ИСТИНА

Мы расположились за столом.

– Мам, мы кого-то ждем в гости?

– Нет. С чего ты взяла? – она удивленно уставилась на меня.

– Здесь столько еды, что мы за неделю не управимся.

– Твоей маме всегда кажется, что еды на столе мало, – засмеялся папа, разливая по фужерам вино.

– А ты что, против большого количества еды? – лукаво подмигнув, возразила мама, расставляя тарелки и приборы.

– Нет, – пошутила я, покусывая ломтик пирога. – Если будешь готовить столько еды всякий раз, когда я приезжаю в гости, скоро откроешь ресторан.

– Ха, вот это стоящее предложение, Лилиан! – засмеялся отец, приподняв фужер. – Давайте выпьем за встречу!

Мы единогласно поддержали папину идею и принялись за еду. Пирог с сёмгой таял во рту, жаркое источало ароматы трав и мяса, салаты хрустели свежей зеленью. В комнате царила теплота и уют, создаваемые общими усилиями родителей.

По мере насыщения едой, наступила очередь воспоминаний. Папа начал рассказывать анекдоты времен своей юности, мама делилась смешными эпизодами из моего детства.

– А помнишь, как ты училась водить машину, Стелла? – засмеялась мама, обращаясь ко мне. – Приехала домой грязная, потому что колесо спустило, и пришлось тебе на трассе менять его самостоятельно.

– Ой… Да, я помню, как стыдно было признаться, что мне никто тогда не помог, – смущенно признаюсь, пряча лицо за салфеткой.

– Эх, молодежь нынче слабенькая пошла, – заворчал отец, пожимая плечами. – Раньше женщины сами могли справиться с любым колесом и никакой помощи им не требовалось.

– Стэнли, раньше женщины рожали детей на сеновале прямо посреди уборки урожая, потом, заворачивали младенца в пеленку и шли пахать дальше, – с язвинкой добавила мама. – И не было никакой эпидуральной анестезии, гимнастических шаров для облегчения схваток итд…

– О, женщина, остановись… Я понял, что мне не выиграть этот раунд. Вас двое, а я один.

– Правильное решение, Стэнли.

– А вот как-то однажды, в конце лета, мы решили устроить семейный пикник на озере, – продолжала мама, улыбаясь, – ты, Стелла, решила, что будет забавно ловить рыбу голыми руками. Ты стояла в сапогах, а внизу скользила большая щука, и ты её почти схватила, но она ушла в волны, оставив только мокрую полосу на песке.

– Ага. Пап, ты тогда был настолько горд мной, что даже забыл, как закрыть крышку на гриле, и почти сжёг весь наш ужин! – подхватила я, подмигивая ему.

Смех раздался по всей комнате. Отец отодвинул в сторону бокал.

– Подгорелое мясо все отлично уплетали, – провёл он пальцем по бокалу. Так, я пойду, принесу ещё бутылку вина.

Мы остались с мамой наедине.

– Ты ведь знаешь, – добавила она, беря кусок пирога, – что я всегда хотела, чтобы ты выросла в женщину, способную не только менять колёса, но и менять мир.

– Как тебе новое место работы? – послышался голос вернувшегося папы. – Ты ведь занимаешь должность руководителя отделения?

– Да, пап, на меня возложена большая ответственность, – отвечаю, положив кусочек салата в рот. – Много работы, пациентов, и возможностей развиваться профессионально.

– А что скажешь о вашем новом главвраче? – вмешалась мама, заинтересованно изучая на меня.

– Отличный начальник! Майкл Спектр. Он врач-онколог. Пока справляется с обязанностями неплохо, зарплатой не обижает, посмотрим, что покажет время.

– Главное, чтобы коллектив работал слаженно, – подхватил отец. – Как говорится, хороший руководитель делает команду сильнее.

– Согласна, – кивнула я. – Очень надеюсь, что мы сможем добиться значительных результатов совместно.

– Стелла, а какие у тебя планы на ближайшее будущее? – полюбопытствовал отец.

– Скоро намечается проведение конференции, посвящённой проблемам депрессии и фобий. Хочу представить новую программу профилактики для раннего выявления таких симптомов.

– Интересная инициатива, – восхитилась мама, положив ложку красной икры себе на тост намазанный маслом. – Насколько велика вероятность успеха проекта?

