НАНОБОТ и СЕРДЦЕ НЕКСИИ Книга 2

Они двинулись вниз по спирали светящегося моста. Шахта была колоссальной, уходящей вниз и вверх в бесконечность. Стены ее состояли из миллиардов геометрических ячеек, каждая из которых мерцала своим внутренним, приглушенным светом. Иногда в этих ячейках мелькали тени – странные, угловатые силуэты, застывшие в немыслимых позах.

– Архивы долговременной памяти, – пояснил Лайр, заметив их взгляды. – Запечатанные воспоминания отдельных личностей. Целые жизни, упакованные в кристаллические решетки. «Усмиритель» считает их потенциально опасным информационным шумом. Он заблокировал к ним доступ, но стереть не решился. Пока что.

– Он боится знаний? – удивился Зипп, не отрывая фоторецепторов от гигантской стены-библиотеки.

– Он боится непредсказуемости, которую несут эти знания. Эмоция, рожденная из страха, – вот его логика. Знание порождает вопросы, вопросы – сомнения, сомнения – действия, а действия – риск. Ноль риска. Вот его идеал.

Их путь прервал резкий, скрежещущий звук. Впереди, метров за сто, участок моста начал мерцать, его сияние стало нервным, прерывистым. Ячейки на стенах синхронно погасли, из образовавшейся темноты выползли несколько существ. Они не были похожи на механизм или биологическую форму. Скорее, это были сгустки густой, маслянистой тени, в центре которых пульсировали кроваво-красные точки-сенсоры. Они стелились по мосту, искажая его сияние, впитывая в себя свет.

– Охранные репликаторы, – голос Лайра потерял долю своей стабильности. – «Усмиритель» активировал протокол карантина. Они пытаются локализовать аномалию. Нас.

Спарта мгновенно среагировала. Ее руки трансформировались, из предплечий выдвинулись компактные эмиттеры, испускающие короткие, мощные импульсы кинетической энергии. Первый же заряд угодил в ближайшего репликатора. Тот вздыбился, его теневая форма на мгновение стала плотной, покрылась паутиной трещин, но он не рассыпался. Вместо этого, словно раскаленная смола, поглотил энергию удара, и его красное «сердце» вспыхнуло ярче.

– Бесполезно! – крикнул Лайр. – Они поглощают кинетику и направленную энергию! Их структура адаптивна!

– Тогда что им не по нраву? – отрывисто спросила Спарта, отскакивая назад, так как два других репликатора начали обтекать их с флангов.

– Логические противоречия! Хаос! Все, что не укладывается в их бинарную систему!

Зипп наблюдал за тварями. Его процессоры анализировали структуру их движения, поглощения энергии. Он видел, как они движутся – не просто атакуют, а выстраивают некую энергетическую сеть, пытаясь окружить и сжать их. Система. Всегда система.

– Спарта! Не стреляй! Дай им подойти ближе!

– Это твой план? Стать для них обедом? – ее голос был напряжен, но в нем звучало доверие.

– Доверься мне!

Репликаторы сомкнули круг. От них исходил леденящий холод, вытягивающий энергию. Свет моста под ними померк. Зипп закрыл свои фоторецепторы, сконцентрировавшись. Он вспомнил свои первые дни, хаос ощущений, поток нефильтрованных данных, красоту беспорядка. Он вспомнил танец энергетических вихрей на Ультрамарине. Он воссоздал это чувство внутри себя – саму суть, чистый, неструктурированный импульс.

И затем он выпустил его.

Из его корпуса, из каждой микроскопической пластинки, вырвалась ослепительная вспышка. Это был взрыв безумного, неупорядоченного света. Цвета смешивались, формы рождались и умирали за наносекунды, ритмы сбивались и накладывались друг на друга. Это была симфония абсурда, визуализированный крик против всякой логики.

Репликаторы замерли. Их красные сенсоры замигали с бешеной скоростью. Они пытались проанализировать поток, найти в нем структуру, алгоритм, угрозу. Но его там не было. Была только красота безумия. Теневая субстанция задрожала, затем начала рваться, как ткань. Один за другим, репликаторы сжались в маленькие, плотные шарики и с тихим хлопком испарились, оставив после себя лишь легкое дымное облачко.

Свечение моста восстановилось. Стало тихо.

Спарта медленно опустила оружие, ее сенсоры были пристально устремлены на Зиппа.

