Чужие среди своих

– Что это за протокол?

Чэнь повернула ноутбук экраном к нему. На экране – сканы документов. Размытые печати, неразборчивые подписи, текст на английском языке.

– Соглашение между правительствами G20 и внеземной цивилизацией. Подписано в 2021 году.

Харрингтон замер.

– Что?

– Вы слышали.

– Это… – Он не нашёл слов.

– Безумие? Бред? Теория заговора? – Чэнь пожала плечами. – Я тоже так думала. Когда впервые наткнулась на эти файлы. Решила, что это чья-то шутка или дезинформация. Но потом…

Она перелистнула страницу. Новый документ – таблицы, графики, диаграммы.

– Я начала проверять. И чем больше проверяла, тем больше находила.

Харрингтон смотрел на экран, пытаясь осмыслить увиденное. Документы выглядели настоящими – официальные бланки, правильные коды классификации, стандартное форматирование. Но содержание…

«Соглашение о сотрудничестве между правительством Соединённых Штатов Америки и представителями цивилизации, именуемой далее "Единство"…»

– Единство, – прошептал он.

Чэнь кивнула.

– Так они себя называют. Или так мы их называем – точнее не скажу. Коммуникация с ними… нетривиальна.

– Что в соглашении?

– Если вкратце? – Она вернулась к кровати, села. – Они предложили технологии. Термоядерный синтез, лекарство от рака, продление жизни. Вещи, о которых человечество мечтало столетиями. Взамен – разрешение на «гармонизацию».

– Гармонизацию?

– Их слово. Означает… интеграцию человечества в их сеть. Постепенную, добровольную на первом этапе. Они обещали, что никого не будут принуждать. Что люди сами захотят присоединиться, когда увидят преимущества.

Харрингтон вспомнил слова Маккензи. «Конец одиночества. Настоящая свобода». Всё сходилось.

– И правительства согласились?

– Не все. Но большинство. – Чэнь скривилась. – Знаете, что самое смешное? Они даже не особо спорили. Когда увидели, что Единство может дать – согласились за несколько месяцев. Все эти политики, генералы, президенты… Им показали бессмертие, и они продали человечество, не торгуясь.

– Но это… – Харрингтон запнулся. – Это невозможно скрыть. Такие переговоры, такие решения – тысячи людей должны были знать.

– И знают. – Чэнь подняла бровь. – Вы думаете, почему некоторые ваши коллеги ведут себя странно?

Картина складывалась – медленно, болезненно, как собирается пазл из острых осколков стекла.

– Первыми гармонизировали тех, кто принимает решения, – продолжила Чэнь. – Политиков, военных, разведчиков. Людей, которые могли помешать. А когда их стало достаточно много – начали расширять круг. Постепенно, осторожно. Чтобы не вызвать паники.

– Как происходит заражение?

– Заражение? – Она хмыкнула. – Они называют это «пробуждением». Но да, механизм похож на инфекцию. Микроорганизмы – споры, если точнее. Попадают в организм через дыхательные пути. Инкубационный период – от двух до четырёх недель. Потом… вы уже видели, что потом.

Харрингтон думал о данных Родригеса. Микроорганизмы в крови Мортона. Странные структуры, похожие на бактерии.

– Как они распространяются? Споры?

– По-разному. Вентиляционные системы – самый эффективный способ. Но также вода, пища, прямой контакт с заражённым на поздней стадии. – Чэнь встала, подошла к окну, чуть отодвинула штору. – Вы не замечали, что последний год воздух в крупных городах стал… чище? Меньше смога, меньше пыли?

– Я был на базе. Не в городах.

– А если бы были – заметили бы. Они добавляют споры в системы очистки воздуха. Официально – какие-то «наночастицы для улучшения экологии». На самом деле – семена гармонизации.

Харрингтон почувствовал, как по спине бежит холодок. Это было слишком. Слишком масштабно, слишком невероятно.

– У вас есть доказательства? Кроме этих документов?

Чэнь обернулась.

– Вы мне не верите.

– Я… – Он замялся. – Это звучит как параноидальный бред. Инопланетяне, заговор правительств, споры в воздухе. Классическая теория заговора.

– Конечно. – Она улыбнулась – неожиданно, почти тепло. – Я бы тоже не поверила. На вашем месте. Но вы ведь уже видели достаточно, чтобы сомневаться в официальной версии реальности?

Он не ответил. Не нужно было.

