Чужие среди своих

– Я подумаю, – повторил Харрингтон.

Маккензи ушёл, забрав с собой адъютанта и охранника. Харрингтон остался в конференц-зале один.

Он сидел неподвижно, глядя на остывший кофе. В голове было пусто – как после контузии, когда мир ещё не успел вернуться в фокус.

Маккензи. Роберт Маккензи, четырёхзвёздный генерал, глава Северного командования. Человек, который контролировал противовоздушную оборону континента.

Заражённый.

Если Маккензи – часть этого, то кто ещё? Начальник штаба? Министр обороны? Президент?

Харрингтон встал и вышел из зала. Нужно было двигаться, делать что-то. Иначе – паника, а панику он не мог себе позволить.

В коридоре он столкнулся с лейтенантом Ченом из своей команды.

– Полковник! Вас искали.

– Кто?

– Капитан Мортон. Сказал, что срочно.

Мортон. Ещё один из «них».

– Где он?

– В командном центре.

Харрингтон кивнул и пошёл к лестнице. Каждый шаг давался с трудом – как будто ноги налились свинцом.

Что делать? Бежать? Куда? Они везде. Маккензи сказал – везде.

Драться? Как? Против кого? Против всех?

Или… подчиниться. Принять. Присоединиться.

Нет.

Он остановился на площадке между этажами. Схватился за перила, закрыл глаза.

Нет. Что бы ни случилось – нет. Он не станет одним из них. Не станет частью этой… сети. Этого «единства».

Он – Джеймс Харрингтон. Полковник армии США. Человек.

И он останется человеком. Даже если останется один.

Командный центр работал в обычном режиме. Операторы за консолями, мигающие экраны, гул серверов за стеной. Мортон стоял у главного терминала, что-то проверяя.

– Полковник! – Он обернулся с улыбкой. – Хотел доложить – мы исправили последние баги в алгоритме наведения. Теперь система должна работать стабильно.

Харрингтон смотрел на него. Мортон выглядел нормально – сосредоточенный, профессиональный. Никаких признаков той странности, что была в ночь испытаний.

Но это ничего не значило. Они научились притворяться.

– Хорошо, – сказал он. – Отчёт на моём столе к вечеру.

– Есть, сэр.

Харрингтон прошёл через зал к своему кабинету. Закрыл дверь, сел за стол.

Ноутбук лежал там, где он его оставил. Закрытый, в спящем режиме.

Или нет?

Он открыл крышку. Экран засветился, запрашивая пароль. Обычная процедура.

Но что-то было не так. Он не мог понять – что именно, но интуиция кричала: проверь.

Он ввёл пароль, вошёл в систему. Открыл журнал событий.

И замер.

Последняя активность – сорок минут назад. Пока он разговаривал с Маккензи в конференц-зале.

Кто-то использовал его компьютер. Кто-то скопировал файлы. Много файлов – рабочие документы, личную переписку, заметки о расследовании.

Всё.

Харрингтон откинулся на спинку кресла. В голове щёлкнуло – детали сложились в картину.

Маккензи не приехал «поговорить». Он приехал отвлечь. Пока генерал вёл свою проповедь о единстве и счастье, кто-то – адъютант? охранник? кто-то другой? – проник в кабинет и скачал всё, что было на компьютере.

Они знали о его расследовании. Теперь – знали всё.

Имена Коула и Родригеса. Записи наблюдений. Планы.

Все под угрозой.

Он схватил телефон, набрал номер Коула. Гудок, второй, третий…

– Да?

– Капитан, это Харрингтон. Нужно встретиться. Срочно.

– Что случилось?

– Не по телефону. Ангар четырнадцать. Через час.

– Понял.

Харрингтон отключился. Посмотрел на экран ноутбука – на список скопированных файлов, который издевательски мигал перед глазами.

Игра изменилась. Теперь они знали, что он знает. И знали, с кем он работает.

Нужно было действовать. Быстро.

Следующий час он провёл, уничтожая улики. Стёр все файлы с расследованием – не просто удалил, а перезаписал несколько раз специальной программой. Очистил историю браузера, журналы событий, временные файлы. Если они захотят восстановить данные – пусть попотеют.

Потом – записка для Коула. Не электронная – бумажная, написанная от руки. «Встреча компрометирована. Новая точка – старый ангар у южного периметра. Полночь».

Он спрятал записку в карман и вышел из кабинета.

