dDDDaaaaatesttest_123

Седмица выдалась адская: его вызывали в столицу, заваливали письмами и требовали темной магии. Но каждый вечер ровно в десять часов его жена развязывала на халате очередную ленточку, а потом с милой улыбкой смыкала зеркальные створки. Фостен ловил себя на том, что переставал дышать, наблюдая за ее тонкими пальцами, распутывающими очередную завязку.

К концу седмицы, когда халат Мэйри был уже развязан, а нервы Фостена походили на натянутые скрипичные струны, его вызвали в монастырский приют. Кто-то заразил спальни скверной. Стены чернели, а дети болели. Служители светлого лика двуединого две декады боролись с гиблым колдовством молитвами, пока по настоянию королевского советника, опекающего сирот, не вызвали единственного в королевстве темного мага. Скандал уже обещал стать громким.

К особняку Мейнов возвращались в карете советника. Хэллавин беспрерывно зудел, что поездку в храм можно засчитать за седмицу темного служения.

– Ты вообще о чем? – буркнул маг, одарив приспешника выразительным взглядом.

– Ваша супруга мне тут посоветовала, что надо не просто копаться в бумажках, а совершать большие дела, тогда можно засчитать год темного служения за два.

– Да неужели? – недобро улыбнулся Фостен. – Она из своего опыта тебе посоветовала?

– Вы можете сколько угодно злиться, но у меня за эту седмицу магия почти год убрала, – внезапно признался секретарь и продемонстрировал запястье с точками. Одна действительно побледнела и грозилась в ближайшее время истаять.

– А я-то думаю, откуда у тебя такое рвение к служению, – съязвил маг.

– И если вам интересно мое мнение…

– Ты знаешь, что не интересно.

– Но я все равно его выскажу. Леди Мейн отлично управляется с замком. Впервые вижу, чтобы слуги заглядывали хозяйке в рот.

Почему это прозвучало так горячо?

– Черт… – выдохнул Фостен.

– Вы только что выругались в точности как ваша супруга, – заметил секретарь. – Кстати, вы в курсе, что она попросила выписать «Вестник» и теперь каждое утро его изучает? Подумывает вложить деньги в магический металл. Говорит, что это выгоднее, чем покупать булавки и наряды. Очень эксцентричная женщина.

– И эта женщина сведет меня с ума, – потерев переносицу, пробормотал Фостен.

Он действительно слегка ехал крышей. Четвертую ночь подряд ему, как озабоченному отроку, снились неприличные сны! В них он срывал с жены проклятущие кружевные тряпки и занимался безудержным развратом. Лучше бы мучился от привычных кошмаров, у них нет шанса воплотиться в реальности… Но завязки-то на халате закончились! Сегодня Мэйри должна снять кружевную хламиду.

Ровно в десять вечера изящным движением она действительно скинула халат. Покров мягко соскользнул с плеч и опустился к ногам. Под ним оказалась шелковая непрозрачная сорочка на тонких лямках, открывающая ложбинку в соблазнительном декольте. Внизу угадывались очертания совершенно обнаженного тела.

Заканчивая представление для взрослых, Мэйри вновь мило улыбнулась и закрыла створки. Зеркальный коридор потемнел, светилась по контуру тонкая мерцающая линия. Фостен не шелохнулся. От плотского желания сводило мышцы, в паху ныло.

Вряд ли, ввязавшись в игру и дразня фиктивного мужа, она понимала, что Фостен не замечал в ней юную светловолосую девицу, навязанную дедом. Он видел женщину, попавшую в его жизнь прямиком из другого мира. Только ее: холеную чужеземку с темными блестящими волосами, пронзительными острыми глазами и дерзким большим ртом.

Завтра супруга скинет последний слой одежды, и Фостен не будет учтивым. К темному лику здравый смысл! Только кретин проигнорирует второе откровенное приглашение войти в супружескую спальню. Третьего может и не случиться, а окончательным кретином он себя все-таки не считал.

И снова в десять часов, когда они уже пережили бесконечный суетливый день и растянувшийся до неприличия ужин, полный предвкушения темный маг стоял посреди своей спальни. Он жаждал и вожделел!

Вспыхнул зеркальный коридор… В нем появился запущенный замковый чердак. Ярко горел шар магического светильника. Видимо, чтобы хозяин замка четче разглядел непотребный бардак: сундуки с истлевшими шмотками, мебель, накрытую пыльными чехлами, прислоненные к стене потемневшие картины, свисающие клоки паутины. И никакой сексапильной женщины, скидывающей сорочку.