– Полковник Харрингтон. – Чэнь произнесла его имя впервые, и он вздрогнул. – Да, я знаю, кто вы. Знаю о проекте «Эгида». Знаю, что вы видели на испытаниях – сорок семь объектов в стратосфере. Знаю, что ваши люди начали меняться. Я не пришла сюда, чтобы убедить вас в чём-то. Пришла, чтобы дать информацию. Что вы с ней сделаете – ваш выбор.

– Откуда вы всё это знаете?

– Я же сказала – это была моя работа. – Она вернулась к ноутбуку, открыла новый файл. – И я сохранила кое-какие… возможности.

На экране появились новые документы. Фотографии – размытые, как будто снятые скрытой камерой. Люди в деловых костюмах за столом переговоров. Один из них… Харрингтон узнал его. Бывший госсекретарь. Рядом – кто-то из генералитета, лицо было знакомым, но он не мог вспомнить имя.

А напротив них – фигура, которая заставила его похолодеть.

Человек. Вроде бы. Правильные пропорции, костюм, галстук. Но что-то в нём было неправильным. Слишком идеальная симметрия лица. Слишком неподвижные глаза. Как восковая фигура, оживлённая неизвестным механизмом.

– Это их представитель, – сказала Чэнь. – Эмиссар, как они его называют. Он может принимать любой облик, но обычно выглядит так – среднестатистический мужчина средних лет. Ничего запоминающегося. Идеальная маскировка.

– Вы его видели?

– Нет. Только фотографии. И записи переговоров – часть из них.

– Можно послушать?

Чэнь помедлила.

– Можно. Но предупреждаю – это… тяжело. Их способ общения… не совсем человеческий.

Она запустила аудиофайл. Из динамиков ноутбука донёсся голос – мужской, приятный, абсолютно обычный.

«…понимаем ваши опасения. Они естественны для вида, который так долго был одинок. Но мы предлагаем не порабощение – мы предлагаем освобождение. Конец страданиям, конец конфликтам, конец смерти как мы её знаем…»

Второй голос – женский, нервный:

«И что мы теряем взамен?»

Пауза. Долгая, неуютная.

«Иллюзию индивидуальности. Но разве это потеря? Индивидуальность – источник одиночества. Каждый из вас – остров, отрезанный от других. Мы предлагаем мост. Соединение. Единство».

«А если мы откажемся?»

Снова пауза.

«Вы не откажетесь. Никто не отказывается. Когда вы поймёте, что мы предлагаем – вы сами захотите присоединиться. Это неизбежно. Вопрос только во времени».

Запись закончилась. В комнате повисла тишина.

Харрингтон сидел неподвижно, глядя на чёрный экран аудиоплеера. Голос был обычным – приятный баритон, чёткая дикция. Но от него веяло чем-то… чуждым. Как будто слова были переведены с языка, у которого нет человеческих эквивалентов.

– Когда это было записано? – спросил он.

– 2020 год. За год до подписания соглашения. Первые переговоры.

– И с тех пор…

– С тех пор процесс идёт. Медленно, но неуклонно. – Чэнь закрыла ноутбук. – По моим оценкам, на данный момент гармонизировано от пяти до десяти процентов населения США. В основном – в крупных городах, в структурах власти. Через год-два – будет тридцать-сорок процентов. Через пять – большинство.

– И никто не сопротивляется?

– Почему же? Сопротивляются. – Она горько усмехнулась. – Я, например. И ещё несколько сотен человек по всей стране. Может, несколько тысяч. Мы называем себя «бодрствующими» – дурацкое название, но другого не придумали.

– Что вы делаете?

– Собираем информацию. Ищем друг друга. Пытаемся понять, как остановить это. – Она развела руками. – Пока – без особых успехов.

Харрингтон встал, прошёлся по тесной комнате. Три шага в одну сторону, три – в другую. Мысли метались в голове, как потревоженные осы.

– Допустим, я вам верю, – сказал он медленно. – Допустим, всё это правда. Инопланетяне, соглашение, споры. Что вы хотите от меня?

Чэнь смотрела на него спокойно.

– Проверить. Своими глазами.

– Как?

– У вас есть доступ к медицинскому оборудованию. Возьмите образцы крови у своих людей – у тех, кто кажется вам странным. Проанализируйте на нетипичные микроорганизмы. Если я права – вы найдёте споры.

– А если не найду?