База жила своей обычной жизнью. Люди ходили по коридорам, разговаривали, работали. Невозможно было понять, кто из них – настоящий, а кто – часть сети.

Может, половина. Может, больше.

Харрингтон шёл к выходу, стараясь выглядеть спокойным. Обычный рабочий день, обычные дела. Ничего особенного.

У входа в административный корпус он увидел Маккензи. Генерал стоял у машины, разговаривая с полковником Хейсом – командиром базы. Оба смеялись чему-то.

Хейс. Коул говорил – он тоже из «них».

Два генерала, спокойно беседующих на солнце. Как будто ничего не происходит. Как будто мир не рушится.

Маккензи заметил Харрингтона, махнул рукой.

– Джим! Присоединяйся!

Харрингтон покачал головой, указал на часы – мол, дела. Маккензи кивнул с понимающей улыбкой.

Понимающей. Всепрощающей. Улыбкой человека, который знает, что время на его стороне.

Харрингтон свернул за угол и почти бегом направился к жилому блоку.

В комнате он быстро собрал необходимое. Запасной телефон – «чистый», которым никогда не пользовался на базе. Наличные – несколько сотен долларов, которые держал на всякий случай. Пистолет – личный «Зиг Зауэр», подарок на пятидесятилетие.

Потом – самое важное. Флешка с данными Родригеса, которую он спрятал в тайнике под половицей. Единственное доказательство того, что происходит что-то реальное, а не плод его воображения.

Микроорганизмы в крови. Чужеродные структуры. Физическое свидетельство заражения.

Он положил флешку во внутренний карман куртки, застегнул на молнию.

Теперь – связаться с Коулом и Родригесом. Предупредить, что их раскрыли.

Но как? Их телефоны наверняка прослушиваются. Личный контакт – слишком рискован, если за ним следят.

Оставался один вариант. Опасный, но единственный.

Он вышел из комнаты и направился к казармам охраны.

Коула он нашёл на плацу – капитан проводил занятия с группой солдат. Рукопашный бой, судя по позам и движениям.

Харрингтон не стал подходить. Просто прошёл мимо, уронив записку на землю так, чтобы Коул мог её заметить.

Краем глаза он видел, как капитан прервал объяснение, наклонился поднять «случайно упавший» листок. Их глаза встретились на долю секунды.

Коул понял.

Дальше – Родригес. Санчасть располагалась в медицинском блоке, рядом с медблоком Эндрюс. Опасная территория.

Харрингтон решил не рисковать. Вместо этого он вернулся в свой кабинет и написал ещё одну записку – для Коула, с просьбой предупредить Родригеса.

Теперь – ждать.

До полуночи оставалось восемь часов.

Он провёл их, притворяясь, что работает. Сидел за компьютером, листал отчёты, отвечал на электронные письма. Обедал в столовой – один, за дальним столиком. Разговаривал с подчинёнными о технических деталях проекта.

Всё как обычно. Всё – фасад.

В девять вечера позвонила Сара.

– Джим, у тебя всё в порядке?

– Да. Почему?

– Не знаю. – Её голос звучал странно. Напряжённо. – Просто… чувствую что-то. Как будто ты в опасности.

Он сжал телефон.

– Со мной всё хорошо, Сара. Обычный рабочий день.

– Ты уверен? Можешь рассказать, если что-то не так. Я пойму.

– Ничего не происходит.

Пауза.

– Ладно. – Она не настаивала. Никогда не настаивала. – Береги себя.

– И ты.

Он отключился и уставился на телефон. Что это было? Интуиция? Или… что-то другое?

«В городе стало тихо», – сказала она несколько дней назад. Люди изменились.

Сара? Нет. Не может быть.

Но откуда тогда этот звонок? Откуда это странное «чувствую что-то»?

Он отогнал мысли. Нельзя думать об этом сейчас. Нужно сосредоточиться на ближайших часах.

В одиннадцать он вышел из кабинета. Прошёл по коридорам, кивая встречным – обычная вечерняя прогулка. На выходе из здания показал пропуск охраннику.

Охранник улыбнулся ему – нормальной, человеческой улыбкой.

Или нет?

Харрингтон не мог больше доверять никому.

Южный периметр базы был менее освещённым, чем другие участки. Старые ангары, построенные в пятидесятых, стояли тёмными громадами на фоне звёздного неба. Большинство из них не использовались уже десятилетия.

Он нашёл нужный ангар – номер семь, с проржавевшей табличкой и висящим на одной петле замком. Дверь скрипнула, когда он вошёл.

