Гаттара: бастард и раб

Удивительной красоты малышка стояла навытяжку и держала на уровне груди шлем так, будто он был частью ее самой. У нее были светлые прямые волосы и лицо с идеально правильными чертами, что уже угадывались под нежной округлостью детских щек. Яркий, четко очерченный рот, и большие светло-зеленые глаза. Такие светлые, что, казалось, Джет видит сквозь них. Или они сквозь Джета. И какой умник догадался нарядить ее в форму? Вор окинул холст беглым взглядом и снова вернулся к девочке. Бастарда на полотне нет. Хм. Значит, был у наместников свой ребенок. И привезена она была во чреве матери наверняка из очень далекой отлучки, ибо на Наместника не походила ни чем. Ай да Леди Марджери…

Джет пришел в себя, когда его пальцы коснулись приятно шероховатого полотна. Он последний раз посмотрел на девочку, внимательно, чтобы запомнить, от старательно причесанной головы, до сомкнутых в стойке «смирно» маленьких ботиночек. Надвинул капюшон глубже и продолжил путь, благо идти оставалось не далеко.

Однако вскоре он понял, что Мясник не ошибся, предосторожности теперь стали излишними. В этой части Резиденции, в жилых помещениях было темно. Оранжевые прямоугольники света из окон лежали на полу и, возможно, именно они делали окружающий мрак почти уютным. Джета охватил азарт и какая-то непонятная радость, уверенность и спокойствие, и ему стоило огромного труда отделять собственные эмоции от рожденных эмпатией призраков. Свойственные хозяевам этих покоев, они мешали здраво оценивать ситуацию, но были такими приятными, такими… знакомыми.

Вор не осмелился снять капюшон, все-таки темнота не отменяла видеонаблюдения, но сдвинул его назад и начал искать. В конце концов, жрецы, сколько здесь есть, сейчас заняты тем же – они ищут. Что именно – не важно, Гаттара им судья, а Джет своего не упустит.

Славно, что у Наместника Огеста была супруга. И вообще это Джет удачно зашел. Он тенью скользил из комнаты в комнату, обшаривая книжные полки, столики, тумбы, секретеры… Появилась мысль поискать тайники и пошарить в вещах, но тут он вспомнил, кого грабит. Вряд ли эти люди прятали серебряные ложки под матрацем. Карманы под рясой приятно тяжелели от драгоценностей и, видимо, милых наместничьим сердцам вещиц, за пределами Дворца моментально обретающих не памятную, а денежную ценность.

Внезапно Джет замер. Улов был не плох, и он не думал останавливаться, но новый звук заставил его насторожиться. Прислушавшись повнимательнее, он расслабился – стонала женщина, ритмично и вполне недвусмысленно. После секундного замешательства вор продолжил свое дело. Главное даже не то, что компанию ей составлял хозяин дома, главное, что он был занят.

Джет тихо потянул следующую дверь, которая, не смотря на внушающую уважение толщину и наверняка немалый вес, отворилась мягко, от малейшего толчка, открывая средних размеров зал, и на другом его конце через неплотно прикрытые двери сочился свет. Джет прикинул риск, примерную ценность уже добытого. И решил – была не была, кем нужно быть, что бы оставить девушку, способную издавать такие звуки? А если бастард все же выйдет из комнаты, Джет выкрутится, наврет что-нибудь. Не в первый раз.

Он на цыпочках вошел. Зал оказался пустым и кроме нескольких женских безделушек, забытых на подоконнике, поживиться было нечем. Самое время уйти, но Джет стоял у окна и вертел в пальцах подвеску с крупным драгоценным камнем. Грани играли рассеянным светом иллюминации сада. Камень, цвета пламени, был очень красив, даже прекрасен, но Джет не смотрел на него, весь обратившись в слух. Казалось, весь адреналин сегодняшнего дня, не находя выхода, переплавился в любопытство. Но и возможностей удовлетворить его Джету сегодня представилось не много. А за дверью в нескольких шагах задыхалась от страсти женщина, стонала так, будто ее ублажает взвод новобранцев.

