dDDDaaaaatesttest_123

– Он выставит тебя из этого замка ни с чем! – воскликнула она, видимо не понимая, почему юная жена не пугается мрачных перспектив. – В точности как меня! Я два года решалась сюда приехать, чтобы просить о помощи. И ничего не добилась!

– Ни с чем? – повторила я. – Даже чайник последний отобрал? А карета у тебя выглядит недешевой. Лошади тоже, к слову, хорошие. В чем подвох?

Вайолет чуток поменялась в лице. Уголок рта дернулся, и невольно стало заметно, что алая помада растеклась.

– В таком случае счастливой жизни, леди Мейн, – сделав вид, будто нагнетает обстановку, но на самом деле не найдя ни одной гадости, чтобы достойно парировать, вымолвила она.

– Не сомневайся, наша с Фостеном жизнь будет не только счастливая, но очень долгая и комфортная, – ответила я с улыбкой. – Я тебя провожу.

Оказалось, дворецкий с секретарем дожидались нас на лестнице в холле, словно не верили, что с чайником действительно придется попрощаться. Пристроив домик моей свекрови на широкие перила, Хэлл обтирал черным платком взмокший лоб.

Не глядя ни на кого, Вайолет поспешно спустилась с лестницы и только потом оглянулась:

– Господин Хэллавин, я тороплюсь.

– Темный лик двуединого, – процедил тот, поспешно убирая платок, – клянусь, это будет стоить хозяину двух месяцев служения!

– Тебе осталось немного донести, друг мой, – подбодрил его Вернон.

Он потянулся за чайником нетвердыми руками, видимо, желая его подвинуть к невольному носильщику, и неведомым образом сбил крышку. Со звяканьем та отлетела на каменный пол и рассыпалась на две разновеликие части.

– Прокляну! – яростно прокаркало изнутри, заставив нас троих отшатнуться.

Злая, как тысяча чертей, Луиза Мейн вырвалась на свободу. Из горлышка чайника повалил дым, серая полупрозрачная тень вознеслась к потолку и мгновенно оформилась в даму с перекошенным от ярости лицом. Она ринулась в сторону Вайолет, остолбеневшей аккурат в центре холла. Похоже, та обомлела от понимания, что едва не забрала из замка воинствующую маман.

Между тем длина хвоста, приколоченного ко дну чайничка, не позволила призраку добраться до бывшей невестки. Луиза дернулась, рыкнула и вытянула узловатый палец с кривым ногтем:

– Ты! Никогда мне не нравилась. Жадна до чужих денег! Свое прогуляла и нарисовалась в замке! Иди работать, лентяйка!

Неожиданно дельный совет! Я была с ним полностью согласна.

– А ты! – Луиза сделала резкий разворот и скользнула ко мне, остановившись в полуметре. – Заперла меня в чайник!

– Давайте будем справедливыми, мама, – развела я руками и краем глаза заметила, что дворецкий с секретарем смотрят на меня в откровенном ужасе. – Запирала не я, а ваш сын. Между прочим, вас разместили в уютном шкафу в гостиной, чтобы вы были в курсе всех последних новостей. Почему вы недовольны?

– Да ты меня пыталась отправить в чужой дом! Я даже при жизни из замка никуда не выезжала!

– По-моему, после смерти самое время начать путешествовать. Когда еще мир посмотреть? Живите полной и насыщенной впечатлениями жизнью! Кхм… – замялась я, понимая, что предлагать помершей свекрови жить полной жизнью было как минимум странно.

– Лучше бы внуков мне родила, – прошипел призрак. – Ни на что не годная чужеземка!

– Затыкайте! – тихонечко скомандовала я.

Хэллавин плюхнул ладонь на горлышко. Призрак развеялся дымом, и наступила тишина. Вылезти через узкий носик и предъявить претензии взбешенной свекрови, видимо, не позволял объем гордости. Мы ошарашенно смотрели на посудину. Она гудела, словно внутри нагревалась вода.

Замковая дверь хлопнула неожиданно и громко. Вайолет тишком улизнула из холла.

– Сбежала! – воскликнула я. – Заприте ворота и не дайте ей уехать! У нас еще есть шанс!

– Оставьте, леди Мейн, – загробным голосом проговорил опростоволосившийся Вернон. – Пусть едет с миром.

– Не надо с миром, надо с Луизой! – возмутилась я. – Вернон, как вы умудрились сорвать такой идеальный план?