Внутри – темнота и запах пыли. Он достал фонарик, обвёл лучом помещение.

Пусто. Ящики, старое оборудование, паутина в углах.

И – голос из темноты:

– Полковник.

Харрингтон развернулся, хватаясь за пистолет.

– Спокойно. – Коул вышел из-за штабеля ящиков. – Это я.

Следом – Родригес, бледный и испуганный.

– Вы получили записку, – сказал Харрингтон.

– Получили. – Коул подошёл ближе. – Что случилось?

Харрингтон рассказал. О визите Маккензи, о разговоре, о сканировании компьютера. О том, что они теперь знают всё.

Когда он закончил, в ангаре повисла тишина.

– Чёрт, – выдохнул Родригес. – Мы в заднице.

– Возможно. – Коул выглядел спокойнее, чем Харрингтон ожидал. – Но не обязательно.

– Что ты имеешь в виду?

– Они знают о нас. Хорошо. Но они не арестовали нас. Не убили. Маккензи приехал уговаривать, а не угрожать. Значит – им что-то нужно.

– Что?

– Мы сами. – Коул пожал плечами. – Они хотят, чтобы мы присоединились. Добровольно. Не знаю почему, но для них это важно.

Харрингтон задумался. Коул был прав. Если бы «они» хотели просто устранить угрозу, это было бы легко. Несчастный случай, сердечный приступ, автокатастрофа. В армии такое случается.

Но они не сделали этого. Вместо этого – разговоры о единстве и счастье.

– Может, они не могут заразить нас насильно, – предположил он.

– В смысле?

– Мортон сказал – «присоединиться». Маккензи тоже. Может, заражение требует… согласия? Какого-то ментального состояния?

– Или физического контакта, – добавил Родригес. – Микроорганизмы должны как-то передаваться. Воздух? Вода? Прикосновение?

– Я пожал руку Маккензи, – сказал Харрингтон. – Дважды.

– И ничего?

– Пока – ничего. Чувствую себя нормально.

– Значит, не прикосновение. – Родригес потёр подбородок. – Или не только прикосновение. Нужно исследовать образец.

– Образец уничтожен. Эндрюс постаралась.

– Но у нас есть копия данных. – Харрингтон достал флешку. – Хотя бы фотографии. Если найти настоящего специалиста…

– Доктор Ривера, – вспомнил Коул. – Вы упоминали.

– Да. Но как с ней связаться? Все каналы под контролем.

Снова тишина. Потом Родригес сказал:

– У меня есть идея.

Оба повернулись к нему.

– Мой двоюродный брат. Он хакер. Живёт в Лас-Вегасе, работает на казино – защита от мошенников. Но в свободное время… – он замялся, – …занимается другими вещами.

– Какими другими?

– Лучше не спрашивайте. Но он может отправить сообщение так, что никто не отследит. Через Tor, через прокси, через что угодно.

Харрингтон обдумал идею. Рискованно – неизвестный человек, неизвестная лояльность. Но выбора не было.

– Хорошо, – сказал он. – Организуй встречу. Только не здесь и не по телефону.

– Как?

– Съезди к нему лично. Возьми выходной, придумай причину. Но будь осторожен – они могут следить.

Родригес кивнул.

– Ещё одно, – сказал Коул. – Нам нужно уходить с базы. Все трое. Пока они не решили, что уговоры бесполезны.

– И куда?

– Есть варианты. Мой бывший сержант-майор, Рой Дженкинс, живёт в горах Монтаны. Выживальщик, параноик, но надёжный. Если мир действительно летит к чертям – у него есть убежище.

Харрингтон вспомнил слова Маккензи: «Ты окажешься один». Генерал ошибся. Они не одни. Пока – не одни.

– Сколько людей мы можем взять с собой?

– Человек десять-двенадцать, – прикинул Коул. – Тех, кому я доверяю на сто процентов.

– Немного.

– Лучше, чем ничего.

Это стало их девизом за последние дни. Лучше, чем ничего.

Они проговорили ещё час – детали, планы, запасные варианты. Когда выходили из ангара, небо на востоке уже начинало сереть.

– Полковник, – сказал Коул перед тем, как они разошлись, – вы приняли решение?

– Какое?

– Продолжать. Несмотря ни на что.

Харрингтон посмотрел на восход – узкую полоску света над чёрными силуэтами гор.

