«СЫН СВОЕГО ОТЦА»

Плаванье, турник, бег, велосипед, долгие прогулки, стиснутые в волевом усилии кулаки, психологический настрой, ежедневные мужские разговоры… Всё это закаляло меня, превращая из робкого зайчика, каким видел меня Вадик, в человека, ощущающего в себе силу и смелость.

В нашей группе разразился бунт!

Вадик не был готов к тому, что ему будут оказывать сопротивление. Элемент внезапности сыграл мне на пользу. Обстановка в группе забурлила, словно потревоженный улей, меняясь с калейдоскопической быстротой. Я молниеносно наверстал упущенное. Вскоре воспитательница уже говорила: «В нашей группе сформировалось два лидера, Ваш сын и Вадик. Одни детки тянутся к Саше, другие – к Вадику».

Да, я стал лидером! Это было похоже на сон…

Для меня это была ошеломительная победа!

У меня появилось много друзей. Я уже был далеко не тот Саша, который обиженно стоял с краю всех событий.

Теперь я – в самом эпицентре внимания!

Я ходил с ровной спиной и гордо поднятой головой.

Я смотрел своему прежнему страху в глаза…

В памяти всплывает один эпизод: в укромном уголке, где стена прорезалась тонкой трещинкой, показались муравьи – словно тёмные рубины на блеклом полотне. Их было совсем немного, но для нас, впечатлительных дошколят, они стали настоящим, завораживающим открытием.

Заворожённые крохотными тружениками, мы с Сашей и Лизой затеяли с ними игру. Но внезапно, словно налетевшая буря, появились приятели Вадика. С недетской жестокостью они принялись топтать и давить муравьёв. Мы, словно отважные рыцари, встали на защиту маленьких созданий. Вспыхнула ссора, переросшая в яростную потасовку, наполнив всё вокруг криками.

Тогда я и не ведал, что случайная встреча с крошечными обитателями Земли окажется лишь вратами в мир безграничный. Пройдёт немного лет, и неведомая сила, словно магнит, вновь притянет меня к муравьям. Изучение их мира, общение с ними превратятся в нечто большее, чем просто забава; они станут искрой, зажёгшей пламя моих первых, робких литературных грёз…

Но это будет всё потом, а пока я лишь ходил в детский сад, где взгляды девочек вдруг стали задерживаться на мне, одаривая мимолётными, словно бабочки, улыбками.

Я словно превратился в объект их робких симпатий, в этакого детсадовского завидного жениха. (улыбаюсь*)

Помню, и моё сердце замирало при виде одной девочки… Но всё это так и осталось невысказанным желанием, мимолётным образом в голове. Кажется, я даже не решался с ней заговорить. (улыбаюсь*)

А вот мой отец в детском саду был куда смелее меня.

Ему в свои годы тоже нравилась одна девочка в группе.

Так он набравшись храбрости, во время тихого часа прокрался к её кровати и поцеловал её! Вот это поступок!

Отец, вспоминая, поражался своей детской смелости и, смеясь, как-то сказал: «Куда же потом вся моя смелость в общении с противоположным полом подевалась?»

В отличие от Вадика и его мамы, мои родители были в отличных отношениях с нашей воспитательницей и нянечкой. Мои родители были душой родительского комитета, их помощь детскому саду и воспитателям была неоценимой.

Отец, вспоминая те годы, говорит с теплотой в голосе: «Мы понимали, как нелегко воспитателям. Дети – это огромная ответственность. Они обращались к родителям за помощью, но многие были поглощены своими заботами. Мы с мамой просто не могли остаться в стороне. Это же наши дети! Как можно быть равнодушными к ним? Поэтому мы с огромным уважением относились к воспитателям и всегда старались делать всё, что в наших силах…»

Родители мои управляли целым миром: финансы, подарки, праздники, утренники, бесконечная вереница конфет… Кажется, их жизнь в то время состояла из создания радости.

Особенно врезался в память огромный ящик шоколадных конфет. Они предназначались для грядущего сладкого стола, и этот факт превращал их в сокровище, недоступное, но оттого ещё более желанное. Целыми вечерами я кружил вокруг этого ящика, словно мотылёк вокруг огня, заворожённо заглядывая внутрь. (улыбаюсь*)

В садике я теперь чувствовал себя как рыба в воде, больше не ощущая дискомфорта. Я начал вливаться в этот новый мир, растворяясь в его пёстрой жизни…

И всё это благодаря твёрдой руке отца, вовремя спасшего меня, выхватив из зыбкого болота детских слёз и обид, где я уже захлёбывался, теряя всякую надежду.

Теперь я излучал силу, словно маленький сгусток энергии, готовый дать отпор любому, кто посмеет посягнуть на моё новообретённое спокойствие. И, конечно же, я не мог оставить без внимания того, кто до сих пор отказывался верить в произошедшие перемены…

Вадика словно разрывало изнутри от ярости и бессилия. Он никак не мог смириться с тем, что я захватываю лидерство, лишая его былого господства над группой. Но, скрипя зубами, Вадику всё же пришлось принять новую расстановку сил. И он готовился дать отчаянное сопротивление всем, кто посмел бросить ему вызов, затаив в сердце жажду мести.

Начиналась затяжная, изнурительная борьба между мной и Вадиком – противостояние добра и зла в его чистейшем, неприкрытом виде. Я – знаменосец света, он – воплощение непроглядной тьмы.

Не было зрелищных, открытых сражений с грохотом и искрами. Лишь постоянные, но мимолётные стычки, словно искры, гаснущие, не успев разгореться в пламя.

С моим восходом группа, словно заколдованный лес, начала постепенно пробуждаться от морока. Борьба света и тьмы достигла равновесия, в корне отличаясь от той безысходной тьмы, что царила здесь прежде. Дети, привыкшие к удушающей власти Вадика и его жестоким законам, где поощрялись унижения и оскорбления, даже не подозревали о существовании иного мира. Теперь же они увидели другую силу, силу, которая согревала их сердца и давала надежду на свет и добро.

Лучик надежды, принявший мой облик, начал пробиваться сквозь цепкие, чёрные лапы хищного коршуна, успевшего сколотить вокруг себя стаю приспешников, чьей единственной целью было подавление слабых и беззащитных.

Конечно, вокруг меня всегда было больше ребят. Дети, как подсолнухи, тянутся к свету. Но приверженцы Вадика отличались дерзостью и напором, в разы превосходящими тянувшихся к добру. Потому и борьба, несмотря на численное превосходство моей «светлой армии», шла на равных.

Хм, сейчас это вызывает лишь снисходительную улыбку.

Не укладывается в сознании: детский сад, мы – несмышлёныши, едва научившиеся говорить, а у нас уже разгорались настоящие баталии!

Мы не чувствовали себя детьми. Всё было по-взрослому, всерьёз.

Дни летели, и я неумолимо вырывался вперёд. В отличие от Вадика, я каждый день тренировался с отцом, закаляя тело и дух. Вадик это видел и чувствовал: тень заката легла на его правление. Злоба клокотала в нём, но сдаваться он не собирался. И времени не терял: с каждым днём становился всё хитрее. Именно коварство и лицемерие оставались его последним весомым оружием в этой гонке двух лидеров.

И именно эта тёмная уловка, словно ядовитая змея, сыграет роковую роль в истории нашего противостояния…