Белый олень

В общем, Дим Фо нашёл способ, чтобы государи Трилады и Юоремайи играли друг с другом в особенную Игру, где выигрыш – острова Талаяма. Кто выигрывает, в подчинение того переходит тот или иной остров. Тогда он имеет право разместить там сторожевую заставу.

Все тогда настолько устали от многолетней войны, что согласились. Был заключён вечный договор. Трилада владеет городом Талаям, острова переходят из рук в руки. Существует, конечно, опасность для Трилады, если Юоремайя отыграет слишком много островов в восточной части устья, сосредоточит силы и предпримет попытку отбить Талаям. А он для нас очень важен, это единственный путь, ведущий к заморским землям.

Но пока такого не было. И договор соблюдался честно. Бывают порой стычки, но это всё же не война.

– Как они играют? Они же так далеко друг от друга.

– С помощью волшебства, которое тебе так нравится.

– Значит, от волшебства может быть польза?

– Может, конечно, – с явной неохотой отозвался Ириней, помолчав. – Это я его не люблю. Наверно, потому что не понимаю.

После этого разговора Ириней стал нередко рассказывать Касьяну о разных землях, о том, где они расположены, об их обычаях. А однажды извлёк из сундука какие-то чудные вещи из серебра – палочки с несколькими острыми зубцами, щипчики, ножи в виде лопаток, ни на что толковое не пригодные, правда, довольно красивые.

На вопрос – что это? – пояснил, что этим пользуются за столом в царских дворцах, и надо бы Касьяну на всякий случай овладеть искусством их применения.

Тут Касьян, который кроме ложки ничего не видывал, было воспротивился.

– Я же живу в лесу! Зачем мне это знать?

– Думаешь, тебе удастся всю жизнь провести в лесу? – осведомился Ириней, и невинное это замечание дало Касьяну пищу для размышления о своём будущем на несколько недель вперёд.

“На севере же расположено великое царство Трилада.

Три лада, как рассказывают жители этой страны, суть три силы природы, к ним благосклонные – плодородная земля, щедрые речные воды и горы, изобилующие самоцветами. Все лады созвучны друг другу и создают единую гармонию для процветания царства.

Столица Трилады – град Изберилл. Называется он так, потому что богато украшен драгоценными каменьями, особенно же изделиями из берилла”.

Дим Фо, “Хроники”

Читай, Касьян, читай.

А будущее приближалось своим чередом, становилось настоящим, а затем и прошлым.

Ближе к концу зимы произошло удивительное и пугающее событие.

Ириней как-то вскользь сказал Касьяну.

– Знаешь, в ближайшее время могут быть странные явления в небе.

– Какие?

– Словно солнце потускнеет. Если это произойдёт, когда меня рядом не будет, не пугайся.

Касьян испугался заранее. Вдруг вспомнился уже позабытый страх перед Иринеем, перед его таинственными познаниями.

– Почему солнце потускнеет? – спросил тихо, но с опаской. – Погаснет? Насовсем?

– Да нет. – Ириней поморщился. – Потускнеет ненадолго. На несколько минут. А может, и не будет тускнеть, может я и ошибаюсь.

Касьян несколько дней озабоченно поглядывал на солнце, словно опасаясь, что кто-то его украдёт. Но солнца и так не было видно за тучами. Лишь через неделю облачность поредела, истончилась, из плотной завесы превратилось в тонкий покров.

И тут всё и случилось.

Случилось по дороге в Синь, уже у самой деревни.

Был обычный зимний день, наполненный обычным неярким светом и обычными звуками. Громко каркали вороны. Порой слышался собачий лай и человеческие голоса. Солнечный диск был ясно виден, чёткий, но безобидный для глаз за туманной пеленой.

Впрочем, Касьян на него не смотрел, заботясь о том, чтобы поспевать за Иринеем.

Громкий возглас донёсся со стороны деревни. Один, потом другой.

– Что там? – встревоженно спросил Касьян.

– Придём – увидим, – бросил Ириней на ходу.

Немного потемнело. В воздухе словно появилась чернота. Касьян моргнул, подумав, что ему показалось.

Нет, не показалось.

Истошный вопль из какого-то людского обиталища, полный ужаса.

Ириней резко остановился, так что мальчик чуть не налетел на него, и вздёрнул голову вверх.

– Ого! – воскликнул он.

Касьян забежал вперёд и тоже посмотрел в небо.