– Довольно высока, учитывая современные технологии и возможности исследований, – уверенно заявила я. – Планирую привлечь лучших специалистов и экспертов в своей отрасли.

– Надо полагать, потребуется немало усилий и терпения! – философски заключил отец. – Надеемся, твой проект даст положительные результаты.

Наша беседа проходила непринужденно, переходя от работы к личным вопросам, планам и мечтам. Свет висевшей над столом люстры отражался в бутылке вина, создавая уютную обстановку вечера. Тихий шелест листьев за окном дополнял атмосферу семейной гармонии и единства.

– Стелла, милая, ты разве не помнишь, какой сегодня день? – неожиданно спросила мама, с неким укором в голосе.

На секунду я задумалась, перебирая возможные варианты, а потом отрицательно покачала головой.

– Господи, как ты могла забыть!? Сегодня день памяти твоей сестры. Миранде бы исполнилось двадцать семь, – мама закрыла лицо руками и тихонько заплакала.

Такая резкая смена маминого настроения, буквально обескуражила меня.

– Дорогая, – папа, сидевший рядом с мамой, обнял её, крепко прижав к себе.

– Прости, мам, совсем вылетело из головы, – я виновато опустила глаза.

Комната сразу погрузилась в тяжелую тишину.

Я сидела неподвижно, ощущая стыд за то, что забыла о такой важной дате. Отец продолжал держать маму в объятиях, пытаясь утешить. Слезы катились по её лицу, оставляя мокрые следы на щеках. Потеря ребёнка оставляет глубокую рану, которая никогда не заживёт полностью.

– Мам, прости меня, пожалуйста, – наконец выдавила я, стараясь сохранить самообладание. – Простите, я должна была помнить. Просто в последнее время я перегружена работой. И как бы я не пыталась выкинуть её из головы ничего не получается толком. Поэтому я могу казаться рассеянной и невнимательной.

– Мы понимаем, – тихо промолвил папа, гладя маму по спине. – Жизнь продолжается, и память о Миранде навсегда останется в наших сердцах.

Мама кивнула, вытирая слёзы бумажной салфеткой. Глубокий вздох потряс её тело, и она всхлипнула:

– Как больно, когда понимаешь, что больше никогда не увидишь своё дитя живым…

Я встала с места, подошла и обняла родителей. Никто не говорил ни слова, мы просто замерли, окружённые болью и грустью. Наше семейное прошлое в эти секунды переплеталось с настоящим, делая границы между ними едва различимыми. Минуты тянулись медленно, растворяясь в создавшейся тишине.

Наконец мама распрямила плечи и решительно убрала волосы с лица:

– Ладно, простите меня за сентиментальность. Давайте не омрачать себе праздник. Миранда на небесах и она знает, что мы её любим.

В конце концов, когда разговоры потихоньку исчерпали себя, а еды осталось по-прежнему много, родители пригласили соседей присоединиться к нашему столу.

Ближе к часу ночи я валилась с ног.

Оставив веселую компанию на летней веранде, я отправилась спать. Меня разместили в моей бывшей детской.

Я легла на кровать, закрыла глаза и стала вспоминать о сестре, с которой я прожила несколько дней, перед тем как её больше не стало.

Когда Миранда родилась, мне исполнилось около двух лет. Помню, какая шумная была мамина выписка роддома. Всё как положено с застольем близких, родственников, шарами и подарками.

Мама по приезду положила Миранду, этот сморщенный комочек в кроватку и сказала:

– Стелла, познакомься со своей младшей сестрёнкой.

Но та маленькая девочка, которой я была тогда, робко глядела на крошечную фигурку, скрученную в пелёнки, не понимая, какое огромное событие произошло в моей жизни. Я помню лицо Миранды всего две секунды, за которые успела бросить беглый взгляд на маленькую девочку, спящую в кроватке. Этого хватило, чтобы запечатлеть образ сестры в своём сознании навсегда.

Помню, как однажды, гуляя во дворе детского сада, я услышала, как взрослые говорили, что Миранда умерла. Тогда я не могла воспринять слово «умерла», в его трагическом значении, мне казалось, что сестра просто убежала поиграть, и вот-вот вернется. Но в течение дня даже воспитатели шептались так тихо, что я начала догадываться, что случилось что-то непоправимое.

Переворачиваюсь на бок и пытаюсь выкинуть мысли о Миранде из головы. Мне не хочется погружаться в болезненные воспоминания. Однако мысли лезут в голову против воли.

