ИСТИНА

– Доктор Пирс. Но можешь называть меня Стелла. Сколько сеансов химии тебе ещё осталось?

– Около восьми. Потом нужно будет подождать и посмотреть. Я не беспокоюсь о своих волосах, внешнем виде, ломающихся ногтях. Нет, меня это ничуть не беспокоит. Я просто устала жить, доктор Пирс. Просто устала.

Пенни разворачивается ко мне лицом. С одной стороны, мне полегчало, что между нами завязался диалог. С другой, стало ещё страшнее. Теперь Пенни сидит спиной к пропасти, и сорваться от стремительного порыва ветра проще простого. Несмотря на то, что я психолог, психотерапевт и просто высококвалифицированный специалист в своей области, мне страшно. Я не хочу, чтобы на моих глазах погибал ребёнок. Если Пенни прыгнет с крыши, это будет преследовать меня всю жизнь. Все, включая родителей Пенни, обвинят меня сразу же в смерти подростка. Будут искать массу причин, почему я не смогла уговорить или не кинулась вслед, когда она падала с крыши. Людям сразу потребуется козёл опущения. А я – идеальный кандидат!

– Пенни, послушай меня, – стараюсь, чтобы мой голос звучал максимально спокойно и убедительно. – Понимаю, что сейчас тебе кажется, что это единственный выход. Но давай поговорим. Расскажи, что на самом деле случилось? Я здесь, чтобы выслушать, понять и помочь. Детка, не делай того, о чём потом будут горько сожалеть твои родители. Пойми, как бы тебе не казалось абсурдным, но они любят тебя. И все химиотерапии, лекарства, реабилитации, это всё, чтобы сохранить тебе жизнь, Пенни. Поверь, ни один, даже самый «отбитый» родитель, не желает своему ребёнку смерти.

В её глазах плещется отчаяние, смешанное со страхом. Сейчас любое неосторожное слово, любое резкое движение может толкнуть её к краю. Пенни достаточно отпустить карниз и наклониться назад и она стремительно полетит вниз. Я стараюсь сохранять визуальный контакт, но не впиваться в неё взглядом, не давить. Нужно показать, что я не враг, что я здесь, чтобы помочь, а не чтобы заставить.

– Я прекрасно понимаю, что ты, наверное, не доверяешь мне. Мы видимся впервые. Но поверь, я действительно хочу тебе помочь, Пенни. В жизни бывают моменты, когда кажется, что выхода нет, но это не так. Всегда есть возможность что-то изменить, найти другое решение. – Медленно делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами, но сохраняя достаточно пространства, чтобы она не почувствовала угрозу. – Я могу представить, как тебе сейчас тяжело. Но я уверена, что ты сильнее, чем думаешь. Мы вместе сможем найти способ справиться с ситуацией. Просто дай мне шанс. Позволь помочь тебе.

В моей голове проносятся сотни техник, приемов, слов, которые я должна сказать. В сложившейся ситуации главное – быть честной и искренней.

Я замираю, ожидая её ответа. Ветер усиливается, он беспощадно треплет наши волосы. Я промерзла до нитки, меня трясёт мелкой дрожью, и, скорее всего, я завтра слягу с простудой. Сердце колотится в груди, как бешеное. Я готова к любому развитию событий. Главное – чтобы Пенни осталась жива.

В наступившей тишине я слышу, как стучат зубы Пенни.

– Если химия не сработает, родители хотят, чтобы врачи назначили мне другой курс. Они не оставят меня в покое! Понимаете? Даже если я их порошу, они будут настаивать на своём. А я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое. Если мне суждено умереть в пятнадцать, так тому и быть, доктор Пирс!

– Ты достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, Пенни. Попробуй сказать родителям о своих желаниях. Я не уверена, что химию стоит прекращать, если у тебя намечается прогресс, но перерыв ты сделать можешь. Думаю, даже доктор Спектр не будет против дать тебе небольшую передышку. Я готова переговорить с твоими родителями в присутствии тебя. Так ты убедишься, что они точно не обманут тебя.

