Колесница и четверка ангелов

На ней был только номер телефона, а рядом, неаккуратно, словно человек писал на бегу, было выведено: «Тимур».

– Вы называетесь… никак? – Зоя непонимающе качнула головой.

– Вроде того, – коротко рассмеялся ее собеседник, – мы вечно деремся из-за названия, так что просто сделали каждый себе по стопке визиток и, если надо, отдаем их – кому надо и кому доверяем. Мы не беремся абы за что… но вот твоя Светлана Дмитриевна… Права была Софья Павловна. Но нас так просили ей помочь… – лицо Тимура мгновенно переменилось и выражало искреннюю досаду, – теперь еще и отвечай, что клиентка умерла…

– Она ведь вам не заплатила?.. – Зоя вспомнила разговор Тимура и Виктора.

– Ну, заплатила или нет – это мы между собой знаем, а слухам все равно. Нехорошо это. У нас или умирают до того, как мы приступаем, или не умирают, потому что мы приступили, в процессе все должны оставаться живыми. – Молодой мужчина покачал головой.

Они доехали до кольцевой. Тимур показал на плане одну из центральных станций, которая и была их финальной точкой, и через одну пересадку они уже вышли. Зоя на выходе из метро привычно окинула взглядом памятник поэту в начале бульвара, а потом пошла за Тимуром вниз по улице. Буквально квартал, и они остановились напротив яркой, красно-кирпичной монастырской стены, прянично украшенной белыми кирпичами под крышей и вокруг небольших оконцев.

Зоя нахмурилась, когда увидела, что Тимур уверенным шагом направился к въездным воротам в монастырь, которые были перекрыты красивой кованой решеткой.

Девушка решила не задавать лишних вопросов, однако почувствовала себя неуютно в своих пускай и длинных, но шортах, и с непокрытой головой. Она не была религиозна, но всегда старалась соблюдать нехитрые правила священных мест, к какой бы конфессии они ни относились.

В этом монастыре Зоя еще не бывала. Во внутреннем дворике, густо засаженном яблонями, было три церкви, одна явно времен первых Романовых, вторая – восемнадцатого века, а третья, самая большая, выглядела как слоеный пирог – старый фундамент в основании и храм точно конца девятнадцатого века навершием, с прослойками и нахлестом всех эпох между этими вехами.

Тимур поманил ее за собой, указывая на неприметную фанерную дверь в одно из помещений, которое располагалось в корпусах, выходящих фасадом на дорогу. Зоя послушно зашла внутрь и оказалась внизу узкой кованой лестницы невероятной красоты, которая двумя пролетами шла наверх. Тимур уже взлетел по ступенькам, и девушка последовала за ним, крутя головой и разглядывая детали. Они остановились около невысокой, обшитой деревом двери. Тимур присмотрелся, кивнул, толкнул дверь от себя и жестом то ли метрдотеля, то ли пытающегося усыпить бдительность карманника пригласил Зою пройти внутрь.

– Ничего не говори и ничего не бойся, – шепнул он в последний момент, и это, как ни удивительно, нисколько не помогло Зое успокоиться.

Она оказалась в небольшом помещении со сводчатым потолком. Сразу при входе, по левую руку, было три пластиковых стула. По правую руку – высокая ширма. Комната сейчас освещалась естественным светом, который шел из низких, с подоконниками почти у пола, окон. Их было три, и около каждого стояло по столу. На одном – том, что был прямо напротив входа – не было ничего, кроме монитора и толстой, как-то почти торжественно лежащей в центре записной книжки. Второй стол, если не считать компьютера, был целиком занят большим чертежом, концы которого свисали с краев чуть ли не до самого пола. А за третьим, где с техникой соседствовали несколько аккуратных стопок из папок, сидела, полубоком, закинув ногу на ногу, Софья. Она была одета в тонкие, похожие скорее на леггинсы, леопардовые джинсы, объемную белую футболку и белые кеды. Волосы были убраны наверх, но не в небрежный хвостик, как у Зои, а в красиво приподнятый, ловко повязанный хвост, показывающий не утреннюю торопливость, а тщательность и внимание к своей внешности.

– Сядь туда пока, пожалуйста, – Тимур кивнул на средний стол, заваленный чертежами. Зоя боязливо прошла и села в оказавшееся удобным офисное кресло.