Мне вспоминается сделанная фотография после возвращения из роддома. На снимке мама держит новорождённую Миранду на руках, а я стою рядом, нерешительно прикасаюсь к мягкой ткани одеяльца, которым обернута малютка. Лицо мамы сияет счастьем, гордостью и нежностью, отцовские ладони бережно поддерживают её спину.

Через три дня после того как Миранду выписали, родители повезли её к врачу на осмотр. Она родилась с некоторыми осложнениями на лёгкие. Дома Миранда постоянно кашляла, а через неделю после выписки у неё появились сильные хрипы. Мама связалась с врачом, и он сказал, срочно привезти малышку в больницу для госпитализации.

Машина родителей была старая, не оснащённая в то время современными системами безопасности. Погода в тот день стояла ужасная – дождь и туман резко ухудшил видимость. До сих пор не ясно, что послужило причиной аварии: водитель грузовика, перевозившего стройматериалы, утверждал, что не увидел движущуюся навстречу легковушку. Катастрофа произошла буквально в нескольких километрах от больницы. Маленький легковой автомобиль, столкнувшись лобовым ударом с огромным грузовичком, перевернулся и врезался в дерево. Детского кресла в салоне не было (медицинский осмотр Миранды требовался срочно, и времени подготовиться должным образом попросту не нашлось). Результат удара стал смертельным для маленького тела моей сестры.

Сообщение бабушке и дедушке пришло ночью: машина разбита, двое взрослых госпитализированы, грудной ребёнок погиб на месте происшествия. Помню, как бабушка громко закричала, дедушка пытался её успокоить, однако ему не сразу удалось. Только когда сбежались соседи, бабушка взяла себя в руки. Ей предстояло ехать в больницу и на опознание тела Миранды.

Тогда моё сознание отказывалось воспринимать происходящее. Душа не разрывалась от боли. Я просто не понимала, что значит потерять сестру, потому, что я даже не успела побыть в роли старшей. Зато я боялась потерять родителей. Боялась, что мама или папа умрут в больнице. И вот тогда во мне действительно поселился дикий страх. Благодаря профессионализму врачей моих родителей удалось спасти.

Мужчину виновного в аварии осудили на десять лет, за непредумышленное убийство новорожденного. Почему дали такой маленький срок? Его оправдала погода. Адвокаты фирмы, в которой работал Эрик Фармер, (обвиняемый) сделали всё возможное, чтобы скостить срок своему сотруднику и выплатить как можно меньше денежную компенсацию нашей пострадавшей семье. Они привели доводы, что на дороге была плохая видимость, отвратительные погодные условия и к тому же, у папы перегорела одна фара (что было правдой). Из-за этого, водитель фургона его не увидел.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как несправедливо складываются человеческие судьбы. Та короткая жизнь маленькой девочки навсегда связала нас незримыми сестринскими нитями. Миранда стала для меня неким символом уязвимости, хрупкости, напоминанием о быстротечности человеческой жизни. Эта страшная автокатастрофа навсегда изменила мою семью, заставив пересмотреть отношение к близким людям и ценности каждой прожитой минуты.

Конечно, пережив такую травму в детстве, испытав сильный стресс, и видя, как моя мама долго восстанавливалась после потери Миранды, в какой-то момент, на третьем курсе медицинского университета я и решила стать врачом- психиатром. Так, я стремилась помочь людям справиться с тяжелой трагедией или ситуацией, которая пробралась в их жизнь.

Утро встретило меня солнечным светом и ароматом свежих булочек, которые мама испекла специально для меня.

Воскресенье пролетело незаметно. Мы съездили на кладбище к Миранде, и в обед я выдвинулась домой.

Покидая родительский дом, я поняла, насколько важны подобные встречи для восстановления энергии и обретения новых сил.

ГЛАВА 6

Утром следующего дня, я появилась на работе, как обычно за пятнадцать минут до начала приёма.

Дейзи с кем-то трещала по телефону. Как только она увидела меня, сразу бросила трубку.

– Доброе утро, доктор Пирс.

– И тебе, Дейзи. Ты сегодня прекрасно выглядишь!

– О, спасибо большое, – делано улыбнулась она, поправляя блузку. – Новую кофточку, купила вчера на распродаже.

