Вирус

– Наверное, ты шутишь?

– Нет, не шучу.

– Тогда тебе определенно стоит прилечь и отдохнуть. Ты утомилась и не ведаешь, что говоришь.

Лиза, чуть прищурившись и надув губки, пристально посмотрела на меня. Она поняла мой намек.

– Ты меня за дуру держишь?

– Нет, ты умная девочка, даже слишком умная. Настолько умная, что не понимаешь, о чем просишь.

– И чего же я не понимаю? – В ее голосе прозвучали нотки ехидства.

Я был поражен ее спокойствием. Она что, и вправду не понимает утопичности своего предложения?

– Того, что нам ни за что не выбраться отсюда. Это просто нереально. Так же нереально, как ходить по воде.

– Помнится, был один такой человек, который спокойно ходил по воде. Только было это очень и очень давно.

– Попытка выбраться отсюда сродни самоубийству! Ты этого не понимаешь?

– Неправда, мы же как-то добрались сюда с братом. Причем нам пришлось преодолеть гораздо большее расстояние. Мы с ним пересекли пять штатов, а это почти четыре тысячи километров. Правда, учитывая неординарность нового мира, путь занял почти тридцать дней.

– Ну и где он теперь? Где была бы ты, если бы я не застрял в этом доме с кучей оружия? Если бы я не решил вмешаться и не помог вам? Да одно то, что ты сейчас жива, это уже чудо!

Лиза скрестила руки на груди и закатила глаза. Всё, она ушла в глухое непонимание.

– Если подойти с умом, это возможно, – без тени иронии произнесла она.

– Подойти с умом? – Я взял ее за руку и повел к лестнице. – Я покажу…

Мы поднялись на второй этаж, а оттуда вскарабкались на чердак. Я подвел ее к чердачному окну.

– Посмотри, пожалуйста, в окно и скажи, что ты видишь? А потом скажи, что твоя идея реальна!

Мы оба выглянули в окно. Каждый день я смотрел в это окно на протяжении нескольких месяцев, но ни разу еще не смотрел с позиции выбраться из этого кошмара.

По улице, как всегда, бродили живые мертвецы. Их стало заметно меньше, нежели вчера, когда их взбудоражила внезапно появившаяся еда, многие потеряли интерес и разбрелись неведомо куда. Однако тех, кто остался, было вполне достаточно, чтобы разорвать нас на куски.

Повсюду, куда хватало взгляда, валялись тела окончательно мертвых мертвецов. В некоторых местах их было так много, что они лежали друг на друге. Я изрядно постарался, день за днем отстреливая их брата, да и солдаты неплохо приложились, добавив сотню другую тел на улице.

По самым скромным прикидкам, на площади в три сотни метров валялось не менее шести сотен тел, образуя неприступные препятствия для движения автомобиля.

Добавьте к этому списку брошенные полусгоревшие машины и прочий хлам, и вы получите то, что я пытался донести до Лизы, почему эта миссия невыполнима.

Собственно говоря, они именно на том и погорели, когда пытались проехать мимо моего дома. Один мертвяк заметил нас в окне и побрел в сторону дома, буравя нас своим жутким взглядом.

Лиза инстинктивно отпрянула от окна, на ее лице отразился неподдельный страх.

– Ну что скажешь теперь?

– Их слишком много, – дрожащими губами произнесла она, – но мы должны попытаться прорваться.

– Опять двадцать пять! Ты меня слушаешь?!

Я взял ее за плечи и развернул к себе лицом, посмотрев в ее напуганные глаза.

– Читай по губам! – съязвил я, – Это не-воз-мож-но!

Лиза медленно замотала головой, отказываясь мне верить, на глазах появились слезы.

– Вань, мы должны попробовать.

Я отпустил ее плечи и отстранился назад.

– Черта с два, я что-то должен! Я не стану рисковать своей жизнью ради вашего воссоединения с отцом. Я останусь в этом доме и посмотрю, что будет дальше. Еды, воды и оружия у меня более чем достаточно, так что извини.