– Вряд ли хозяин пришел бы в восторг, отправь мы его драгоценную матушку из замка, – заметил он. – Все к лучшему. Смотрите на вещи позитивно: вам достался антикварный чайничек из чужого приданого.

– Конечно, не вам же жить со скандальной свекровью, – проворчала я.

– Позвольте заметить, у меня не может быть свекрови по определению, – сумничал дворецкий.

– Счастливчик! Ваш хозяин, хочу заметить, сыновьими чувствами не обременен.

– Он очень уважительно относится к своей матери! – как будто оскорбился Вернон.

– И поэтому приколотил ее к чайнику.

Одновременно мы бросили взгляд на притихшую керамическую посудину, увенчанную рукой секретаря.

– Господа, сжальтесь и принесите новую крышку, – натянуто прошептал Хэллавин. – Конечно, я очень уважаю матушку нашего хозяина, но сейчас она меня кусает. Не знаю, сколько еще выдержу…

– Терпите, Хэлл, – вздохнула я, – сейчас что-нибудь раздобудем.

Найти удалось только глиняную крышку с восторженно торчащей из макушки петелькой. Когда ловким движением я прикрыла ею горлышко, внутри чайника злобно булькнуло.

Хэллавин потряс освобожденной рукой и пожаловался:

– Думал, прогрызет до кости.

Он продемонстрировал абсолютно чистую узкую ладонь.

– Вы преувеличиваете, господин секретарь, – поморщилась я. – Понесли обратно!

– В гостиную? – уточнил Вернон.

– В покои вашего хозяина, – скомандовала я. – Не понимаю, кто додумался Луизу поставить в гостиную.

– Боюсь, это моя вина, – покаялся он, что опростоволосился не один раз, а в принципе весь день творил чудесные дела. – Слуги убирались в спальне хозяина, хотели отнести чайник в кухню, но я им сказал поставить в витрину. Для интерьерной красоты. Никто не предупредил, что там отдыхает дух нашей прекрасной госпожи Луизы.

– Вы так ей льстите, что даже мне неловко, – хмыкнула я. – Берите.

– Я уже ее таскал и не дал вырваться наружу, – намекнул Хэллавин, что на сегодня работу грузчиком полностью завершил. – Ваш муж мне и так должен два месяца служения.

– Еще день добавьте и отнесите, – скомандовала я.

– Леди Мейн, буду откровенен. Я всегда считал, что призраки эфемерны, но ваша свекровь неподъемная, как мой долг перед хозяином, – тихо проговорил он.

– Вы просто ощущали вес ее тяжелого характера, – хмыкнула я. – Накиньте не один день, а парочку, и берите.

Секретарь многозначительно посмотрел на дворецкого. Тот, как водится, немедленно схватился за поясницу и напомнил, словно об этом кто-то мог забыть:

– У меня радикулит. Я просто позову Фрейса. Он молод и будет покрепче нас.

– Ага, и крышечки не роняет в самый ответственный момент, – вздохнула я.

Фрейс действительно поднял чайник, не поведя бровью, и без особых усилий понес его на мужскую половину. Дверь в кабинет Фостена оказалась раскрытой нараспашку, словно он проветривал помещение от тяжелых духов своей бывшей. Просочиться в спальню мимо сквозного прохода в адское логово было невозможно, но я, безусловно, попыталась.

– Не смотрим в кабинет… – скомандовала я, подгоняя лакея двигаться вперед.

Поезда, знаете ли, не останавливаются по требованию пассажиров.

– Леди Мейн, вы решили напоить меня чаем? – прозвучал сдержанный голос мужа.

Ну и мы в конечном итоге не поезд, а просто пытались прошмыгнуть мимо. Пришлось притормозить и одарить сидящего за столом мужа вежливой улыбкой.

– Мы возвращаем вашу маменьку обратно в комнату.

У Фостена изогнулась одна бровь.

– Откуда?

– Из гостиной. Вернее, из холла.

Муж кашлянул и молча, жестом руки приказал нам внести родительницу в кабинет. Внутри по-прежнему царил полумрак, и это несоответствие с порядком посветлевшим и потеплевшим коридором категорично бросалось в глаза. Но надо отдать должное новому слуге, он даже не вздрогнул. С непроницаемым видом перешагнул через порог, уточнил, куда пристроить посудину, и, водрузив на стол, вышел. Дверь плавно за ним закрылась без чьей-либо помощи.

Некоторое время Фостен смотрел на чайник с нелепой крышкой, превращавшей благородную керамику в гончарную поделку из китайских подвалов.

