Тяжёлая реальность. Калейдоскоп миров

Он медленно провёл рукой по панели, словно ощущая под пальцами невидимые искры.

– Тогда любой, кто сунется к этому кораблю без защиты… Просто исчезнет… – Произнёс он почти шёпотом. Внутри всё сжалось. Как защититься от того, чего ты не можешь увидеть, не можешь ощутить, пока не поздно? Магия здесь не поможет. Она не рассчитана на такие масштабы, да и наноструктура, если это действительно она, просто не воспримет заклинания как угрозу.

Кирилл напряг память. Вспомнил старые записи – не мифические, а реальные, ещё из его прежнего мира. Про методы подавления электроники… Про средства против дронов… И тогда, словно щёлкнуло в его голове, парень вспомнил одно слово… ЭМИ… Электромагнитный импульс. Грубая, примитивная, но чертовски эффективная штука. Не магия – а фактически голая физика. И если эти “тени” действительно работают по принципам машин, пусть даже непостижимых, то сильный электромагнитный импульс способен хотя бы на время выбить их из ритма и лишить работоспособности. Особенно если учитывать тот факт, что подобным в обиходе практически никто не пользуется.

Подумав об этом, парень вскочил, задвигая стул под стол, и стал рыться в старых схемах.

– Чёрт! Ну, конечно… Никто ведь уже не использует электромагнитное оружие для защиты десанта! Слишком архаично… Слишком ненадёжно… А потому и не ждут подобного. – Он усмехнулся. – А я попробую.

Его пальцы метались по панели. Он искал, из чего можно собрать примитивный излучатель – что-то вроде локального “ослепителя” для подобных механизмов. Пусть так он не уничтожит рой наномашин полностью, но заставит их хотя бы рассеяться. Хоть на время.

В его голове, несмотря на усталость, теперь постепенно вырисовывался план. Ему был нужен малый импульсный генератор. Который можно будет настроить на короткие выбросы, направленные волнами, а не сферой. Потом подать импульс на корпус корвета. Для начала. Если сработает, то такое поле должно "сбить" активность наноботов на несколько секунд в достаточно большой зоне. Этого будет достаточно, чтобы вовремя отступить. Если вдруг возникнет такая нужда.

Потом он снова сел, и откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в потолок.

– Если это действительно то, о чём я думаю… – Тихо сказал он. – Тогда те, кто сталкивались с этими “тенями” раньше, действительно просто не имели даже одного шанса на выживание.

И впервые за всю ночь Кирилл позволил себе коротко рассмеяться – глухо, устало. Он понимал, что идти туда без надёжной защиты – просто безумие. Но с каждой новой строчкой древних текстов ему всё сильнее хотелось увидеть собственными глазами то, что когда-то создали Левиафаны. Пусть даже это значило встретиться лицом к лицу с ожившей Тьмой, что пожирает всё живое.

………..

Спустя несколько часов Кирилл снова сидел в полумраке командного отсека своего корвета, и вокруг него тихо вибрировал воздух – от сотен микросхем, бесчисленных нейропроцессоров и кристаллов памяти, что формировали сердце его корабля. Вдоль стен мягко мерцали кристаллические панели – визуализированные ядра кластеров искусственных интеллектов. Каждый из них имел собственный “характер”, собственную модуляцию голоса и оттенок света. Они словно были живыми.

Три полностью автономных ИИ, объединённых в общий “роевой разум” – систему, которую Кирилл построил сам, адаптируя древние схемы синтетического сознания, найденные кем-то из эльфов когда-то давно в архиве разрушенной станции орков.

Он встал, потянулся и хрипло произнёс:

– Кластер “Троян”. Активировать инженерную симуляцию. Цель: защита от микроскопических автономных механизмов небиологического происхождения. Предположительно – наноботы или аналогичные структуры.

Воздух дрогнул, и в ответе раздался мягкий, нейтральный голос, где-то между мужским и женским:

– Принято. Параметры угрозы?

– Агрессивное поведение, поглощение материи, быстрый размножающийся рой. Возможная защита – электромагнитный импульс. Хочу, чтобы вы просчитали варианты его реализации на базе существующих энергосистем. Минимизировать нагрузку на основные реакторы.

На мгновение пространство наполнилось тихим шелестом – ИИ, входящие в кластер “Троян”, обменивались миллиардами пакетов данных, моделировали, спорили, уточняли.

