dDDDaaaaatesttest_123

– Такой ты видишь семью, Фостен? – проговорила я громко.

– Детство у меня было безрадостным, – внезапно ответил он, заставив меня подскочить на месте и резко развернуться.

Он стоял в дверях гостиной, буравил меня фирменным тяжелым взглядом и выглядел ужасно, просто отвратительно измотанным. Волосы, собранные на затылке, рассыпались. Губы крепко сжаты. Рукав кожаной куртки оказался разодранным.

– Я не слышала, как ты вернулся.

– В доме приглушены звуки, – бросил он.

– И я знаю, что мне не следовало сюда заходить, – немедленно произнесла я и бессильным жестом махнула на магический проход. – Но у нас украли лошадь, завелся кот, а ты исчез и не появлялся!

– Ты волновалась?

– По большей части я бесилась.

– Очень на тебя похоже, – кривовато усмехнулся Фостен.

Он сорвался с места, в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние и, внезапно обняв меня, уткнулся носом в изгиб моей шеи. По спине побежали мурашки. Я опешила от всего: от тесных объятий, от ощущения близости и от того, как жадно он втянул запах моей кожи.

– Что ты… – пролепетала я.

– Помолчи, – перебил он. – Просто позволь так постоять. Темный лик не даст соврать, как сильно я хотел тебя видеть.

– Что-то случилось? – через паузу спросила я.

– Да, – отозвался он, отстраняясь, и обнял мое лицо теплыми ладонями. – Случилось. Я женился на тебе.

– К счастью или к несчастию? – осторожно уточнила я.

– Хотел бы я знать, – усмехнулся он.

Я не пыталась избежать его пристального взгляда или опустить голову. Фостен поглаживал большими пальцами мои скулы, словно раздумывая, как далеко ему позволят зайти. Момент для поцелуя действительно был идеальным! Но он склонился и, прикрыв глаза, прижался горячим лбом к моему лбу. В общем, зря задержала дыхание.

– Я демонски устал… – В его голосе действительно слышалась усталость всех колдунов большого магического мира.

– Есть хочешь? – вырвалось у меня. – Я варила борщ, будешь?

Муж отодвинулся и выгнул бровь, словно хотел отвесить ироничную шутку. Возможно, не одну. Колкость явно крутилась у него на языке, и мысленно я уже расчехлила язвительность.

– Да, я голодный, – внезапно по-простому ответил он.

– Тогда идем, – кивнула я. – Накормлю. Обещаю, тебе понравится.

Когда мы выбрались из заброшенного особняка в замковый коридор, на меня нахлынуло странное ощущение, что мы вернулись домой. В воздухе витал ставший знакомым аромат темной магии. Она отдавала ладаном и восковыми свечами. Не то чтобы сильно, но вполне отчетливо. На стене шуршала живая картина.

Фостен прикрыл дверь и вдруг спросил, посмотрев над моим плечом:

– Ты сказала, что в замке завелась кошка?

Словно соглашаясь с ним, живая картина вдруг громко мяукнула. В недоумении я обернулась и обнаружила большого черного кота, сидящего в царственной позе на высоком тонконогом столике. Вообще-то столик выделили под магический светильник. Сейчас бронзовая подставка, похожая на подсвечник, оказалась сдвинутой нахальным вором-захватчиком на самый край круглой крышки.

– Откуда он здесь? – не поняла я.

Воришка наблюдал за нами с таким недовольством, словно не он утащил кусок мяса у нашего повара, а наоборот: утащил Тобольд и оставил котика голодным.

– Она, – поправил Фостен, – это самка.

Затем он бросил резкое незнакомое слово. На дверной ручке сверкнула буквенная вязь, по периметру двери вспыхнул алый контур. Замок щелкнул, надежно перекрыв проход в столичный особняк.

Видимо, магия кошке не понравилась. Она резко спрыгнула, шатнув столик, и припустила по коридору. Бронзовая подставка закачалась и с грохотом сверзилась на пол. Хорошо, что именно эта лампа была неубиваемая. Роняли ее основание с завидной регулярностью. Недавно из него начала вырастать не сфера, похожая на переспелый одуванчик – дунь и разлетится фрагментами, – а грибная шляпка. И теперь горящая лампа напоминала радиоактивный мухомор.

– Паршивка, – проворчала я и вернула лампу на место.

– Так и собираешься называть это создание? – спросил Фостен.

– Зачем мне давать имя приблудной кошке?