– Мне нужен контекст, – наконец заключил муж.

– Не нужен, – покачала я головой. – Ты совершенно точно не хочешь ничего знать.

– Теперь стало еще интереснее, – кивнул он.

– Вкратце: твоя бывшая жена пыталась похитить нашу дорогую матушку, но ей не удалось, – с самым честным видом ответила я.

Чайник подозрительно дернулся, а крышечка звякнула, что, конечно, не осталось без внимания Фостена.

– Ты сорвала похищение? – закончил он.

– Не я, – призналась ему. – Просто крышечка случайно съехала.

– У кого поехала крыша? – осторожно уточнил Фостен, видимо, подозревая, что человек со съехавшей крышей стоял сейчас перед ним.

– Сначала у чайника, а потом у твоей бывшей. В замке-то у всех нервы покрепче будут.

Муж нахмурился и выдержал паузу, словно пытался понять, где его накалывают.

– Мэйри, я правда пытаюсь… – он почесал бровь, – но все равно не понимаю.

– Откровенно говоря, я очень стараюсь, чтобы ты ничего не понял. Но для справки: если нашу маму увезут, ты расстроишься?

– Нет, не расстроюсь, – проговорил Фостен. – Я буду в гневе. Она заслужила покой в родовом склепе.

Судя по всему, Луиза заслуживала честно и страстно, неслась к покою в склепе впереди другой нечисти… И доскакала до чайника. Не знаю, поздравить ее или, обнявшись с посудиной, поплакать.

– Вот поэтому она по-прежнему живет с нами, – заключила я. – Если ты не против, то скажу Вернону, что пора накрывать на стол.

Дурак бы понял, что я пытаюсь шустренько сбежать из кабинета, пока мне не прилетел один очень щекотливый вопрос… Фостен позволил мне добраться до двери, видимо, поражаясь удивительной проворности.

– Ты спустила с чердака артефакторное зеркало? – полетело в спину.

Мысленно выругавшись, я изобразила улыбку и повернулась к нему.

– Раз ты первым заговорил об этом неловком инциденте, то, пожалуйста, исправь зеркало.

– Плохо связывает? – любезно уточнил он, в душе явно потешаясь, что на него с лету пытаются спустить собак.

– Связывает прекрасно.

– Звук плохой?

– И слышно неплохо, – ответила я. – Меня не устраивает, что я не могу увидеть собственное отражение. Кто вообще убирает такие вещи на чердак? У меня чуть сердце не остановилось, когда в пустой спальне заговорили.

– Мне кажется, ты лукавишь, – с иронией заметил он, бросив на меня смеющийся взгляд.

– А я уверена, что вы, господин Мейн, пытаетесь отмахнуться от починки, – немедленно парировала я. – Странно приглашать мага со стороны, чтобы исправить трюмо, когда у меня свой маг живет в замке. Не согласен?

– Полностью согласен, – протянул он.

– В таком случае идем, – кивнула я. – Преврати мое зеркало в обыкновенное. Хочу красить ресницы, не рискуя заработать душевную травму.

При виде трюмо у Фостена изогнулся уголок рта, а в глазах появилось странное выражение, словно он обрадовался старому знакомому.

– Надо же, действительно не развалилось, а столько лет прошло… – Он хмыкнул и пояснил: – Зеркало принадлежало Луизе. Ей нравилось наблюдать за отцовской половиной из покоев.

– Надеюсь, наша маменька не захочет поменять чайник на свое любимое зеркало, – проворчала я и махнула рукой: – Оно в твоем распоряжении. Расколдовывай!

Но некоторое время, сложив руки на груди, муж разглядывал зеркало. Казалось, он просто любовался своим отражением. Возможно, моим тоже – я стояла рядом, ожидая, что знаменитый и ужасный колдун Фостен Мейн сейчас изобразит занимательный магический фокус.

– Чего ждем? – спросила у него. – Ностальгируешь или прикидываешь, как его разобрать?

– Зачем? – с искренним любопытством уточнил он.

– В моем мире ремонт часто начинают с того, что вещь окончательно ломают, – припомнила я, как в студенческом общежитии какой-нибудь электрический прибор сначала разбирали на винтики и пружинки, а потом собирали обратно. У мастеров-самоучек непременно оставались лишние детали, но вещь, как ни странно, начинала работать. Ненадолго, правда.

– Интересный подход.

– Меня тоже всегда удивлял, – согласилась я.

– Покажи кабинет, – приказал волшебному артефакту Фостен, не поднимая голоса.