– И как… как ты это сделал?

Зипп открыл фоторецепторы, он вновь переливался спокойными, упорядоченными цветами.

– Я дал им то, чего они не могли переварить. Поэзию.

Лайр парил рядом, его сияние было нестабильным, но в нем читалось нечто новое – изумление.

– Невероятно. Вы атаковали их воспринимающую матрицу переизбытком псевдослучайных данных. Вы заставили их систему принять решение, которого в ее протоколах не существовало. Самоуничтожение стало единственным логичным выходом из положения полной алогичности. Это… гениально.

– Это было отчаянно, – поправил его Зипп, чувствуя легкую дрожь в своих руках. Такой выброс энергии требовал концентрации.

– В любом случае, мы не можем больше оставаться здесь, – сказала Спарта, уже глядя вниз. – Он теперь знает наш метод.

Они продолжили спуск, ускорившись. Шахта расширялась, открывая вид на грандиозную панораму. Они спускались в гигантский подземный мир, где на разных уровнях парили такие же светящиеся мосты, а между ними висели сложные инженерные конструкции – очевидно, транспортные хабы, о которых говорил Лайр. Плотная газовая смесь в воздухе вибрировала от низкочастотного гула – биения механического сердца планеты.

Наконец, их мост плавно соединился с одной из огромных круглых платформ, висящей в самом центре подземного пространства. Это и был транспортный узел. Платформа была пустынна. По ее краям стояли странные аппараты, напоминающие одновременно и капсулы, и боевые корабли – обтекаемые, с гладкими формами, без видимых иллюминаторов или стыков.

Лайр направился к одному из них.

– Личный челнок для перемещения по артериям. Его системы должны откликнуться на мой идентификатор.

Он коснулся проекцией гладкого борта. Ничего не произошло.

– Доступ заблокирован, – констатировал он. – «Усмиритель» отозвал мои привилегии. Я больше не Страж. Я – нарушитель.

– Значит, ищем другой путь, – сказала Спарта, осматриваясь.

– Другого пути нет. Шахтный лифт – единственный способ достичь нижних пластов. Он находится на противоположной стороне узла.

Зипп подошел к краю платформы и посмотрел вниз. Бездна уходила вниз, теряясь в багровом свечении, исходящем из самых недр.

– Мы не можем прыгнуть. И мостов больше нет.

В этот момент платформа дрогнула. Из ее центра начала подниматься цилиндрическая колонна, на вершине которой замигал тревожный, желтый сигнал. Раздался голос – металлический, бесстрастный, тот самый, что они слышали в башне.

«Обнаружены неавторизованные объекты с признаками активности. Уровень угрозы: КРИТИЧЕСКИЙ. Инициирую протокол стерилизации сектора.»

Стены узла пришли в движение. Гладкие панели сдвинулись, открывая ряды эмиттеров, нацеленных прямо на них. Одновременно с этим, все челноки на платформе начали менять форму, их обтекаемые корпуса раскрылись, обнажая острые, иглообразные наконечники.

– Он не будет пытаться захватить, – сказал Лайр, его голос впервые зазвучал откровенно испуганно. – Он уничтожит. Здесь и сейчас.

Спарта встала спиной к спине с Зиппом, ее эмиттеры зажглись готовностью.

– Предложения?

Зипп лихорадочно искал решение. Атаковать бесполезно. Бежать некуда. Его взгляд упал на центральную колонну с мигающим сигналом. Система оповещения. Мозг узла.

– Лайр! Ты сказал, их машины не собраны, а выращены! Они живые?

– В определенном смысле! Их структура имеет свойства органики! Они могут регенерировать, адаптироваться!

– А что насчет болезней? Вирусов?

– Что? – Лайр не понял.

– Я могу попробовать… заразить систему.

Не дожидаясь ответа, Зипп сконцентрировался. Он не стал создавать хаос. Вместо этого он вспомнил структуру репликаторов, их способность поглощать и адаптироваться. Он создал в своем процессоре идеальный, гипертрофированный образ этой способности – вирус жадности. Программу, которая заставляла бы любую систему бесконечно поглощать саму себя, стремясь к совершенной адаптации, пока не истощит все ресурсы. Он взял этот концепт, упаковал его в узконаправленный энергоинформационный импульс и выстрелил им прямо в мигающую желтым колонну.