За тонким слоем облачного пуха на тускло-жёлтый круг солнца наползал другой круг, тёмный. Он отожрал уже почти четверть дневного светила.

Касьян поднёс сжатые кулаки к губам, подавив готовый вырваться крик. Даже сейчас, в минуту мирового бедствия, он подумал о том, что Ириней такую потерю самообладания не одобрит.

Солнце исчезало, медленно, но неумолимо. Треть.

Ириней взял Касьяна за плечо.

– Смотри! – крикнул он громко, словно удивительное явление должно было не только погасить свет, но и приглушить звуки. – Такое очень редко бывает.

Касьян смотрел.

Половина. Ещё меньше. Оставался полумесяц, всё более истончающийся.

Свет мерк.

Стало темно, как ночью. На месте солнца расположился чёрный диск. Вокруг него разлилось белое пламя.

И воцарилось абсолютная тишь. Крики ужаса прекратились. Псы замолчали. Смолкли даже вороны. Всё живое замерло. Никто не знал, что в этом тёмном новом мире делать.

Наваждение продолжалось совсем недолго, несколько минут, не более. Потом чернота стала сдвигаться, и край солнца выглянул из-за неё. Робко, осторожно. Потом ещё чуть-чуть.

Страшное, неведомое уходило не торопясь, явив миру своё могущество, показав воочию, что не всё так просто и незыблемо, как порой кажется смертному.

Ириней торжествующе улыбался.

– Что это было? – выдохнул Касьян, когда тьма уже почти сползла с солнца.

– Природное явление. Называется – затмение солнца. – Ириней нагнулся, захватил горсть снега и стал катать ее в ладонях.

– Никогда такого не видел.

– Неудивительно. Это нечасто бывает. Другое небесное тело проходит между нами и солнцем. – Он скатал снежок и показал его Касьяну. – Примерно такое, только большое. Скорее всего, это Луна.

– Луна? Почему мы тогда не видим её рядом с солнцем?

– Потому что солнечные лучи её затмевают. – Ириней размахнулся и запустил снежок в ближайшую ёлку. – В Юоремайе есть специальные таблицы, по которым тамошние мудрецы предсказывают затмения, учитывая предполагаемое движение Луны. И очень точно, и даже для разных земель. Я из них как раз и знал о том, что оно может произойти, посмотрел, когда жил там.

– Как они составляют эти таблицы?

– Наблюдают. Многие годы. Сотни лет. В Юоремайе это очень важно, они не боятся затмений, как другие народы, а поклоняются им. Ждут их, считают милостью богов.

Касьян умолк, задумавшись. Опасным и болезненно извращённым показалось ему южное царство, Юоремайя – кто знает, чего ждать от людей, которые поклоняются такой страсти? И язык у них какой-то вывихнутый.

Деревня гудела, жители взбудораженно метались. При виде Иринея с Касьяном, точнее, в основном при виде Иринея, конечно, перепуганная толпа повалила в их сторону. Вперёд выступил кузнец, хоть и владеющий собой, но явно встревоженный.

– Ты как раз кстати, чародей. Что это было? – степенно спросил кузнец. – Растолкуй нам.

Ириней успокаивающе кивнул, повернулся к людям и стал повторять то, что говорил Касьяну про затмение. Толпа внимала.

Касьян, уже слышавший это, пробежал по улице, поглядывая по сторонам – кто чем занят? Почти все были напуганы, кто больше, кто меньше.

Только одна бабушка Мара преспокойно выбивала половики во дворе.

– Видела я уже такое за свою жизнь, – безмятежно заявила она. – И ничего, жива. Солнце – не монета, его так просто не украдёшь.

На обратном пути Ириней задумчиво сказал:

– Хорошая у вас деревня.

– Почему? – спросил Касьян, удивившись этому замечанию, сделанному ни с того ни с сего.

– Сам посуди – такое непонятное, страшное событие, и тут вдруг появляюсь я – человек со стороны, непонятный. Знавал я места, где такого гостя сразу бы сожгли, обвинив во всех бедах, прошлых и будущих. Да и тебя заодно. А тут ничего. Выслушали, поняли. Даже поблагодарили.

И опять Касьян подивился чужим обычаям. В его краях никогда ничего такого не бывало.

***

Просвистело ещё несколько месяцев. Учёба, быт, охота. Скучно не было. Ходили в Синь. Ездили в Ожерелье на ярмарку. Касьяну показалось очень большим это поселение.