С одной стороны – он не извращенец, и подглядывать не хорошо, но он же никогда себе не простит, если не увидит. С другой… Джет не чувствовал возбуждения. Возможно, конечно, он, с головой уйдя в собственные проблемы, настолько одичал, что не просто чужого, своего-то желания уже не чувствует. Вор припомнил, когда это было в последний раз, и устыдился собственной воздержанности. Он неслышно подкрался к двери и, облизнувшись, приник к тонкой щели между створками.

Сперва, привыкая к яркому свету, заливавшему комнату, парень не видел ничего. Потом в пятнах света и тени он опознал край роскошной постели и упирающиеся в ее край стройные, загорелые ноги: девушка лежала на спине, смуглые точеные коленки смотрели в потолок. «Но… но она же.. одна! Гаттара тебя за ногу, где тогда Лорд?» – размышлял Джет, когда в ответ на особо громкое «О, да! Да, мой Император, да…», раздалось тихое и самодовольное:

– Император? Да, крошка, это обо мне!

Джет едва сдержался, чтобы не отскочить от двери. Обладатель голоса стоял по ту сторону, в каких-то полутора метрах от вора. «Не знаю, что это за странные игры у богатых, но мне теперь точно пора», – здраво рассудил Джет и успел даже пересечь треть зала, когда различил почти заглушенные неведомой женщиной шаги и голоса, уже совсем близко. Джет похолодел. С одной стороны – жрецы и как минимум тюрьма, с другой Лорд, от которого вообще неизвестно чего ждать. А еще говорят, что непоправима только смерть! Вот это непоправимо, когда, что бы ты ни сделал – проигрыш гарантирован. Он почувствовал, как пол уходит из-под ног.

– Именем Верховного и Всеблагого! Приказываю… – загремело уже в соседней зале. Они еще не поймали его, а уже пугают Верховным, падальщики. Из двух зол вор выбрал то, что показалось ему меньшим: он распахнул двери спальни бастарда, вбежал внутрь и плотно прикрыл их за собой.

Девушка перестала стонать. Бастард оказался полностью, хотя и несколько экстравагантно, одет, вплоть до тяжелой армейской обуви и непромокаемой куртки, в неплотно застегнутом вороте которой легкомысленно выглядывало перламутрово мерцающее кружево парадной рубашки. Он стоял возле широкой, встроенной в стену панели визора, и на крохотном столике перед ним, над пультом управления системой, в зеленом луче завершившего скачивание рекордера плясал чип.

Уличный вор и незаконнорожденный сын Императора уставились друг на друга с совершенно одинаковыми выражениями на лицах. Если бы кто-то спросил мнения случайной свидетельницы встречи, растерянно застывшей среди перин, она бы назвала это узнаванием.

За пару ударов сердца в голове Джета промелькнуло: «Гаттара лепит такие лица раз в тысячу лет. И тратит их на мужиков… что за несправедливость?» Молодой Лорд был ниже ростом, но гораздо крепче и шире в плечах. Непотребно красивое лицо странно гармонировало со стрижкой «обрастай, песчаный ежик» и слегка оттопыренными ушами. Хозяин дворца смотрел на вора так, будто тот не ворвался к нему в спальню в пикантный момент, а вплыл туда по воздуху под пение фей и фанфары. Вода из хрустального бокала в замершей руке тонкой струйкой льется на дорогой ковер.

Стража со жрецами тем временем уже приближалась к дверям.

«Соображай, Джет! Стань необходимым ему. Сейчас или никогда.»

– Ты?.. Это ты! – только и успел выдохнуть бастард.