Тимур все так же стоял у входа в комнату. Зоя почувствовала за спиной движение, невольно обернулась и увидела, как молодая женщина за соседним столом поджала губы, издала невнятное ругательство, потом что-то прошипела, схватила с подоконника красную лаковую сумочку и вскочила на ноги. Однако выйти она не смогла.

– Софья Павловна, не казни дурака такого! – Тимур внезапно буквально упал перед ней на колени, загораживая проход, и приложил в молитвенном жесте руки к груди. Глаза его при этом блестели хитростью и весельем.

Софья остановилась, бросила через плечо яростный взгляд на Зою и повернулась к Тимуру.

– Я тебе сказала!.. Я не собираюсь и не буду в этом участвовать.

Она попробовала отшатнуться в сторону и пройти, но Тимур двинулся за ней на коленях.

– Свет очей наших, но кто мы без тебя?!

И новый взгляд от Софьи. Кажется, ей уже было неудобно за балаган Тимура, но эффект точно был достигнут – она никуда не ушла. Вместо этого вскинула руку, схватила Тимура за ворот пиджака и одним сильным движением вздернула вверх с пола. Зоя увидела, как заиграли под рукавом футболки накаченные мышцы бицепса, и невольно сравнила со своими хилыми тонкими руками вечно сидящего сиднем студента.

– Мурка! – рявкнула Софья, тыкая острым ногтем прямо в грудь мужчины напротив. Тот на это взял руку девушки в свои ладони, а затем поднес к губам, оставляя на запястье поцелуй.

Софья опять зашипела и отшатнулась обратно к своему столу.

– Дебил. – Она швырнула сумку на стол, раскидывая папки в разные стороны, – со следующего дела твой процент мне.

– Жестокая! – вздохнул Тимур и упал за тот стол, на котором лежала только записная книжка, – но хорошо. Зоя, это Софья Павл…

– Заткнись! – раздалось от той.

– Софья. Софья, просто Софья. А это Зоя, она…

– Я не тупая, я помню, кто это. – Бросила женщина обратно, а затем начала что-то вбивать на клавиатуре и вглядываться в монитор так усиленно, что Зое показалось – это ради того, чтобы смотреть куда угодно, но только не на них. – От меня вам никакой инициативы. Хотите с Витей копаться в этой хрени – копайтесь. Хотите возиться с этой… – Зоя поняла, что речь о ней, и вспыхнула, едва удерживаясь от того, чтобы не вскочить и не уйти, – …возитесь. И зачем ты вообще ее сюда усадил?..

Зое было очень некомфортно. Чувствовать себя объектом, и причем столь неуважительного обсуждения, было препаршиво. При этом она совершенно этих людей, особенно Софью, не знала, оттого медлила с реакцией – она всегда старалась соизмерять то, что отвечает людям, с тем, насколько это подходит ситуации и не выставит ли она себя еще большой дурехой, если ответит.

Неприятную сцену прервал звук открывающейся двери.

В помещение вошел, хмурясь и открывая рот, явно чтобы что-то сказать, Витя, однако он тут же замер, увидев Зою, а та, в свою очередь, только в этот момент поняла, что Тимур усадил ее за его стол, хотя в помещении были стулья для гостей.

Витя посмотрел сначала за Софью – с ее стороны раздалось цоканье, потом на Тимура – тот только молчал, улыбался и сверкал глазами. Вид у новоприбывшего был сумрачным: усталость во взгляде, мешки под глазами, мятый пиджак и, как Зоя заметила со своего места – след женской помады на вороте белой рубашки, ближе к спине, так, что самому не увидеть, только если не вертеться перед зеркалом или пока кто другой не скажет. Видимо, никто и не сказал. Эта примета женского внимания смутила Зою – не сам факт хорошей или, судя по кривости лица, средне хорошей ночи, а очередное нарушение границ: ей не особо хотелось знать такие детали о том, с кем она толком не была знакома.

Витя подошел к своему столу, а Зоя тут же начала вставать, чтобы уступить место. Она старалась не смотреть на испачканный ворот, хотя он был слишком явным цветовым пятном, чтобы так просто убрать его из поля зрения.

– Я ничего не трогала, – спешно начала заверять девушка, решив, что чертежи должны представлять особенную ценность для их владельца.

– Нет-нет, сиди, – в тот же момент негромко заговорил мужчина, махая руками, и оба они, и Зоя, и Витя, столкнулись в общем движении – одной от стола, другого к столу, чтобы потом дернуться в другую сторону, опять одновременно, и снова – чтобы в очередной раз не дать друг другу прохода.