Много говорили. Он сам чувствовал, что взрослеет, что многие вещи видит по-другому.

Запоминались беседы об устройстве мира, о планетах и звёздах, о земном диске. Касьян уже прочитал частично “Инкунабулы” Дим Фо, даже кое-что там понял и втайне этим гордился.

Совсем недавно он знал только, что звёзды похожи на яблоки. Теперь же такое представление казалось ему ужасно наивным.

Как-то в начале лета в дождливый день сидели в пещере, делали мелкую ручную работу и в очередной раз говорили обо всём этом.

И Ириней вдруг обмолвился:

– Иногда думаю, действительно ли наша Земля имеет вид диска?

Касьян даже возмутился.

– Это все знают! Так написано у Дим Фо. И в других книгах тоже.

Ириней вздохнул, прошёлся по пещере, выглянул наружу. Там лил дождь, тяжёлые капли сыпались с ветки на ветку. Но дальше над лесом в облаках был просвет, через который спускался куда-то далеко световой столб.

В пещере было уютно, поленья потрескивали в костре.

– Мы слишком мало знаем о мире, – сказал Ириней, вернувшись к Касьяну. – Книги писали великие учёные, но и они не всё знали.

– Обломки из первых светил образовали Землю, имеющую вид диска, – уверенно сказал Касьян. – А в центре этого диска расположен стольный град Изберилл.

Ириней улыбнулся, взял палку, поворошил в костре поленья. Рассыпался сноп искр.

Он делал это так долго, что Касьян решил, он больше ничего и не скажет.

– Я много скитался по миру, и многие страны увидел, – произнёс наконец Ириней. – И знаешь, что странно – в каждой стране говорили мне, что именно их стольный град в центре диска находится.

Касьян озадаченно сдвинул брови.

– Они ошибаются.

– Особенно интересно было с кочевниками, – неторопливо продолжал Ириней. – Они ведь перемещаются часто, и город их перемещается. Но каждый раз, когда они раскидывают шатры своей столицы на новом месте, то столица эта оказывается в центре земного диска.

Касьян засмеялся.

– Вот тёмные люди.

– Вовсе нет, – одёрнул его Ириней. – Они очень умные и очень много знают о мире. Шатры у них огромные, ты таких домов не видывал. Такие яркие, пёстрые.

– Как же они объясняют это перемещение центра?

– Они говорят, что по мере движения их столицы земля меняет форму. Будто вместе с ними движется.

Касьян упрямо покачал головой.

– Всё равно они ошибаются. Изберилл в центре диска.

– Для нас – да, – загадочно обронил Ириней, оставив Касьяна в недоумении.

***

Несмотря на эти долгие разговоры, Касьян о своём учителе знал, в сущности, очень мало. Ему было известно, что Ириней родом из Талаяма, что он много чего повидал, много чего умеет и был принят в царских дворцах, что он пишет учёные труды. Вот, собственно, и всё.

Есть ли у него семья? Или была ли? Почему он живёт в этой глуши? Впрочем, эти вопросы лишь изредка возникали у Касьяна и не занимали его настолько, чтобы спросить напрямую. А сам Ириней не рассказывал.

Порой его явно что-то угнетало, он замыкался в себе, становился невнимателен и немногословен. Тогда он в тёплое время ночевал в пещере, сидел, смотрел на огонь. Нет, ничего не пил и ничем себя не одурманивал, как бывало в деревне с некоторыми, просто отрешённо смотрел на огонь. Касьяна отсылал, резко, кратко.

– Иди спать. И не суйся сюда сегодня.

На следующий день всё бывало уже по-прежнему.

Впрочем, один раз Касьян почему-то проснулся на заре, и не мог заснуть снова. Удивился, встал, оделся, вышел из дома. За деревьями слабо рдел красный рассвет. Было холодно.

Касьян побродил по двору, сходил за водой к роднику, потом заглянул в пещеру. Ириней спал на подстилке у погасшего костра. Мальчик осторожно зашёл, коснулся его руки, она была ледяной.

Касьян на миг даже перепугался.

Да нет, дышит.

“И зачем он так?” – с неожиданной жалостью подумал Касьян. Постоял минуту в нерешительности.

Ведь узнает, что он ослушался, и обругать может. Бывали такие случаи.

“Не суйся сюда”. Просто уйти?

Спящий пошевелился, сжался, тщетно пытаясь устроиться поудобнее в утреннем холоде.