Обе створки и центральное зеркало покрылось помехами, как экран испорченного телевизора. Раздалось характерное шипение, точно с крыши сорвали антенну и теперь не ловился ни один канал.

– Проясниться, – добавил муж.

И еще повторил пару раз, пытаясь добиться от зеркала четкой картинки.

– Мне пришлось по нему стучать, когда оно зашипело, – поделилась я ценным опытом и тут же заработала весьма красноречивый взгляд. – В смысле, я пыталась вернуть нормальное зеркало, а оно стало показывать твой кабинет.

– И?

– Пришлось ударить еще разок.

– Чтобы прибавить звук? – с иронией спросил Фостен.

– Чтобы прервать связь, – соврала я с такой укоряющей интонацией, что стало бы стыдно и жестяной кастрюле, но не моему мужу. Он продолжал смотреть с откровенной насмешкой. – Но ты прав: увеличилась громкость. Теперь ты знаешь, как все случилось, и сможешь его починить.

Без слов Фостен шарахнул кулаком по столику. Ящик выскочил из-под крышки, створки задрожали, изображение прояснилось.

– Говорю же, способ «хорошенько шарахнуть» помогает во всех мирах, – вздохнула я, скромно сцепив пальцы в замок. – Главное, на дощечки его не разбирай. Мы с твоей матушкой очень расстроимся.

Фостен покосился на меня в молчаливом упреке.

– Молчу и не крякаю мастеру под руку, – немедленно отступила я.

Словно издеваясь, он перебрал все открытые залы замка и кухню, где повар страстно ругался с Вэллой, а та, не обращая внимания на усатого скандалиста, преспокойно месила тесто. На мужской спальне с большой кроватью изображение зависло. Очередной раз стучать по столику Фостен не пожелал и прижал к зеркалу ладонь. Гладкая поверхность сначала позеленела, а потом почернела.

– Я просила убрать связь, а не портить трюмо, – ворчливо прокомментировала я.

Муж посчитал ниже своего достоинства объяснять дремучей жене тонкости магических преображений. Стоило ему убрать руку, как зеркало прояснилось.

– Оно больше не будет демонстрировать залы замка, – резюмировал Фостен.

– Благодарю, – кивнула я. – Ты так ловко управляешься с починкой магических артефактов…

– Ты хочешь, чтобы я еще что-то починил? – без экивоков спросил он.

– Как догадался?

– Внутренний голос подсказал.

– Ну раз ты настаиваешь… – Я моментально метнулась к комоду, выдвинула ящик и полезла за шкатулкой.

– Я не настаиваю, – заметил Фостен.

– Но тебе уже некуда деваться, – отозвалась я и, подняв крышку, продемонстрировала ему испорченную щетку с почерневшей на кончике деревянной ручкой. – Она сушила волосы, а потом чуть меня не спалила.

– Просто закажи новую, – немедленно предложил муж.

– Так и сделала бы, но я понятия не имею, где ее заказать.

– Попроси Хэллавина, он подскажет.

– Пока мастер сделает новую, я три месяца буду ходить с мокрой головой. Учитывая, какой холод может внезапно наступить в нашем замке…

Фостен молча забрал шкатулку, захлопнул крышку и смотался из моих покоев с такой проворностью, словно за ним гнались и пытались заставить починить даже те вещи, которые ремонта не требовали. По-моему, очень по-мужски.

Через пару дней стало понятно, что с ремонтом расчески не заладилось или муж к нему не приступил. За обедом я все-таки не удержалась и осторожно попыталась выяснить судьбу артефакта. Получила туманный ответ, что дело движется, но в какую именно сторону, к воскрешению или окончательному умерщвлению, Фостен умолчал. У меня возникло подозрение, что щетка – не жилец, но надежда наконец нормально высушить волосы еще теплилась.

За ужином муж не появился. Хотелось верить, что вдохновенно вырезал на моей щетке новые магические иероглифы, чтобы она работала получше самого дорогого фена. Именно об этом я сказала дворецкому с секретарем, когда не обнаружила хозяина замка во главе стола.

– Господин Мейн – маг обширных знаний с золотыми руками! – внезапно с большим пафосом принялся защищать хозяина Вернон.

Я покосилась на Хэлла, с преувеличенным интересом разрезавшего на ломтики мясной пирог, и надежда на ремонт начала помирать в адских корчах.

