Гаттара: бастард и раб

сравнится лишь произрастающими на ней же цветами.

Их хрупкая прелесть в том, что их нельзя срывать –

растения гибнут, теряют вид и свойства за несколько секунд.

Цветок с Иззора нельзя подарить на память».

Из туристического путеводителя, планета Иззор,

ознакомительный тур 80 тысяч кредитов.

Зал был велик. В Храме верхнего Ондари было всего два таких помещения, пространство которых было призвано не помогать жрецам в служении или проведении тайных ритуалов, не укрывать за высокими стенами беззащитных горожан в случае нападения врага, как делали древние, а приводить паству в священный трепет. Первым и по размеру и по значению залом считался главный, алтарный, в котором находилась статуя Гаттары, Единого и Всеблагого, алтарь, лари для пожертвований и многочисленные, в меру комфортные, деревянные скамьи, восседая на которых, люди могли каяться в грехах и слушать проповеди. Градоправитель считал трату драгоценной древесины на какие-то лавки расточительством, на что брат Петер намекнул, что подобная скупость наводит на мысли о недостаточном радении его, Градоправителя, о своем народе. Ибо где же еще простолюдинам чувствовать внимание и заботу сильных мира сего, как не в Храме? Там всегда царил теплый, озаренный пламенем сотен свечей полумрак, находясь в котором регулярно, благодаря особому составу заменяющего парафин вещества, можно было избавиться от почти любых инфекционных и вирусных заболеваний. Бесшумные кондиционеры трудились без устали, очищая воздух от смрада самих прихожан, наполняли его свежестью, тонким ароматом цветов и совсем малой толикой зальда – усыпляющего газа, при умело рассчитанной дозировке дающего успокоительный эффект.

Вторым залом был этот, меньший и не так богато обставленный, но с ручной работы лепниной на потолке и росписью по стенам. Здесь брат Петер, восседая на очень жестком и даже на вид неудобном деревянном же кресле с высокой спинкой, принимал и выслушивал просителей. Просители робели, понижали голос и запросы, взирая на искусно выписанные на стенах круглого зала великие деяния и чудеса Гаттары. Жесткое кресло символизировало тяжкое бремя неустанного бдения главы Храма, на посту заступника сирых и угнетенных, а так же его смирение и благодарную радость перед возложенной на него Гаттарой миссией. Лишь в эти два помещения и могли беспрепятственно попасть горожане. Да только они и находились в надземной части Храма.

Как раз в этом зале сестра Даная проводила допрос госпожи Аноры Алистеи Эннои. Молодая вдова сидела на стоящем посреди гулкого зала металлическом стуле с таким достоинством и изяществом, будто роль арестантки для нее желанна и естественна. Даная была раздражена и уже ощущала себя уставшей от происходящего, но формально процедура требовала допроса и протокола. Время от времени отвлекаясь от рассказа Аноры, жрица думала о том, что голос ее на записи будет звучать так же серебристо и нежно, а вот визуальный ряд будет невыразимо скучным – в течение полутора часов две женщины, сидят, почти не шевелясь, в одинаковых позах и обмениваются учтивыми фразами.

«Это бесполезно, я теряю время. Будь проклят протокол», – выругалась она про себя и сконцентрировалась на приговоренной.

– Имущество моего покойного супруга на Ордаре, Прайме, Иззоре и Артае задекларировано и описано согласно части 138, пункту 24, в чем вам поможет удостовериться любой архивариус у нас или на Прайме. Иных наследников движимого и недвижимого имущества, кроме меня и моих детей, Вивеалл, семи лет, и Ортора, четырех лет отроду, нет. Все дарственные подписаны совершенно добровольно и…

«Осознаешь ли ты, женщина, что я убью тебя? Вместе с Вивеалл, семи лет, и Ортора, четырех лет отроду?» – отрешенно спрашивала про себя жрица у сидящей напротив. Она, не очередная любовница, а тщательно и наивно укрываемая ото всех невеста Джилиана Ордарского, не была красивой. Но от нее, будто летним Иззорским ветром, веяло теплом и… какой-то первозданной открытостью. Чистотой. Чуть раскосые, чайного цвета глаза, лицо с широкими скулами и заостренным подбородком. Длинные светлые волосы, убранные в простую, элегантную прическу. Но главное – покорность. Смирение полное и безоговорочное, ни страха, ни злобы, ни малейшей попытки защититься самой или спасти детей. «Может, сегодня служки переборщили с зальдом? Или она всегда такая?»

– …это большая честь для нас и всего нашего рода, – взволнованно продолжала леди Анора.

«Который прервется на твоем малолетнем сыне, благородная ты идиотка. Все, чем вы владели, чем ваш древний и славный род гордился, станет принадлежать Императору, а сами вы будете вычеркнуты из жизни, из самой истории, будто никогда и не существовали. Уже когда подписывался приказ, еще на Прайме, я знала – Ордарский бастард не придет за тобой, что говорит в его пользу. Чем ты только его взяла? ни внешности, ни ума, ни страсти. Если сейчас она начнет лепетать о милости Гаттары, я этого просто не вынесу».