– Она идеально подходит к твоим глазам, – отметила я, проходя к кабинету. – Какие новости сегодня?

– Первый пациент придёт ровно в десять. Мартин Фармер, – сообщила Дейзи, записывая что-то в дневнике. – Потом у вас график плотный, перерывы минимальные.

На секунду я оторопела от услышанной фамилии.

Нет, не может этого быть…

Мало ли Фармеров на свете?

– Дейзи, дай-ка карточку мистера Фармера.

– Она на вашем столе.

– Ну что ж, приступаем, – бодро произнесла я, входя в кабинет.

– Как прошли ваши выходные, доктор Пирс?

– Отлично! Мама откармливала меня не хуже чем гуся на фуагра.

– Ваша мама мастер кулинарного искусства, – рассмеялась Дейзи, записывая следующую строку в журнале. – Наверняка кормила фирменными блинчиками?

– Совершенно верно, – отвечаю, снимая пальто. – Плюс пирог из сёмги, домашние котлеты, овощной салат, булочки. Целую неделю, буду восстанавливать форму после такого праздника живота.

– Главное, чтобы питание приносило радость, – наставительно произносит Дейзи, поправляя карандаш в руке. – Кстати, пришли результаты анализов миссис Айзерис. Не слишком хорошие.

– Запиши её на дополнительный приём. Итак, Мартина Фармера сразу пригласи на приём когда он придёт, пожалуйста.

Вхожу в кабинет и плотно закрываю дверь. Надо отдышаться и взять себя в руки.Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь.

Фармер… Это не может быть простым совпадением. Слишком много лет прошло, но фамилия Фармер врезалась в мою память намертво, как шрам.

Я схватила со стола карточку пациента. Мартин Фармер, 35 лет. Причина обращения: тревожность, панические атаки. Ничего не говорило о его связи с тем самым Эриком Фармером, виновником гибели моей сестры. Но интуиция кричала об обратном.

Сажусь в кресло, пытаясь успокоиться. Впереди сеанс с человеком, чья фамилия вызывает во мне бурю эмоций, ворошит прошлое, причиняет душевную боль. Смогу ли я быть объективной? Достаточно ли профессиональна, чтобы отбросить личные чувства и помочь этому человеку?

Так. Надо успокоиться. Я врач, и мой долг – помогать людям, независимо от их фамилии или обстоятельств.

Ровно в десять Дейзи стучит в дверь.

– Доктор Пирс, к вам мистер Фармер.

Делаю глубокий вдох, выход и произношу:

– Пригласите.

Послышался лёгкий стук в дверь.

– Да, входите.

Дверь отварилась, и на пороге появился молодой человек.

– Мартин Фармер?

– Да.

– Проходите, пожалуйста.

– Вы доктор Стелла Пирс?

– Она самая.

Парень неуверенно входит в кабинет и закрывает плотно дверь. Он выглядит подавленным и потерянным. Встаю не без усилий из-за стола, чтобы поприветствовать его, и наши взгляды встречаются.

Высокий ростом, стройный, с широкими плечами и длинными ногами, подчёркивающими спортивную фигуру. Волосы тёмно-русые, густые, слегка растрепанные, придающие образу небрежную привлекательность. Лицо выразительное, черты правильные: прямой аккуратный нос, тонкие губы, высокие скулы и глубокие карие глаза, излучавшие смесь беспокойства и любопытства. Губы слегка приоткрыты, дыхание неровное, что выдает его внутреннее волнение. Манеры мягкие, движения плавные, однако видно, что нервы берут верх. Внешне Мартин производит впечатление интеллигентного, воспитанного мужчины, стремящегося произвести хорошее впечатление на собеседника.

– Присаживайтесь, мистер Фармер, – вежливо приглашаю его пройти, жестом указывая на кресло перед столом. – Чем могу быть полезна?

Мартин садится, нервно теребя ремешок наручных часов. Замечаю, что он выглядит бледным и взволнованным, вероятно, испытывает беспокойство перед предстоящей беседой.

– Доктор Пирс, я здесь по рекомендации вашего коллеги, – начинает он, чуть, заикаясь. – У меня серьёзные проблемы со сном, частые кошмары и повышенная тревожность вот уже несколько месяцев подряд.

– Расскажите подробнее, – прошу я, делая пометки в карточке пациента. – Какие конкретно симптомы беспокоят?