– Послушай доброго совета: дай ей имя, чтобы она тебя слушалась. Она уже все равно завелась в замке. – Муж устало усмехнулся. – Так что, накормишь этим… Как ты сказала?

– Борщом, – улыбнулась я и кивнула как раз в ту сторону, куда умотала внезапно возникшая в замке черная бестия.

Когда мы вошли в кухню, застали возле плиты Вернона. Он держал маленькую расписную плошечку и, вытянув губы трубочкой, пытался втянуть из ложки борщ. И мы накрыли его на месте дегустации! При нашем появлении дворецкий самым жестоким образом подавился, всосав капустную стружку, что называется, не в то горло. Вытаращившись, он отставил плошку и прижал ко рту сжатый кулак.

– Похлопать? – любезно предложила я.

– Я в полном порядке, – просипел он. – Благодарю за заботу. Хозяин, с возвращением! Я сейчас распоряжусь, чтобы накрыли в столовой. Леди Мейн сегодня приготовила для вас уникальное кушанье…

– Вернон, мы справимся, – спокойно перебил Фостен, стягивая разодранную куртку.

Дворецкий кашлянул и в некоторой растерянности проследил, как хозяин помыл руки в глубокой каменной раковине, а хозяйка размешала поварешкой гущу в кастрюле и налила большую тарелку. Когда я с глиняным горшком сметаны вернулась из холодильной кладовой, Вернона уже не было, разодранная куртка исчезла вместе с ним, а дверь в кухню была плотно закрыта.

Фостен сидел за длинным столом, за которым обычно обедали слуги, и с большим сомнением ложкой перемешивал в тарелке борщ. По всей видимости, капустно-свекольное варево красного цвета не вызывало в нем никакого доверия.

– Со сметаной. – С трудом сдерживая ухмылку, я водрузила горшок на стол и положила в тарелку мужа целую ложку.

Густую пасту из коровьего молока сметаной можно было назвать только отчасти. Тобольд ее использовал для приготовления соусов, но для борща вполне подходило. Однако Фостен смотрел на белый островок в вящем ужасе.

Я подвинула ему тарелку с нарезанным хлебом и скомандовала:

– Надо размешать.

– И в твоем мире это едят? – недоверчиво спросил Фостен, подозревая, что где-то его накололи.

Возможно, подумал, будто на самом деле хваленый борщ у меня не вышел, и вообще я стряпала по вдохновению и собственному представлению о прекрасном. Теперь пыталась накормить его, как подопытного кролика, тем, что наварилось.

– Ты просто попробуй, потом добавки попросишь.

– Ты ведь уже готовила это блюдо? – Он не желал подвергать себя напрасному риску.

– Да, – кивнула я.

– Сколько раз?

– Постоянно! – отрезала я. – В моем мире все любят борщ.

Муж посмотрел на меня очень странным взглядом, словно пытался запомнить такой: молодой, недовольной и растрепанной. Прощался, что ли?

– Ешь, – скомандовала я.

Нахмурившись, он размешал сметану и сунул в рот ложку. На секунду замер. В лице отразилось искреннее удивление.

– Кто тебя учил готовить?

– Бабуля, – подсказала я и с трудом подавила улыбку, когда он начал бодренько есть в прикуску с хлебом.

Пока Фостен жевал, не отвлекаясь на светские беседы, со стороны холодильной кладовой грациозной поступью вышла кошка. Она сощурилась, громко мяукнула, словно привлекая внимание, и одним гибким движением запрыгнула на каменный подоконник.

– Ощущение, что она следит за нами, – вздохнула я.

– Не за нами, – поправил Фостен. – За тобой.

– Откуда только появилась в замке? – буркнула я. – Иди, зефирка, сметаны дам.

С непередаваемым отвращением на морде, словно ей предложили отведать дешевый корм из не пойми чего с запахом курицы, она отвернулась к окну.

– Ты когда-нибудь хотела завести кошку? – полюбопытствовал Фостен.

– Когда-нибудь, наверное, и хотела. А сейчас очень хочу обратно нашу лошадь! Я собралась коляской управлять, но у нас теперь ни коляски, ни лошади, – проворчала я. – Вообще, было неловко поднимать эту тему, учитывая, что на тебя больно смотреть, но у вас из замка украли лошадь, господин темный маг. Не удивляет, что кто-то решился? Темная магия не жаждет мщения?

– У меня никто не решится ничего украсть, – убежденно и абсолютно спокойно ответил Фостен. – Лошадь когда-нибудь вернется, но пока у тебя кошка.