Вор не помнил, где мог бы раньше пересекаться с Лордом. Да мало ли. Секунду назад время сжалось, как пружина, и сейчас звенело от напряжения перед наверстывающим упущенное броском. Но Джет успел. Он оказался напротив Лорда, почти вплотную. И глядя в не изменившиеся с годами глаза тихо ответил:

– Да, это я. А это – ты. Привет! – и, не дав тому опомниться, выхватил маленький, весело поблескивающий чип из удерживающего луча и забросил себе в рот. Остановить его Лорд не успел. Никто бы не успел. Уж в чем, а в молниеносном проглатывании украденного Джету равных не было, спасибо радостному детству.

– Ваша Светлость, с вами все в порядке? – Двери распахнулись и на пороге показались четверо, страж и трое похожих на воронов жрецов. Девушка не издала ни звука. Лишь прикрыла наготу и, перевернувшись на живот, томно подперла подбородок кулачком, наблюдая за происходящим. Если бы вор не боролся за глоток кислорода, он бы понял, что эта спальня видела и не такое.

Лорд оттолкнул закашлявшегося Джета – проклятая железка встала поперек горла – себе за спину. «О, да я, похоже, теперь бесценен!» – подумал Джет, пытаясь снова обрести дыхание. Нежданный спаситель стоял, широко расставив ноги и уперев сжатые кулаки в бока, пресекая саму мысль о дальнейшем продвижении охраны на его территорию.

– Все было в полном порядке, пока сюда не вломились вы. Не припомню, чтобы я вас звал. – В голосе бастарда звенели сталь и презрение. Страж сделал шаг в сторону выхода, а жрецы, по-видимому, имевшие иммунитет ко властным интонациям, замешкались, пытаясь заново оценить положение. Джет наконец–то догадался запить злосчастный чип остатками воды из того самого бокала, который Лорд при вторжении новых гостей вернул на стол, и снова обрел голос.

– А в чем собственно дело, господа? По какому праву вы мешаете Его Светлости? – Вор нагло положил локоть на плечо Лорда, и черное крыло рукава лишь наполовину скрыло широченную спину. Да уж, с такой поддержкой можно хамить кому угодно. – Мы отдыхаем, никого не трогаем, тут появляетесь вы, нарушаете идиллию…

Жрец, державшийся несколько поодаль, сделал несколько скользящих шагов вперед. Он медленно и грациозно доплыл уже почти до середины спальни, прежде чем обернуться к ним. Да уж, Лорд огрызается, а власти-то почти лишен. Или этот жрец имел право так себя вести? Рассуждать было некогда, бастард молчал, и Джета понесло:

– Какого гахая вы тут расхаживаете, как у себя дома? Вы вообще соображаете, где находитесь? Или вы нас уже со счетов списали, да? А не рановато?

– Мой Лорд, – вкрадчиво прошелестело оттуда, где у нормальных людей бывает лицо. Джету стало не по себе. Он знал, что эффект тени – когда кажется, что под складками капюшона нет человека, а есть лишь сгусток тьмы – достигается путем нажатия одной единственной кнопочки, встроенной в пояс, или, к примеру, в кольцо. Но эффект этот был впечатляющим. – Мой светлый Лорд, позвольте лишь несколько вопросов, это ради вашей же безопасности. Кто этот юноша? Мы заметили его, когда он стоял у вашего семейного портрета на лестнице, а дальнейшее наблюдение показало, что он проник в Резиденцию с целью расхищения имущества. Вы позволите обыскать его?

– Нет, не позволю. Этот юноша – мой фаворит, и он любит живопись, это, хвала Гаттаре, не преступление. Оставьте нас, немедленно!

Джет видел, как на лице бастарда тяжело играют желваки. Чувствовал его ярость, его унижение. Лорд все еще здесь, а жрецы уже ведут себя с ним так, будто крейсер несет его в кандалах на Прайм. Но, надо отдать должное, он не паниковал, полностью контролируя голос и удачно имитируя контроль ситуации. Вот сейчас в голосе явственно послышался намек на угрозу и даже, в перспективе, последствия. Страж незаметно выскользнул из покоев, предоставив сильных мира самим себе.