– Тогда я параноик. И вы можете забыть всё, что услышали сегодня. – Она пожала плечами. – Но вы найдёте. Я уверена.

Харрингтон остановился у окна. Сквозь щель в шторах виднелась пустая парковка, силуэты машин в темноте.

Он думал о данных Родригеса. О микроорганизмах в крови Мортона. Он уже знал, что найдёт, если проведёт анализ.

Но сказать об этом Чэнь?

– Почему вы связались со мной? – спросил он, не оборачиваясь. – Из всех людей – почему я?

– Потому что вы – редкость, полковник. Человек на важной позиции, который ещё не гармонизирован. И который задаёт вопросы. – Чэнь помолчала. – И потому что у вас есть ресурсы. Проект «Эгида» – это не просто противоракетная система, я права?

Он обернулся.

– Что вы знаете об «Эгиде»?

– Достаточно. – Её взгляд был острым, проницательным. – Знаю, что официальная версия – прикрытие. Знаю, что на самом деле система разрабатывалась для обнаружения и отслеживания объектов Единства. Кто-то в Пентагоне – ещё до соглашения – понял, что происходит, и начал готовиться.

– Кто?

– Не знаю. Мои источники не дотягиваются так глубоко. Но этот человек – или эти люди – всё ещё там. Среди тех, кто подписал соглашение, есть те, кто не согласен. Кто ждёт момента.

Это было новой информацией. Сопротивление внутри системы – не только одиночки вроде него и Коула.

– Как мне их найти?

– Не знаю. – Чэнь покачала головой. – Они глубоко законспирированы. Но если вы докажете свою полезность… возможно, они сами вас найдут.

– Докажу полезность как?

– Начните с базы. Выявите заражённых, изолируйте их. Создайте очаг сопротивления. – Она встала, подошла к столу, достала из сумки тонкую папку. – Здесь – всё, что я смогла собрать. Копии документов, схемы распространения, списки подозреваемых. Это поможет вам начать.

Харрингтон взял папку. Тонкая, но увесистая. Сколько там страниц – сотня? Две?

– Зачем вы это делаете? – спросил он. – Рискуете жизнью ради… чего?

Чэнь долго молчала. Когда заговорила, её голос был тише, глуше.

– У меня была семья. Муж, дочь. Три года назад они… изменились. Не знаю как, не знаю когда. Просто однажды я пришла домой и поняла – это не они. Оболочки те же, но внутри…

Она не закончила. Не нужно было.

– Я пыталась их вернуть. Врачи, психологи, даже экзорцист – смешно, да? Ничего не помогло. Они говорили, что со мной что-то не так. Что я параноик. Что мне нужна помощь. – Её голос стал жёстче. – А потом они пришли за мной. Не буквально – документы. Увольнение, обвинения в утечке секретных данных, ордер на арест. Мне пришлось бежать.

– Мне жаль.

– Не надо. – Она подняла руку. – Я не рассказываю это для сочувствия. Рассказываю, чтобы вы поняли – это личное. Для меня. Я не остановлюсь, пока не найду способ вернуть их. Или… – она запнулась, – …или пока не пойму, что вернуть невозможно.

Харрингтон положил папку на стол. Посмотрел на женщину перед собой – усталую, измотанную, но не сломленную.

– Как с вами связаться? – спросил он.

– Никак. Связь – односторонняя. Я найду вас, когда будет нужно.

– Это неудобно.

– Это безопасно. – Она подошла к столу, взяла его пистолет, протянула рукоятью вперёд. – Возьмите. И уходите первым. Я подожду час, потом исчезну.

Харрингтон забрал оружие, вернул в кобуру. Взял папку, спрятал под куртку.

– Одно последнее, – сказал он уже у двери. – Вы говорите о сопротивлении. О людях, которые борются. Но против чего конкретно? Если они предлагают бессмертие, конец страданиям – почему это плохо?

Чэнь посмотрела на него – долгим, тяжёлым взглядом.

– Потому что это ложь, полковник. Не бессмертие – растворение. Не конец страданиям – конец всему. Когда вы становитесь частью Единства, вы перестаёте быть собой. Ваши мысли, чувства, воспоминания – всё это растворяется в общем потоке. Остаётся только… функция. Узел в сети. Без имени, без прошлого, без будущего.

– Но они выглядят… счастливыми.