– Я принял его двадцать лет назад, – сказал он. – Когда надел эту форму. Защищать страну и Конституцию от всех врагов – внешних и внутренних.

– Даже если враг – четырёхзвёздный генерал?

– Даже если враг – сам президент.

Коул кивнул. В полутьме его лицо было неразличимо, но Харрингтон почувствовал – капитан улыбается.

– Тогда вперёд, сэр. На войну.

Они разошлись – каждый своей дорогой, каждый со своей частью плана.

Харрингтон вернулся в свою комнату, когда солнце уже встало. Лёг на кровать, закрыл глаза. Сна не было – только мысли, бесконечные мысли.

Маккензи. Старый друг, ставший врагом. Или не врагом – чем-то хуже. Частью чего-то, что называет себя «единством».

«Конец одиночества», – сказал он. «Настоящая свобода».

Но какая это свобода, если ты больше не ты? Какое счастье, если оно навязано извне?

Харрингтон думал о Саре. О Эмили. Если это распространяется – а оно распространяется, Маккензи сказал «везде» – что будет с ними?

Он достал телефон, набрал номер дочери. Гудки, один за другим.

– Привет. – Голос Эмили, сонный и раздражённый. – Пап, ты в курсе, который час?

– Шесть утра в Калифорнии.

– Вот именно.

– Извини. Просто хотел услышать тебя.

Пауза. Когда она заговорила снова, раздражение исчезло – его сменило удивление.

– Ты в порядке?

– Да. Просто… думаю о тебе. О маме.

– Пап, что происходит? Ты странно себя ведёшь.

– Ничего. – Он заставил себя улыбнуться, хотя она не могла его видеть. – Соскучился, наверное.

– Соскучился? – Эмили хмыкнула. – Ты никогда не скучаешь. Ты работаешь.

– Может, я меняюсь.

– Ага, и свиньи летают.

Он рассмеялся – неожиданно для себя. Сарказм Эмили, её язвительность – это было так человечно. Так живо.

– Слушай, – сказал он, – если что-нибудь случится…

– Пап.

– Дай мне договорить. Если что-нибудь случится – с миром, с людьми вокруг – не доверяй никому. Даже маме. Даже мне.

– О чём ты говоришь?

– Обещай.

Долгое молчание. Потом:

– Ты меня пугаешь.

– Знаю. Но пообещай.

– Ладно. Обещаю. – Её голос дрогнул. – Пап, что происходит? Правда?

– Скоро узнаешь. – Он не мог сказать больше. Не по телефону, не так. – Просто… будь осторожна. Я тебя люблю.

Он повесил трубку прежде, чем она успела ответить. Может, это было жестоко. Но он не мог рисковать – не мог говорить больше, чем уже сказал.

За окном – если эту бойницу можно было назвать окном – светило утреннее солнце. Обычный день на секретной военной базе в пустыне Невада.

Обычный день в мире, который менялся навсегда.

Харрингтон закрыл глаза и позволил себе несколько часов сна. Завтра – много работы.

Завтра начинается война.

Глава 4: Информатор

Сообщение пришло в три часа ночи.

Харрингтон не спал – последние дни он вообще почти не спал, урывая по два-три часа между бесконечными совещаниями, наблюдениями и тайными встречами. Лежал на койке, уставившись в потолок, когда телефон – «чистый», который он держал для экстренной связи – тихо завибрировал на тумбочке.

Неизвестный номер. Текстовое сообщение.

Он открыл его и нахмурился.

Набор символов. Буквы, цифры, знаки препинания – бессмысленная каша на первый взгляд. Но Харрингтон провёл достаточно времени в разведке, чтобы узнать шифр, когда видел его.

Простая подстановка. Школьный уровень, если знаешь ключ.

Он не знал.

Минут двадцать он пытался расшифровать сообщение, перебирая стандартные варианты – дата, имя, номер части. Ничего не подходило.

Потом его осенило.

«Эгида».

Он подставил буквы названия проекта в качестве ключа – и текст превратился в осмысленные слова.

«Знаю, что вы ищете. Знаю, что нашли. Есть информация. Встреча – завтра, 22:00. Мотель "Пустынная звезда", комната 7. Лас-Вегас, Боулдер-хайвей, миля 12. Приходите один. Не доверяйте никому».

Харрингтон перечитал сообщение трижды.

Ловушка? Очевидный вариант. Они знают о его расследовании, знают, что он ищет ответы. Что может быть проще, чем заманить его в укромное место и… что? Убить? Заразить? Арестовать?