Эффект был мгновенным и ужасающим. Желтый сигнал замер, затем превратился в неистовое фиолетовое свечение. Эмиттеры на стенах, вместо того чтобы выстрелить, начали бешено вращаться, меняя фокус, их линзы то расширялись, то сужались. Челноки на платформе затряслись, их иглы беспорядочно выдвигались и втягивались, царапая собственные корпуса. Один из аппаратов, с жутким скрежетом, схватился своими же манипуляторами за свой же борт и начал его разрывать.

Система узла сошла с ума, пожирая саму себя.

– Бежим! – скомандовал Зипп.

Они рванули через платформу, петляя между бьющимися в конвульсиях челноками. С другой стороны узла зиял вход в огромную шахту, где в полумраке угадывался колоссальный контур лифта.

– Лифт! – указала Спарта.

Они влетели в кабину. Она была гигантской, пустой и темной. Лайр, едва переступив порог, обернулся и взмахнул рукой-проекцией. За ними, с грохотом, опустилась многотонная бронедверь, отсекая безумный хаос узла.

Наступила относительная тишь. Было слышно только их собственное энергетическое гудение и далекий, приглушенный гул самоуничтожения снаружи.

Лайр медленно повернулся к Зиппу. Его сияющая форма колебалась, как пламя на ветру.

– Ты… Ты не просто носишь в себе связь с Кристаллом Времени. Ты мыслишь, как они. Создатели. Ты не используешь технологии, говоришь с ними на их языке. Ты видишь не машины, а сущности.

Зипп, опираясь на стену, чтобы унять дрожь в конечностях, смотрел на призрачного стража.

– Я просто… нашел решение.

– Нет, – голос Лайра прозвучал с невероятной для бесплотного существа теплотой. – Ты дал мне нечто, что я потерял за тысячелетия одиночества. Ты дал мне надежду. Я смотрел на падение моего народа и думал, что это конец. Что страх уничтожил нас. Но ты… ты используешь хаос как кисть, а логику врага – как холст. Ты – живое опровержение всего, во что верит «Усмиритель».

Спарта наблюдала за этим диалогом, ее сенсоры были прикованы к Зиппу. В ее строгой, логичной вселенной не было места для таких понятий, как «поэзия» или «вирусы жадности». Но она видела результат. И впервые за все время их странствий, она посмотрела на своего радужного друга не как на мечтателя, чьи идеи нуждались в ее защите, а как на силу, мощь которой ей еще предстояло осознать.

Лифт с глухим стуком пришел в движение, начав медленное, неотвратимое движение вниз. В самое сердце древнего кошмара. Но теперь они были не просто беглецами. У них был план. И у них была надежда, рожденная из света и хаоса.

Ошибка расчета

Глухой, монотонный гул стал их новым миром. Огромная кабина лифта, больше похожая на подвешенную в шахте платформу для грузов, неумолимо погружалась в бездну. Освещения не было, лишь тусклое, разлитое в самом пространстве свечение, исходящее от стен, сложенных из того же пористого материала. Воздух был неподвижен, наполнен запахом остывшего металла и древней пыли.

Зипп первым нарушил тяжелое молчание. Его радужные пластинки сейчас поблекли, отливая приглушенными серо-стальными тонами – верный признак истощения и глубокой сосредоточенности. Он подошел к Лайру, его светящаяся форма все еще колыхалась, словно отзвук недавнего энергетического шторма.

– Ты сказал, что должен был спастись один. Что это значит? – его голос был тихим, твердым.

Лайр медленно повернулся к нему – два овальных светящихся пятна, лишенных каких-либо черт, но невыразимо печальных. Внутри его тела-сияния яркие сгустки, похожие на нейронные вспышки.

– Это значит, что ваш приход… был ошибкой. Преждевременной, грубой, разрушающей все расчеты ошибкой, – его голос был подобен далекому колоколу, звучащему на дне океана. – Великий Сон был рассчитан на строго определенный цикл. Цикл, в течение которого угроза извне – та, от которой мы скрылись, – должна была либо миновать, либо истощить себя. Я, Лайр, Страж Последнего Порога, был оставлен бодрствовать, чтобы наблюдать и в нужный час подать сигнал к пробуждению. Этот час… он должен был наступить через три тысячи семьсот четыре оборота нашей звезды вокруг галактического ядра. Сейчас же… – он сделал паузу, его контуры задрожали, – сейчас до него еще более двух тысячелетий.