“Ну и ладно, пусть ругается”, – проворчал про себя Касьян и пошёл в дом за одеялом.

Когда он накрывал Иринея, то тот повернул голову и пробормотал во сне:

– Надо было сразу…

– Что – сразу? – шёпотом спросил Касьян, впрочем, сознавая, что тот его не слышит.

Ириней произнёс ещё несколько неразборчивых фраз на языке Юоремайи. Касьян не слишком хорошо его понимал, смог уловить только обрывок:

– Так не должно быть. Тэс, уедем.

Касьян молча поправил одеяло и вышел. С кем и откуда Ириней хотел уехать? Касьян в то утро от души его жалел, но помочь больше ничем не мог.

Ириней, кстати, про одеяло ничего не сказал. Ни плохого, ни хорошего. Касьян потом заметил, что он не стал его уносить, а свернул и положил в гроте в один из ящиков, где хранилась всякая утварь.

Вдруг понадобится.

Хоть так.

***

И всё-таки он спросил через несколько дней, к слову пришлось.

– Почему ты обосновался здесь, Ириней? Вдали от людей, от других учёных, от библиотек? Ведь есть же они где-то.

Ириней вздохнул.

– Почему я обосновался вдали от людей – тому причина была. Веская. Теперь её нет, и нет смысла о ней рассказывать.

– И ты мог бы вернуться к людям? Например, в Изберилл?

Его собеседник ответил вопросом на вопрос.

– А ты хотел бы в Изберилл?

Касьян сосредоточенно сдвинул брови, обдумывая ответ.

– Не знаю… Я люблю эти места. Я был бы огорчён, если бы пришлось их покинуть, но и рад тоже… потому что посмотреть мир очень хочется.

– Когда-нибудь увидишь… – неопределённо пообещал учитель.

– А ты? – уточнил Касьян.

Ириней нахмурился, потёр костяшками пальцев подбородок.

– Видишь ли, Касьян… Вряд ли я могу появиться в Изберилле. Если ты помнишь, царь дал мне поручение.

– Да, конечно, – живо вспомнил Касьян. – Труд по устройству нашего мира.

– Точно, молодец. Так вот, у меня для царя ничего нет. Я много наблюдал. Ставил много опытов. Изучал силы природы, движения светил, мир животных и растений, минералы и металлы. Делал карты. Но это всё не совсем то.

– Почему не то? Это же удивительные вещи.

Ириней улыбнулся и помотал головой.

– Царю нужно великое открытие, которое изменит мир и прославит его имя. А это так, мелочи.

Касьян почтительно замолк. Он в мыслях царей ничего не понимал.

– Да и работается здесь спокойнее, чем в городах, – продолжал Ириней. – Кстати, необычное место есть здесь. Я его тебе собирался показать. Чуть позже.

– Когда?

– Когда будет летнее солнцестояние.

Горная гряда, у которой примостилось жилище Иринея с Касьяном, начиналась в этих краях и тянулась далее к северу. Горы были не слишком высоки, у подножия зарастали лесом, у вершин их покрывала низкорослая трава. Изредка встречались настоящие скалы, острые пики, без растительности.

Касьян привык бродить по этим склонам. Охотились, искали травы; иной раз самоцветы попадались – зелёные, фиолетовые, рыжие. Но в ночь на солнцестояние Ириней привёл его в место, где он раньше не был никогда. Недалеко, а откуда знать было, что стоит слазить именно на эту гору?

Встали задолго до рассвета, можно было б и не ложиться. Шли в темноте, хоть и по местам, где каждая ветка знакома, а всё равно ночью всё иначе. Наконец, добрались до подъёма.

– Что там? – спросил Касьян, мотнув головой вверх.

– Увидишь.

– А как мы туда в темноте полезем?

Ириней запалил свечу. Сперва склон был довольно пологий. Ломались под ногами стебли, похрустывали мелкие камешки. Потом выплыл из мрака высокий шероховатый уступ, грозно нависший над пришельцами. Ириней ускорил шаг и завернул за него.

Касьян догнал спутника, даже забежал вперёд. Пламя освещало ведущие вверх каменные ступени.

– Ого! – шёпотом воскликнул Касьян. – Вот это да, кто их сделал?

Ириней развёл руками, и огонёк дрогнул.

– Это не те, кто делал рисунки в пещере? – предположил Касьян.

– Да, думаю, это они9. Полезай, только осторожно.