Но если это ловушка – зачем такие сложности? Маккензи мог просто отдать приказ. Полковника Харрингтона вызывают в Вашингтон для консультации. Или – несчастный случай на полигоне. Или – сердечный приступ во сне. Десятки способов, не требующих тайных встреч в придорожных мотелях.

Значит, это может быть настоящим. Кто-то, кто тоже знает. Кто-то, кто хочет помочь.

Или – кто-то, кто хочет использовать его для своих целей.

Харрингтон встал, подошёл к окну. За бетонной стеной коридора ничего не было видно, но он знал, что там – пустыня, звёзды, бесконечное небо.

Идти или нет?

Разумный ответ – нет. Слишком рискованно, слишком много неизвестных. Нужно сначала проверить источник, убедиться в его надёжности.

Но как проверить анонима? Как убедиться в надёжности того, кто скрывает своё имя?

Он думал о Коуле и Родригесе. Они были его командой – маленькой, ненадёжной, но единственной. Может, стоит рассказать им? Взять кого-то на подстраховку?

«Приходите один. Не доверяйте никому».

Если источник настоящий – он параноик. И, возможно, имеет на то причины.

Харрингтон принял решение.

Он пойдёт. Один.

Утро выдалось тяжёлым. Совещание по проекту «Эгида» – два часа обсуждения технических деталей с людьми, половина из которых, возможно, была заражена. Харрингтон сидел во главе стола, кивал, задавал вопросы, делал пометки в блокноте. Играл роль.

Мортон докладывал о результатах последних тестов. Система работала – на бумаге всё выглядело идеально. Никаких сбоев, никаких аномалий. Как будто той ночи никогда не было.

– Мы готовы к следующей фазе испытаний, – заключил Мортон. – Полномасштабный тест с реальными перехватчиками. Если всё пройдёт по плану – доложим в Пентагон о готовности.

– Хорошо, – сказал Харрингтон. – Назначайте дату.

Он смотрел на Мортона – на его спокойное лицо, уверенные движения, профессиональную манеру речи. Ничего странного. Ничего подозрительного.

Кроме того, что Харрингтон знал правду.

После совещания он вернулся в кабинет и начал готовиться.

Гражданская одежда – джинсы, клетчатая рубашка, кожаная куртка. Он не носил такое годами, пришлось искать в глубине шкафа. Одежда пахла нафталином и прошлой жизнью.

Пистолет – «Зиг Зауэр», заряженный, в наплечной кобуре под курткой. Запасная обойма в кармане.

Наличные – восемьсот долларов, всё, что у него было.

Документы – водительские права, кредитная карта на чужое имя (осталась с одной операции десятилетней давности, он так и не сдал её обратно в контору).

«Чистый» телефон. Фонарик. Нож.

Он посмотрел на себя в зеркало. Усталый мужчина средних лет в гражданке. Можно принять за торговца или страхового агента. Никто не узнает полковника Харрингтона.

В пять вечера он вышел из жилого блока и направился к парковке. Его служебная машина – армейский «Хамви» – привлекала бы слишком много внимания. Вместо этого он взял один из гражданских автомобилей, которые использовались для поездок в город, – неприметный серый «Форд Таурус».

Охранник у ворот проверил документы, кивнул, поднял шлагбаум. Обычная процедура, обычный вечер.

Харрингтон выехал на шоссе и взял курс на юг.

До Лас-Вегаса – около восьмидесяти миль. Полтора часа езды, если не торопиться.

Он не торопился.

Пустыня проплывала за окном – бесконечные пространства песка и камня, редкие кактусы, далёкие силуэты гор. Солнце садилось, окрашивая небо в оранжевые и красные тона. Красиво. Он давно не замечал красоты – некогда было.

По дороге он думал.

Кто мог отправить сообщение? Кто знает о проекте «Эгида» достаточно, чтобы использовать его название как ключ шифра? Кто знает о его расследовании?

Вариантов было немного.

Кто-то из своих – Коул, Родригес, может, кто-то ещё из незаражённых. Но зачем им такая секретность? Они могли просто подойти и поговорить.

Кто-то из «них» – заражённых. Провокация, ловушка. Но, опять же, слишком сложно. У них были способы проще.

Кто-то третий. Кто-то, кто знает больше, чем он. Кто-то извне.

Этот вариант казался наиболее вероятным. И наиболее опасным.