Фостен буквально почувствовал, как его щелкнули по носу.

– Черт! – произнес он дурацкое ругательство и, издевательски фыркнув, растер лицо ладонями. – Кретин!

Не пытаясь подавить ухмылку, он достал из ящика комода папку с соглашением, подписанным Мэйри. Темный маг планировал внимательно изучить, о чем именно они с супругой договорились почти месяц назад…

8 глава

Цена в базарный день

Вообще, я допускала мысль, что окно в мою комнату, вспыхнувшее на стене мужниной спальни, – случайный магический сбой, однако за зеркалом проследила. В десять вечера на гладком зеркальном полотне на долю секунды высветился полупрозрачный магический символ, похожий на китайский иероглиф, и моментально исчез. Ничего больше разглядеть не удалось, а вечером позже появился не только знак. В глубине мелькнула едва различимая тень.

Муж стоял перед экраном и следил за мной, подтверждая дурацкое утверждение, что многие случайности вовсе не случайны. Я прикусила губу, стараясь сдержать ругательства, и на следующий день, обнаружив ту же тень по другую сторону экрана, устроила шоу для взрослых парней.

Неделю я ждала, что муж поступит как порядочный человек и придет погасить взбесившуюся магию, но он смотрел. Каждый день. Хотелось верить, что, обнаружив в «прямом эфире» захламленный чердак, он догадается, куда именно его послали.

Возможно, Фостен спутал направление или заблудился, когда шел к черту, но добрался он именно до моей спальни. Выйдя из ванной комнаты, я обнаружила мужа разглядывающим высокое напольное зеркало, которым слуги заменили испорченное магией трюмо.

– Фостен?

Он повернулся. Выглядел муж настораживающе: на губах застыла полуулыбка, взгляд был тяжелым и оценивающим. В последнюю неделю мы фактически не встречались. Днем Фостен на пару с секретарем, казалось, исчезал из замка, возможно, действительно исчезал, а вечером наблюдал за мной через зеркало.

– Как ты здесь очутился? – спросила я.

– Ты по-прежнему не запираешься, – пояснил он.

– И?

– И очень плохо изображаешь удивление, Мэйри, – хмыкнул Фостен.

– Странно. Я правда удивлена, – заметила я. – Не ожидала обнаружить тебя здесь на ночь глядя.

– Неужели? – Внезапно он начал приближаться, заставив меня попятиться, чтобы сохранить видимость неуклонно тающей дистанции, но не прятаться же в ванной. – Догадываешься, чем я занимался последние пару часов?

Возможно, принимал холодный душ.

– Напивался? Ты выглядишь, мягко говоря, не в себе.

– Я внимательно читал наше с тобой соглашение.

– Любопытный, конечно, выбор книги на ночь, – отозвалась я. – Пришел рассказать, насколько было интересно?

– Пришел забрать штраф, – промурлыкал он.

– За что? – пробормотала я.

– За соблазнение.

– Прости?!

– Не надо, не извиняйся, Мэйри, – усмехнулся он, встав от меня в полушаге. – Темный лик не даст соврать, мне демонски понравилось.

Стало очевидно: муж воспринимал мой демарш перед зеркалом как приглашение с видом победителя войти в супружескую спальню. И вошел.

Фостен двигался стремительно: одна рука легла на мой затылок, вторая сжала талию. Он склонился и накрыл мои губы требовательным поцелуем. Я настолько растерялась, что ненадолго замерла и забыла возмутиться. Язык умело скользнул по моим сжатым губам, вынудив приоткрыть рот. В коленях появилась слабость.

Хотелось запутать пальцы в его волосах, растрепать небрежно собранные пряди, закрыть глаза и забыться. Всего на секунду – Фостен всегда привлекал меня как мужчина, но продлить поцелуй до невозвратной точки было полным безумием. Внутри закономерно вспыхнул протест.

С негодованием я оттолкнула мужа, на автомате занесла руку, готовая отвесить пощечину, но он сжал мое запястье и с понимающей усмешкой, глядя в глаза, покачал головой.

– Господи, ты правда не в своем уме? – воскликнула я. – Опять темной магии перебрал?

– Мэйри, не строй из себя недотрогу, – он продолжал усмехаться, совершенно не задетый вспышкой ярости, – мы взрослые люди. Не находишь? Всю седмицу ты развязывала милые бантики на халате. Поверь, я умею понимать намеки…

По-моему, вообще не умеешь. Как было не разглядеть откровенный намек, что тебя посылают в… космос?

