки. Впрочем, я и не тащила на себе плотно сбитого Ансельма.

Только бы не ошибиться в пути. Только бы сделать правильный выбор! Зачем, Небеса, зачем повела их за собой?! Но до осознания ответственности далеко, в ту секунду я лишь неслась вперед, то и дело оборачиваясь и выпуская пули в неустанно следующих за нами кадаверов.

В стволе осталась крайняя пуля. Жуткая мысль пронзила, не дав опомниться: "Не трать ее, Штеф! Не приведи Небеса, она станет твоим спасением от мучительной смерти". И я рыкнула, ускорив бег и ощущая под ногами палки и ветки поваленного дерева.

– Вперед! Давайте, давайте, не сворачивайте! – поторопила мужчин, сама остановившись и подхватив одну из прочных веток. У меня не больше минуты, да и то в лучшем случае… – Я догоню! А вы – вперед!