Осколки свободы

– Представьте, что эти ледяные крупицы воспоминания небес, и они избавляются от них, чтобы начать свою жизнь сначала, запечатлеть новые моменты. А вы наблюдаете за этими воспоминаниями: радостями и горестями, которые происходили независимо от богатства. Представьте, как это белое покрывало накроет Оферос. Дети будут лепить фигуры, влюбленные наслаждаться прохладой, которая остудит их пылающие сердца, мужички разгребут снег и сделают горки. Для кого-то этот снег станет последним. Для кого-то первым. Все это произойдет под покрывалом этих белых крупиц.

Ксандер моргнул. Морщина между его бровями разгладилась. Пламя свечей дрогнуло, отбрасывая на лицо в профиль новые тени. Янтарные глаза не отрывали взгляда от окна.

– Ну что, видите? – спросила, наконец, Мирабель. Ксандер молчал. Спустя минуту он повернулся к девушке и четко произнес.

– Нет.

Мирабель усмехнулась. И чего она хотела от богатых сынков мануфактурщиков? Она только наклонилась обратно к книге, как раздался голос Ксандера.

– Однажды увижу, – он пожал плечами словно своим мыслям, а затем неожиданно спросил. – Вы из бедной семьи, Мирабель?

– Мой отец был кузнецом, а матушка воспитывала детей. Мы росли в любви и согласии, и для нас это было дороже любых богатств.

– Моя любимая отговорка бедных, – фыркнул Ксандер.

– А фраза, что вам все наскучило, самое забавное, что я слышала от богачей, – не промолчала Мирабель. – Вы так молоды, как можно устать от жизни! Разве вы плохо живете? Пусть ваши родители и жесткие люди, я уверена, они любят вас…

– Иоланда не моя мать, – сказал Ксандер. – Мой отец женился на молодой девушке после смерти моей матери. Единственная настоящая для меня семья Лилиана.

– Ваша сестра прекрасная юная девушка, но жизнь здесь сковывает ее свободу.

– Как и мою когда-то.

– Почему элер Раурос не отправили в частную школу? Или под покровительство какого-то дома? Я уверена, на Западных территориях есть множество богатых домов, готовых принять учеников. Быть может, даже сам графский дом.

Частные школы и покровительственные дома были очень популярны в Исливарии, потому что такое обучение подходило и для богатых детей, и для семей победнее, которые не могли оплатить обычные школы или гувернеров для своих детей.

Частные школы представляли из себя закрытые пансионы, в которых дети жили большую часть года и лишь изредка возвращались к родителям. Там их обучали на благородные профессии: врача, учителя, ученых и многих других. Однако в частных школах занимались не все дети, потому что за содержание своего потомства требовалось платить деньги. И хотя мальчики и девочки получали порядочны профессии, позволить такое могла не каждая семья.

Покровительство какого-то дома представляло из себя обучение детей определенным учителем, который преподавал все предметы сразу и обычно набирал от трех до десяти учеников даже разных возрастов. Дети также содержались в доме, которым им покровительствовал, носили форму и имели строгую дисциплину, но такое удовольствие могли себе позволить и родители победнее. За ребенка нужно было заплатить лишь единожды, а некоторые богатые дома сами выкупали детей из нищих семей. После обучения дети оставались при доме слугами и были привязаны к нему определенное количество лет. Кто-то работал в самом господском доме, кто-то становился следующим поколением преподавателей, но большинство трудились на мануфактурах, фабриках и кораблях, принадлежащий хозяевам. По сути, богатые семьи сами воспитывали себе работников.

Богатых девочек обычно отдавали под покровительства домов, чтобы воспитать из них благородных жен. После обучения девушек выгодно выдавали замуж за богатых господ, и большую часть прибыли, полученного с выданной замуж девушки от жениха, забирали хозяева богатого дома. Многие родители старались хоть как-то пристроить своих чад, дабы устроить их жизнь в Исливария. Единственная проблема заключалась в том, что сами дети не владели своей судьбой.

Мирабель плохо знала внутреннее устройство таких учебных заведений, ведь сама обучалась в бедной средней школе для обычного рабочего класса государства, но представляла их себе, как удачную дорогу и открытые двери в будущем. Ей и сестрам пришлось заканчивать еще курсы за дополнительную плату, сдавать кучу экзаменов и доказывать, что они достойны обучаться ремеслу. Но другого выбора у них не было. Родители не могли оплатить обучение, да и не отправили бы дочерей в закрытые школы, ведь силы у юных ведьм могли проявиться в любой момент и испортить репутацию семьи. Гувернанток оплатить для трех дочерей кузнец не мог. Оставалась только школа, которая с самого детства показала трудности жизни.