Незаметно он почти расправился с порцией, и я спросила:

– Как тебе борщ?

– Сытно, – хмыкнул он, откидываясь на спинку стула. – Еда простолюдинов всегда питательная.

– Подлить еще варева простолюдинов? – поинтересовалась я.

– Буду благодарен, – невозмутимо согласился Фостен вновь приложиться к сытной еде простых смертных из другого мира.

Во вторую тарелку он со знанием дела добавил сметану и начал неторопливо есть.

– Фостен, если я задам личный вопрос, ты ответишь честно?

– Вероятнее всего, нет, – предупредил он.

– Я все равно спрошу, – не сдавалась я. – После колдовства ты всегда страдаешь ночными кошмарами?

Фостен на секунду замер. Он явно не ожидал подобного вопроса.

– Ты устроила допрос моим слугам?

– И нашей дорогой матушке, – добавила я.

– Темных магов всегда мучают откаты, – признался он. – Я переживаю то, что случилось бы с человеком, останься у него проклятие. В общем-то, обычное дело, но порой видения бывают выматывающими.

Я посмотрела на волосы цвета платины, выжженные темной магией. Прозрачно-льдистые глаза мужа почти всегда казались ледяными, в лучшем случае – насмешливыми. И их тоже изменила магия. Дар выжег из глаз тепло.

– Ты похож на отца, – вырвалось у меня.

– Все колдуны рано или поздно становятся похожи, – отозвался он и нахально заявил: – Ты можешь прийти ко мне в покои и помочь избавиться от кошмаров.

– Смотреть ужасы веселее вдвоем? – хмыкнула я.

– В том-то и дело, что вдвоем веселее их не смотреть.

Обычно откровенные намеки меня никак не задевали, но тут просто бросило в жар. Засуетившись, я решительно изобразила щедрость и предложила подлить ему борща. С улыбкой Фостен заявил, что уже готов расстегнуть пуговицу на поясе брюк, и поблагодарил за еду.

– До вечера, – устало улыбнулся он, прежде чем мы разошлись каждый на свою половину замка.

Остаток дня я могла думать только о семейном вечере и готовилась к нему как к последней битве за женское счастье. Впервые с момента пробуждения в новом мире с интересом перебрала одежду в гардеробной, выбрала платье с откровенным вырезом и отправила Раю хорошенько его отутюжить. Полчаса пролежала в горячей ванне, пока от духоты не поплыло перед глазами, а в ушах не зазвенело. Замотав волосы в полотенце, я намазала на лицо маску из черной глины и почти невообразимо красивая вышла из ванной комнаты…

Посреди спальни, между кроватью и высоким напольным зеркалом, стояла низкорослая черная лошадь с крученым острым рогом посередке лба. Глаза у нее горели алым цветом, как у демона из страшного мультика.

От страха я емко выругалась и, отскочив назад, впечаталась лопатками в закрытую дверь ванной комнаты. Оживший мультик зло заржал, явив пасть с острыми клыками. Второе ругательство вырвалось само собой.

Посланница из ада раздувала ноздри. Складывалось впечатление, что она принюхивается к откормленной жертве и прикидывает, как заглотить ее с головы, если на волосах намотана махровая башня.

– Хорошая лошадка… – пробормотала я, пытаясь трясущейся рукой нащупать ручку двери.

Открыть мне ее не удалось. Черное чудо-юдо опустило башку, выставило острый рог и, как бодучий бык, выразительно ударило копытом по паркету. Сознание помутилось. Я рванула к кровати и вскочила на нее, высоко задрав полы халата. Никогда в жизни не скакала с такой скоростью и остервенением! В себя пришла, когда, тяжело дыша, запирала спальню на ключ.

Из гостиной я выскочила как ошпаренная, едва не сбив с ног Раису с отглаженным платьем в руках.

– Не заходи в покои! – рявкнула я, захлопывая за собой дверь. – У нас хтонь из ада!

– Светлый лик помоги, – пролепетала она, осенив себя божьим знаком. – Луиза опять хулиганит?

– Хуже! Рогатая лошадь! – воскликнула я. – Беги за колдуном. Я буду держать дверь.

– Да как же я к твоему мужу и в спальню… – внезапно заупрямилась она.

– Ладно, ты держи дверь, а я за колдуном!

Раиса бросила мне в спину что-то о разукрашенной физиономии, но я уже не слышала. Дорогу на мужскую половину замка преодолела с такой скоростью, что в боку закололо. Без стука ворвалась в мужнину спальню и застала его, не подозревающего, что в замке возник адский демон, в самом расслабленном состоянии. Одетый в одни штаны он преспокойно тер мокрые волосы полотенцем и при моем вторжении замер.