– Какие бантики? – угрожающе процедила я.

Фостен выпустил мою руку и, указав на зеркало, напомнил:

– Каждый вечер ты раздевалась перед зеркалом.

Поздравляю, муж, ты попался! Я позволила себе многозначительную паузу и с ироничной интонацией сообщила:

– Фостен, я каждый день раздеваюсь перед зеркалом. И одеваюсь. Говорят, для того зеркала и созданы, чтобы смотреть в них и видетьсебя. Но у меня вопрос: как вышло, что ты тоже смотрел на мои бантики? Дай-ка подумать… – Для вида я постучала указательным пальчиком себе по подбородку, словно действительно погрузилась в глубокие размышления. – Похоже, господин Мейн, ты не погасил магию в зеркале и следил за мной? Я права?

– Мэйри… – Он мягко усмехнулся.

– Да?

– Хорошо, что ты не играешь на сцене. Актриса из тебя никудышная.

– А из тебя, господин Мейн, вышел отличный шпион. Не испытываешь неловкости?

– Я должен?

– Что ж, для меня не новость, что совестью ты не обременен. Выходит, дорогой супруг, оштрафовать надо вас. За поцелуй. Именно так написано в соглашении, верно?

– Не поспоришь, леди Мейн.

С понимающей улыбкой он протянул руку, мягко погладил меня по щеке костяшками пальцев, ласково заправил за ухо прядь волос.

– Но что я думаю…

С этими словами Фостен подался ко мне. Его ладони обняли мое лицо, взгляд стал пронизывающим. Склонившись, он прошептал:

– Глупо мелочиться. Начисли сразу два штрафа.

Не давая времени на протест, он приник ко мне с очередным дразнящим, умелым поцелуем. Я была готова растаять, отдать все, что он хотел, получить все, что хотелось мне. Здесь и сейчас. Однако всего месяц назад Фостен, не задумываясь, указал на выход из его спальни. Возможно, он об этом подзабыл, зато я хорошо запомнила.

Отказываясь идти на поводу у влечения, я вывернулась и занесла дрожащую руку, уверенная, что, как и в первый раз, Фостен остановит пощечину. Но он не стал. Смотрел пристально и внимательно. Ждал. На его горле сократился кадык.

Я уронила руку и кивнула:

– Ты знаешь, где выход.

Он тихо хмыкнул, словно сделав какой-то только ему понятный вывод.

– Добрых снов, госпожа Мейн.

Широким шагом муж действительно покинул спальню. Я следила за ним, почти не дыша. Губы пекло, внутри горело. Дверь в покои закрылась. Очень тихо. Комната погрузилась в безмолвие. Пытаясь поставить Фостена на место, я попала в собственную ловушку и испытывала острое разочарование. Не стоило играть с огнем и рассчитывать, что ни за что не обожжешься.

И сны мне снились отнюдь не добрые. В них я позволила мужу сорвать с себя кружевное белье и опрокинуть на кровать. Проснулась в середине ночи, разгоряченная и возбужденная. Перевернувшись на другой бок, я долго лежала, смотрела сквозь темноту на дверь спальни и мысленно ругала темного мага, пробудившего нескромные фантазии.

Утром я выглядела не краше дражайшей свекрови из чайника и представляла собой яркое доказательство, что бессмысленно ложиться спать при любой странной ситуации, как когда-то советовала подруга по универу. Выспаться все равно не удастся. Умных мыслей, как разобраться в случившемся хаосе, тоже не появится.

Раиса, подавшая завтрак в покои, старалась двигаться тихо, словно боялась, что я начну биться электрическими разрядами. Один раз, правда, звонко уронила чайную ложку, но тут же принялась извиняться и сбежала. Вернулась с чайничком, налила ядрено пахнущий отвар в чашку и подвинула мне.

Когда я оторвала взгляд от страницы утреннего «Вестника» и вопросительно посмотрела на зеленовато-коричневый травяной отвар, она пояснила:

– Хозяин Мейн спрашивал, почему ты не пришла к завтраку. Я сказала, что ты захворала. Он посоветовал принести снадобье для хорошего самочувствия. Тобольд заварил.

– Нормально я себя чувствую, – буркнула я и, демонстрируя обратное, потерла ноющий затылок. – Как самочувствие у самого господина Мейна?