Зоя поняла, что краснеет. Витя выглядел не менее раздосадованным, но точно не из-за нее – он бросал взгляды в сторону Тимура. Тот лишь пожал плечами, приподнял брови, а затем, внимательно смотря на Витю, быстро провел рукой по вороту своей рубашки. Витя нахмурился, не поняв, кажется, намека. Зоя все также стояла у его кресла и пройти не могла.

– Ну как там Ириночка? – раздался голос Софьи, которая переводила взгляд с Зои на Витю и обратно и задала вопрос как будто с каким-то умыслом.

Зое захотелось выругаться и все же уйти. Отчего-то казалось, что именно она, ее появление стало причиной прямо говоря неадекватного поведения окружающих ее людей. Но девушка ничего не успела сказать или сделать. В момент, когда ситуация, казалось, не могла стать более абсурдной, она все же стала – раздался осторожный стук, дверь опять приоткрылась и на пороге появился невысокий щуплый мужчина в монашеском одеянии.

При его появлении Софья слетела со своего места, приблизилась к нему, склонилась – она была на полголовы выше мужчины, а тот осенил ее голову и руки крестным знамением. Женщина затем развернулась и села обратно за свой стол, не забыв по дороге бросить на Зою очередной недовольный взгляд. Ни Тимур, ни Витя не проявили схожего религиозного рвения, только кивнули вошедшему, да и сама Зоя не знала, что ей делать. Она осознала, что никогда не сталкивалась со священниками в личном общении: от церкви ее семья была крайне далека, а храмы девушка посещала только в путешествиях, для того, чтобы познакомиться с интересной архитектурой.

– Отец Николай! Зоя, это наш отец Николай! – воскликнул со своего места Тимур с искренней радостью, а девушка поняла, что от всего происходящего у нее начинает идти кругом голова. С другой стороны, как раз в том, чтобы встретить в монастыре монаха, ничего странного не было, в отличие от всего остального, что происходило с ней в этот день.

– Рад познакомиться, – с улыбкой сказал священник.

Голос у отца Николая был по звучанию не слишком молодым, и девушка подумала, что, несмотря на видимую едва ли не юношескую тонкость фигуры, ему вполне могло быть за пятьдесят. У него были светлые, словно прозрачные, глаза, а на лице царила мирная благостность, которая при этом сочеталась с выгнутыми в явном любопытстве бровями.

– Вы – новый сотрудник? Ребята, вы наконец кого-то нашли? – спросил он, продолжая улыбаться в аккуратную, темную, с едва заметной проседью, бороду, и это «ребята» прозвучало так отечески, что Зоя убедилась, что он точно старше всех в этой комнате.

– Надеюсь, отец Николай, очень надеюсь… – глубоко и крайне театрально вздохнул Тимур, а священник посмотрел в сторону говорившего с лукавой веселостью во взгляде, нисколько, видимо, не купившись на дурашливость тона.

А вот Зое с каждой минутой становилось все неприятнее. С утра, у ее дома, Тимур вел себя приятно и вежливо, а сейчас же просто кинул в круговорот неведомой ей жизни и неведомых людей, теперь еще начинает говорить про работу.

– Расскажете? Я тут, на самом деле, за кофе зашел, если вы не возражаете.

– Никогда не возражаем, – в этот раз голос подал Витя.

Отец Николай внимательно посмотрел на него. Зоя увидела, как дрогнули его губы.

– Как все же приятно заходить к вам, молодые люди, – он обвел взглядом всех в помещении, – глаз радуется, когда видишь таких умных, добрых и следящих за своим внешним видом девушек и юношей, не так ли?

Отец Николай так прямо и пристально посмотрел на Витю, что тот, сначала ничего не поняв, через секунду слова оценил, вскочил и бросился за ширму, куда вел узкий проход недалеко от стола Софьи. Оттуда раздалось негромкое, но довольно явное начало ругательства, задушенное в корне, потому что, видимо, мужчина решил, что неприлично сквернословить при священнослужителе. Затем из-за ширмы раздался хлопок двери.

Отец Николай все это время сохранял самый спокойный вид, и вслед за Витей сам отправился за ширму, откуда через пару мгновений раздался характерный звук кофемашины, а затем донесся и приятный аромат кофе.