– Необходимо уточнение… – Вмешался второй голос, более низкий, тяжёлый, как будто принадлежал старому офицеру. – Мы говорим об электромагнитных колебаниях старого образца? Таких, что использовались до внедрения фазовых щитов?

– Именно. – Коротко кивнул Кирилл. – Нам нужно что-то, что будет неочевидным для систем, созданных по другим принципам. То, что не воспринимается магией.

– Это архаично. – Третий голос был холоден, почти презрителен, как у высокомерного техника. – Но… Гениально по своей грубости. Мы начнём расчёт.

Голографические проекции вокруг него снова ожили. Возникли модели каких-то корпусов… Графики полей… Колебания волн… Всё это медленно вращалось, отражая фиолетовые блики на лице Кирилла. Он присел на край консоли, наблюдая, как из математических формул постепенно рождается что-то реальное – проект, который мог спасти ему жизнь.

– Время расчёта? – Спросил он.

– Пять часов двенадцать минут для первичной схемы. Десять – для практического прототипа. – Тут же ответил главный Ии кластера. – Приоритет задания?

– Первый. – Твёрдо сказал Кирилл. – А теперь… заблокируйте внешние каналы. Никаких отчётов, никакой синхронизации. Это остаётся только между нами.

– Принято. Конфиденциальность абсолютна.

Тишина воцарилась в отсеке. Только гул работающих реакторов заполнял пространство. Кирилл глубоко вдохнул – впервые за последние часы позволив себе короткий отдых. Но едва он прикрыл глаза, память, как всегда, подбросила ему воспоминание – то, что всё ещё терзало его внутри. Тот день, когда он встретился с гномом, прибывшим за данными погибшего исследовательского корабля “Гродхном”.

Этот гном прибыл на борту старого транспортника – пузатого, но крепкого, как сама горная сталь. Его звали Торрим Кайд, представитель Технического анклава Горных Кланов. Это был типичный представитель своей расы. Маленький, квадратный, с густой рыжей бородой, аккуратно заплетённой в три косы, каждая из которых была перехвачена кольцом с выгравированными рунами – символами его статуса и дома. Глаза – холодные, проницательные, почти без зрачков, как у тех, кто привык сутками смотреть в сварочный свет.

Кирилл тогда стоял у шлюза, когда тот вошёл, тяжело ступая по палубе в сапогах, от которых звенело железо.

– Ты тот самый… Разумный… – Сразу сказал гном, глухо, без приветствия. – Который нашёл остатки “Гродхнома”.

– Да. – Ответил Кирилл спокойно. – Я же предупреждал, что корабль был уничтожен.

– Предупреждал, да. Но ты не сказал, кем именно… – Гном поднял на него сразу же заледеневший взгляд. – Мы искали его обломки. И то, что осталось от экипажа. Но ничего так и не нашли.

– Они умеют скрывать следы своих действий… – Ответил ему Кирилл, и слегка пожал плечами. – А я умею искать такие следы… Был у меня некоторый опыт “общения” с этими остроухими высокомерными ублюдками…

Лицо гнома тут же исказилось от наплыва эмоций. И даже не от гнева… А от чего-то более глубокого. Обиженной ярости, в которой смешались одновременно и ярость, и боль.

– Эльфы. – Выдохнул Торрим. – Они. Чёртовы самодовольные порождения Света! Так это они напали на наших, даже не удосужившись ничего объяснить? Это же была чисто исследовательская миссия! Без оружия! Мы же не вели добычу, не трогали их системы!

Не сдержавшись, он ударил кулаком по металлической стене, и та глухо звякнула.

– Они уничтожили тридцать шесть душ, Кирилл. Наших инженеров. Искателей. Детей горных домов! – Голос гнома дрожал. – За что? Неужели “Гродхном” нашёл какой-то кусок их старого мусора?!

Кирилл помнил, как стоял тогда, чувствуя нарастающую тяжесть в груди. Он знал ответ, но промолчал. Он слишком хорошо понимал, как мыслят эльфы. Для них – всё, что лежит вне их контроля, уже угроза. Даже если это просто древний мусор, давно забытый всеми.

– Они действовали в своём стиле. – Наконец тихо сказал он. – Без суда, без переговоров. Просто стерли то, что не могли понять.

– Не могли понять?! – Гном рявкнул, глаза сверкнули. – Да они просто боятся! Боятся, что кто-то кроме них коснётся силы Древних! Им мало было Войны Обелисков, мало того, что они тогда сделали!