– Расчудесное! Очень энергичный! – принялась уверять Раиса.

– Подлец, – недовольно поморщилась я.

Вот у кого совесть крепко спит по ночам, не тревожа сознание.

– Все ясно! Обожди, хозяйка! – вдруг объявила Рая и рванула прочь из гостиной.

Вернулась через некоторое время с новым подносом, на нем стоял маленький заварочный чайник и чистая чашка.

– От головной боли, – пояснила горничная, пытаясь впихнуть мне ненужное лекарство. – Господин дворецкий лично намешал из собственных запасов.

– У меня не болит голова, – буркнула я.

– То есть вы вчера с господином Мейном вино не пили? Вернон сказал, что хозяин не поскромничал.

Я одарила ее выразительным взглядом. В нашем замке ничего не утаишь, буквально офисная жизнь на минималках.

– Не надо слов! Сейчас все будет! – Раиса всплеснула руками и стремительно понеслась к дверям.

Вернулась с очередным чайником. На столе уже закончилось место и ставить посуду было некуда. Отваров, принесенных сердобольной помощницей, хватило бы на аптекарский киоск.

Однако Раиса притащила не отвар, а густой черный кофе. Она шустро налила полную чашку и передала мне:

– Вэлла специально для тебя сварила. Говорит, что это снадобье мигом снимет хандру.

– Кофе? – усомнилась я, разглядывая темный, как деготь, напиток.

– Выпей! – скомандовала горничная. – Вэлла сказала, что поможет.

На споры сил не нашлось. От небольшого глотка у меня перехватило дыхание. Кофе эту ядреную смесь можно было назвать только отчасти. Просто крепкий алкоголь разбавили кофе с духовитым кардамоном. Видимо, чтобы от запаха глаза не сразу вылезали из орбит.

– А новая повариха знает толк, как с утра подлечить настроение, – выдохнув, хохотнула я.

– Тогда выпей до дна! – обрадовалась Рая. – За хорошее настроение!

– Отличный тост, – отставляя чашку, согласилась я. – Передай мое почтение Вэлле. Обязательно в следующий раз попрошу ее фирменный кофе.

Пока переживающие слуги не вылечили меня от еще какой-нибудь коллективно придуманной хвори, я сбежала в библиотеку проверять письма. Иначе так накидаешься лекарством от уныния, что придется пить отвар от головной боли и шлифовать снадобьем от плохого самочувствия. Вся утренняя аптечка пойдет в расход!

С недавних пор библиотека перешла в мое полное распоряжение. Вместе с ворохом счетов, почтовой шкатулкой и толстой книгой расходов. Признаюсь: обидно! Я-то собиралась в библиотеке читать книги и наслаждаться беззаботной жизнью, но Хэллавин принял неосторожный совет творить большое зло так близко к сердцу, что принялся от души помогать хозяину. Вчера хвастался, что умудрился скостить срок служения на целый год. С делами мне помогала разбираться леди Артисс, терпеливо отвечающая в письмах на многочисленные вопросы по управлению большим хозяйством.

В тихое помещение, пахнущее чернилами и книжной пылью, я вошла, не ожидая никакого подвоха, и наткнулась на Фостена. Я планировала избегать мужа если не ближайшие три года, то до осени точно, но он стоял рядом с рабочим столом и перебирал письма из открытой почтовой шкатулки. Выбритый, аккуратно причесанный и одетый явно для выезда.

– Очки забыла! – воскликнула я, когда он повернул ко мне голову, и резко развернулась к нему спиной. Сделала пару шагов и встала.

Боже! Какие еще очки? Даже в прошлой жизни они мне были не нужны, а Ивонна на зрение и вовсе не жаловалась.

Потерев переносицу, я выдохнула и снова повернулась к мужу. На мои нелепые метания он вопросительно выгнул бровь.

– Что ты хотел? – сухо спросила у него.

– Горничная не побоялась солгать, что ты себя плохо чувствуешь, – с иронией заметил муж, откладывая пачку писем на стол.

– Я планировала тебя избегать, – честно призналась ему.

– Долго? – хмыкнул он.

– Постоянно.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Показалось, что за прошедшую ночь Фостен как будто стал еще привлекательнее.

– Какие у тебя сегодня планы, Мэйри? – спросил он. – Я собираюсь в город. Составишь мне компанию?

– У меня куча дел! – изрядно приврала я.