Пени качает головой, и я вижу слезы, стоящие у неё на глазах. Она пытается их остановить, но они просачиваются сквозь густые ресницы, и Пенни вытирает их рукой.

– Есть ли у тебя тот с кем бы ты хотела поговорить по душам?

– Мне нравится одна медсестра. Она очень добра ко мне. Её зовут Бэк.

– Прекрасно! Почему бы нам не зайти внутрь, чтобы мы могли поговорить? Я больше не могу здесь находиться. Кажется, даже мои кишки и те уже провертелись от порывов ветра. Не знаю как ты Пенни, а я бы, не отказалась от горячей кружечки какао и круасана. Как тебе идея?

Она молчит, и я вижу, как опускаются её плечи. Пенни снова погружается в свой внутренний мир.

– У меня есть племянница, ей восемь лет, – говорю я, пытаясь удержать внимание Пенни. На самом деле я лгу. Никакой племянницы у меня нет. – Я помню, когда ей было три года, мы были в парке, и я катала её на качелях. Она сказала: "Знаешь, тётя Стелла, если ты крепко-крепко зажмуришься, досчитаешь до десяти, то, когда ты откроешь глаза, увидишь мир в новых красках. Хорошая идея, да?».

– Но это ведь неправда.

– Почему нет?

– Только если ты сделаешь вид, только в этом случае, мир заиграет новыми красками.

– А почему бы и нет? Что тебя останавливает?

– У меня неоперабельная опухоль головного мозга, – недоверчиво отвечает Пенни.

– Да. Я знаю.

Интересно, кажутся ли мои слова Пенни такими же бессмысленными, как и мне. Она обрывает мои мысли:

– Вы ведь врач?

– Да. Психотерапевт.

– Они что, серьёзно думают, что мне нужно пообщаться с психотерапевтом? Я отдаю себе отчет в своих действиях, если, что доктор Пирс. Без обид.

– Я просто пришла поговорить с тобой, а не ставить диагноз, Пенни.

– Тогда скажите, почему я доложена добровольно уйти отсюда?

– Потому что здесь холодно и опасно, и я видела людей, упавших с этой самой крыши. Пойдем внутрь. Давай согреемся.

Она смотрит через плечо, вниз. Смотрит на вереницу машин скорой помощи, пожарных, полицейских и телевизионных фургонов.

Я замираю. Внешне требуется оставаться невозмутимой и спокойной. Не могу судить о своем внешнем виде, но внутри у меня полнейшая паника. Пенни не мой ребёнок, но меня мутит даже от одной мысли, что если бы она им была.

– Вы обещаете поговорить с мамой и папой?

– Конечно.

Она пытается встать, но её ноги замерзли и онемели.

– Пенни, оставайся на месте. Я сейчас подойду к тебе.

Сама удивлена тем, как смело это прозвучало.

Нет, я не забыла о ремне безопасности, я просто уверена, что никто не подумал о том, чтобы его пристегнуть. Пока я аккуратными шажками продвигаюсь к Пенни, моя голова полна образов того, что может произойти.

Несмотря на её неподвижность, я вижу перемену во взгляде Пенни. Еще недавно она была готова прыгнуть с крыши без тени сомнения. Сейчас она хочет жить, и высота под ней кажется пропастью. Я вижу, как Пенни сильнее вцепляется пальцами в водосточный желоб.

Всего пара метров отделяет меня от Пенни. Её лицо побледнело, и даже дрожь прекратилась. Плотно прижавшись спиной к кирпичной стене дымоходной трубы стене, я вытягиваю ногу вперёд, и протягиваю руку.

Пенни смотрит на неё, а затем медленно тянется ко мне. Я хватаю её за запястье и тяну к себе, обхватывая за тонкую талию. Кожа Пени ледяная.