– Да, Западные и Восточные графские дома набирают учеников, много богатых людей занимаются этим, но… – ответил, наконец, после долгого молчания Ксандер. – Лилиана даже была в одном. Однако она и ее какая-то подруга подожгли библиотеку. Как вы думаете, был ли хоть шанс остаться им в том богатом доме? Их с позором выгнали. После этого Иоланда приняла решение пришпилить дочь к юбке и держать подле себя, чтобы она больше не нанесла вреда нашей репутации.

– Что ж, это в стиле элер Раурос… – пробормотала Мирабель. – Быть может, оно и к лучшему. Но Лилиане нужна свобода. Вы знаете о ее пристрастиях к театру?

– Конечно, – Ксандер кивнул. – Лилиана моя единственная отдушина в этом доме. С ней уж точно не будет скучно. Думаю, вы понимаете, о чем я, Мирабель.

– Да, – девушка тепло улыбнулась. – Похоже, господин лер Раурос не особо занятен в воспитании детей, но вашей матушке крайне не нравятся предпочтения моей ученицы…

– Не называйте эту отвратную женщину моей матерью, – оскорбился Ксандер, перебивая Мирабель, и состроил недовольную гримасу. – Я уже сказал, что она лишь моя мачеха, и никогда не заменит мне мою мать.

– Простите, – пробормотала Мирабель, внимательно следя за реакцией молодого человека. Его очень задевала тема родителей. Семейные отношения в этом доме были подорваны, и все считали себя соперниками, а не близкими людьми. – Я сразу обратила внимание, что алер Раурос слишком молода, чтобы быть вашей матерью.

– Она повелась на деньги отца, – Ксандер закатил глаза, и на его тонкую кремовую кожу упали длинные тени ресниц. – Хотя чего еще ожидать от Иоланды? – он горько усмехнулся. – Меня она ненавидит той самой яркой ненавистью, какой обычно награждают антагонистов романов.

– Потому что вы сын лера Рауроса?

– Потому что я наследник всего того, что построил мой отец. Я старший и единственный сын своего отца, и я получу все до последнего золотого куши. Она же останется ни с чем. А ее дочь максимум выдадут замуж.

– Она настолько корыстна? – засомневалась Мирабель. Возможно, парнем руководила слепая неприязнь к женщине, которой его отец попытался заменить мать.

– Да, поверьте на слово, – отмахнулся Ксандер. – Она мечтала родить сына, чтобы у нее появился шанс стать матерью наследника. От меня можно было бы избавиться, – Ксандер прикусил губу, будто ему было неприятно об этом говорить. – На протяжении пятнадцати лет она пыталась родить сына, но судьба достаточно поиздевалась над ней, – на губах Ксандера растеклась кривая усмешка, однако, он не торжествовал. – В итоге, пережила три потери ребенка на ранних сроках беременности, родила мертвого мальчика и, под конец, появилась Лилиана.

– Это ужасно… Ни одна женщина не способна вынести такого.

– За все нужно платить. Карма настигла ее в таких горестях. Но, похоже, рождение Лилианы разочаровало ее еще сильнее, чем смерть прежних детей.

– Но при этом вы поступаете благородно, принимая сестру, которой вас буквально хотели сместить с места наследника.

– Рожденная Лилиана ни в чем не виновата. Я могу ненавидеть кого угодно, но точно не ее.

– Значит, в вашем сердце есть место состраданию и милосердию.

– Но точно меньше, чем в вашем, – он усмехнулся. – Я думал, все это вымыслы романов про начитанных и благородных барышень из бедных семей, ведь рабочие должны быть уставшими и закаленными, но точно не нежными и добрыми, как вы.

– Благодарю за комплимент, но, поверьте, найдутся девушки благороднее, нежнее и добрее меня, – Мирабель кротко улыбнулась, возвращая взор к книге. Кончики ее ушей стали красными. Обычно мужчины, которые игнорировали ее, не делали ей комплиментов.

– Наверное, найдутся, но я их не встречал. А меня сватали к младшей дочери Императора.