– Я пришла… – выдохнула я на последнем дыхании.

– Все же решилась спасти меня от кошмаров? – через паузу протянул он.

– Нет! – выпалила я. – Ты спаси меня от кошмара! Не подумай, что я свихнулась… Хотя я, похоже, действительно свихнулась. Но в моей спальне рогатая, клыкастая лошадь!

На лице Фостена расцвела кривоватая улыбка.

– Серьезно?

– Ты мне не веришь, – заключила я.

– Верю, – кивнул он. – Но скажи, Мария, что у тебя на лице?

– В каком смысле? – взбеленилась я, не понимая, почему он не подорвался и на скорости супермена в синем трико не полетел избавлять замок от адского демона. – В моей спальне плотоядная лошадь с рогом промеж глаз! У меня на лице ужас!

– Почему он черного цвета? – невозмутимо поинтересовался муж.

– Чего? – Я выразительно моргнула и немедленно вспомнила, что прискакала в его покои как была: в гриме страшилки из фильма ужасов. В смысле, обмазанная черной глиной и со скособоченной башней из полотенца на голове, неведомым образом не слетевшей во время проворного бега по лестницам.

Выругавшись сквозь зубы, я стянула полотенце с волос и повозила им по лицу.

– Воспользуешься моей ванной? – любезно предложил он.

– Я воспользуюсь своей ванной, когда ты вернешь демона в ад. Ну или откуда он выскребся? – проворчала я, вытирая махровым уголком щеку. – Не замок, ей-богу, а аномальная зона! Я еще от нашей маменьки до конца не очухалась, а тут лошадь подвезли.

– Не отбрыкивайся от собственных подвигов, – хмыкнул Фостен, заматывая влажные волосы в пучок.

– Намекаешь, что я его вызвала? – процедила я сквозь зубы.

– Ни в коем случае, – отозвался он с такой ироничной интонацией, что дурак бы догадался: не намекает, а говорит прямо.

Пока он натягивал рубашку, я пыталась избавиться от косметической маски. Оттерла, сколько смогла. Смотреться в зеркало было боязно. Какое счастье, что никого не встретила по дороге, пока неслась по замку! Пришлось бы отпаивать народ фирменным кофе нашей кухарки.

– Идем. – Фостен любезно открыл мне дверь. – Посмотрим на этого демона. Никогда не видел их в истинной ипостаси.

Раиса с самым суровым видом, насколько тот мог быть суров у кудрявой рыжеволосой болтушки, стояла под дверью и широко зевала в кулак. Сразу видно, человек преисполнен важностью миссии. Едва челюсть от старания не свернула. Поприветствовав хозяина замка вполне сносным книксеном, по крайней мере, уже не заваливаясь вбок во время аккуратного приседания, она отрапортовала:

– Я держала дверь! Ни одна лошадь не вышла, ни одна не зашла.

– Какой серьезный подход, – бросив на меня насмешливый взгляд, похвалил Фостен.

Он отодвинул девушку с дороги и смело, как к себе домой (впрочем, он и был у себя дома), вошел в женскую гостиную.

– В спальне! – пояснила я и бросилась отпирать дверь.

Понятно, что рядом с колдуном бояться уже было решительно нечего, но только-только найденное в мужниной спальне самообладание заново потерялось, и руки предательски затряслись. Сунуть ключ в замочную скважину не удалось ни с первого, ни со второго раза.

– Не суетись, – тихо проговорил Фостен и накрыл мои влажные пальцы теплой ладонью.

Он помог попасть ключом в дырку и три раза провернуть. Уносясь в панике, я не заметила, что заперла спальню с адской коняшкой на все обороты.

Муж аккуратно раскрыл створки… Однорогая черная лошадь исчезла.

– В смысле? – оторопела я и, войдя в спальню, недоверчиво огляделась вокруг.

От демона не осталось ничего: никаких следов тривиальной потусторонней жизнедеятельности. В воздухе больше не пахло конским потом, хотя воняла-то лошадь из-под всадника апокалипсиса так, словно весь апокалипсис проскакала буйным галопом.

В большом сомнении я посмотрела на приоткрытое окошко, за которым тихо и мирно смеркалось. Прохладные вечерние сумерки перерождались в раннюю сизую темноту. Начинали зудеть комары, и только магическая пугалка, представляющая собой маленький куб с витиеватыми иероглифами на каждой грани, не позволяла писклям проникать в комнату. Ни одной черной рогатой лошади вместе с комарами на уровне второго этажа не кружило.