– …и чистые души детей моих, минуя страду мира бренного, обретут свое место у ног Гаттары, Единого и Всеблагого…

– Думаю, этого достаточно, – прервала Анору жрица холодным, как Храмовые стены, голосом. – Уведите приговоренную.

Когда госпожа Анора, уже облаченная в ритуальное белое одеяние, покинула зал в сопровождении двух стражей, посланница Верховного пару минут продолжала сидеть неподвижно, приводя в порядок мысли и вслушиваясь в воцарившуюся тишину. Потом, медленно выдохнув, облокотилась на спинку похожего на трон кресла и опустила глаза к лежавшей на ее коленях папке серого цвета. Там были приготовленные к допросу материалы: распечатки, фотографии госпожи Эннои и Джилиана, преимущественно на официальных приемах и торжественных мероприятиях, их переписка и детализация контактов, опись его подарков. Фотография детей госпожи и покойного господина Тайра Эннои, счастливых и похожих на обоих родителей. Перебирая тонкие, невесомые страницы, жрица остановилась на этом изображении и долго держала его в руках, рассеянно глядя в пространство. Странно, неуловимо они напомнили ей о чем-то… важном. Но о чем именно? Мысль никак не желала дать рассмотреть себя ближе, едва проступая, на уровне предчувствия, ускользающего наития и снова пряталась во мрак.

– Это все зальд, – пробормотала она и, отложив фото, стала искать другое, зажав в пальцах вложенную в папку ручку.

«Нужно сказать Петеру, чтобы убавили дозировку и лучше проветривали. Неудивительно, что они упустили Лорда, сосредоточиться в этих стенах невозможно. Куда же запропастилась эта…». Она нашла. Уложила фотографию поверх папки и принялась задумчиво постукивать по ней ручкой. Снимок был сделан на торжественном открытии нового взлетно-посадочного комплекса в центральном Потру Ордара и почти половину кадра занимал Лорд Джилиан в белоснежной парадной форме. Он сдержанно улыбался и, как будто соглашаясь с невидимым собеседником, слегка наклонил голову. За его спиной расплывчатыми пятнами виднелись чьи-то силуэты.

Облаченная в жреческую рясу, бывшая Иззорская Леди, сестра Даная, сняла с ручки защитный колпачок и начала рисовать на свободном пространстве за левым плечом бастарда легкими, уверенными штрихами. Еще на обучении ей говорили, что интуиция, внутренняя логика, диктует ответы там, где разум прячется за недостатком прямых доказательств и улик. Что биться лбом о каменную стену тайн и неизвестности – удел стражей и пушечного мяса, называемого Императорской армией. Служитель же Гаттары, одаренный божеством и прошедший Посвящение жрец, должен верить себе и действовать иначе. Из густой сети линий и пятен, на бумаге стало появляться лицо. Парнишка-вор, увиденный ею в воспоминаниях Петера, проступал, появлялся из чернильного мрака за спиной беглого императорского отпрыска, доставившего ей столько хлопот. Закрытый неопрятной челкой высокий лоб, чуть вытянутые, со злым прищуром, глаза, твердые скулы и тяжелый, звериный подбородок. Отросшие, начавшие слегка виться на концах, волосы чуть смягчают общую картину. Высокий, заметно выше Лорда, тощий, как заморенный голодом породистый щенок. Что на рисунке, что в памяти – он напоминал гротескный, почти карикатурный антипод пышущего красотой и здоровьем, увешенного орденами за боевые заслуги Лорда, чем живого человека.

– Кто ты такой, венг в жреческой рясе? – тихо спросила жрица у портрета.

«Кем он мог являться бастарду, чтобы ради него тот наплевал на волю Императора? Рискнул жизнью своей женщины и ее детей?.. – размышляла она, словно нехотя заполняя глаза незнакомца цветом, превращая их в два темных провала. – Это не важно. Нельзя отвлекаться на легенды. Бабкины сказки, досужие россказни для новообращенных. Особенно теперь, когда я так близка к цели».

Кем бы ни был этот мальчик – у Лорда свои причины, у нее свои. Они, ее причины, даже не идут вразрез с приказом Императора и Верховного жреца. Почти. Любой служитель Гаттары, при одном только намеке на то, что здесь якобы происходит, бросил бы все дела, перестал спать и есть, до тех пор, пока не притащит этих ребят на Прайм. Но. Никогда не обходится без этого маленького, неприметного «но». Занятный феномен, известный высшему жречеству как «Черная Звезда», Данае глубоко безразличен. Прямого распоряжения проверить достоверность слухов она не получала, значит, имеет полное право выбросить эти мысли из головы и более к ним не возвращаться.

Император получит своего бастарда. Ее маленькое личное дело пленнику никак не повредит, а если и повредит, к тому моменту, как за ней пошлют конвоиров, она будет уже очень далеко.