Вскоре они по узким теснинам выбрались на плоскую вершину горы. Справа от них, в северной части, была груда крупных валунов. В остальном площадка казалась почти ровной, но разглядеть что-то было трудно.

– А теперь ждём, – сказал Ириней и уселся на землю, прислонившись к поросшему мхом камню. – Скоро рассвет.

Присел и Касьян. Бродить по площадке было опасно, можно сорваться впотьмах. Да и всё равно не видно ничего.

Невыспавшийся, он незаметно для себя задремал и встрепенулся от запоздалого крика ночной птицы. Сперва даже не понял, где он, недоумённо посмотрел по сторонам.

Явно светлело. Бледное зарево разливалось по окоёму.

Через несколько минут на востоке зарозовело. Стало лучше видно, оказалось, что площадка не пуста, на ней расставлены какие-то предметы, довольно большие, с рост человека.

Касьян потянулся, поднялся и пошёл их рассматривать.

Большей частью это были каменные столбы. Казалось, они были расположены не просто так, случайно, а в определённом порядке, словно какой-то великан решил поиграть здесь в городки.

Сколько их?

Шесть пар каменных столбов – три с западной стороны площадки, три с восточной.

Высокий каменный столб, суженный в верхней части – почти посередине площадки.

Вокруг него расставлены валуны по кругу.

Меж тем небо на востоке покрылось переливами цвета. Фиолетовый, голубой, жёлтый, белый, оранжевый, розовый, серый – да что там! – десятки, сотни оттенков смешались, заполнили пространство.

Ириней подошёл незаметно к стоящему у центрального камня Касьяну.

– Смотри. – Он указал на два столба ближе к северо-востоку.

И, словно повинуясь его слову, ровно между этими двумя столбами появилась над лесом огненная полоса. То поднималось солнце.

Касьян, как то было ему свойственно, залюбовался красками восхода, но Иринея не это интересовало.

– Сегодня день летнего солнцестояния, день высокого солнца, – деловито сообщил он Касьяну. – В этот день с того места, где мы стоим, восход солнца можно наблюдать между этих двух столбов. Это самая северная точка восхода. Потом, понемногу, каждый день она будет смещаться к югу. В день осеннего равноденствия ты увидел бы солнце там.

Он ткнул на два столба прямо на востоке.

– Ты слышишь меня, Касьян?

Касьян с трудом отвёл взгляд от небосвода. Перед ним было зрелище, от которого невозможно оторваться, и которое бессмысленно описывать из-за бедности человеческих языков.

– Слышу, конечно.

– Где будет солнце в день равноденствия?

– Там. – Касьян мотнул головой в среднюю пару столбов.

– Хорошо. Потом восход будет перемещаться на юг, и в день зимнего солнцестояния окажется между тех столбов.

Он махнул на юго-восток.

– И с закатом ровно то же самое. Закат – у противоположных западных столбов.

– Почему так?

– Да вот непонятно. – Ириней рассеянно посмотрел на восход. – Сколько везде наблюдают, но толком не могут объяснить. Во многих землях есть такие сооружения для слежения за светилами, их называют обсерватории. Но эта, наверно, самая древняя из тех, что сохранились.

Пока они говорили, солнце совсем выбралось из-под окоёма и лежало на краю неба, рыжее, вечно юное, звонкое.

– А это зачем? – Касьян указал на валуны и высокий столб посередине.

– Для измерения высоты солнца по тени. Для измерения времени. Такой столб называется гномон. Попозже объясню.

– Думаешь, это строили те люди, которые жили в пещере?.. – полувопросительно пробормотал Касьян и прошёлся ещё раз туда-сюда, внимательно рассматривая камни.

– Не ищи Белого оленя, его здесь нет, – раздался от гномона насмешливый голос Иринея.

Касьян смутился.

– Откуда ты знаешь, что я ищу его?

– Нетрудно догадаться.

***

Год 1095 от воцарения

Темия Гремиталада.

Щёлк, щёлк. Времени было всё равно, измеряют его или нет. Один день сменял другой. Месяц сменял месяц. Год сменял год.

Читатель, устроившись поудобнее на диване и попивая кофе, уже задумывается, долго ли ещё придётся ему вместе с героями в лесу сидеть, и когда же начнётся какая-то движуха, action, развитие действия, в общем.

Подожди, нетерпеливый читатель. Налей себе ещё чашечку. Скоро уже поток событий, текущий пока по равнине медленно и плавно, устремится в теснину, закипит, вспенится бурунами и удовлетворит твою охоту к перемене мест.