Отстегнув переднюю, часть ремня безопасности, я удлиняю стропы, обматываю их вокруг живота Пенни, продеваю обратно в пряжку, и теперь мы связаны. Её шерстяная шапка касается моей щеки.

– Что мне делать? – спрашивает она сорвавшимся голосом.

– Молись, чтобы другой конец был к чему-нибудь привязан.

ГЛАВА 3

Сегодня пятница.

Наконец-то последний день перед выходными.

На уик-энд я запланировала навестить родителей. Мама пропилила мне мозги, что я много работаю и совсем не навещаю их с отцом.

Припарковав машину возле работы, выхожу на улицу и вдыхаю прохладный осенний воздух.

До меня доносится резкий звук автомобильного сигнала, и я оборачиваюсь. У самой кромки тротуара останавливается броский, черный спорткар – "Ауди". За рулем доктор Луис Бишеп, который приветливо машет мне рукой в кожаной перчатке (наверняка от «Луи Виттон). Луис, внешне напоминает скорее мажорного адвоката, а не анестезиолога.

Он с особым шармом выходит из своей шикарной тачки, ставит её на сигнализацию и переходит через дорогу, поравнявшись со мной.

– Привет, Стелла!

– Луис? Как ты напугал меня! Не боишься штрафа за неправильную парковку?

– У меня есть волшебная отмазка, – отвечает он самодовольной улыбкой, указывая на медицинское удостоверение под лобовым стеклом. – Незаменимая вещь в неотложных случаях.

Луис стоит, облокотившись на капот моей машины, и улыбается во все свои отбеленные зубы. Его темно-каштановые волосы слегка растрепались от ветра, а в глазах пляшут озорные искры. Луис воплощение спокойствия и уверенности, и сегодняшнее утро не исключение. Таких людей, кажется, никогда не беспокоят обычные бытовые проблемы. И это, прямо сказать, бесит.

Его беззаботность заразительна, но в тоже время действует на нервы. Я, например, полчаса, ищу место, чтобы припарковать свою машину, а он, видите ли, может бросить тачку где угодно и отделываться медицинской "отмазкой". Причем, уверена, что никакой неотложной ситуации у него и в помине нет. Просто захотел меня удивить, заставить почувствовать… как обычно, простушкой на его фоне.

– Прости, не хотел напугать, – произносит он, приближаясь. – Просто увидел тебя и не смог удержаться, чтобы не поздороваться. Как ты, Стелла?

– Все хорошо, спасибо. Собираюсь навестить родителей на выходных. А ты как?

– Отлично! – и его взгляд задерживается на мне чуть дольше, чем следует. – У меня, кстати, тоже грандиозные планы на уик-энд. Собираюсь пойти в горы, подышать свежим воздухом, зависнуть с палаткой, варить глинтвейн на костре и жарить пойманную рыбу.

Внезапно я почувствовала себя немного смущенной. Луис всегда воспринимался мной коллегой, приятным и профессиональным. Но сейчас, стоя здесь, на улице, в осеннем воздухе, он показался мне совсем другим. В его взгляде промелькнуло что-то новое, что заставило сердце биться быстрее.

– О, нет, горные походы точно не мой формат!

– Почему?

– Не любительница природы, предпочитаю больше комфорт и уют. Книга и горячий чай, вот мои идеальные выходные!

Луис усмехается, и в этой усмешке есть что-то дразнящее.

Он что клеит меня?

– Что ж, каждому своё, Стелла. Но поверь, горный воздух творит чудеса. Он прочищает голову и дарит ощущение свободы. Может, когда-нибудь рискнешь? Могу взять тебя с собой. Без проблем. Сама убедишься, что природа сотворит с твоим духовным миром.

Пожимаю плечами, стараясь скрыть образовавшуюся неловкость. Да, вроде бы мы ведём непринужденный диалог, и в тоже время он больше смахивает на флирт со стороны Луиса.