Зоя, не зная, что еще ей делать, села обратно в кресло Вити. Отец Николай вынырнул из-за ширмы с дымящейся чашкой в руках, затем сел на стул для посетителей.

– Так что за история? – протянул он с видом ожидающего начала представления посетителя театра.

Софья что-то буркнула за спиной Зои.

– Ты гневаешься, – протянул ей отец Николай с доброй улыбкой. Ответа не было, видеть лицо Софьи Зоя не могла, но священник улыбнулся шире, видимо, удовлетворившись выражением лица той, к кому обращался.

– Конечно гневается! – вступил Тимур, – она нас предупреждала.

– А вы опять не послушали? – смешливо заметил отец Николай и сделал глоток из кружки.

– Конечно не послушали, – раздался негромкий голос Вити, который шагнул из-за ширмы. Он был без пиджака и в свежей, без пятен, рубашке. Менее утомленным, однако, он выглядеть не стал, и Зое показалось, что ко всему этому добавилась еще и досада от того, что все увидели то, что он показывать не хотел.

Отец Николай сделал новый глоток и смотрел теперь то на Тимура, то на Витю, то даже на Зою выжидательно.

И Тимур не заставил себя долго ждать.

– Светлана Дмитриевна Карачаева, владелица переводческого агентства. Это все Марат сосватал, будь он неладен…

Зоя тут же споткнулась об очередное незнакомое имя, но рядом раздался тихий голос Вити:

– Это его брат.

Витя стоял около ширмы, недалеко от своего стола, но не спешил сгонять ее со своего кресла. Девушка почувствовала благодарность за пояснение.

– …это какой-то там кум-сват, в общем пятая вода на киселе, и вот эта Светлана Дмитриевна в чем-то там когда-то помогла этому непонятно кому, а Марат сразу стал нас ей подкидывать! – Тимур в это время продолжал рассказ, и Зоя увидела, как он достает из кармана колоду, нисколько не стесняясь присутствия священнослужителя.

Отец Николай, как до этого и оперуполномоченный в полиции, не повел и бровью.

Тимур начал метать карты своими, уже ставшими обычными для Зои, четкими и отточенными движениями, всматриваясь в карты, но словно не придавая им особого значения – по крайней мере говорить ему его действия не мешали нисколько. Или даже… помогали? Девушка задумалась, не мог ли этот странный ритуал на самом деле быть способом то ли снять нервное напряжение, то ли просто занять руки.

– Марат всегда подкидывает дрянь, – раздалось от стола Софьи.

– А мне понравилась та история с питонами, – Витя пожал плечами, на что его коллега только фыркнула.

– Дрянь-не дрянь, но звучало интересно, – Тимур смотрел только в карты, – кто-то, неясно кто, угрожал нашей дорогой Светлане Дмитриевне. Причем она не понимала, по ее словам, чем именно. От нее требовали встреч, на которые она не хотела являться, требовали настойчиво, в течение месяца.

– А какова причина угроз? То есть она не знала, почему ей угрожают, но ведь могла сопоставить, когда это началось?.. – начал энергично задавать вопросы отец Николай. Глаза его горели.

– Как же, – раздалось ворчание Софьи, – ничего она нам не сказала. Описала в истерике, что ей звонят с незнакомых номеров, требуют встречу. Присылают с анонимных сайтов смски с местами встреч…

– На которые она, конечно же, никогда не ходила, – вставил Тимур.

– А больше она нам ничего не рассказала, – продолжила Софья, – хотела вот на днях, и денег не заплатила…

– Как неприятно, – вздохнул искренне отец Николай, – и что же дальше?

– А что дальше? – раздалось от Софьи, – а ничего дальше, померла Светлана Дмитриевна…

Отец Николай перекрестился.

– …и прости Господи, хрен бы с ней!

Священник вздохнул на такую бесчувственность Софьи.

– Как верно Софья Павловна заметила, наша Светлана Дмитриевна имела неосторожность быть убитой, – Тимур покачал головой, – однако утром перед тем, как, собственно, и вступить на путь вечности, она позвонила мне, вся на нервах, просила приехать. Мне отчего-то было несподручно оставлять даму в таком настроении, я позвонил Витюше. Мы и прибыли, и обнаружили в переводческом агентстве не только еще теплое тело нашей почти клиентки, но и прекрасное создание, которое вы, отец Николай, имеете возможность видеть сейчас перед собой.