– Я прошу тебя рисковать жизнью не ради меня или моего отца, а ради себя самого, ради всех на этой планете. У меня есть антидот к вирусу, с его помощью мы остановим заразу!

– У тебя есть антидот? Ты шутишь?

– Нет, даже и не думала.

– У тебя нет антидота, ты дуришь мне голову. Вчера ты заявила, что вы направлялись в «Форт-Худ», потому что там твой отец и группа ученых, которые могут создать антивирус. Ты не сказала, что он есть у тебя!

– Просто я неточно выразилась, ты меня не понял.

– Все я понял. Ответ – нет!

Не дожидаясь, пока она продолжит вешать мне лапшу на уши, я подошел к чердачной лестнице и стал спускаться вниз. Лиза догнала меня, когда я почти спустился.

– Мой ребенок!.. – она не закончила фразу, очевидно дожидаясь моего внимания.

– Что, твой ребенок?

– Мой ребенок – он ключ ко всему. Он и есть антидот.

– Не убедительно! – скептически окинув округлость ее живота, изрек я.

Лиза, заранее предвидя, что я ей не поверю, закатала рукав кофты и вытянула руку вперед, развернув ее к свету, чтобы я мог лучше рассмотреть.

– Ну, а на это ты что скажешь?! – торжественно воскликнула она, демонстрируя глубокий укус на руке.

Я опешил. На ее правой руке красовался безобразный рваный укус, который невозможно было спутать ни с одним другим укусом, слишком характерные признаки указывали на то, что это был укус зомби, а не какого-либо животного. Я тысячу раз видел подобные рваные раны, оставленные зубами мертвеца, чтобы сомневаться в их происхождении.

Однако, судя по покрывавшей рану корочке, можно было сделать вывод, что укусу не меньше трех-четырех дней и рана начала заживать. Прошло несколько дней, а она не обратилась.

– Тебя покусали? Когда?

– Три дня назад, еще до того, как мы завернули в твой городок.

– И ты не обратилась?

– У меня даже температура не поднялась.

Я не знал, что сказать, у меня не было слов.

– Но как?

– Я же тебе сказала, что у меня есть антидот, и он во мне.

– Поверить не могу.

Словно решив сразить меня наповал, Лиза спустилась с лестницы и, закатав штанину джинсов, продемонстрировала свою лодыжку, на которой были видны следы старого укуса, теперь это был просто шрам.

– Этот два месяца назад, еще в Атланте. Тогда-то я и узнала, что у меня иммунитет к заразе.

– Вот дьявол! – Я был потрясен и обескуражен.

– Теперь ты мне веришь?

Сглотнув комок в горле, я кивнул головой.

– Но как это возможно?

– Долго объяснять.

– А я никуда не спешу.

Она поправила джинсы и кофту, вновь скрыв отметины от укусов, и направилась вниз по лестнице.

– Вижу, у меня нет другого выбора, как все тебе рассказать.

Я поспешил за ней. Мы спустились в гостиную и уселись друг напротив друга, она на диван, я разместился в кресле. Впервые за много месяцев мне хотелось закурить. Забавно, до конца света я дымил как паровоз, выкуривая по две пачки в день, но как только случилась вся эта хрень, я завязал. Словно бабка отшептала.

Я много думал по этому поводу и не мог найти ответа столь резким изменениям в моей жизни, почему же тяга, столь сильная, что я не мог раньше открыть глаз поутру, не затянувшись сигаретой, теперь совсем меня не донимала.

Единственное, что порой мне хочется, так это затянуться крепким ароматом хорошей сигары, когда есть подходящий повод. Сейчас повод был, и мне вновь нестерпимо захотелось покурить. Однако в доме майора я не нашел ни одной сигареты.