– Вряд ли. Но спасибо за приглашение.

Очередная неловкая пауза мгновенно повисает в воздухе. Ощущаю, как мои щёки слегка покраснели. Луис смотрит на меня с каким-то непонятным интересом, и мне становится трудно дышать.

Вдруг, он протягивает руку и убирает с моего лица упавшую прядь волос.

– Тебе идёт осень, Стелла, – шепчет он, приближаясь на шаг ближе, и его пальцы на мгновение задерживаются на моей щеке.

Моё сердце колотится с бешеной скоростью. Мир вокруг на секунды замедлился, и остались только мы, в опьяняющем осеннем воздухе, полном обещаний и невысказанных желаний.

– Луис, не думаю, что нам следует пересекать профессиональные отношения.

Отступаю на шаг назад.

– Ты советуешь как психотерапевт или как женщина?

Вопрос застаёт меня врасплох. Я немного растерялась и не могу подобрать нужных слов. В горле пересохло, я сглотнула, пытаясь восстановить самообладание. Если бы я думала как женщина, то мы точно бы уже кувыркались в его тачке на заднем сиденье.

– И как психотерапевт, и как женщина, – наконец отвечаю, стараясь говорить как можно более ровно. – Мы оба знаем, это будет неправильный путь. Личная жизнь и работа для врачей несовместимы. А вариант по-быстрому перепихнуться в подсобке, тоже не мой формат. Извини, если разрушила твои иллюзии.

Луис усмехнулся, и в его глазах мелькнуло разочарование. Он медленно убрал руку.

– Возможно, ты права. Но иногда правила созданы для того, чтобы их нарушать, Стелла.

Делаю глубокий вдох, стараясь успокоить, бешено колотящееся сердце. Слова Луиса звучат провокационно и будоражат воображение. Однако я должна оставаться рациональной. Слишком много поставлено на карту, чтобы поддаться мимолетному влечению.

– Нарушать правила можно, когда речь идёт о выборе ресторана или фильма на вечер, а не о серьёзных вещах, которые могут повлиять на нашу карьеру и репутацию. Подумай на досуге, Луис.

Он смотрит на меня, и я вижу, как в его взгляде борются желание и понимание. Наконец, Луис кивает, словно признавая мою правоту.

– Хорошо, Стелла. Я тебя понял. Правда не могу обещать, что моя симпатия к тебе изменится по щелчку пальцев. Извини, так устроены мужчины.

Я улыбнулась, чувствуя облегчение.

– Спасибо за понимание. Теперь мне пора, я опаздываю.

Луис посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде вызов. Часть меня, хотела поддаться порыву страсти, забыть обо всем и просто отдаться моменту. Но другая часть, более ответственная, предостерегала от очередного необдуманного, безбашенного шага. Мне прекрасно известно, если мы пересечем допустимую черту, то пути назад не будет. А я не уверена, что готова к таким последствиям. Я всегда держала дистанцию на работе, избегая любых намеков на романтические отношения.

В прошлом, у меня уже случился горький опыт отношений с врачом-травматологом. Его звали Стефан, и мы познакомились в больнице сразу после того, как я устроилась туда после ординатуры, лечащим врачом. О боже, что это было за безумное время. Мы оба молоды, ненасытны и похотливы.

Стефан был высоким парнем, с атлетическим телосложением, пронзительным взглядом серых глаз и очаровательной харизмой. Он источал уверенность, которая меня притягивала, как магнит. В операционной он работал безупречно, хладнокровно и собрано, а вне – Стефан становился горячим и страстным любовником. Наш роман развивался стремительно: в перерывах между многочасовыми сменами, в пустых кабинетах и на крыше больницы под покровом ночи. Мы были опьянены друг другом, диким желанием и ощущением, что весь мир принадлежит только нам.