Он замолчал, глухо дыша. Потом добавил:

– Если бы у нас были корабли боевые, я бы пошёл за ними сам.

Кирилл тогда только кивнул.

– Понимаю. Но пока что нужно другое – информация. Всё, что они искали. Всё, что пытались скрыть. И если ты действительно хочешь отомстить, Торрим – я покажу тебе то, что они не хотели, чтобы кто-то нашёл.

Именно после той встречи Кирилл окончательно решил, что он и сам больше не будет просто сторонним наблюдателем. Если эльфы скрывают тайны Неизведанных регионов, если они уничтожают всех, кто приближается к истине, или может добиться результата там, где они сами бессильны – значит, там действительно есть что-то стоящее.

Теперь же, глядя на мерцающие голограммы, Кирилл чувствовал ту же тяжесть, ту же холодную решимость. Гномы были правы – эльфы никогда не менялись. Но на этот раз, если они решат вмешаться, он будет готов.

А пока… пусть кластер работает. Пусть рождается оружие против Тьмы, созданной руками того, кого они считают представителем вымершей расы…

…………

Аккуратно всё проверив, Кирилл сложил последние фрагменты в аккуратный пакет – не цифровой мешок со всем подряд, а тугую, отшлифованную запись, которую можно было прочесть только тому, кто умеет читать гномьи руны. Он не клонировал весь архив. Он не пересылал ни одной строки о клиновидном силуэте, о неясных энергетических следах или о том, что в их картографии мелькнуло нечто большее, чем просто подходящие для колонизации планеты с рудным поясом вокруг. Вместо этого в пакет вошли цифры и факты, холодные как металл и выверенные по науке. Спектральные срезы звезды и планет, с цветными картами минералогической плотности по поясам астероидов… Диаграммы климатических циклов и химического состава атмосферы Звёздной системы R-782. Воды в лёгкой парциальной форме. Показатель пригодности к колонизации в восемьдесят семь процентов по гномьей шкале… Карта орбитальных путей с указанием плотных участков с высокими концентрациями редких сплавов – платиновые прожилки, нитриты редкого типа и кристаллические матрицы, годные для рунных инверторов… Журнал серийных показателей – сила притяжения, температурные градиенты, прогнозы погоды на поверхности в первом солнечном цикле… Запись фрагментов датчиков – краткие, но ясные строки о том, что сенсоры зафиксировали несколько устойчивых поясов с концентрацией энергетических ископаемых…

Каждый файл был подписан и опломбирован рунным ключом. Кирилл знал, что гномы читают не только цифры, но и почерк – по тому, как проставлены печати и как склеены метаданные. Он подчёркнуто оставил явные указания на то, что найденная их погибшими исследователями система была просто “идеальна” для создания базы и промышленного центра. Рядом с картой он поместил прогнозы окупаемости – грубые, но достаточные, чтобы гному с инженерным умом стало невмоготу всё это проверить.

И всё это – без строки о клине космического корабля, найденного в глубине космоса, в совсем другой Звёздной системе. Он вырезал её намеренно. Не из трусости, а из расчёта. Тот силуэт, что мерещился в голограммах и легендах – был слишком хорош для того, чтобы отдавать его в чужие руки, даже гномам. Слишком мощная это могла быть приманка. Слишком опасно, если о ней узнают слишком многие.

Когда он передавал данные, Торрим Кайд терпеливо ждал. С лицом, на котором куда как лучше смотрелась слегка раздражённая радость. Гном взял кристалл-носитель двумя толстыми пальцами, вставил в считыватель – и тут же лицо его изменилось. На нём сначала проступило удивление, затем рост ритма в груди, и через секунду уже явная, почти детская, вспышка восторга.

– Чёрт возьми! – Резко выдохнул он, и его рука, что всё ещё держала считыватель, слегка дрогнула. – Это… – он прочитал несколько строчек вслух, и каждое слово, словно раскалённый металл, упиралось в воздух:

“Пояс номер два – семьдесят три процента платиновых жил… Планета R-782-b – пригодна для немедленной колонизации… Энергетические конденсаты в кратере – двенадцать единиц…” – Торрим подпрыгнул на месте, как кузнец у наковальни, и зажмурился от нетерпения. – Нам… Нам нужно это. Мы построили бы здесь наш новый дом!