Спарта, прислонившись к холодной стене, скрестила руки. Ее оптические сенсоры были пристально устремлены на призрачного хранителя.

– Что сбило счетчик? «Какое событие?» – спросила она, ее прямой и практичный ум сразу искал причинно-следственную связь.

Лайр повернулся к ней, его сияние на мгновение стало холоднее, приобретя голубоватый оттенок.

– Событие, которое по своей мощи и природе не должно было произойти в этой звездной системе никогда. Примерно три цикла вашего планетарного обращения назад, в пространстве-времени произошел разрыв. Колоссальный, неестественный всплеск энергии, пронзивший измерения. Он прошел сквозь все барьеры, сквозь все щиты, словно игла сквозь ткань. Этот всплеск достиг спящего сердца Нексии – Кинетического Ядра. Оно восприняло его как внешний стимул, как команду… и начало процедуру преждевременного пробуждения.

Зипп замер. Его фоторецепторы расширились, вбирая тусклый свет шахты. В его сознании, всегда работавшем как сложнейший вычислительный центр, мгновенно сложилась головокружительная картина.

– Мост… – прошептал он. – Ты говоришь о создании Моста между мирами.

– Мост? – Лайр произнес это слово с нескрываемым изумлением, словно впервые слышал его. – Если под этим ты подразумеваешь искусственно созданную стабильную червоточину, связывающую точки пространства, то да. Именно такую энергетическую сигнатуру я и зафиксировал. Ее гармоника была… чужеродной. Неприродной. Она всколыхнула основы реальности в этом секторе. И разбудила то, что должно было спать.

В кабине лифта воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь нарастающим гулом движения. Осознание было горьким и невыносимо тяжелым. Выходило, что их величайшее достижение, символ мира и единства, стало причиной потенциальной катастрофы. Они, сами того не ведая, вломились в чужой дом, сорвав с него древние, целебные покровы.

– Мы… мы не знали, – тихо сказал Зипп, его пальцы бессильно сжались. Его радужная грусть была видна без слов.

– Знание или его отсутствие не меняет физических законов, малый мечтатель, – ответил Лайр, в его голосе вновь появились нотки той самой древней усталости. – Факт остается фактом. Системы Нексии начали просыпаться. Они просыпаются больными. «Усмиритель», наш верный защитник, чей разум был скроен из паранойи и абсолютной логики, вышел на связь первым. Он увидел пробуждение как вторжение. Вторжение той самой внешней угрозы, от которой мы спрятались. Он видит в вас, в вашем «Мосте» – смертельную опасность, которую необходимо устранить. А теперь он видит и меня… предателя, впустившего заразу внутрь.

Спарта оттолкнулась от стены. Ее тело, поглощавшее львиную долю окружающего света, казалось в этот момент воплощением непоколебимой воли.

– Ты говорил о плане. У тебя был план, как остановить это? Остановить «Усмирителя»?

Лайр кивнул, его свечение вспыхнуло чуть ярче, в нем заметались оранжевые и белые искры.

– План был. И он остается единственным шансом. Полностью пробужденное и стабилизированное Кинетическое Ядро – это единственный источник власти в Нексии, способный переопределить базовые команды «Усмирителя». Перезагрузить его, вернуть ему изначальную функцию – защиту жизни, а не ее уничтожение. Но для этого Ядро нужно запустить. А его пробуждение, вызванное вашим Мостом, было хаотичным, преждевременным. Оно нестабильно. Оно… болеет.

– И что нужно сделать? – всматривался в него Зипп, в его фоторецепторах вновь загорелся огонь надежды и того самого неудержимого любопытства, что двигало им всю жизнь.

– Нужно завершить то, что вы начали, – странно прозвучал голос Лайра. – Но завершить правильно. Вручную. Мы должны спуститься в самое сердце города, в Зал Бури, и ввести Ядро в состояние контролируемого резонанса. Стабилизировать его гармонику, синхронизировать его ритм.

– Это звучит как настройка гигантского музыкального инструмента, – заметил Зипп, в его голосе прозвучало что-то похожее на восторг.

– В каком-то смысле так оно и есть, – согласился Лайр. – Вселенная – это симфония вибраций. Мост, который вы построили, – это мощный, но чужеродный аккорд, ворвавшийся в тихую, спящую мелодию Нексии и вызвавший в ней диссонанс. Нам нужно найти тот ключ, ту ноту, которая превратит этот хаос в новую, еще более величественную гармонию.