Мне прекрасно было известно, как Стефан пользовался популярностью у медсестер и пациенток, но я наивно полагала, что я – особенная, что он видит во мне то, чего не видят другие мужчины. Как же я ошибалась. Сказка стара как мир, однако я в неё долго верила. Думаю, всему виной детские сказки, которые мы зачитывает до дыр с самого детства. Ведь в сказке образ принца идеален. Разве принц изменяет кому-то? Нет. В финале любой сказки есть единственна фраза: «И жили они долго и счастливо!». Вот примерно на этом и строился мой мир преданной любви к Стефану. Да, согласна, идиотка. Но мы все учимся на своих ошибках.

Со временем очарование Стефана начало тускнеть в моих глазах, обнажая эгоцентризм и потребность во всеобщем внимании. Он флиртовал с другими женщинами прямо у меня на глазах, оправдываясь тем, что "просто поддерживает беседу". Наши совместные ночи стали реже, а разговоры короче. Стефан становился всё более отстраненным и раздражительным, винил меня в своих неудачах и частенько критиковал мою работу.

Однажды я случайно увидела его в ресторане. С молодой медсестрой. Они держались за руки и смеялись, а потом он её страстно поцеловал. Так, как целовал раньше только меня, когда мы познакомились. В тот момент многое стало ясно. Мой мир в одночасье рухнул. Разочарование обрушилось как тонна кирпичей. Рухнул карточный домик наивных представлений, оставляя после себя лишь пепел и горький осадок. Я чувствовала себя обманутой не только Стефаном, но и самой жизнью, которая так жестоко развеяла волшебные «единорожьи» фантазии. Казалось, весь мир сговорился против меня, подсунув фальшивого героя вместо обещанного сказочного принца.

Каждый взгляд Стефана, улыбка, прикосновение, казались фальшивыми, наигранными, рассчитанными на то, чтобы очаровать очередную жертву. Я мучительно вспоминала наши разговоры, пытаясь найти хоть какой-то намек на его предательство, но находила только подтверждение собственной слепоте. Как я могла быть такой наивной? Как могла не видеть очевидного?

Но, наверное, самое болезненное было осознание того, что я позволила себе быть настолько уязвимой. Я открыла Стефану сердце, доверила мечты и надежды, а он просто растоптал их, не задумываясь о последствиях. Возможно, это и есть настоящая любовь – риск, на который мы идём, зная, что можем быть обманутыми, преданными, растоптанными.

На следующий день мы расстались. Было больно, обидно и унизительно. Но я знала, что должна порвать с ним. Стефан никогда не любил меня так, как я его. Я стала очередным трофеем, ещё одной его победой в бесконечной гонке за признанием. Я устала от боли, от разочарований, от фальшивых обещаний. Я захотела построить свой собственный мир, где не будет места принцам и сказкам, где буду только я и мои собственные правила. Мир, где я смогу быть счастливой без необходимости ждать чуда, без страха быть обманутой, где я буду сама себе королева. Просто я. Подобный опыт научил меня многому. Прежде всего, как важно ценить себя, и не соглашаться на меньшее, чем заслуживаешь.

– Прости, Луис, мне и, правда, нужно бежать. Через десять минут начинается приём первого пациента, а я даже не добралась до кабинета!

– Без проблем. Меня тоже ждёт операционная. Я сегодня заступил на сутки.

Мы вместе двинулись в сторону больницы.

Солнце поднялось над горизонтом, окрашивая небо в нежные оттенки розового и оранжевого. Больница, возвышавшаяся впереди, казалась огромным, слегка зловещим монстром, поглощающим наши жизни, наши силы, наши мечты.

Мы шли, молча, каждый погрузился в собственные мысли. Луис, с его спокойным, уверенным взглядом, наверняка просчитывал ход предстоящей операции, представлял каждое движение и реакцию человеческого организма на дозу наркоза. Я же, наоборот, пыталась сосредоточиться на предстоящем дне, на том, чтобы быть максимально чуткой и внимательной к пациентам, каждому из которых предстояло поделиться со мной частичкой своей боли.