– Клянусь, вот прямо на этом месте стояла черная лошадь! – В огромной растерянности я посмотрела на Фостена, скрестившего руки на груди. – Рог закрученный, глаза горят, как у демона. Она же не могла выйти в окно?

– Ты так думаешь? – иронично переспросил муж.

– Лошадь в окно не поместится, – тихонечко пояснила я.

– Однозначно, – хмыкнул он.

Между тем из-под кровати высунулась черная кошка и настороженно посмотрела в нашу сторону. Кончик длинного хвоста недовольно похлопал по прикроватному светлому коврику.

– Как ты назвала эту… тварь? – Фостен запнулся под моим выразительным взглядом. – Извините, леди Мейн, как вы назвали вашу нечисть?

– Какую еще нечисть? – мрачно переспросила я, чувствуя себя совершенно по-идиотски.

Муж кивнул в сторону хвостатой чертовки.

– Ах, ты про кошку? – цыкнула я.

– Зефирка, – тихо подсказала Раиса, следившая за нами с неослабевающим интересом.

Весь день она радовалась, что в женских покоях теперь живет кошечка Зефира, а потом черная тварина расцарапала на самом видном месте шелковые тканевые обои, и восторга у горничной поубавилось. Именно ей пришлось кисточкой и клейкой массой полчаса приводить дорогие ткани в порядок. Вышло не ахти, но и Рая не реставратор.

Фостен на мгновение прикрыл глаза, словно кошачья кличка вызвала в нем физическую боль.

– Ладно, обойдемся без имени, – пробормотал он себе под нос и бросил какое-то резкое слово, похожее на то, что говорил перед дверью в столичный особняк, когда запирал ее с помощью магии.

Через секунду глаза у кошки полыхнули алым пламенем. Черное тело плавно перетекло в другую форму, и я тоже едва не перетекла. На пол. На моем светлом коврике топталась лошадь с одним рогом. Глаза смотрели нехорошо, но адским огнем больше не горели. Зато витой острый рог топорщился выразительно. Не иначе как от ужаса я представила, что на нем висит кривоватый новогодний фонарик, склеенный из цветной бумаги.

– И впрямь тварь… – невольно вырвалось у меня.

Секундой позже страшная коняшка превратилась в ту самую вороную, купленную на рынке у цыгана.

– Нет, теперь лошадь! – охнула я.

Случилась новая метаморфоза, и демон принял вид знакомой гибкой кошки с черными как смоль глазами.

– И снова кошка…

Тело хвостатой воровки словно потекло, готовое вернуть истинный демонический облик.

– Только не в лошадь! – охнула я.

– В единорога, – поправил Фостен.

Передумав превращаться в рогатую кобылу, Зефирка… Да что там Зефирка? Целая Зефирина, если судить по ее истинному облику! В общем, кошка нахально потянулась, вцепившись когтями в ковер, выставила хвост трубой и с независимым видом пошла в сторону окна.

– Стоять! – рявкнула я, и она действительно плюхнулась на пол. – Фостен, хочешь сказать, что оно… единорог? Господи боже! В моем мире единороги – милые создания. Они радугой плюются и золотые искры из рога пускают, а не вот это все.

– В вашем мире есть единороги? – искренне заинтересовался Фостен.

– Ага, – у меня вырвался смешок, – в сказках. Завтра же едем в город и возвращаем этого демона обратно цыгану!

Откровенно говоря, глядя на кошку, которая вовсе не кошка, а рогатая злобная тварь, я чувствовала себя мужиком из бородатого анекдота. Он ходил с медведем по птичьему рынку и разыскивал мошенника, год назад продавшего ему хомячка.

– Если единорог никуда не ушел сам, то ты его уже ничем не выкуришь, дорогая. – Муж выглядел на удивление невозмутимым, словно у нас появилась милая зайка, а не зубастый, рогатый демон. – Поздравляю, ты стала хозяйкой единорога. Она тебя выбрала.

– Фостен, ты ведь с самого начала знал, кто это, – догадалась я. – Верно? Ты же колдун. Наверняка увидел лошадь на рынке и сразу понял, так?

Он развел руками, и у меня дернулось веко.

– Ты серьезно? – тихо и грозно уточнила я. – Скажи ты мне, что наша лошадь по ночам будет отращивать рог и клыки, разве я бы тебя не послушала? Кем надо быть, чтобы притащить в дом неведомую хтонь?