– Принцессе? – изумилась Мирабель. – И вы отказали в помолвке?

– Да? – вышло как-то вопросительно. Ксандер поймал взгляд девушки. – Влюбиться в титул у меня бы не получилось. И она быстро мне наскучила.

– Лер Раурос, а вы праведник до мозга костей, – мечтательно улыбнулась девушка. – Уверена, в Оферосе проходит кучу свадеб по сватовству.

– Вы правы. Вот, к примеру, на днях должна состояться церемония дочери чиновника… – он запнулся. – Совсем позабыл его фамилию… Я еще же получил приглашение…

– Слоуден? – сердце Мирабель пропустило удар. Не могло быть совпадение того, что они говорили о каких-то разных дочерях чиновников.

– Точно! – он хлопнул себя по колену. – Вы знакомы с ней?

– Нет, но я наслышана об ее отце.

Ксандер пропустил ее реплику мимо ушей и продолжил говорить.

– Ее привезли со свитой в Оферос, чтобы выдать замуж. Она видела будущего мужа несколько раз, что за смех! – он фыркнул.

– Не знала, что дочь Слоудена выходит замуж… – пробормотала Мирабель.

– Мало кто знает. Никакого пышного романа между ними не было. Однако она послушно принимает свою судьбу и собирается замуж. Единственный плюс Иоланды, она собирает сплетни светского общества, а потом делится ими с Лилианой. Сестра без умолку трещит, и из ее речей можно узнать много интересного из жизни светского общества.

– Не знаете, где девушка остановилась? И когда церемония? Хотелось бы посмотреть на невесту Слоуден. Уверена, она будет шикарна, – солгала Мирабель, но Ксандер не нашел ничего странного в ее словах.

– Так вот, ровно через месяц. Сейчас боковой зал Церкви дочинят, а то он сгорел в этом году.

– Еще целый месяц? – фыркнула Мирабель. Это означало, что примерно месяц они точно еще проживут в Оферосе. Когда Рианелла узнает, что у нее уйма времени отомстить Слоуденам, она и не станет торопиться. Мирабель боялась, что Рианелла уже привязалась к Оферосу. Впрочем, не только сестра. Мирабель сама не хотела уезжать отсюда.

Однако Ксандеру ответить не дали. Резкий оглушительный стук в дверь библиотеки заставил вздрогнуть обоих. Ксандер сразу встал, будто собирался защищать Мирабель от незваных гостей.

Вошел слуга. Его взгляд метнулся от господина к гувернантке и обратно. Не выказав ни единой эмоции на лице, он выпалил.

– Мирабель, вам попросили передать срочную записку от имени элер Нардол. Мальчик-слуга сказал, что его попросили передать записку от лица вашей тети. Дело не терпит отлагательств.

Мирабель забрала свернутый клочок бумаги, поблагодарила слугу и развернула записку. «Знакомые из Церкви, которым можно доверять, доложили, что Рианелла арестована. Отправляйся и помоги сестре, я сомневаюсь, что ей удастся выкарабкаться из этой ямы самой. P.S. Если что, я тебе об этом не сообщала. О моих знакомых в Церкви не стоит распространяться. Твоя тетушка. А. Н.»

Мирабель вмиг побледнела. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Дрожащий почерк тетушки, торопливая записка мелькнули перед глазами. Буквы расплывались. Рианеллу арестовали. Но, судя по записке, не по делу о ведьмах. Так что же успела натворить ее младшая сестра?

– Что-то случилось, Мирабель? – голос Ксандера вывел ее из оцепенения. Мирабель сжала записку, не позволяя кому-то еще разглядеть написанное.

– Прошу прощения, но мне пора, лер Раурос. Задержаться до обеда я себе не могу позволить.

Глава 9. Абсурдная ситуация

Рианелла вмиг оказывается за пределами усадьбы и прячется в пышной листве прилежащего сада. Она оборачивается на дорогу. Дорогой экипаж уже совсем близко, целая свита сопровождает его, будто везут саму дочь Императора. Ноэль подходит к воротам, чтобы пошире распахнуть их, приветствуя невесту. Судя по неловким движениям, он волнуется. Конечно же! Видит любовь своей жизни в четвертый раз!