– Последний вопрос, всего один, не гневайтесь, Ваша Светлость, – совершенно спокойно продолжил жрец. Он не спеша вернулся и теперь остановился напротив бастарда, там, где совсем недавно стоял сам Джет. Только у вора за плечами не было всей мощи Храма. А у жрецов, сомкнувших плечи за спиной их главного, она была. «Давай, Лорд, вломи ему так, чтобы долго помнил, кто здесь хозяин!» – Только один. Почему ваш интересующийся живописью фаворит в жреческом одеянии?

– Потому что я ему приказал надеть его, – бастард цедил слова так, что со стороны выглядело, будто это доставляет ему удовольствие. Неведомо откуда, на уровне чутья Джет осознавал правду, но… но не знающим ее действительно могло показаться, что Лорд полностью владеет ситуацией и намеренно тянет с ответом. – Так же, как и сделать вид, что он меня грабит. А после – и это самое главное – ему приказано прийти сюда и угрожать мне оружием. Или даже это мне уже запрещено?

Жаль, сквозь тень выражения на лицах жрецов не разглядишь. А Джет бы посмотрел. В порыве вдохновения он снисходительно промурлыкал, глядя во тьму под капюшонами:

– Это игра, идиоты. «Император, Верховный и блудница» – слышали про такую?– Вор выразительно покосился на сервированный к ужину, достаточно широкий, круглый обеденный стол неподалеку. И продолжил: – Настольная игра на выбывание. Только с Лордом играть скучно, он у нас такой скорострел…

– Пасть захлопни! – рыкнул Лорд, дернув плечом, и сразу набрал воздуха для громоподобного крика: – ВОН!!!

Любому иммунитету есть природой установленный предел, а талант доходчиво отдавать приказы передался Лорду по наследству. Мелькнули черные крылья ряс, захлопнулись высокие белые двери – ух! Мощь! Кто бы научил вора таким же голосом кричать «Кошелек или жизнь!»? Джет отлип от бастарда и, слегка опьянев от их триумфа, прислонился к стене и прикрыл глаза. Лорд сделал какой-то знак и из кровати опять полились ласкающие слух призывные стоны. Потом он подкрался к двери и прислушался, а вор подумал «Понятно, что это иллюзия, но как здорово, что в полной заднице ты не один. Вот каково это, когда тебя прикрывают». Лорд посмотрел на вора, улыбнулся и едва слышно прошептал:

– Неплохо сыграли! – и протянул Джету руку.

– Потрясающе… – Вор не задумываясь, механически ответил на рукопожатие и сперва почувствовал, а потом и увидел – их сошедшиеся ладони обдало теплом, и сразу после вспыхнула обвивающая запястья зеленая петля-восьмерка. Наручник.

«Твою мать, Джет, какой же ты тупица».

– Тогда продолжим. – Улыбка исчезла с лица бастарда. Он стиснул пальцы вора так сильно, что тому почудился хруст костей. – Привет, говоришь? Ну, привет.

ГЛАВА 3.

«Раз, два, три, четыре пять, я иду тебя искать.

Шесть, и семь и даже восемь – разрешения не спросим.

Справа яд, а слева ствол. Я тебя нашел».

Детская, уличная считалка, эпоха Плача

Страх, перешел в неведомую Джету доселе ипостась. Что ж, двум смертям не бывать, а итог один. Возможно, так даже лучше, большим садистом, чем Мясник, Лорд быть не сможет. Ты жил не долго, Джет с Четвертого, зато весело. Лорд молчал, закусив нижнюю губу с видом человека, пытающегося думать на пределе возможной скорости. Еще немного, и снаружи стало бы слышно, как работает его мозг.