– Выглядят. – Она горько улыбнулась. – Компьютер тоже может выглядеть счастливым, если его запрограммировать правильно. Это не счастье. Это – симуляция.

Она открыла дверь, выглянула наружу. Пусто, тихо.

– Идите. И… удачи, полковник. Она вам понадобится.

Харрингтон вышел в ночь.

Обратная дорога показалась длиннее. Он ехал медленно, обдумывая услышанное. Папка лежала на соседнем сиденье – тонкая, невзрачная, но он чувствовал её тяжесть, как будто она была сделана из свинца.

Протокол Рассвет. Соглашение с инопланетянами. Гармонизация человечества.

Звучало как сюжет дешёвого триллера. Но он видел глаза Мортона в ту ночь. Видел синхронные движения Рейнольдса и Парк. Слышал слова Маккензи о единстве и свободе.

И у него были данные Родригеса. Микроорганизмы в крови. Доказательство, которого он даже не искал.

Чэнь была права. Он знал это ещё до встречи с ней. Просто не хотел признавать.

Около полуночи он остановился на обочине – где-то на полпути между Вегасом и базой. Вышел из машины, закурил.

Небо было ясным, усыпанным звёздами. Миллиарды огней, миллиарды миров. Где-то там – Единство. Цивилизация, которая решила поглотить человечество.

Почему?

Чэнь не знала. Или не сказала. Но Харрингтон не мог перестать думать об этом.

Зачем им люди? Ресурсы? Рабочая сила? Или что-то другое – что-то, чего он не понимал?

«Вы не откажетесь. Никто не отказывается».

Слова из записи. Сказанные с абсолютной уверенностью. Как будто они знали что-то о людях, чего сами люди не знали.

Он докурил, сел обратно в машину.

До базы оставалось сорок миль. До рассвета – несколько часов.

Он вернулся около трёх ночи. Припарковал машину, прошёл через КПП – охранник даже не взглянул на документы, только кивнул. Свой человек, обычная ночь.

В комнате он открыл папку и начал читать.

Документы были настоящими – или очень хорошей подделкой. Соглашения, протоколы, служебные записки. История контакта человечества с Единством – начиная с 2019 года, когда первые сигналы были засечены радиотелескопом в Аресибо.

Первый контакт – январь 2020. Не физический, а через передачу данных. Единство отправило пакет информации – математические константы, физические законы, доказательство разумности. Классический сценарий первого контакта, описанный в сотнях научно-фантастических книг.

Потом – переговоры. Секретные, на высшем уровне. США, Китай, Россия, Евросоюз – все крупные игроки. Единство предлагало технологии, знания, решения проблем, которые человечество не могло решить само. Взамен – только одно: разрешение на «гармонизацию».

Соглашение подписали в августе 2021. Через год после пандемии, когда мир был измотан и напуган. Идеальный момент.

Харрингтон читал и читал. Списки заражённых – тысячи имён, многие из которых он знал. Политики, военные, бизнесмены, учёные. Люди, принимающие решения.

Схемы распространения – города, где концентрация спор была наиболее высокой. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Вашингтон. И – что заставило его похолодеть – Рино.

Рино. Где жила его семья.

«В городе стало тихо», – сказала Сара.

Он отложил папку и закрыл глаза. Сара. Эмили. Если они уже заражены…

Нет. Он не мог думать об этом сейчас. Нужно сосредоточиться на том, что можно сделать. На базе. На своих людях.

Он открыл глаза и продолжил читать.

Под утро он дошёл до раздела о противодействии. Чэнь – или её источники – собрали информацию о тех, кто сопротивлялся. Разрозненные группы, одиночки, несколько организованных ячеек. Все – под постоянным давлением, все – в бегах или под прикрытием.

Но были и обнадёживающие данные. Споры действовали не на всех. Около пяти процентов населения имели естественный иммунитет – какая-то генетическая особенность, которую Единство не могло преодолеть. Эти люди не заражались, даже находясь в эпицентре распространения.

Пять процентов. Шестнадцать миллионов человек в США. Потенциальная армия сопротивления.

Если их найти. Если их организовать.

Харрингтон закрыл папку и спрятал её в тайник под половицей – рядом с флешкой Родригеса.

За окном светало. Новый день, новые решения.

Он знал, что нужно делать.

Первый шаг – проверить своих людей. Всех, кого возможно. Анализ крови, поиск спор. Выявить заражённых, изолировать незаражённых.