– Хэллавин ими займется, – спокойно отмел он единственный повод никуда не ездить, раз с самочувствием у меня полный порядок. – Прогуляемся, поговорим. Экипаж уже ждет.

Обсудить вчерашнее недоразумение нам действительно стоило. Лучше подальше от замка, где нас никто не услышит. Уверена, для остальных жителей Рокнеста личная жизнь темного колдуна и его молодой супруги сродни реалити-шоу в прямом эфире. Всегда есть на что посмотреть, а потом со вкусом перетереть на кухне под чашечку фирменного кофе от Вэллы.

– Мне надо переодеться, – сдалась я.

Через полчаса Фостен подал мне руку и помог забраться в наемный экипаж, приехавший за нами из города. Салон, отделанный синей тканью, оказался узок и тесен, хотя со стороны карета выглядела вместительной. Едва муж уселся, как мы прижались боками, бедрами и коленями, и у меня возникло ощущение, будто впихнулись на заднее сиденье двухдверной малолитражки, куда люди нормальной комплекции помещались, лишь сложившись компактным бубликом.

Возница тронулся, карета дернулась. Позади остались Вернон с Раисой, провожавшие нас с такими переживающими минами, словно муж собирался завести меня в лес и забыть между елок. Горничная еще и платочком помахала. Спасибо, не утерла себе скорбную слезу.

После крепостного моста, протянутого через глубокую расщелину, поплыли зеленеющие цветущие окрестности, заметно преобразившиеся с моей последней и единственной поездки в соседней город. Постепенно свет потускнел, солнце исчезло – мы въехали в густой реликтовый лес с высокими деревьями, переплетенные кроны которых не пропускали к покрытой папоротниками земле живительные лучи. Вокруг царила тишина, разбавленная лишь стуком экипажа.

–Мария, – мягко, без малейшего акцента произнес он мое настоящее имя, не пытаясь его переиначить на местный манер, и от этого вдруг засосало под ложечкой.

– Ты решил называть меня нормальным именем? – съехидничала я.

– Оно тебе идет, – пояснил он. – Ты уже придумала компенсацию?

– Хорошо, что ты заговорил о вчерашнем недоразумении, – обрадовалась я. – Мы можем сделать вид, будто ничего не произошло, и жить дальше.

– Но я не собираюсь делать вид, что ничего не произошло, – заметил Фостен.

Я повернула голову и обнаружила, что муж смотрит на меня прямым, изучающим взглядом.

– Тогда тебе следует извиниться за вчерашний вечер, – дружелюбно предложила я. – И со своей стороны я тоже извинюсь перед тобой. Не хотела вводить тебя в заблуждение. В мыслях не держала.

– Очень жаль. – Уголки рта мужа дернулись, на губах появилась полуулыбка, на щеке наметилась маленькая складочка.

– Мой поступок был неуместен, Фостен, – признала я ошибку, но посыпать голову пеплом в одиночку не собиралась и напомнила: – Впрочем, ты тоже поступил неуместно.

– Абсолютно неуместно, Мария, – согласился он. – Если тебя это успокоит, я действительно не знал, что артефакт сбоит, пока не обнаружил зеркальный коридор.

– Тебе следовало погасить магию сразу, едва ты обнаружил связь! – отрезала я. – Именно так обязан поступить порядочный человек.

– Не поспоришь. – Фостен вдруг нагнулся к моему уху, заставив замереть от ощущения, что его дыхание щекочет кожу. – Но думал, мы выяснили, что яне порядочный человек, а ты в тот момент уже эротично снимала перед зеркалом чулки и развязывала милые бантики.

Он отодвинулся. Некоторое время мы разглядывали друг друга. На лице Фостена играла искушающая улыбка. Очевидно, он достаточно впечатлился томным раздеванием, чтобы подготовиться к долгой осаде супружеской спальни.

Готова ли я рисковать будущим и, будем честны, сердцем, ради мужчины, который видел нормальную семейную жизнь только в кошмарах? Не готова! Совершенно.Так ведь?

Внезапно колесо кареты наскочило на кочку и меня швырнуло на мужа. Хотелось бы сказать, что я красиво приникла щекой к его широкой груди и немедленно решила, как разобраться в чудовищном бардаке, в который нас обоих втянула, но реальность была прозаична. Со всего маху я вмазалась лбом в бритый подбородок Фостена и отпрянула к стенке кареты. Удивительно, как у нас у обоих из глаз не посыпались искры.