А затем, ничего не поясняя, он вцепился в запястье Джета и потащил его к кровати. Девушка заметно оживилась, заскучала, бедняжка. Но такой расклад никоим образом не устраивал Джета. Он уперся, как девственница после гатты:

– Эй-эй-эй! Мы так не договаривались! Про скорострела – это шутка была, чего ты завелся?!

Лорд развернулся молниеносно, но опытный в таких делах Джет резко ушел вниз, и кулак просвистел у него надо головой. Ого. Увернуться-то Джет увернулся, но успел оценить и скорость, с которой изнеженный пасынок Наместника нанес удар, и каменную невозмутимость его лица. Бастард схватил горе-грабителя за ворот рясы и притянул к себе, чтобы то, что он собрался сказать, лучше отложилось в его памяти. Он окинул лицо Джета горящим, как у дикого кота взглядом, от лохматой челки до собственных кулаков под небритым подбородком, и, снова вернувшись к глазам, процедил сквозь зубы:

– Я говорю – ты делаешь, раб! Делаешь быстро и без вопросов.

– Так ты же не говоришь ничего! – оторопело просипел Джет. – И отцепись от меня, куда я денусь теперь?!

Бастард выпустил руку, и Джет торопливо подстраивался к его движениям, чтобы лазерная петля не слишком глодала запястье. Достигнув ложа, Лорд оперся на белоснежное белье коленом в видавших виды штанах. В ту же секунду девушка золотой рыбкой из пены кружев и шелка выскочила навстречу и впилась в его губы жадным поцелуем. Тем временем бастард достал из кармана личный ком, бросил его на измятые простыни и, оторвав от себя любовницу, тихо пробормотал:

– Это было незабываемо, Софи. Продолжай в том же духе еще пару часов. – Еще один поцелуй. Гаттара, а может Джет зря упирался? – Чувствуй себя как дома, можешь позвать друзей. Помни, нас уже не двое, и у нас вечеринка.

– Всегда к услугам моего Лорда! – с восторгом в глазах выдохнула Софи и потянула к себе Джета, видимо, тоже одарить прощальным поцелуем. И Джет его почти получил, вот только бастард едва не оторвал ему кисть этим змеевым наручником. Софи – юная, будто отлитая из бронзы, обнаженная богиня с каскадами черных кудрей тут же о покровителе и его фаворите забыла, схватила ком и начала что-то очень быстро набирать. Накрытый стол, огромная постель, полумрак, «друзья», все это под адреналиновым соусом военно-жреческого оцепления – Джет понял, что только что мимо просвистело самое шикарное прощание с жизнью, о котором можно мечтать.

Когда Лорд не дергается, предугадать его действия совсем не сложно, и если бы не нежелательная близость, наручник бы ему и вовсе не мешал. Они обошли постель и, опустившись на колени, убрали в сторону пушистую, золотисто-кремовую шкуру неизвестного животного, служившую прикроватным ковриком. Под шкурой был пол. Запредельной дороговизны желтоватые плитки полированного дерева, такие же возмутительно рукотворные, как и каменные плиты галереи. Бастард сделал незаметное движение, и Джет с изумлением увидел, как полутораметровая панель бесшумно исчезла в темной глубине. «Потайной ход! Так значит, Лорд не так прост, значит, он, воспользовавшись отсутствием видеонаблюдения в своих покоях, заранее спланировал отвлекающий маневр и хотел бежать». Что ж, это как нельзя точно совпадало с его собственными планами. Кто он такой, чтобы перечить господину? Побег значит побег. Значит, его дело причинять как можно меньше неудобств и не мешать своему спасителю.

Спускаясь вслед за бастардом, Джет шепотом окликнул красотку:

– Софи! Шкуру на место кинь!