Второй шаг – связаться с Коулом и Родригесом. Рассказать о том, что узнал. Расширить круг.

Третий шаг – найти экспертов. Людей, которые могут изучить споры, понять, как они работают. Может быть, найти способ их нейтрализовать.

Четвёртый шаг…

Четвёртого шага пока не было. Но он появится. Шаг за шагом, день за днём.

Война началась. Тихая война, о которой большинство людей даже не подозревало.

Но Харрингтон подозревал. И он не собирался сдаваться.

Он достал телефон, набрал сообщение Коулу: «Встреча. Срочно. Обычное место, обычное время».

Ответ пришёл через минуту: «Понял».

Харрингтон положил телефон и позволил себе несколько часов сна.

Ему снились звёзды – холодные, далёкие, равнодушные. И голос из пустоты, произносящий снова и снова:

«Вы не откажетесь. Никто не отказывается».

Он проснулся с криком на губах – но крика не было. Только тишина, только серый потолок над головой, только бетонные стены вокруг.

И папка под половицей. Доказательство того, что кошмар – реален.

Встреча с Коулом и Родригесом состоялась вечером, в том же ангаре на южном периметре. Харрингтон рассказал им всё – о сообщении, о Чэнь, о документах, о Протоколе Рассвет.

Когда он закончил, в ангаре повисла тишина.

– Чёрт, – выдохнул Коул наконец. – Я знал, что всё плохо. Но не настолько.

Родригес молчал. Его лицо было бледным, руки – сжаты в кулаки.

– Данные, которые ты нашёл, – сказал ему Харрингтон. – Микроорганизмы в крови Мортона. Это они. Споры.

– Я… – Родригес сглотнул. – Я не знал. Думал – какая-то инфекция, вирус. Не это.

– Теперь знаешь.

– Что мы будем делать? – спросил Коул. – Полковник, если это правда – мы ни черта не можем против них. Несколько человек против… всего мира?

– Не всего мира. – Харрингтон достал папку, положил на ящик перед ними. – Пять процентов населения имеют иммунитет. Не заражаются. И есть другие – те, кто уже сопротивляется. Сеть, которую Чэнь называет «бодрствующими».

– Сеть? – Коул скептически приподнял бровь. – И как нам в неё попасть?

– Пока – никак. Связь односторонняя. Но если мы докажем свою… полезность… они нас найдут.

– Полезность. – Родригес вцепился в это слово. – Как?

– Начнём с базы. – Харрингтон открыл папку, показал список. – Проверим всех, кого сможем. Анализ крови – ищем споры. Выявляем заражённых. Изолируем незаражённых.

– Это… – Коул покачал головой. – Это будет непросто. Как мы объясним массовый анализ крови?

– Объясним как медосмотр. Плановый. Родригес – ты можешь организовать?

– Я… попробую. Но Эндрюс будет против. Она контролирует медблок.

– Значит, нужно обойти Эндрюс. – Харрингтон задумался. – Есть другие врачи на базе?

– Военный хирург, доктор Патель. Он в госпитале Неллис, не на нашем объекте. Но я могу связаться с ним.

– Сделай это. Найди предлог – учения, подготовка к развёртыванию, что угодно. Нам нужен человек, который возьмёт анализы без вопросов.

Коул встал, прошёлся по ангару.

– Полковник, а если всё это – дезинформация? Если эта Чэнь работает на них?

– Тогда мы попались на крючок. – Харрингтон пожал плечами. – Но у нас уже есть данные Родригеса. Независимые данные, которые подтверждают то, что она говорит.

– Чёртова логика. – Коул остановился, посмотрел в потолок. – Чёртова, железная логика.

– Есть другие варианты?

– Нет.

– Тогда действуем.

Они разошлись с конкретными задачами. Родригес – связь с Пателем и организация медосмотра. Коул – наблюдение за подозрительными, расширение списка. Харрингтон – работа с документами Чэнь, поиск полезной информации.

И – попытка связаться с Риверой. Вирусологом из CDC, которая могла бы разобраться в природе спор.

Это было рискованно. Ривера была гражданской, без допуска, без связей с военными. Но у неё были знания, которых не было больше ни у кого из их круга.

Риск стоил того.

Следующие дни слились в один бесконечный марафон.

Харрингтон работал – или делал вид, что работает – над проектом «Эгида». Присутствовал на совещаниях, подписывал отчёты, отдавал распоряжения. Всё как обычно, всё – фасад.