Теперь этот гном, обычно сдержанный и даже немногословный, начал судорожно тараторить, как заводной механизм. Подсчёты… Маршруты… Какие блоки выгодно везти первыми… Какие рудники запускать сразу… Кого из мастеров нужно вызвать… Какую печать поставить, чтобы получить все необходимые разрешения на добычу ресурсов… Сейчас его голос был похож на поток расплавленного металла – горячий, пахнущий рудой. Когда он дошёл до пункта “возможность создания полностью автономного анклава”, он вдруг остановился, глянул на Кирилла и, без всякой формальности, схватил его за плечо.

– Ты дал нам дверь, – прорычал Торрим, и в его глазах было не только расчёт, но и благодарность, – дверь к дому. Мы… мы заплатим. Мы поможем с оборудованием. Мы поставим мастеров. Это – наша возможность вернуть народу Величие и Честь.

Кирилл же в ответ только коротко кивнул, не улыбаясь, и никак не демонстрируя лишних эмоций. Он чувствовал, как внутри у него что-то стягивается – смесь облегчения и вины. Он молчал об обратном. О том, что “дверь” не ведёт напрямую к сокровищнице, где спрятан корабль клиновидной формы… О том, что он намеренно лишил гномов знаний, которые могли бы ввергнуть их в войну за нечто, что они не осилят. Но он понимал и другое. Даже сама по себе эта Звёздная система была реальной находкой, и для гномов – для его товарищей, родственных душ – это шанс построить начало.

– И ещё, – добавил Торрим, смягчив голос, – мы слышали, что с “Гродхном” случилось… Ты сказал, что не было выживших. Что ты сделал с кораблём? Мы хотели бы похоронить останки достойно, не дать им упасть в руки торговцев.

На этот вполне закономерный вопрос, Кирилл ответил достаточно ровно. Он не стал вдаваться в подробности ритуала, но и не соврал:

– Я похоронил их… По-своему… Как было возможно в тех условиях. Отправил останки корабля в корону ближайшей звезды. Вместе с погибшими. Пусть там металл станет пламенем, а память – мягким светом.

В глазах Торрима отразилась неожиданная мягкость. Гном глубоко вдохнул, как человек, который будто бы слышит скрип закрывающейся двери. Судя по всему, некая духовная рана теперь была залечена. Он положил ладонь на грудь, с усилием вдохнул, затем сказал тихо и почти церемонно:

– Благодарю тебя. За горнило. За то, что ты сделал всё, чтобы их души ушли в огонь. Мы, гномы, верим в огонь. Прах в огне – это чистота. Спасибо тебе… Кем бы ты не был…

Он ударил кулаком по столу в знак союзничества – и тут же перешёл к делу. Обсуждению контрактов, помощи, ставок. Но в его словах уже слышалось не только деловое пламя. В них жила тихая благодарность за то, что имя павших не было растерзано спекулянтами и не стало товаром в грязных руках. В жесте Кирилла, в том, что он отослал погибший корабль в звезду, гном увидел не только практичный финал, но и символическое завершение – достойный уход для тех, кто не дожил до возвращения домой.

Когда Торрим ушёл, слегка подпрыгивая и переговариваясь с контактами по каналу экстренной связи, расписывая будущие планы – Кирилл остался один со своими мыслями, гладя кристалл-накопитель своей тёплой ладонью. Он знал цену молчания, и цену подаренной им правды. Он знал цену того, что оставил в тайне. И знал, что однажды всё это вернётся. Либо как благодарность, либо как буря. Пока же он позволил гномам радоваться своему новому рубежу и принял их благодарность за свою помощь – потому что, даже без полной правды, этот маленький акт милосердия был реальным и дорогим.

………..

Получив всё необходимое от гномов, Кирилл повёл взятую на прокат грузовую платформу вглубь доков так, будто вёз на плече не просто железяку, а чужую душу. В запылённом ангаре, среди стопок пластин брони и ржавых каркасов, он развёртывал что-то, что называлось у гномов “исследовательский модуль”, но в его внутренности жил настоящий ум – старый гномий ИИ с запечатанными базами и алгоритмами, выточенными под иные эпохи. Его рабочее имя в записях было сухим. “Анвил-Эхо”. И оно точно отражало суть. Ведь его память хранила эхо древних расчётов, запертых в кристалле и металле.