Рианелла усмехается. Такие праведники идеально друг другу подходят. Однако грудь девушки все равно сдавливает боль, а во рту появляется привкус горечи. Она не торопится уйти и все глядит на мирно скачущих коней, повозку и церковников в голубых камзолах. Они раздражают ее, выводят из себя, будто они отняли какие-то лишние мгновения у Рианеллы. Но уйти девушка не может, словно какая-то неведомая сила приковала ее к месту.

До свадебной церемонии Ноэля месяц. Раз приехала его невеста, навряд ли он и Рианелла увидятся вновь. Теперь это будет считаться дурным тоном. Рианелла никогда не встречала его будущую жену и лишь знала о ней понаслышке, но подсознательно по непонятным причинам испытывала к ней неприязнь.

Ей в то мгновение руководили чувства. Рианелла нащупала слабую духовную нить, сконцентрировалась на ней и направила взгляд на переднее левое колесо повозки. Духовная магия практически ничего не могла сделать, поэтому опасаться реальных последствий не стоило, но в этом жесте девушка отвела свои чувства и выплеснула съедающую ее неприязнь.

Мелькнуло мгновение, магия забурлила по венам совсем не так, как представляла Рианелла, и на земле возник острый маленький камень, однако его размера хватило, чтобы зацепиться за колесо и случайным, совершенно невообразимым образом, раздробить его. Не нужно быть одаренным способностями, чтобы понять, что этот камень создан запретной магией. Но Рианелла не сдержала победного хохота. Повозка покачнулась, сломанное колесо раскололось на двое, и кибитка накренилась влево. Кони всполошились, начали громко ржать, церковники спрыгивали с всадников, держали повозку, помогали выйти тем, кто ехал внутри. Доносились крики и переполошенные восклицания. Ноэль тоже подбежал к повозке.

Девушка со свитой вряд ли пострадала, но все попутчицы ужасно перепугались, а кто-то даже рыдал. Одна из служанок, постарше, отчитывала церковников, которые не уследили за повозкой барышни. Те, потупив взоры, кажется, пытались оправдаться и обещали все исправить.

Когда церковники поняли, что девушке не угрожает опасность, и выслушали брань от старшей служанки, они стали озираться по сторонам. Похоже, были уверены, что дорога не могла сама выплюнуть этот камень. Один из сопровождающих поднял с земли острый камень. Наточенный конец уколол его, словно иголка, по руке потекла струйка крови. Остальные церковники стали оголять клинки. Ноэль возился с пассажирами кибитки. Свита была такой большой, что разобраться, где сама невеста, было невозможно. Рианелла не понимала, как они влезли все вместе в такую маленькую карету.

Рианелла догадывается, что ее могут обнаружить, поэтому быстро сворачивает в кусты еще глубже, дабы скрыться от посторонних глаз. Однако листва предательски шевелиться, чем привлекает внимание церковников. С громкими перекриками между собой они отправляются проверять, кто же там прячется в кустах.

Рианелла быстро виляет между деревьями и кустарниками, листва за ней шелестит и заметно шевелится, но, если она еще раз использует магию, ее точно поймают с поличным, и ей несдобровать. Вот как может сказаться эгоистичность, личные счеты и импульсивность на безопасности и благополучии. Глупо все это, бессмысленно и опасно. А главное, даже слабая духовная магия в этот момент не подвела.

Рианелла выбегает на дорогу, убирая из длинных волос пожухлые желтые листья, как ей навстречу выходят двое церковников. Выражение лица превращается в кислую гримасу, но сквозь неприязнь и горечь во рту Рианелла натягивает улыбку.

– Доброго дня, господа, – выдавила из себя девушка.

– Кто вы такая? – раздраженно спрашивает церковник. Второй тычет ей в лицо оголенным клинком, будто хочет насадить ее на лезвие. Рианелла молчит, растерянно глядя на церковников. – Вы задержаны за попытку причинения вреда будущей госпоже Леквелл, чью повозку вы сбили! – брызжа слюной, продолжает тот.

– Я просто разносила почту! – обиженно воскликнула Рианелла, уже жалея о содеянном. Насолить этой девице она была не против, если бы это прошло безнаказанно. – Спросите у лера Леквелла, я здоровалась с ним сегодня, когда принесла почту!

– Задержаны! – воскликнул церковник, перебивая Рианеллу. – Зачем вы бросили в карету госпожи камень? Да еще и такой необычной формы! Не ведьма ли вы часом? – с сомнением прищурился церковник, наклоняясь к ней и ухмыляясь. Рианелла сохранила лицо, не собираясь вестись на провокацию, даже если в душе она содрогнулась от страха.