Опередив меня на лестнице, Луис распахнул входную дверь

– Кстати, Стелла, я вчера видел тебя по телевизору. Ты ведь теперь супер звезда! Спасаешь жизни подросткам, рискуя собственной. Меня бы на крышу и силой не затащили, будь там хоть целый класс детей.

– Звезды гаснут быстро, Луис, – отвечаю, пожимая плечами. – Сегодня меня покажут, а завтра забудут. Важнее, что произошло там, на крыше. И что та девочка сейчас в безопасности.

Мы вошли в холл больницы, где вовсю кипела жизнь. Санитары катили каталки, врачи спешили по коридорам, из кабинетов доносились приглушенные голоса пациентов. Ощущение монстра, поглощающего жизнь, усилилось.

– Я уверена, Луис, ты бы…

– Слушай, забыл рассказать про мои прошлые выходные. Я ездил на охоту с друзьями. Представляешь, мне удалось подстрелить утку!

– Ты охотишься на уток?

– Неважно, – отмахнулся он. – Так, баловство.

Консьерж потянул за рычаг, открывая бронированную дверь, и мы вошли в служебный лифт. Луис внимательно разглядывал себя в зеркале, стряхивая перхоть с плеча своего дорогого, но помятого костюма. С его фигурой был полный порядок, и я быстро отогнана мысли о том, как он выглядит без костюма.

– Всё возишься с… безумными пациентами? – спросил он, чтобы разрядить обстановку напряжения в лифте.

Ненавижу замкнутые пространства, особенно, когда рядом привлекательный парень.

– Провожу консультации, оказываю медикаментозное лечение, назначаю терапевтические сессии.

– А, вот как это теперь называется! – расхохотался Луис и похлопал себя по карманам. – Как тебе здесь платят, Стелла? Больше, чем на прежнем месте работы?

Он бы ни за что не поверил, что для меня не столько важна оплата, как результат пациентов.

– Не обижают. Хватает на жизнь.

Он замолчал и покраснел. Я едва сдержала смех.

– Луис, тебе не понять моего увлечения психологией, как и мне твоего анестезией.

– Ох, ну это другое дело. По крайне мере, я работаю с адекватными людьми. А ты с психами.

– Неправда. Не все пациенты психи.

Лифт наконец-таки остановился.

Мы вышли, прошли по длинному коридору, каждую минуты приветствуя того или иного коллегу, потом завернули за угол, и Луис бросил взгляд в мою приёмную. Там сидел мужчина, преклонного возраста, крепко сжимая в руке трость.

– Не понимаю, как ты можешь этим заниматься? – пробормотал Луис.

– Чем заниматься?

– Бесконечно слушать их.

– Так, я понимаю, в чём их проблема.

– К чему сложности? Выпиши антидепрессанты и отправь домой.

Я стала ощущать, как знакомый запах антисептика и лекарств обволакивает. Звуки кашля, стонов, шагов – сливались в единый больничный гул, который сопровождает меня каждый день.

Луис не верил, что в душевных болезнях есть психологический или социальный компонент. Он утверждал, что их природа исключительно физиологическая, а значит, они излечимы с помощью лекарств. Главное – подобрать правильную комбинацию.

– Слушать людей теперь считается старомодным. Пациенты ждут, что я выпишу им волшебные пилюли, которые решат мгновенно их проблемы. Когда я говорю, что хочу просто поговорить, они выглядят разочарованными.

– Ладно, Стелла, оставляю тебя на растерзание.

Луис поднимает правую руку и оставляет меня возле кабинета.

Когда я вхожу, Дейзи уже на месте. Сегодня она ярко вырядилась. На ней платье цвета фуксии, которое, кричит о своей цене, и туфли на шпильках, которые, я уверена, неудобные, но чертовски эффектно выглядят.