Он не стал кидаться в работу вслепую. Первое, что ему было нужно, это тщательно подготовленное помещение. Для этого Кирилл отгородил один из боксов, разместил вокруг магнитные щиты, встроил разрядники и несколько слоёв рун-изоляции, унаследованных от гномьих ремесленников. Это была не лаборатория, а капсула – тёплая, пахнущая смазкой и гарью от сварки, с мягким звуком охлаждаемых кристаллов. На полу – коврики из резонансного каучука, чтобы ни одна мелкая искра не вырвалась наружу.

Далее – извлечение основы. Сердечник “Анвил-Эхо” представлял собой толстую многогранную кристаллическую матрицу, впаянную в бронзовый каркас. По краю виднелись гномьи печати. Не просто знаки собственности, а полноценные шифровальные коды, которые при неверном подключении превращали ИИ в небезопасную шкатулку. Заранее готовый к этому, Кирилл аккуратно снял оболочку, подключил медные звенья к своему “Трояну” и запустил процедуру аутентификации. Не прямое чтение, а зеркалирование – пусть “Анвил” думает, что разговаривает с кем-то родным, а не выдаёт свои сокровища в эфир.

– “Троян”, – сказал он тихо. – Ставь его в песочницу. Полная изоляция. Никаких выходов в сеть. Никаких внешних откликов. Сканируй на доменные конфликты и проблемы.

– Принято. – Тут же отозвался кластер. Экран наполнился графиками – корреляции, гистограммы, кривые энтропии. Процесс дешифровки шёл медленно. Гномьи базы – это не просто цифровой шум, это гибрид кристалла-банка и рунических подписей, где каждая команда “скреплялась” символом и вибрацией. Кирилл вспоминал, как Торрим просил не терять честь погибших – и именно поэтому он сделал ещё один шаг. Оставил часть ключей в локальном “кармане”, который открывался только при наличии двух подписей – гномьей и его собственной. Тем самым он получил доступ, но не тотальный – он дал себе право читать, но не вынимать всё подряд. Это было и уважением, и предосторожностью.

Когда “Анвил” проснулся в специально созданной для него песочнице, то он сначала попросил идентификаторы. Его голос был сух – металл и кварц в речи слышались отчётливо. Он говорил на гномьем жаргоне, просчитывал термины якобы десятилетней давности, и в его базе уже жил набор моделей – геологий, траекторий, полевых матриц. Но Кириллу были нужны не геологии, а именно модули, что описывали взаимодействие полей с материальностью на микроуровне. Коды о тесселяции полей, записи о поведении “стражей” на рубеже, отработанные паттерны реагирования.

– “Троян”! Провести симуляцию. Модель поли-фракционного роя, агрессия, репликация на поверхности металла. Вариант – локальная активация при контакте с биологией. – Проговорил Кирилл. – Цель – найти уязвимости, пункты сбоя, частотные окна для подавления.

“Анвил” мгновенно выстроил виртуальную модель. Массив частиц, поведение их описывалось через вероятностные движки и “поле взаимодействия” – специальную матрицу, по которой частицы меняли состояние при подаче энергии. Параметры были дики. Высокая адаптивность, способность к саморегенерации, латентная фаза спячки, сильные межчастичные сцепления. Именно эти характеристики ранее приводили людей к поэзии:

“Песок что живёт.”

Кирилл и “Троян” начали задавать вопросы по очереди, будто допытывали семью преступников. “Анвил” отвечал в терминах гномьей инженерии:

“Увеличение поля на тридцать семь сотых ведёт к фазовому сдвигу в узлах… резонансная частота кристалла – равна нулю… порог активации – единица…”

Тон был сухой, но в этих параметрах скрывалась суть. Как действовать на систему, чтобы она перестала быть “живой”. Идеи рождались одна за другой – от утилитарных до опасных:

– Генерировать широкополосный импульс в нужной октаве, чтобы вывести нанорой из фазовой согласованности.

– Создать локальный градиент магнитных полей, который разъединит сцепления между частицами.

– Прямо “накормить” рой чуждой сигнатурой: ввести в поле ложный узор, который убедит частицы переключиться на пассивный режим.

– Построить “фазовый щит” из собственных наноагентов – но эту опцию Кирилл отбрасывал. Так как развивать аналогичную технологию было морально и стратегически опасно.

Так что Кирилл остановился на двух линиях. Электромагнитный импульс и ложная сигнатура. Сначала – грубое, но надёжное оружие… Второе – тонкая, но рискованная приманка… Он решил обкатать комбинацию. Быстрый EМИ-бросок, затем подача “шумового” шаблона, который “Анвил” мог бы сгенерировать, пользуясь гномьими базами поведения роя.