– Хэллавин не даст соврать, – продолжил доказывать дворецкий, – хозяин отлично разбирается в артефактах. Починит вашу щетку на годы! До самой старости прослужит! Огненную шкатулку, помнится, ковырял, ковырял…

– Угу, ковырял, – едва слышно выдохнул секретарь.

– И доковырял, – резюмировала я.

– Починил! – возмутился Вернон. – Сжигала письма получше любого камина.

– Почему вы сказали в прошедшем времени? – насторожилась я.

– Воспламенилась и сгорела, – пояснил Хэллавин, не обращая внимания, что его закадычный приятель весьма выразительно покашлял. – Ползамка зачадило.

– Это победа, – с трудом сдержав смешок, прокомментировала я. – Но искренне верю, что щетка будет служить еще моим внукам и перейдет по наследству правнукам.

– Хозяин не планировал заводить внуков, – вдруг забеспокоился Вернон, переглянувшись с секретарем.

– Внуков не заводят, Вернон, – хмыкнула я. – Они же не мыши. Но при чем тут ваш хозяин? Я говорила о своих.

Но после ужина решила все-таки выяснить напрямую у мастера с золотыми руками, когда эти руки сотворят чудо с остро необходимым любой женщине артефактом. Сначала заглянула в кабинет, но тот оказался пуст, потом постучалась в покои. Не дождавшись ответа, я осторожно приоткрыла дверь и громко позвала:

– Фостен, ты здесь?

Очевидно, в спальне его тоже не было. Вокруг царила тишина, тускло горели ночники. На столике вместо графина со стаканами лежала салфетка с разложенными частями от знакомой щетки. Решив не стесняться, я вошла и залюбовалась делом золотых рук мага с самыми обширными знаниями.

Деревянный корпус щетки окончательно почернел, щетина сгорела, лежала закопченная пластинка с выемками. Видимо, темные камушки, горкой сложенные тут же, муж аккуратно выковырял. Возможно, ритуальным кинжалом. Сразу видно, что честно пытался починить, но что-то пошло не по плану. Как с огненной шкатулкой.

– Спасибо, что сгорела не у меня в волосах, – пробормотала я, но едва отвернулась от столика, как остолбенела.

На стене, прямиком на каменной кладке, светился прямоугольный экран. В нем была видна моя спальня. Раиса закончила расправлять кровать и начала приближаться, пока не сделалась совсем крупной, словно через магическое окно хотела проникнуть в комнату Фостена. Нахмурившись, внезапно она поскребла ногтем черную точку, которую я приняла за искажение в изображении, и с обеспокоенным видом принялась вытирать экран уголком передника. Похоже, чистила капли… на зеркале.

Экран провисел несколько минут и погас, не оставив на стене ни следа.

Не знаю, что в действительности произошло: нарочно или случайно, но темный маг обширных знаний настроил прямое вещание из моей комнаты в свои покои и как-то подзабыл об этом предупредить.

– Ладно, – сложив руки на груди, усмехнулась я каменной кладке, – ты сам напросился, Фостен.

Фостен Мейн

Фостен ощутил себя глубоко женатым человеком в тот момент, когда с искренним сочувствием в глазах поздним вечером столичный артефактор без споров отдал ему чужую готовую щетку для волос.

Впрочем, нет. Сначала Фостен почувствовал себя болваном. Трясущийся от страха мастер блеял, дескать, щетки сложные в исполнении, заказ занимает не меньше четырех декад, и самому страшному в королевстве магу пришлось по-простому объяснить:

– Я пытался починить щетку жены и спалил.

После этого откровенного признания, что и темный маг может попасть впросак, артефактор молча принес из мастерской готовый заказ какой-то леди из столичного полусвета. Щетка оказалась розового цвета, а рунические символы – золотого. В общем, что называется, дорого и богато.

– Другой просто нет, – с сожалением вздохнул артефактор, внезапно проникшись к темному магу мужской солидарностью, и похлопал его по плечу: – Крепитесь, друг мой. В семейной жизни случаются темные дни.

Признаться, с такой точки зрения о темных днях Фостену думать не приходилось.

Он вернулся в Рокнест через портальную дверь, соединяющую фактически заброшенный столичный особняк Мейнов с замком, и утром за завтраком с непроницаемым видом поставил старую шкатулку с новой щеткой возле тарелки Мэйри.

Супруга так удивилась, что пару секунд подбирала слова и наконец спросила:

– Ты воскресил щетку?

– Хозяин, я говорил вашей супруге, что вы маг с обширными знаниями и золотыми руками! – как-то очень несвоевременно принялся нахваливать его Вернон.