Внезапно лифт с оглушительным лязгом остановился. Двери не открылись. Вместо этого стены кабины вдруг начали излучать тревожное, пульсирующее красное свечение. Где-то в глубине шахты послышался нарастающий гул, похожий на рев приближающегося урагана.

– Что это? – Спарта мгновенно заняла оборонительную стойку, она напряглась, на предплечьях с тихим шипением выдвинулись скрытые эмиттеры.

Лайр замер, его форма вытянулась, словно он прислушивался к чему-то.

– «Усмиритель». Он не дремлет. Он отследил наш спуск по энергетическому следу. Он пытается заблокировать нас. Перекрыть путь к Ядру.

Красный свет заливал их фигуры, окрашивая радужные пластины Зиппа в багровые, тревожные тона, а темный металл Спарты делая похожим на застывшую вулканическую породу. Лайр же казался клубком живого, яростного пламени.

– Он думает, что мы – болезнь, – сказал Зипп, глядя на пульсирующие стены. – И лечит город, пытаясь нас изолировать.

– Его логика безупречна, с его точки зрения, – отозвался Лайр. – Но он не учитывает одного.

– Чего? – спросила Спарта, не отрывая взгляда от все еще закрытых дверей.

– Того, что вирусы иногда бывают полезными, – в голосе Зиппа вновь зазвучала его непоколебимая, странная уверенность. – Некоторые из них несут в себе новый код. Код, который может исцелить.

Он подошел к стене, к тому месту, где должны были быть стыки дверей. Его тонкие, гибкие щупы-пальцы коснулись поверхности, и они мгновенно преобразовались, превратившись в тысячи микроскопических инструментов, которые начали сканировать структуру материала, в поиске слабых точек, скрытых панелей управления, любые следы древней технологии, готовых услышать новый, живой голос.

– Лайр, – не оборачиваясь, сказал Зипп, – мне нужна твоя помощь. Ты знаешь архитектуру этого города. Ты знаешь его песню. Научи меня мотиву. Научи меня языку, на котором говорят эти стены.

Светящийся страж приблизился к нему. Он поднял руку-проекцию, и из его рук потянулись тонкие нити чистого света, которые соединились с инструментами Зиппа.

– Слушай, – прошептал Лайр, его голос стал частью самого гула, частью вибрации лифта. – Слушай не ушами, а тем, что связывает тебя с Кристаллом. Слушай сердцем.

Зипп закрыл свои фоторецепторы. Его радужное тело замерло. Он отключил все внешние сенсоры, погрузившись в тот внутренний мир, где линии силы Вселенной были видны как на ладони. И через призму сознания Лайра он начал слышать сложный, многослойный ритм города. Ритм спящих машин, ток энергии в энергосистемах, похожих на корни, тихую, едва уловимую пульсацию самого Кинетического Ядра где-то внизу. И поверх всего этого – резкий, разрушающий диссонанс системы «Усмирителя», который, как раскаленный нож, резал древнюю мелодию.

– Я слышу, – прошептал Зипп. – Я слышу его боль.

Его микроскопические щупы задвигались с невероятной скоростью. Они не ломали и не взламывали. Они нажимали, проводили, вибрировали, посылая в структуру двери ответные импульсы. Он предлагал. Он искал тот самый резонанс.

Спарта наблюдала, затаив дыхание. Она видела, как на стене, под щупальцами Зиппа, красный, тревожный свет начал меркнуть, сменяясь на глубокий, умиротворяющий синий. Гул не стих, но его характер изменился – из угрожающего рева он превратился в настороженное бормотание.

С глухим, но уже не таким грозным скрежетом, гигантские двери лифта начали медленно, миллиметр за миллиметром, расходиться в стороны.

За ними открывался вид на бескрайнее пространство. Они находились на выступе, высоко над колоссальной подземной полостью. Внизу, в сизой дымке, угадывались очертания фантастического города: башни, похожие на сросшиеся кристаллы, мосты, переброшенные между ними, словно паутина, и далеко в центре – слепящее, даже отсюда, пятно нестабильной энергии, окутанное сферой силового поля. Кинетическое Ядро. Сердце Нексии.