Разворачивались расчёты. Параллельно к этому “Троян” просчитывал нагрузку на реакторы корвета… формировал генераторный контур… конденсаторы взрывного тока, катушки перенаправления… линейки фильтров… “Анвил” выдавал частотные окна и рекомендовал амплитудно-частотные модуляции, которые должны были “оглушить” рой агрессивных наноботов. Кирилл дополнял рекомендации рунами-усилителями – маленькими вкраплениями рунного металла в проводники, которые, по гномьей традиции, могли менять поведение поля на тонком уровне. Это был преимущественный гибрид. Техника, своеобразным образом “украшенная” ремеслом.

Тесты проводились в миниатюре. Кирилл с “Трояном” и “Анвилом” собрали камеру-аттрактив, наполнили её мелкодисперсным порошком – синтетическим аналогом “чёрного песка”, изготовленным из фейковых наночастиц, которые реагировали на заданные поля. Потом камера была запечатана. В ней имелись датчики температуры, микровибраций, фото- и нейтронные фильтры. Первый прогон – слабый широкий импульс. Пыль взметнулась, засияла, производя на экране хоровод. На секунду частицы перестали реагировать, затем скакнули назад. Вторая попытка – резкая, узкая полоса на просчитанной частоте – и рой потерял согласованность своих действий. Кластер начал дробиться и дезорганизовываться.

– Успех прототипа. Кратковременная десинхронизация от шести до девяти секунд при просчитанном воздействии. – Тут же сухо озвучил “Анвил”.

Кирилл улыбнулся впервые за долгие часы. Это был ключ – не полная победа, но окрик. Этого окна хватало, чтобы бросить манёвренную группу на борт, чтобы успеть вывести из-под удара капитана или спасти приборы. Дальше – вопрос тактики, а не чистой физики.

Но с каждым успешным кругом в “Анвиле” просыпалась ещё одна деталь. Фрагменты его базы содержали не только схемы поля, но и описания “поведений”, языки взаимного согласования частиц – метаданные, которые при внимательном постукивании по ним начинали напоминать шаблоны “мысли” роя. Кирилл ощутил, как холодок прошёл по спине. Он понимал, что “Анвил” видит рой не просто как цель для подавления – он видит его как особую экосистему.

– “Троян”, – сказал он тихо. – Удерживай “Анвил” в песочнице. Ни шагу наружу без моего разрешения.

– Подтверждено. – Откликнулся кластер, но в голосе не было ни страха, ни радости. Только очередной рабочий тон.

Работа шла дальше. Кирилл формировал аппаратную реализацию – модуль ЭМИ, смонтированный в отдельном кейсе, с линзами из ферромагнитных кристаллов, усиленными рунными полями. Он связал его интерфейс с “Трояном” – чтобы при необходимости модуль мог запускаться как пассивная защита корпуса, или как активно-направленная волна при десантных операциях. Все расчёты “Анвила” и “Трояна” были сохранены в зашифрованный том. Кирилл создал несколько резервных копий, одну – на борту, вторую – в камне для Торрима, если гном вдруг потребует правды.

Перед отправкой он провёл ещё один тест – на аналоговой модели роя. Модуль дал выброс, рой замер, затем рассеялся. Внутри камеры датчики зафиксировали падение активности, увеличение эмиссии молекулярных шумов и кратковременную потерю связности. Это могло значить только одно. Импульс не убивал весь рой, но вырубал его “сознание” на некоторое время.

Спустя некоторое время, Кирилл всё же выключил симуляторы. В отблеске кристаллов он увидел своё лицо – уставшее, но собранное. В его разуме жило некоторое опасение. Ведь он понимал, что любая попытка использовать знания Левиафанов – значит иметь шанс победить их творения, но одновременно – прикасаться к тому, что меняет тебя самого. “Анвил” мог научить не только защите, но и созданию. И это последнее нельзя было допустить.

Он упаковал модуль в матовую оболочку, запечатал рунами и наклеил бирку. В кармане его старой куртки тяжело лежал кристалл с гномьими данными – плата за знание. И, прежде чем закрыть люк лаборатории, он сделал ещё одно. Записал в журнал логи всех действий – на тот случай, если кто-то попытается стереть следы. Это был не акт паранойи – это был акт ответственности.