– Мужем женщины из другого мира, которая ровным счетом ничего не смыслит в мире этом, – невозмутимо ответил он на претензию.

– Ты что же… – Я поперхнулась словами. – Ты впустил в наш замок очередную нечисть, чтобы меня повоспитывать? Фостен, ты в своем уме?!

– Я предупреждал…

– Клянусь, я тебя сейчас чем-нибудь ударю! – взбесилась я.

– Только сама не поранься, – усмехнулся он.

– К черту нежности! – уперев руки в бока, заявила я. – Пожалуй, просто сейчас стану вдовой!

На его лице расцвела ленивая, ужасно сексуальная улыбка:

– Уверен, тебе пойдет черный цвет траурного платья.

Не найдя, чем парировать, я натуральным образом рыкнула, вызвав в муже новый приступ веселья.

Недокошка между тем решила смыться через гостиную, но в дверях вдруг подскочила. По хребтине прошла судорога, взлохматившая шерсть драконьим гребнем. Видно, хотела превратиться в единорога, но не стала.

– Кажется, мне надо выпить. – Я потерла переносицу, представив, как Зефира заберется на диван, перекинется лошадью и переломает антикварную мебель.

Неожиданно в гостиной раздался громкий всхлип. Поглощенные волшебными превращениями адской твари, мы совершенно забыли о Раисе, а та никуда не делась и не бросилась наутек, увидев в комнате вместо черной кошки рогатую бабайку. Она сидела на стуле и размазывала по лицу слезы.

– Испугалась? – по-доброму спросила я.

– Хозяйка… – Рая подняла на меня заплаканные глаза. – Ты когда-нибудь слышала такое? Говорят, если невинная девица увидит живого единорога, то помрет одинокой.

– Чушь, – спокойно опроверг Фостен. – Нечисть не приносит несчастий.

– Правда? – с надеждой спросила она.

Одновременно мы посмотрели на зевающую в дверях спальни Зефиру. Клыков в пасти было больше, чем у нормальной кошки.

– Единороги всем приносят счастье и любовь, – уверенно соврала я.

– Впервые о таком слышу, – тихонечко заметил муж.

– В моем мире – приносят! – состроив ему страшные глаза, поднажала я.

– Как скажешь, – отозвался он.

– Всем! – припечатала я.

Ладно, давайте быть честными: в сказках моего мира добрые, благородные создания тянулись к невинным девицам и чистым душам. Учитывая, что в прошлой жизни радостью взрослых отношений я не пренебрегала, а в этой вдруг оказалась душой, подселенной в чужое тело, ничего доброго и благородного ко мне даже теоретически не могло прибиться. Только демоническая кошколошадь. Просто ходячий зоопарк в одном животном. И чему я удивлялась?

– Господин Мейн, простите меня великодушно, но в таких вопросах к вам доверия больше, чем к хозяйке. – Раиса прижала кулачки к груди и громко шмыгнула носом. – Так приносят или нет?

Фостен тоскливо посмотрел на меня, и я едва заметно покачала головой. Дескать, темный маг, наскреби в себе крупицы совести и соври красиво!

– Замок теперь будет купаться в счастье, дитя, – с натугой проговорил он. – Столько счастья, что не захлебнуться бы.

– И я буду купаться в счастье? – Она передумала страдать и вскочила со стула. – И замуж выйду?

– Когда-нибудь непременно, – предположил Фостен.

– За кого?

Горничная расширила глаза от предвкушения, словно темный маг способен подсмотреть будущее. Но он одарил девчонку фирменным тяжелым взглядом, надолго лишающим любопытства, и заставил чуток съежиться.

– Дитя, принеси варейского вина, – приказал колдун. – Хотя ты же дитя… Попроси Вернона принести. И каких-нибудь закусок. Нам с леди Мейн теперь обоим очень надо выпить.

Окрыленная радостными перспективами Раиса вприпрыжку выскочила из покоев. Уверена, уже через полчаса по замку разнесется светлая весть, что теперь все жители благословлены черным единорогом и скоро утопнут в счастье. Интересно, в этот раз как много человек сбежит на поиски спасательного круга? Хотелось верить, что в Рокнесте остались люди со стальными канатами вместо нервов.

Я подхватила не ожидающую подвоха Зефиру под мышку и покрепче сжала, чтобы та не вырывалась. Очевидно, на руки демоническое создание вообще никогда не брали. Не иначе как от шока, оно не попыталось вырваться, только изумленно мяукнуло и прижало уши.