Крышка лаза закрылась, запирая их во тьме. Но они услышали, как босые ножки приземлились у кровати и поспешный двойной стук в пол. Молодец, девчонка, дело свое знает. Нет, Джет не завидовал. Но, гахай возьми, обязательно быть Лордом, чтобы юная богиня согласна была рискнуть ради тебя?

* * *

Ход был темным, и вору, который не различал даже примерных его очертаний, оставалось только надеяться, что Лорд пользовался им достаточно часто, чтобы не загнать их обоих во всеми забытый тупик. Еще ход был узким – рискуя застрять широченными плечами, бастард мог идти только полубоком, – и низким: Джету приходилось пригибать шею. Пару раз он довольно ощутимо ткнулся лбом во что-то, неразличимое в темноте, а жестокосердный и менее высокий Лорд даже не сбавил скорости. Чувствуя непривычную для себя робость – уж очень непроглядная тьма вокруг напоминала могилу – Джет свободной рукой попытался придерживаться стены, но тут же отдернул ее. Каменная кладка здесь была далеко не такой идеально ровной, как в переходах замка, да и к тому же покрытой неизвестного происхождения налетом. Вор украдкой отер пальцы о рясу и решил надеяться на то, что если он вдруг упадет, лазерная петля ожжет руку бастарда так же, как и его собственную. Лорденыш ведь не захочет попортить шкурку?

Шли они долго. Первые десять минут Джет про себя костерил на чем свет стоит и Мясника, и бастарда, и собственную самонадеянность, стараясь, однако же, не сбиваться с ритма шагов своего мучителя, единственного ориентира в ставшем вдруг совершенно чужим мире. Лестницы, галереи, переходы, залитые густой тьмой, меняли ощущение пространства, и он уже не был столь уверен даже насчет расположения верха и низа, и как будто падал, падал в эту черноту, растворяясь и изо всех сил цепляясь за то, что еще могли различить глаза: зеленоватое мертвенное свечение петли, их пораненные лазером запястья и изредка – выхваченные из тьмы фрагменты стен, в неприятном отсвете петли напоминающие картинку в очках ночного видения. Небрежная обработка камня, дурацкие несвоевременные повороты тоннеля наводили на мысль о чьей-то паранойе, благодаря которой и появился этот ход, старательно огибающий законные постройки, узкий, душный, фантастически неудобный.

Следующие десять минут он слушал дыхание бастарда и пытался угадать, что окажется в конце лаза – сокровищница? Пыточная? Стоянка для флаеров? Винный погреб? Тайная молельня? Подземные покои для оргий? После Джет перестал считать шаги, утратил ощущение времени и просто шел следом за Лордом, радуясь тому, что тот не умеет читать мысли и никогда не узнает, что вор ему благодарен. Вопреки расхожему мнению, он вовсе не считал, что плохие новости лучше неизвестности. Он жив, все еще жив и даже относительно свободен – хотя бы потому, что не прикован к стене и, как он надеялся, очень нужен своему спутнику. Это уже немало.

Лорд остановился внезапно. Джет, естественно, наткнулся на него и тут же получил чувствительный удар локтем в ребра. Перед бастардом вспыхивали и гасли голубоватые пятнышки света, пока тот набирал комбинацию на сенсоре замка. Если не знать, что дверь и замок существуют, в этой темноте можно бы было захлебнуться. То, что за дверью, спасет их, этот день, не похожий вообще ни на один другой в жизни Джета, просто не может закончиться прыжком в вечность, не может! Гаттара, пусть это будет…

– Кухня? Серьезно?

– Я велел тебе заткнуться, раб. Сделай милость.

Голос Лорда внезапно не понравился Джету. Он, конечно, не знаток людских душ, но некоторые интонации наводили на мысль, что толкового плана у Лорда не было. По крайней мере, сейчас он медленно обводил взглядом суженных глаз просторное помещение, хмурился. Потом поднял бровь, лицо его оживилось, как у любого человека, увидевшего выход там, где его только что не было. Тут и знатоком быть не надо. Весы удачи, похоже, все же склонялись на их сторону. Лорд потянул Джета вниз, и тот послушно присел, пригибая пониже кудлатую голову.