Лас-Вегас встретил его морем огней. Даже в будний вечер город сиял и переливался – казино, отели, рекламные щиты. Город греха, город развлечений, город, который никогда не спит.

Харрингтон свернул с главной трассы на Боулдер-хайвей – длинную дорогу, ведущую на восток, к озеру Мид и дальше, к плотине Гувера. Здесь было темнее, тише. Мотели, заправки, круглосуточные закусочные. Изнанка Вегаса, которую туристы не видят.

Мотель «Пустынная звезда» он нашёл без труда – облезлая неоновая вывеска, половина букв не горела. Одноэтажное здание с рядом дверей, выходящих прямо на парковку. Классический придорожный мотель из фильмов пятидесятых, только постаревший на семьдесят лет.

На парковке стояло три машины – пикап с техасскими номерами, древний «Кадиллак» и минивэн, покрытый дорожной пылью. Харрингтон припарковался в дальнем углу, заглушил двигатель.

Девять сорок пять. Пятнадцать минут до встречи.

Он сидел в машине, наблюдая. Окна номеров были тёмными – только в одном, в дальнем конце здания, пробивался слабый свет сквозь задёрнутые шторы. Номер семь?

Людей не было видно. Тишина, нарушаемая только отдалённым гулом шоссе.

В девять пятьдесят он вышел из машины.

Воздух был холодным – пустыня остывала быстро после захода солнца. Харрингтон застегнул куртку, проверил пистолет под мышкой и пошёл к номеру семь.

Дверь была обычной – дешёвое дерево, облупившаяся краска, латунная цифра «7» на ржавом гвозде. Он постучал – три раза, как было принято в армии.

Тишина.

Потом – голос изнутри, женский, низкий:

– Кто?

– Тот, кого вы пригласили.

Пауза. Звук отодвигаемой цепочки. Дверь приоткрылась на несколько дюймов – ровно настолько, чтобы он увидел фрагмент лица в щели.

Азиатские черты. Тёмные глаза, внимательные, настороженные. Возраст – сорок, может, сорок пять.

– Вы один?

– Да.

– Оружие?

Он не стал врать.

– Пистолет. Наплечная кобура.

– Снимите. Положите на землю. Отойдите на три шага.

Харрингтон помедлил. Это было против всех правил – отдавать оружие незнакомцу в незнакомом месте. Но если он хотел узнать, что эта женщина знает…

Он снял кобуру, положил её у двери. Отступил на три шага.

Дверь открылась шире. Женщина – невысокая, худощавая, в чёрной водолазке и джинсах – быстро подобрала пистолет, проверила магазин.

– Чисто, – сказала она, как будто говорила сама с собой. – Входите.

Номер был маленьким и грязным – продавленная кровать, колченогий стол, телевизор, который наверняка не работал с девяностых. На столе – ноутбук, несколько внешних жёстких дисков, путаница проводов. На кровати – раскрытый чемодан с одеждой и ещё какими-то вещами, которые Харрингтон не успел рассмотреть.

Женщина закрыла дверь, заперла на два замка и цепочку. Положила его пистолет на стол – в пределах своей досягаемости, не его.

– Садитесь. – Она указала на единственный стул. – И давайте сразу договоримся: никаких имён, никаких званий, никаких лишних вопросов. Я расскажу то, что знаю. Вы послушаете. Потом – решите, что с этим делать.

Харрингтон сел.

– Кто вы?

– Я же сказала – никаких имён.

– Тогда как мне к вам обращаться?

Она усмехнулась – коротко, без веселья.

– Можете звать меня Чэнь. Это не моё настоящее имя, но сойдёт.

– Хорошо, Чэнь. Откуда вы знаете обо мне?

– Я знаю о многих. – Она села на край кровати, скрестив руки на груди. – Это была моя работа. Знать.

– Работа?

– АНБ. Отдел криптоанализа. Восемнадцать лет. – Она произнесла это ровным голосом, без гордости и без горечи. – Пока не узнала то, что не должна была знать.

Харрингтон подался вперёд.

– Что вы узнали?

Чэнь посмотрела на него – долгим, оценивающим взглядом. Потом встала, подошла к столу, открыла ноутбук.

– Вы слышали о «Протоколе Рассвет»?

Название ничего ему не говорило. Он покачал головой.

– Неудивительно. Уровень секретности – выше «Космик топ сикрет». Доступ – меньше пятидесяти человек во всём мире. Или так было до недавнего времени.