Мартин начинает подробно описывать мучающие его проблемы: хроническая бессонница, панические атаки, навязчивые страхи и снижение работоспособности, отсутствие нормальной половой жизни.

Внимательно слушаю, фиксируя важные детали и задавая уточняющие вопросы. Как бы я не пыталась абстрагироваться, но меня так и подмывает спросить о его фамилии.

– Судя по вашему состоянию, мистер Фармер, возможна комбинация факторов, включая психологический стресс и физиологические нарушения, – предполагаю я, заканчивая осмотр его медицинской карты. – Для начала потребуется комплексное обследование и назначение курса антидепрессантов и снотворных препаратов.

– Так просто? – он смотрит изучающим взглядом.

– А что вас смущает?

– До этого я лечился у доктора Фримена. И он ни грамма не помог. Я пропивал курсами таблетки, колол уколы, однако состояние с каждым месяцем становится только хуже. Кажется, вы не совсем внимательно меня слушаете, доктор Пирс, – в голосе Мартина звучит неприкрытая горечь и презрение.

Откладываю ручку и внимательно смотрю на него.

– Лечение депрессии и тревожности не всегда быстрый и простой процесс, мистер Фармер. Подбор подходящей терапии требует времени и индивидуального подхода. То, что не помогло одному пациенту, может оказаться эффективным для другого. Важно не терять надежду и продолжать искать оптимальное решение. Что именно вам назначал доктор Фримен?

Мартин называет несколько препаратов, известных своими побочными эффектами. Сверяюсь в карточке пациента с выписанными Фрименом препаратами, а потом киваю, подтверждая свои подозрения.

– Действительно, лекарства, которые вы перечислили, могут вызывать привыкание и не всегда подходят для длительного применения. Мой подход заключается в комплексной терапии, включающей медикаментозное лечение в сочетании с психотерапией и изменением образа жизни. Стоит начать с обследования, чтобы исключить возможные органические причины вашего состояния. А затем обсудим варианты психотерапии и подберем более современные и безопасные препараты. И, да, если вы не против, расскажите о своей семье. У вас есть братья или сестры?

– Зачем вам?

– Для полноты общей картины.

Марин явно мне не доверяет ни как врачу, ни как человеку. Его можно понять. Девяносто процентов пациентов негативно относятся к психотерапевтам.

– Обязательно исповедоваться о семье?

– Семейная история может дать ценную информацию о предрасположенности к определенным заболеваниям, а также о паттернах поведения и способах преодоления трудностей, которые формировались в вашей семье. Это поможет мне лучше понять контекст вашей жизни, и разработать наиболее эффективный план лечения. К тому же, наличие братьев и сестер часто влияет на формирование личности и взаимоотношения с окружающими.

Мартин смотрит с сомнением. Видно, как ему трудно открыться.

Терпеливо жду, стараясь показать своим видом, что я здесь для того, чтобы помочь, а не осудить.

– Я вижу в вас потенциал для изменений и уверена, что вы сможете вернуться к полноценной и счастливой жизни. Главное – не терять надежду и продолжать работать над собой.

– Ладно. Да, у меня есть старший брат.

– Прекрасно. Вы ладите?

– Общаемся, как обычные люди. Ничего сверхъестественного.

Наши взгляды снова встречаются. Мартин смотрит на меня не просто, как пациент. Он ведёт себя немного вызывающе, надменно и в тоже время, я чувствую, как он хочет завладеть моим вниманием.

Чуть склоняю голову, стараясь не показывать удивления или смущения от его прямого взгляда.

– Хорошо, – отвечаю спокойно, – Расскажите немного подробнее о вашем брате. Чем он занимается? Какие у вас отношения были в детстве? – мягко подталкиваю Мартина к рассказу, надеясь, что информация о семейной динамике поможет мне лучше понять корень его проблем.

Мартин начинает рассказывать о Джейке – успешном бизнесмене, всегда пользовавшимся вниманием родителей. В его голосе слышится легкая зависть, но и гордость. Он описывает сложные взаимоотношения, полные соперничества и недосказанности. Мартин вспоминает детские обиды и эпизоды, когда чувствовал себя в тени брата.

Внимательно слушаю, не перебивая, позволяя ему выговориться. Иногда задаю уточняющие вопросы, чтобы глубже понять контекст. Кажется, Мартину требуется не только лечение, но и возможность быть услышанным, понятым. И возможно, впервые за долгое время, он получает такую возможность прямо сейчас.