Жрица в последний раз взглянула на портрет и подумала, что вышло похоже, не разучилась рисовать. Потом осторожно, чтобы не повредить даже изображение драгоценного, незаконнорожденного сыночка его Императорского величества, разорвала фото пополам. Аккуратно сложила вдвое и порвала снова, потом еще и еще раз, пока в руках не осталась горстка неровных, черно-белых квадратиков. Бросила на пол перед собой и поднялась, чтобы уйти наконец отдыхать в выделенную ей келью.

И вот тогда, в ворох мусора у ее ног выскользнул из папки лист бумаги. Она наклонилась, чтобы поднять его и заметила то, на что не обратила внимания прежде. С одной стороны лист был покрыт обычным текстом, она читала его, и ничего примечательного в нем не было. Вторая же его сторона была совершенно черной. Даная медленно поднялась, окидывая помещение новым взглядом, как будто хотела найти еще что-то.

Она стремительно вышла через потайную дверь, оказалась на широкой винтовой лестнице и стала спускаться вниз. Здесь, в настоящем Храме, а не той его поверхностной, обывательской части, украшенной фресками и пропитанной зальдом, она всегда чувствовала себя увереннее и спокойнее. Лестница была хорошо освещена простыми желтоватыми лампами, мягко поблескивали убегающие вниз спиралью перила из светлого полированного дерева.

Мало кто знает – жрецы не любят парадных декораций и пафосной показухи. Вся эта мишура, богатая религиозная атрибутика нужна мирянам. Именно под землей располагалось то, что было на самом деле необходимо служителям Гаттары, и покрытая позолотой статуя божества, украшающая главный зал, вполне могла бы оказаться последней в этом списке. Здесь находились жилые помещения, тренировочный зал, на удивление приличная столовая, оружейный склад, небольшая лаборатория… Там, в самом низу, находилась святая святых брата Петера – «Сердце Гаттары», но Даная туда не ходила. Интереса не было, как и распоряжений об инспекции.

Глубоко вдохнув очищенный от примесей воздух, жрица замедлила шаг, припоминая, когда вот так же в ее бумагах появился похожий листок с черной стороной. Это случилось… четыре или пять лет назад, и тогда она решила, что им нужен новый принтер. Отчитала секретаря. А через час с небольшим ее нашла Тень. Или нашел. Трудно сказать, потому что ряса, в которую был облачен человек, скрадывала очертания фигуры, лицо скрыто эффектом тени – именно поэтому она выбрала для своего таинственного информатора это имя. Искусственно измененный голос мог принадлежать как живому человеку, так и дроиду. А судя по совершенной плавности движений, перемещался он на силовой подвеске. Ни особенностей походки, ни звука шагов, ни роста не определить. Возможно, это каждый раз были разные люди, а возможно – один и тот же. Встречи с Тенью Даная не искала, он сам нашел ее. Оказался весьма осведомленным в делах и предложил ей помощь. Само то, что тогда Даная в помощи нуждалась, не было общедоступным фактом. А он появился кстати и был полезен. Тень никогда и ничего у нее не просил. Ненавязчиво предупреждал о своем появлении, сам находил возможность для встречи, обогащал каким-нибудь занятным фактом и исчезал. Жрица попыталась отследить его, не преуспела и отказалась от этой идеи. В конце концов, жрецы – служители культа, мало ли, какие причуды могли взбрести кому-то в голову. Если Даная и была любопытной, то это качество изжило себя после Посвящения, и поэтому она лишь слегка удивилась, когда Тень нашел ее после перелета с Прайма. Последующие его визиты, где бы она ни оказалась, воспринимались ею как должное.

Теперь он нашел ее на Ордаре. Что ж, значит, скоро в мозаике «Джилиан Ордарский. Живой или мертвый» существенно добавится деталей. Тем лучше, тем быстрее она сможет покинуть… эту планету и отдохнуть.

Жрица свернула на своем этаже и неспешно зашагала по просторному коридору, который вел к помещениям, выделенным ей и ее людям. С одной стороны его располагались редкие двери в технические помещения. С другой – сплошное голографическое окно с видом на залитый солнечным светом цветочный луг. Ветер слегка шевелил травы и закаты сменяли рассветы сообразно времени суток. Иногда шел дождь. Некоторые растения она узнала, такие росли в мире ее детства, на Иззоре.

– Доброго вечера, леди Даная.

Голос, похожий на шорох песка, раздался за спиной, и она обернулась. Коротким кивком поприветствовала информатора.

– Прекрасный пейзаж. До вашего приезда здесь был горный каньон с рекой на дне. Сдается мне, леди, вы симпатичны брату Петеру.

– Ваша осведомленность как всегда на высоте, – тихо, стараясь не выдать раздражения, произнесла она. – А теперь говорите то, что хотите сказать и проваливайте, у меня много дел.

– Понимаю вас, перелет выдался долгим и утомительным. – В голосе тени как будто послышалась насмешка. – Но я здесь ради вашей пользы и только для нее. Я хочу сказать вам, что сегодня в один из знахарских домов пятого подземного этажа принесли двоих мертвых детей, восьмилетнюю девочку и пятилетнего мальчика. Увы, дети тонут в Канале, такое случается сплошь и рядом. Это бы решило вашу проблему и позволило отдыхать с чистой совестью, не так ли?