– Вы обвиняете невиновную, – кротко заявила она.

– Да ладно! Откуда на ровной дороге взяться острому камню, который, будто палка, повредил колесо повозки? – церковник чуть наклонился, больше и больше утверждаясь в правдивости своей гениальной логической цепочки. – Это не иначе, чем дрянная магия! Точно! От тебя пахнет магией! – вскрикнул он. Рианелла поежилась. Даже легкая магия не могла выветриться моментально, однако ее запах был едва уловим. Навряд ли можно утверждать, что это магия. Может, она пользуется сладким парфюмом, чтобы очаровывать всех вокруг?

– От меня совершенно не пахнет магией, – уверенно заявила Рианелла, хотя внутри нее все содрогнулось вновь. Неужели церковники оказались настолько внимательными, что заметили ее за шелестом листьев? Или Ноэль сдал ее, сообщив, что девушка была совсем рядом?

– Это решит Церковь, – заявил церковник и грубо дернул на себя девушку, схватив ее крепко за плечо. Рианелла нахмурилась. Церковь совсем рядом от дома Ноэля. След магии не успеет рассеяться, и опытный Патриарх точно уловит запах магии.

Если Рианеллу будет в чем обвинить, ее непременно арестуют, а после ареста начнутся допросы. Ведьмы, попадавшие в Церковь на допросы и вышедшие живыми, встречались Рианелле нечасто. А точнее, единожды. Одна девушка в Шато спаслась бегством и всю жизнь скрывалась. Она говорила, что для раскрытия правды использовали иглы, которые вводили под кожу, резали ей руки (у некоторых ведьм встречается черная кровь) и опускали в чан с ледяной водой. Это были мучения похуже смерти, и в некоторые моменты, как говорила девушка, предпочла бы костер, нежели способы допроса. Рианелла понимала, что расколется, если против нее используют любой из видов пыток. Боль пугала любого.

Словно преступницу Рианеллу вели по улочкам Офероса, толкая и подгоняя, будто упрямый скот, но девушка явно не собиралась сдаваться и молить, чтобы ее отпустили. Она раскаивалась в своем поступке только потому, что повелась на эмоции и подвергла себя опасности, но точно не извинялась даже мысленно перед невестой Ноэля.

Добравший до Церкви, церковники затолкали девушку внутрь. Они обращались с ней грубо и невоспитанно, будто перед ними была не девушка, а бестолковая кукла. Они не поймали Рианеллу на месте преступления, значит, не могли утверждать о ее виновности. С того расстояния невозможно было рассмотреть, Рианелла ли кинула камень в повозку, если только ее не сдал Ноэль. Либо церковники, обиженные и раздраженные бранью служанки, не захотели сбросить вину на первого попавшегося человека. А тут удачно подвернулась девушка, для которой легко сочинить мотивы и обвинить в зависти и которая вряд ли сможет дать отпор. Но они нарвались не на ту.

Рианелла осознавала, стоит ей предстать перед Патриархом, в любой комнате здания, запах магии станет отчетливее, и это навлечет беду. В небольшом помещении магия быстро выдаст ее, и запах, исходящий от нее, станет существенным доказательством даже без пыток. Однако сдаваться Рианелла не планировала. Нужно было всего лишь срочно подавить остатки магии и те нити, до которых было легче всего дотронуться.

Так вышло, что организм ведьм входит в определенное состояние во время колдовства. Сладковатый запах магии преследует колдующего еще некоторое время после заклинания, чем может выдать его. Моментально выходить из этого состояния не умеют даже опытные ведьмы, возраст которых переваливает за двести лет. Однако об одном способе Рианелла вычитала из книг в библиотеке дома тети.

Тонкие, натянутые нити магии, готовые к колдовству, можно не успокоить, а резко оборвать, избавившись от всех симптомов колдовства. Вот только Рианелла этого никогда не делала. Последствия могут оказаться любыми.

Она нащупала нити, искрящиеся и полные магии, готовые выплеснуться наружу как никогда раньше, мысленно ухватилась за них покрепче. Они дрогнули в ее воображаемой хватке, и девушка почувствовала, как сердце пропустило удар, скорость сердцебиения замедлилась, и кровь будто застыла в жилах. Рианелла словно держала не нити магии, а кровеносные сосуды и нервы, собираясь оборвать их.