Закончив говорить о брате, Мартин немного расслабляется. В его взгляде появляется меньше напряжения. Пока не перехожу на личные темы. Не спрашиваю, женат ли он, есть ли дети, для этих тем пока рано. Мартин нестабилен. Он легко выходит из себя. И конечно корень проблемы где-то в его семейных отношениях. Если верить анкете, в графе семейное положение, указано, что он женат.

– Хорошо, мистер Фармер. Нам есть над чем поработать. Главное, что вы сделали первый шаг – обратились за помощью. Это уже маленькая победа, – улыбаюсь. – Давайте начнем с полного обследования, а затем вернемся к разговору о психотерапии. И помните, мистер Фармер, вы не одиноки в своей борьбе.

– Доктор Пирс, можно задать личный вопрос?

Я немного удивлена. Мартин впивается в меня взглядом. Взгляд прямой, требовательный. Ловлю себя на мысли, что мне нравится его заинтересованность. Киваю, стараясь сохранить профессиональное выражение лица, хотя любопытство уже вовсю гложет меня изнутри. Нет, конечно, я не заигрываю с пациентом, просто чувствую, как Мартин рассматривает меня через призму женской привлекательности. У многих моих пациентов мужчин, образ врача женщины, частенько вызывает пошлые фантазии. У них сразу меняется взгляд. Он становится именно таким, как сейчас у Мартина.

– Конечно, мистер Фармер. Но помните, я не всегда смогу ответить, если вопрос будет касаться слишком личной информации обо мне. Постараюсь ответить максимально откровенно, насколько позволит профессиональная этика.

Он немного помедлил, словно собираясь с духом.

– Вы верите в любовь с первого взгляда, доктор Пирс?

Вопрос застаёт меня врасплох. Точно не ожидала подобного поворота. Мой мозг лихорадочно ищет правильный ответ, который не заденет чувства Мартина и в то же время не даст ложных надежд.

– Хм…Я верю в сильные чувства, возникающие внезапно, мистер Фармер. Любовь – сложное понятие, требующее времени и усилий, чтобы перерасти во что-то устойчивое. Но первое впечатление, искра – она, безусловно, существует. А почему вы спросили?

Мартин усмехается, ерзает в кресле, но в его глазах читалось некое разочарование.

– Просто интересно ваше мнение, доктор. Иногда мне кажется, что я слишком идеализирую людей. Вижу в них то, чего нет на самом деле. Возлагаю слишком большие надежды. А потом разочаровываюсь. Вы красивая женщина, доктор Пирс. И умная. И слушаете меня. Это ценное качество.

Чувствую, как кровь приливает к щекам. Комплимент был неожиданным и немного обескураживающим, особенно в контексте терапевтической сессии. Стараюсь сохранить профессиональное выражение лица, хотя внутри все немного перевернулось.

– Мистер Фармер, я ценю ваши теплые слова, но мне кажется важным напомнить о границах наших отношений. Я здесь для того, чтобы помочь вам разобраться в ваших чувствах и проблемах. Моя роль заключается в том, чтобы слушать и поддерживать вас как профессионал, а не как объект романтического интереса.

Он кивнул, опустив взгляд.

– Ага. Я понимаю, доктор. Просто… иногда мне сложно отделить профессиональное от личного. Вы кажетесь мне очень… живой.

Я мягко улыбнулась.

– Понимаю и ценю вашу откровенность. Но, поверьте, как только мы начнем пересекать профессиональные границы, наша работа станет невозможной. И в конечном итоге это навредит вам. Поэтому, я прошу, мистер Фармер, постарайтесь помнить о том, что в первую очередь я ваш врач. Давайте вернемся к тому, что вы говорили о своих разочарованиях в людях. Что именно заставляет вас идеализировать их?

Ему не понравился мой ответ. Возможно, Мартин пытается флиртовать. И надо признаться, при других обстоятельствах, возможно, я бы ответила взаимностью.

Мартин снова усмехнулся, но на этот раз в его усмешке сквозила какая-то обреченность. Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.

– Наверное, я просто ищу идеал, которого не существует, доктор Пирс. Хочу, чтобы люди соответствовали моим ожиданиям, а когда этого не происходит, чувствую себя обманутым. Как будто они меня предали. Хотя, по сути, они ничего мне не обещали.