Зоя поняла, что покраснела. Смотреть ни на отца Николая, ни на Тимура сил не было, оставалось только ждать, когда этот позор с описанием ее, словно картины третьесортного художника со Старого Арбата, закончится.

– Так вот, Зоя… Как тебя по батюшке?..

Девушка не ответила, только нахмурилась и все-таки кинула на Тимура напряженный взгляд.

– Зоя оказалась почти что в той же ситуации, что и мы. Наша Светлана Дмитриевна наняла ее для перевода одного любопытного документа, написанного на хоть и не редком, но не самом распространенном для переводчиков языке.

– На каком же? – тут же спросил отец Николай.

– На киргизском, – тут подсказал сам Тимур, – так вот, Светлана Дмитриевна и нашу Зою вызвала странным звонком к себе пораньше поутру, с просьбой принести распечатки того документа… И встретились мы уже над трупом. Из чего я, как самый скучный и невнимательный обыватель, решил сделать вывод, что дневники эти, вероятно, могли быть как-то с убиением несчастной связаны. Тетка, кстати, пренеприятнейшая, пардон что о мертвых кое-как. В общем, история такова, что скатались мы в полицию, рассказали все, как было, не утаивая ни малейшей подробности, да и думали, что дело с концом, но нет. Хотя вру, совсем вру. Не верил я, что дело с концом. И кум этот маратовский расстроился, или как там его. И странности начали происходить – мне Пал Палыч, опер, позвонил и сказал, что пошли по нескольким квартирам ограбления, но все в квартирах этих работали у нашей Светланы Дмитриевны…

Отец Николай смотрел теперь внимательно на Зою.

– Ох, как небезопасно звучит для вас.

– Именно! – Тимур взмахнул руками, затем собрал карты в колоду обратно и стал отстукивать ее, чтобы сделать ровной.

– Только это все не значит, что мы должны бежать и хвататься за эту хрень, – заметила Софья громко и жестко.

– Верно, все верно! – кивнул Тимур, – да только как не схватиться? Клиенткой Светлана Дмитриевна нам, в совсем уж точном виде, не стала, но все же как-никак, дело у нее было интересное, пускай и правда выглядящее тяжелым, особенно учитывая крайне скверный характер дамы. Милейшая умная девушка, которая может оказаться в беде – и если мы знаем, что может что-то случиться, то тут, уж, простите, как можно не предотвратить. Помимо этого – какая-то драма. Неясный, но странный дневник, кто-то что-то ищет у сотрудников полуразвалившегося агентства переводов… прям кино! Так что, Зоя, – темные глаза Тимура внезапно вцепились в девушку, – мы будем очень рады, если ты согласишься помочь нам во всем разобраться.

– Вы будете переводить тот документ? – спросил отец Николай, а Зоя почувствовала себя загнанной лисицей на поляне – никакой ямки, чтобы спрятаться, а если остановиться – конец.

Возникла пауза. Девушка не знала, что говорить, молчание начало неудобно затягиваться… как тут раздался тихий голос над ухом:

– Сделать тебе кофе?

Синие глаза Вити смотрели внимательно и с пониманием.

– Да, спасибо, – Зоя быстро встала, ухватившись за эту возможность уйти от разговора. Мужчина кивнул и сделал приглашающей жест рукой.

Она шагнула за ширму, походу беглым взглядом окидывая стол Софьи. На мониторе ее компьютера, по всему периметру, были наклейки в виде цветочков. Рабочее место было закрыто стеклом, под которым виднелась только одна фотография, рассмотреть которую сейчас было невозможно, но отчего-то это стекло и этот кадр глухим гонгом прозвучали внутри… что-то надо было вспомнить, но Зоя не понимала, что именно.

Ширмой была отгорожена достаточно большая часть комнаты, почти половина, получалась своего рода комната в комнате. В одном углу стояло большое, в человеческий рост, зеркало с причудливой массивной деревянной рамой: растения вились в лианообразном узоре, гроздья фруктов свисали сверху, по низу стелилась шашечная резьба. Такое зеркало подошло бы будуару какой-нибудь дамы эпохи модерна, тут же оно смотрелось инородно и диковато. Вероятно, именно благодаря ему Витя и обнаружил свой промах с одеждой.

В противоположном от зеркала углу была видна небольшая дверка, вероятно, скрывающая за собой помещение, где мужчина и переоделся.