Ждать больше не было времени. Церковники уже вели ее по лестнице на второй этаж. Мгновение, и Рианелла хлестко и ощутимо обрывает золотые нити магии. Они рвутся с треском, который оглушает девушку. Надрывный кашель разрывает грудь, и она сгибается пополам, извергая поток крови, но церковники подхватывают ее и запихивают в какой-то кабинет, несмотря на судороги и лужу крови.

Замедлившееся сердцебиение прытко ускорилось, вызвав отдышку и холодный пот. Ее грудь болезненно надрывалась, и с каждым вздохом боль распространялась по всему телу. Оборванные нити все еще виднелись ей, они пульсировали и, казалось, истошно вопили, извиваясь словно змеи. Нити медленно тускнели, переставали двигаться, и только тогда боль утихала. Но это происходило так медленно и мучительно, что Рианелле хотелось кричать, выть и потерять сознание, лишь бы прекратить хоть на мгновение эту боль.

Рианелла поняла, что находится в кабинете Патриарха в тот момент, когда взгляд немного прояснился, золотые нити прекратили свой бешеный танец, и девушка увидела огромное количество церковных трактатов, писаний и текстов. Такие книженции часто мелькали в руках местного населения. Перед печатью они проходили строгую проверку, цензуру и редактировались Патриархом, поэтому на этих книжках часто мелькала его фамилия Уэлбон.

В комнате было душно и пахло воском. Мебель была новой, но кабинет обставлен безвкусно. В Церкви Рианелла всегда чувствовала себя некомфортно и обходила ее стороной и в родном городе, и в столице, но опасным само здание быть не могло. Только святая вода внутри, скучные трактаты и отсутствие эмоций на лицах людей.

Девушке не связали руки, но церковники продолжали крепко ее держать. Патриарх восседал на большом кресле за столом и читал какую-то книгу со старыми, потертыми желтыми страницами. Стоило служителям Церкви войти, как он немедленно захлопнул книгу, выражая свое недовольство этим и поднимая облачко пыли.

– Почему вошли без стука? – недовольно спросил он. Церковники растерялись, не ожидая, что Патриарх станет их отчитывать при посторонних. Рианелла усмехнулась. – Что за девица? – продолжал Патриарх, не дожидаясь их ответа. На людях священник всегда показывался в хорошем расположении духа, добром здравии и с простодушной улыбкой на лице. Но, похоже, в жизни он был жестким любителем дисциплины.

– Она поймана за странными действиями в городе, богатом районе, уверяет, что просто раздавала почту, но…

– Зачем вы ее привели в Церковь? Сдали бы полицмейстерам из суда, они бы разбирались, крала она, следила за кем-то или раздавала почту.

– Мы поймали ее у дома господина Леквелла, и мне показалось, что от нее пахнет магией, поэтому… – церковник зардел, не зная, что ее добавить, потому что его аргументы закончились, а правильность действий не подтвердилась. Услышав про магию, Патриарх оживился и даже приподнялся с кресла. Воодушевление наполнило седовласого старика, он коснулся длинной бороды, его густые и неухоженные брови перестали хмуриться. Он быстро шаркающими шагами подошел к девушке и принюхался. Рианелла отшатнулась.

– Мужчина, держите дистанцию! – воскликнула она, отпрыгивая. Церковник попытался ухватить ее за плечо, но Рианелла ловко увернулась. Она не знала, исчез ли полностью запах магии. – Допрос можно проводить не вплотную! Где ваше достопочтенное отношение к женщинам, в конце концов?

Патриарх нахмурился, однако, не стал настаивать и жестом указал церковникам стоять на месте. Рианелла торжественно улыбнулась, радуясь победе. Но сбежать из Церкви просто так у нее бы не вышло: церковники дежурили на входе, а прыгать в окно второго этажа небезопасно, поэтому допроса избежать не удастся.

– Я не чувствую магии, – раздраженно заявил Патриарх. Рианелла незаметно выдохнула. Кровь забурлила, напоминая едкую боль, отголоски которой все еще преследовали ее. Церковники потупили взоры, когда Глава Церкви обернулся к ним. – Вы точно не ошиблись зданиями? Может, все-таки полицмейстеру ее?

– Да за что?! – воскликнула Рианелла. – Я, как достопочтенная гражданка, выполняющая свою работу…