По ночам – читал документы Чэнь. Десятки страниц, сотни имён, тысячи фактов. Картина проступала – медленно, но неумолимо. Масштаб заражения, скорость распространения, структура Единства.

Они были везде. В правительстве, в армии, в спецслужбах. Ключевые позиции заняты, каналы связи контролируются. Любой открытый протест будет подавлен ещё до того, как успеет начаться.

Но были и слабые места. Сельские районы, где плотность населения низкая и споры распространяются медленнее. Религиозные общины, где люди не доверяют «новшествам» и избегают публичных мест. Выживальщики и параноики, которые годами готовились к концу света – и, как оказалось, были ближе к истине, чем кто-либо.

Была надежда. Маленькая, хрупкая – но была.

На пятый день после встречи с Чэнь Родригес доложил: медосмотр организован. Доктор Патель согласился приехать на базу, не задавая лишних вопросов. Официальная причина – подготовка к масштабным учениям, которые требуют проверки здоровья личного состава.

– Он не из них? – спросил Харрингтон.

– Не думаю. – Родригес покачал головой. – Обычный врач, карьерист. Хочет выслужиться перед командованием. Ему всё равно, зачем мы это делаем – главное, что его имя будет в отчёте.

– Хорошо. Когда начинаем?

– Завтра. Первая партия – двадцать человек. Те, кого Коул считает подозрительными.

Двадцать человек. Начало.

Харрингтон кивнул.

– Действуй.

Ночью ему снова снилась Сара. Она стояла у окна их дома в Рино, глядя на улицу. Когда он подошёл, она обернулась – и её глаза были пустыми, как у Мортона в ту ночь.

«Присоединяйся к нам, Джим, – сказала она голосом, который был и её, и не её. – Здесь так спокойно. Так тихо. Никакого одиночества».

Он проснулся с криком.

За окном – если это можно было назвать окном – занимался рассвет. Серый свет, серые стены, серая жизнь.

Он достал телефон, набрал номер Сары.

Гудки. Один, два, три…

– Алло? – Её голос, сонный, обычный.

– Сара, это я.

– Джим? – Удивление. – Что-то случилось?

– Нет. Просто… хотел услышать тебя.

Пауза.

– Ты меня пугаешь. Второй раз за неделю. Что происходит?

Он не мог ей сказать. Не мог даже намекнуть. Если линия прослушивается – а она наверняка прослушивается – любое слово может стать приговором.

– Ничего. Просто… скучаю.

– Джим. – Её голос стал мягче. – Ты никогда не говорил такие вещи. За двадцать лет – ни разу.

– Может, пора начать.

Снова пауза. Потом:

– Когда ты вернёшься?

– Скоро. Надеюсь, скоро.

– Ладно. – Она не стала расспрашивать. Никогда не расспрашивала – научилась за годы. – Береги себя.

– И ты. – Он помедлил. – Сара?

– Да?

– Я… – Слова застряли в горле. – Ничего. Увидимся.

Он отключился и долго сидел, глядя на телефон.

Если она заражена – он узнает. Когда всё закончится, когда они найдут способ… если найдут способ…

А если не найдут?

Он отогнал эту мысль. Нельзя думать о поражении. Не сейчас.

Результаты медосмотра пришли через три дня.

Родригес принёс их лично – бледный, с трясущимися руками.

– Восемь, – сказал он. – Из двадцати – восемь с аномалиями в крови. Те же структуры, что у Мортона.

Харрингтон принял распечатку. Восемь имён. Восемь человек, которых он знал, с которыми работал, которым доверял.

– Сорок процентов, – сказал он тихо.

– Да.

Сорок процентов. Почти половина.

Если экстраполировать на всю базу – около двухсот заражённых. Из пятисот человек личного состава.

Они уже были в меньшинстве.

– Что теперь? – спросил Родригес.

Харрингтон посмотрел на список. Мортон – ожидаемо. Рейнольдс – ожидаемо. Парк, Эндрюс, ещё четверо…

И одно имя, которое заставило его похолодеть.

Лейтенант Чен. Из его собственной команды. Человек, которому он доверял техническую работу над «Эгидой».

– Продолжаем проверки, – сказал он. – Всех, кого сможем. И… – он помедлил, – начинаем думать о плане Б.

– Плане Б?

– Эвакуация. Если ситуация станет критической – нам нужно место, куда отступить.