– Ты в порядке? – скривившись, уточнил муж.

– В полном, – поморщилась я, потирая ушибленное место.

Спасибо, милосердное Провидение, что вовремя настучало по голове и не дало возникнуть предательским мыслям, способным сбить меня с пути в светлое будущее. Я узрела знак и буду держать круговую оборону!

В общем, побитый темный маг и я, узревшая во всем этом знаки, еще некоторое время истерично тряслись в карете, словно та катилась по ребристой стиральной доске. Наконец за окном лесные таинственные сумерки вновь сменились мозаичным тенями, а потом и ярким солнечным светом. Болтанка закончилась. Видимо, подсознательно стараясь поскорее миновать реликтовый лес, возница разогнался и придержал лошадей, стоило из чащи выбраться.

За окном проплыли городские предместья. Карета въехала в раскрытые ворота, и я с любопытством выглянула в окошко. На принаряженных улицах жизнь без преувеличений била ключом. Ветер трепал висящие на углах домов королевские стяги и флаги с уже знакомым символом, качал разноцветные бумажные гирлянды, протянутые между фонарными столбами. В прошлый приезд каменные улицы не в пример сегодняшнему дню выглядели сонными, спокойными и не особенно оживленными. На площади, мимо которой мы проезжали, стояли торговые палатки и собралась толпа. Шла бойкая торговля, шумел народ.

– Праздничная ярмарка? – заинтересовалась я.

– Базарный день, – коротко пояснил Фостен и, придержав пальцем занавеску, посмотрел в окно. – Раз в месяц съезжаются торговцы. Не знал, что он сегодня.

Городок действительно бурлил. Очевидно, на базар собрались жители всех окрестных поселений. Возможно, из соседних городков тоже приехало немало народу. Поглазеть захотелось страшно, но извозчик проехал мимо веселья, пропетлял по улицам и остановился напротив презентабельного двухэтажного особнячка с приметной ярко-синей дверью.

Когда мы вышли из кареты, я с интересом посмотрела на бронзовую табличку, на которой вычурным шрифтом было выбито «Мастер Версейн». И ничего больше, словно само имя говорило абсолютно все о хозяине.

– Версейн – один из лучших мастеров, работающих с магическим металлом, – пояснил Фостен прежде, чем взяться за дверной молоток. – Но он весьма эксцентричен. Пять лет назад закрыл ателье в столице, поселился в глухой провинции и заставил всех клиентов приезжать сюда. К нему записываются за четыре месяца.

– У тебя очередь подошла? – с иронией уточнила я.

Едва мы оказались в доме, стало ясно, что о визите темного колдуна мастер узнал за несколько часов до нашего отъезда из замка. Быть точнее: ранним утром, о чем Версейн немедленно поведал, встречая нас так, словно полжизни ждал, когда лично познакомиться с Фостеном Мейном.

– Господин Мейн, огромная честь и неожиданность видеть вас с молодой супругой в моем скромном доме! Был безмерно рад вашему утреннему письму. Специально для вас освободил день. Да и как можно не освободить?

Он почему-то вопросительно посмотрел на меня, словно ждал ответа на риторический вопрос. Я только понимающе улыбнулась. Судя по всему, в лучших традициях магического мира отказать темному колдуну не посмел даже эксцентричный артефактор.

Версейн был удивительно, просто кричаще некрасив: крупные черты лица, правый уголок рта словно застыл в улыбке, а левый опущен, глаза широко расставлены. В этой своей некрасивости он казался почти привлекательным. Только усилием воли я не позволяла себе его рассматривать и оглядывала гостиную. У меня возникало нелепое ощущение, будто в помещении работал кондиционер.

Воздух действительно был прохладным, витал аромат пионов, хотя вазы с цветами в комнате попросту не было. Зато в углу на длинной подставке, напоминающей высокий напольный канделябр, фиолетовым цветом пульсировали три магические сферы размером чуть больше теннисного мяча. Видимо, они являлись источником свежести и цветочного запаха.

Между тем мастер предложил нам присесть в кресла, стоящие вокруг круглого стола, присел сам. Помощник начал расставлять на столе плоские деревянные ящички и раскрывать крышки.

Фостен отчего-то забыл упомянуть, что артефактор, сбежавший из большого города, не просто мастер удобных безделушек, а ювелир. Украшения были всевозможные: простые и сложные, с драгоценными камнями и без них. Я всегда плохо разбиралась в драгоценностях и относилась к ним прохладно.