Он предпочел промолчать. Мэйри подняла крышку. Некоторое время она рассматривала щетку и наконец резюмировала:

– Она розовая.

– Она новая, – сухо пояснил Фостен.

Внезапно он поймал себя на том, что предвкушает, как супруга начнет язвить и втянет его в бессмысленный, но бесконечно бодрящий обмен колкостями, придающий остроту любой трапезе. Однако острить Мэйри оказалась не в настроении и, аккуратно опустив крышку, просто поблагодарила:

– Спасибо, Фостен.

– Пожалуйста, – отозвался он, почему-то испытывая нечто похожее на слабое разочарование.

– Запугал артефактора? – через паузу между глотками черного чая проронила она, не глядя в его сторону.

Вот оно! Фостен с трудом подавил улыбку, но не успел открыть рта, как Вернон, обычно всегда брюзжащий до обеда, потому что только после горячего позволял себе съесть шарик расслабляющего горького шоколада, завел любимую шарманку:

– Не понимаю я женщин…

– Не расстраивайтесь, Вернон, – перебила его Мэйри, – мы тоже не всегда себя понимаем.

– Пользуйтесь щеткой и радуйтесь! – не унимался он, словно не услышав шутку от хозяйки.

– Клянусь, я в восторге, – ответила она и снова обратилась к Фостену: – Я действительно благодарна. К слову, зеркало ты починил отменно. Оно больше не шалит.

– Господин Мейн не только внимательный и щедрый человек, но и прекрасный мастер, – продолжал дворецкий, не замечая, что уже вышел из берегов здравого смысла.

– Вернон, можно не сватать мне вашего хозяина, – со смешком заметила Мэйри и бросила на Фостена ироничный взгляд. – Мы уже женаты.

И спасибо темному лику двуединого, она была не в курсе, что зеркало по-прежнему шалило. Да не просто дурило, а выделывало натуральные фокусы. Он сам удивился.

Около десяти вечера, когда ничто не предвещало сюрпризов, на стене его спальни вспыхнул магический просвет. Раскол в пространстве вел аккурат в покои жены и как бы тонко намекнул, что темному магу пора завязывать с починкой артефактов.

Мэйри сидела перед зеркалом и расчесывала влажные волосы розовой щеткой. Прядь за прядью, пристально всматриваясь в отражение, но складывалось впечатление, будто смотрела мужу в глаза. Она на секунду прикусила нижнюю губу. Невинный, казалось бы, жест, но вид у нее сделался такой соблазнительный, что Фостен сглотнул.

Зазор резко потух. Наваждение схлынуло. Маг издевательски хмыкнул над самим собой. Похоже, самое время ему выбраться в столицу не по делам, а расслабиться с женщиной.

Он решил, что магическая ошибка – случайность. Сбоившие заговоренные зеркала не всегда засыпали сразу: бывало, питались остатками силы. Не зря же именно этот испорченный артефакт отправили на чердак. Ради уверенности, что можно не выставлять себя полным кретином и не гасить магию еще раз, после ужина, скрестив руки на груди, Фостен ждал и рассматривал стену. Ровно в десять вечера снова вспыхнуло святящееся окно, в точности повторяющее размеры зеркала в женских покоях.

– Ясно… – устало выдохнул он, наблюдая, как в просвете появилась жена, одетая в слои кружева.

Фостен собрался щелкнуть пальцами и погасить магию, но внезапно Мэйри поставила ногу на табурет и подняла подол, бесстыдно явив подвязки… Он уронил челюсть. В смысле, руку. Но челюсть тоже.

Медленно и соблазнительно жена принялась стягивать чулок. Отстегнула крючки. Тонкие пальцы забрались под шелковый край, заскользили по стройному бедру, собрали нежный покров на колене, спустились ниже к икре. Нога была обнажена. Мэйри бросила в зеркало знакомо насмешливый взгляд и театральным жестом уронила чулок на пол. Окно в ее комнату погасло.

От удивления Фостен изогнул бровь. Она знала, что за ней наблюдает фиктивный муж? В таком случае темный лик двуединого им помоги!

На следующий день леди Мейн вела себя как ни в чем не бывало. Раздавала указания, следила за уборкой, ругалась на Хэллавина, дескать, тот не в состоянии правильно вести дела… Вечером, соблазнительно выгнув поясницу, она стояла перед зеркалом с одной обнаженной ногой и снимала второй чулок. Фостен не нашел в себе моральных сил отдать приказ слугам и вернуть испорченное магическое зеркало на чердак.