Кухня была велика и почти пуста, арест имущества, видимо, распространялся и на нее. Согнувшись, они выскользнули из потайной двери, скрытые рядами коробок от рабочих, без рвения изображавших кипучую деятельность у противоположной стены. Платформа с силовой подвеской, на которой одетые в униформу Наместника бледные служители сооружали пирамиду из ящиков и контейнеров, чуть покачивалась, выдавая разбалансированность груза, что, впрочем, никого не волновало. Джет, разглядывая их, подумал, что Мясник, пожалуй, не так уж и не прав, говоря, что только регулярная порка может придать жителям Этажей хоть каплю обязательности и ответственности. Но разгильдяйство этой компании, возможно, спасет им жизнь. Как только на Лорда снизойдет озарение, каким именно образом.

Печи, за одной из которых спрятались беглецы, громадные, сияющие идеально отмытыми боками, могли бы спрятать варга и даже скромных размеров флаер, но все же вор – или следует думать «раб»? – подобрал длинные ноги, стремясь вжаться в полированную поверхность. Ему казалось, что в этой, смутно напоминающей не то высокотехнологичный ад, не то рубку звездолета поварне его черная хламида слишком заметна.

Повинуясь нетерпеливым тычкам в бок, Джет сделал над собой усилие и выглянул из-за спасительной махины, проследил за взглядом Лорда, про себя одобрив явную целеустремленность и даже уверенность своего нового босса, и понадеялся, что замысел он понял верно. Разговаривать они не рисковали, акустике разоренной кухни мог бы позавидовать кинозал на Четвертом… Они влезут в один из приготовленных к упаковке контейнеров, и их вывезут отсюда. Общей массы агрегатов, обслуживающих нескромный штат прислуги и охраны дворцового комплекса, их не слишком раскормленные тела не изменят. Да, план мало походил на заранее продуманный, но все же это лучше, чем совсем никакого.

Лорд вперил в Джета немигающий взгляд, такой напряженный, точно пытался, скажем, транслировать свои мысли телепатически, короткими скупыми движениями указал на выход, а затем левее. Джет высунулся осторожно и тут же нырнул обратно, ответив кивком. Все понятно. Левее выхода стоит высокий духовой шкаф с непрозрачной дверцей. Разумнее всего спрятаться в нем, как только очередная партия груза тронется в путь, скрежеща и поскрипывая, а значит, пока можно расслабиться и перевести дух. Им бы только выбраться за силовое поле. Только бы выбраться, а там уж Джет придумает, как отделаться от попутчика. Пока же он будет послушен, как… раб.

Шанс представился лишь через полчаса: рабочие никуда не спешили. И то сказать, просто повезло, резкий гневный окрик снаружи в мгновение ока вымел из поварни всех этих лоботрясов. «Не к добру такая пруха», – подумал уныло Джет, по возможности бесшумно пересекая полупустой зал, ныряя в нутро духового шкафа и покладисто вжимаясь спиной в прохладную заднюю стенку. Бастард втиснулся следом, аккуратно, стараясь не шуметь, прикрыл массивную дверь. Щелчок запора прозвучал негромко и неприятно.

Джет задержал дыхание, вдруг осознав, как много их двоих и как мало воздуха. И тьма, снова тьма… А теперь, что? А если они задержатся? За какое время два здоровых тела могут превратить в непригодный для дыхания газ запертый вместе с ними воздух? Ну и, конечно, становилось неловко от мысли, что он, возможно, умрет, будет похоронен заживо в этом чертовом гробу в компании какого-то мужика. Джет воскресил в памяти тонкое, показавшееся ему девичьим, личико с парадного портрета. «Как же ты так, Гаттара? Куда ты смотрел? И кстати, что это там упирается в…»