Я усмехнулась. Дейзи любит моду и можно только восхищаться её смелостью. А как же. Путь к хорошей карьере Дейзи планировала сделать через удачный брак. А для этого ей необходимо подцепить какого-нибудь врача.

– Доброе утро, доктор Пирс! – воскликнула она, как только заметила меня. Её голос полон энергии, как всегда. – У вас сегодня вереница встреч. Мистер Хендерсон в 10:00, он ждёт за дверью, миссис Смит в 11:30, и обед с доктором Майклом Спектром в час дня.

– Спектром? – снимаю пальто, вешаю на вешалку в гардеробную. Ежедневный ретуал.

– Да. Он вчера просил внести вашу встречу в расписание.

– Хорошо. Наверное, хочет выписать премиальные, за спасение Пенни.

– Он не уточнял, – Дейзи хлопает большими ресницами.

Я глубоко вздохнула. Звучит как обычный сумасшедший день.

– Хорошо, Дейзи. Подготовь необходимые документы на мистера Хендерсона, и убедись, что в кабинете есть чай и кофе. И напомни в конце рабочего дня, чтобы я позвонила маме.

– Все сделаю, – отвечает Дейзи, с лучезарной улыбкой. – Ах, и ещё кое-что. Вам прислали цветы. Огромный букет роз. Без подписи.

Розы? Кто бы это мог быть? Не помню, когда получала цветы без подписи с тех пор, как… Нет, это не может быть Стефан. Сразу отбрасываю подобную мысль. Слишком много времени прошло.

– Поставь на мой стол, Дейзи, – отвечаю безразлично, стараясь, чтобы мой голос звучал равнодушно. – И да, можешь принести мне кофе, пожалуйста.

День обещает быть долгим. Пока Дейзи готовит кофе, захожу в кабинет и ловлю собственный взгляд в зеркале. Строгий костюм, аккуратная прическа. Тёмные волосы, голубые глаза, неброский макияж, ничего броского или вызывающего. Образ, вполне располагающий для клиентов. Успешная бизнес-леди, за которой прячутся истинные чувства. Разбитое сердце и полное разочарование в жизни.

Интересно, видят ли люди мою усталость? Или, может быть, страх?

Вскоре Дейзи входит с кофе и, робко улыбаясь, указывает на огромный букет роз, стоявший на моём столе. Цветы действительно великолепны: алые, бордовые, кремовые – как маленький сад, выросший посреди строгого кабинета.

Дейзи быстро скрывается за дверью, и я остаюсь одна. Подхожу ближе к букету. Вдыхаю аромат. Запах пьянящий, волнующий, пробуждающий воспоминания. Осторожно достаю карточку, спрятанную среди бутонов.

На ней нет имени, только одно слово, написанное знакомым почерком: "Помнишь?"

Моё сердце бешено заколотилось. Не может быть… Просто невозможно! Однако почерк… я узнаю из тысячи.

Воспоминания хлынули, как лавина: летние ночи, смех, поцелуи под звездным небом, обещания вечной любви… Все казалось таким далеким, словно случилось в другой жизни.

Почему Стефан вернулся сейчас?

Что ему нужно?

Мы расстались два года назад. Я специально перевелась из Нью-Йорка, в больницу Балтимора, чтобы никогда не пересекаться с ним.

В груди приятно защемило от воспоминаний, но я не собиралась идти на попятную.

Нет.

Стефан, навсегда вычеркнут из моей жизни.

Сжимаю карточку в руке так сильно, что бумага почти смялась. Нужно успокоиться. Это может быть чья-то глупая шутка, злая ирония судьбы. Даже если цветы прислал Стефан, я не позволю ему снова ворваться в мою жизнь и всё перевернуть с ног на голову. Больше я не та наивная девушка, которая верила в сказки о вечной любви.