Ширма выгораживала большое пространство стены, в которой были ниши. На часть из этих ниш навесили белые деревянные дверки, еще одна, самая большая, была без двери и все ее пространство занимала массивная сверкающая кофемашина.

Витя открыл дверцы одной из ниш и вытащил две чашки – обе разные, цветастые, и совершенно не в масть ни друг другу, ни той чашке, из которой пил отец Николай.

Витя завис над кофемашиной.

– Она, эм, знаешь, может все, с молоком, без молока, пена там, просто плюнуть немного, то есть… словом, что ты любишь?

Он явно суетился и явно пытался себя сдержать и скрыть это.

– Просто черный кофе, – быстро ответила Зоя.

– Ты любишь черный кофе? – Витя обернулся к ней с легким удивлением на лице.

Нет, она не очень любила просто черный кофе, но ей хотелось прекратить страдания человека рядом с собой как можно скорее и не выглядеть капризной, поэтому она кивнула.

– Сейчас вот его бы выпила, а так что угодно. Просто кофе, спасибо.

Витя кивнул, машина зашумела, и через тридцать секунд мужчина протянул ей чашку.

– Держи, зай, – сказал он словно неосознанно, а затем взял чашку для себя и отвернулся обратно к аппарату.

Зоя нахмурилась. Широкая спина – лица девушка не видела – в ту же секунду напряглась, и раздался вздох.

– Виноват.

Стоило ей, наверное, ответить «ничего страшного», но Зоя уже так устала от всего происходящего, что не сказала ничего.

Витя сварил кофе и себе, повернулся к ней – на лице осталась тень смятения, которая довольно странно смотрелась в сочетании с его грубой внешностью, а потом кивнул на дверь.

– Пойдем, покажу, что там.

Они оказались в еще одной, довольно большой комнате – тоже со сводчатыми потолками и бьющим из четырех окон светом.

В углу стоял огромный шкаф, из тех, что, как подумалось девушке, мог бы отправлять в Нарнию.

– Фавны за ним не ждут, но одежду мы храним тут, ага, – как будто прочитав ее мысли, сказал Витя. Он повернулся к ней спиной, чтобы отворить дверцы и показать несколько вешалок с идеально выглаженными белыми рубашками. Зое оставалось только в удивлении смотреть на его лысый затылок – она отчего-то никак не могла подозревать в нем любителя сказочных историй.

В центре помещения стоял длинный стол и шесть стульев вокруг него. Еще дальше – широкий, выглядящий очень удобным диван.

– Это если засидимся или если придем слишком рано, – пояснил мужчина довольно очевидную вещь.

– Или если не уйдем вообще, – раздался сзади насмешливый голос, и Зоя, которая в это время решила все-таки пригубить свой, весьма приличный, кофе, едва не поперхнулась от неожиданности.

Тимур стоял на пороге комнаты. В его руках тоже была кружка, и когда он понял, что все взгляды устремлены на него, то громко прихлебнул.

– Кипяточку? – протянул он и подмигнул Зое.

– Тим, хватит. – Витя звучал раздраженно и устало.

Тимур сразу как будто остыл, словно до этого бегал внутри невидимого беличьего колеса, а теперь остановился и пытался успокоиться.

– Ты хочешь спросить, – сказал он Зое: не вопрос даже, а утверждение.

Зоя опять испытала раздражение от того, в какую неловкую ситуацию ее ставят почти все присутствующие, а потом – легкую злость за то, что она должна свои чувства преодолевать, чтобы казаться смелой и уверенной в себе, хотя никакой уверенности или сил быть острой на язык и наглой у нее не было.

– Странное место для офиса, – задала она наконец всего лишь один из миллиона вопросов, которые крутились в ее голове.

– Соглашусь, – Тимур кивнул и пояснил, – в этом монастыре в советское время были склады, и мой отец тогда как раз стал промышлять всякими кооперативами, когда это стало можно, а потом, опять же когда это стало можно, быстро и под шумок приватизировал эти помещения. Теперь вот судится с церковью – те, разумеется, требуют, чтобы он комнаты освободил, а он в ответ подает жалобы на то, что ему недостаточно компенсируют потери. Так и тянется, уже много-много лет, а мы так тут и сидим. Кстати, отец Николай просил извинить его: его позвали, а он не захотел вторгаться в ваше общение, попросил вот передать свое удовольствие от знакомства.