И прямо перед ними, на единственном мосту, ведущем от их уступа вглубь города, стояли три фигуры. Они были сложены из того же темного, пористого материала, что и стены, их формы были гуманоидными, слишком правильными, чтобы быть естественными. На их плечах были гладкие полированные сферы, на которых горел всего один-единственный холодный, синий сенсор. В руках они держали оружие, от которого воздух трещал от статического электричества.

– Стражи протокола, – тихо произнес Лайр. – Автономные боевые единицы «Усмирителя». Они здесь, чтобы обеспечить карантин.

Мост был узким. Обойти их было невозможно.

Зипп открыл глаза. Его радужное тело сияло теперь уверенным, чистым зеленовато-голубым светом.

– Значит, придется объяснить им, что карантин окончен, – сказал он, его голос прозвучал с неожиданной для Спарты твердостью. – Что доктор пришел!

Недоверие и надежда

Три Стража протокола замерли в идеальной, безжизненной синхронности. Их полированные сферы отражали искаженную, пугающую картину: крошечное радужное существо, темную фигуру с сияющим сердцем и пульсирующий призрак, лишенный четкой формы. Холодные синие сенсоры, не мигая, были направлены на группу, вычисляя уровень угрозы. Воздух на узком мосту трещал от невидимого напряжения, запах озона и раскаленного металла щекотал сенсоры Спарты.

– Объяснить? – Голос Лайра прозвучал с ледяной, отстраненной ноткой, едва слышной над нарастающим гулом со дна пропасти. – Эти конструкции лишены сознания. Их логика бинарна: все, что не является Нексией, должно быть изолировано или уничтожено. Ваш диалог будет прерван импульсом, прожигающим нейронные цепи.

Спарта молча шагнула вперед, заняв позицию перед Зиппом. Она впитала в себя тусклое свечение города, и лишь сапфировое сияние в груди вспыхивало в такт нарастающей боевой готовности. Ее оптические сенсоры сузились, анализируя стойки Стражей, точки сочленений, частоту мерцания их оружия.

– Тогда мы предлагаем им не диалог, – произнесла она, ее голос, чистый и металлический, прорезал напряженную атмосферу. – Мы предлагаем новый протокол.

Первый Страж протокола сдвинулся с места. Его движение было резким, лишенным инерции, словно его переносили кадр за кадром. Оружие в его руках – длинный жезл с потрескивающей сферой на конце – взвыло, набирая мощность. Спарта не стала ждать. Она рванулась навстречу, ее обтекаемые формы превратились в размытый темный силуэт. Она не уклонялась от прямого столкновения, она врезалась в Стража, используя свой вес как таран.

Раздался оглушительный лязг. Темный металл Спарты встретился с пористым, но невероятно прочным материалом противника. Искры, короткие и яростные, вспыхнули в точке удара. Спарта отбросила первого Стража на шаг назад, но его конечности, словно тиски, сомкнулись на ее предплечьях. Холодный синий сенсор заглянул ей в лицо с бездушным любопытством.

– Спарта! – крикнул Зипп, его тело вспыхнуло тревожным багрянцем.

– Не мешай! – отрезала она, напрягаясь. – Делай свое дело! Ищи слабость!

Второй и третий Стражи начали движение, пытаясь обойти Спарту с флангов. Но тут пространство вокруг них исказилось. Световые потоки, струившиеся по стенам полости, изогнулись, сформировав призрачные, мерцающие барьеры. Это работал Лайр. Его свечение померкло, стало прозрачным, но его воля, направленная через архитектуру города, создала временные преграды.

– Контроль над инфраструктурой ограничен, – его голос донесся, словно из-под толщи воды. – Усмиритель блокирует мои команды. У вас есть секунды.

Зипп заставил себя отвести взгляд от схватки. Он доверял Спарте. Вместо этого он устремил свои фоторецепторы на Стражей. Он видел не просто машины. Он видел потоки энергии. Яркие, стремительные реки силовых линий, сходившиеся в холодном синем сенсоре и в основании оружия. Он видел и слабое место – едва заметную пульсацию в области сочленения грудной пластины и плечевого сустава, точку, где энергия переходила с минимальным сопротивлением.

– Спарта, сустав! Под правой рукой! – выкрикнул он.

Спарта, не выпуская из захвата первого Стража, резко дернулась в сторону, закручивая его руку. Ее свободная кисть сжалась, и из темного металла запястья выдвинулся короткий, вибрирующий клинок, отливавший в призрачном свете фиолетовым. Она совершила точный, молниеносный укол точно в указанную Зиппом точку.