Но о нескольких событиях ещё придётся упомянуть, поскольку они важны для дальнейшего повествования.

Как-то ловил Касьян рыбу на одном из небольших лесных озёр. Был он к этому времени уже почти взрослый юноша.

Лов шёл неудачно, и Касьян, махнув рукой, решил возвращаться. По дороге попалось грибное место, он лениво нагнулся за одним белым, за другим, потом увлёкся. Рыбы нет, хоть грибы будут.

Но сбор грибов – коварное занятие, и оно увело его с прямого пути. Опомнился Касьян, когда уже забрёл в места, где обычно не бывал.

Заблудиться в лесу средь бела дня он не мог, конечно. Прикинув положение солнца и оценив, где находится дом, Касьян пошёл напрямик.

Через полчаса он вышел на место, которое называли в Сини большой прогалиной.

Хорошо тут было. Пестрокрылые бабочки кружились над травами. Пахло земляникой. Касьян наклонился, сорвал пару крупных ягод. Сладкие.

В середине поляны вздымался холм, высокий, но пологий. Склон холма порос ромашками.

Безмятежно обвёл Касьян взглядом мирную картину. Прилечь бы тут, хотя жарковато. Зажужжал шмель, потом быстро умолк, опустившись на цветок, согнувшийся под его тяжестью. Снова взмахнул крыльями, и полетел в сторону холма.

А холм высокий, повыше деревьев. Касьян рассеянно сорвал ещё землянику. Когда-то раньше он слышал про такое место. Кто-то рассказывал про него.

И тут его вдруг как ледяной водой окатило. Конечно, рассказывал! Ещё как. Он вспомнил, кто это был.

Тот давний рассказ кузнеца, когда он в первый раз услышал об Иринее! Это ж то самое место. Большая прогалина, чтоб ей. Здесь была гроза, клубились тучи, здесь перепуганные жители деревни везли телегу с коровьей тушей. Здесь погибли волки.

Трудно сейчас поверить. Но эта жуткая сцена разыгралась именно здесь.

Вот занесло!

Первым его побуждением было обойти поляну по краешку и скорее покинуть это место. Но он медлил.

Ириней говорил, что не нужно бояться ничего. Можно быть осторожным, но бояться не надо ни человека, ни дикого зверя, ни иного существа или явления. Страх притупляет разум.

“Я струсил? Чем могут угрожать мёртвые волки средь бела дня?”

Ничем.

Но в памяти всплывали, непрошенные, обрывки из мрачного рассказа кузнеца.

“Тучи, совершенно чёрные, никогда таких не видывал, заполнили всё небо над прогалиной. Они всё время тревожно клубились, словно нечисть какая-то баламутила их сверху”.

“Молния полыхнула прямо напротив нас зигзагом, гигантская трещина, расколовшая небо, задержалась на несколько мгновений, озарив оскаленные волчьи морды, и померкла”.

Он стоял, кусая губы.

А велик соблазн вечером небрежно бросить Иринею: “А, ещё случайно забрёл на большую прогалину, ну, помнишь её, то самое место. Сейчас хорошо там”.

Если испугаться и уйти, не получится так сделать. Стыдно будет.

Ладно.

В конце концов, сейчас нет ни грозы, ни волков.

Касьян полез вверх по склону. Торчали из земли крупные камни с острыми гранями. Палило солнце. Наверно, он поднимается быстрее, чем тогда кузнец с товарищами, они ещё с телегой возились.

Конечно, быстрее. Ему хотелось скорее покончить с этим испытанием, которое он сам себе выдумал, поэтому он почти бежал.

Добрался до макушки холма.

На вершине была сухая, будто вытоптанная земля. То ли солнце её иссушило, то ли танцы тут устраивала лунными ночами лесная нежить. Трава редкая, ломкая.

Он ожидал увидеть груду костей. Её не было. Много уже лет прошло, давно звери всё растащили.

На самом высоком месте, наверно, именно там, где некогда Ириней установил металлический стержень, стоял чёрный камень. Не лежал, а именно стоял, вкопанный в землю.

На камне была выбита надпись. Касьян взглянул на неё и присвистнул от удивления.

Небеса, язык Юоремайи! Во всей округе было только два человека, способных её разобрать. Ириней и он сам.

Надпись была немногословна. “Покойся с миром”. И сложный иероглиф, обозначающий имя. Касьян не смог понять, как он читается. Но вид запомнил.