– Итак, когда всё это началось, я гостила у тети в Джэксонвилле, во Флориде. Мой парень меня бросил, как только узнал о беременности, просто исчез утром, не оставив и записки. Когда утром я проснулась и обнаружила его исчезновение, то сначала не придала этому значения, вдруг он за завтраком вышел, но, когда спустя три часа он так и не вернулся, я позвонила ему. Телефон был выключен. Я осталась одна, в положении и с разбитым сердцем.

Проплакав остаток дня, я решилась и позвонила отцу, всё ему рассказав. Он посоветовал съездить в гости к его сестре и развеяться, отвлечься от дурных мыслей. Флорида всё-таки, океан, пальмы и песок, что я и сделала. Отец должен был приехать к нам на выходные. Но он не приехал.

– Зомби помешали, – догадался я.

Она утвердительно кивнула.

– Да, начались первые нападения в городе. Мы не стали лезть на рожон, по телевизору посоветовали оставаться на месте, мол, полиция всё контролирует и скоро всё закончится. Никто ничего не знал, поначалу мертвецов принимали за сумасшедших, за внезапно возникшую эпидемию бешенства.

Мы последовали совету, заперлись в доме у тети и стали ждать. Но чем дольше мы ждали, тем опаснее становилось на улицах города. На третий день я уже не видела ни одного живого человека на улице, одни ходячие мертвецы.

Тогда я еще не подозревала о причинах их оживления, пока не позвонил отец и не рассказал мне обо всем. Военные, что были представлены к ним, отловили парочку зомби для обследования.

После изучения стала очевидной причина их оживления. Тогда я впервые услышала о «шестерке». Хорошо, что в тот момент сотовая связь еще была, и я смогла получить исчерпывающую информацию. Позвони бы он на три часа позже, все было бы кончено.– Это он посоветовал тебе пробираться в Атланту в ЦКЗ?

– Нет, что ты! – поразилась Лиза. – Наоборот, он приказал мне сидеть в доме и ни в коем случае не высовываться. За мной должен был прилететь военный вертолет, чтобы забрать меня и доставить в ЦКЗ.

– Очевидно, вертолет не прилетел за тобой.

– Нет, не прилетел, – с грустью в голосе ответила Лиза. – Зато на пятый день приехал мой брат. Как он прорвался через весь этот ад, ума не приложу, но он смог.

Мой брат всегда был крутым парнем. С раннего детства он занимался боксом и даже имел какой-то титул. Попав в армию, он отслужил два года в рейнджерах, после армии пошел в федеральные маршалы, ловил беглых преступников по всей стране, умел обращаться с оружием.

Он был сильным и смелым человеком и не бросил меня в опасности.

Добравшись до Флориды, брат собирался вывезти нас в безопасное место. Где-то высоко в горах у него был охотничий домик, но возникла проблема: его машина была настолько повреждена столкновением с мертвецами, что не смогла ехать. У тети Дженнифер в гараже стояла «Тойота Приус», но на такой машине прорваться сквозь армию мертвецов было невозможно.

Она замолчала ненадолго, было видно, что воспоминания причиняют ей боль. Я благоразумно помалкивал в ожидании, когда она продолжит рассказ.

– Тетя сказала, что у ее соседа, мистера Палмерса, есть мощный внедорожник марки «Додж». Мистеру Палмерсу он был больше не нужен, так как еще на второй день мы видели из окна, как он с остервенением поедал свою жену на газоне перед домом.

Как нам удалось прорваться к его дому, даже рассказывать не буду, скажу лишь, что это было настоящим безумием, однако нам это удалось.

Она вновь замолчала и потерла виски. Я обратил внимание, что ее лицо теперь выглядело бледным и уставшим.

– Тётю Дженнифер укусили за ногу, пока мы прорывались к гаражу мистера Палмерса.

Она ничего нам не сказала, то ли боялась, что мы ее высадим где-нибудь, то ли не верила, что укус, который, кстати, был совсем небольшим, превратит ее в зомби.

Она обратилась во сне, когда мы уже

подъезжали к Атланте, и кинулась на меня с заднего сиденья. Когда она на меня бросилась, от укусов в лицо и голову меня спас ремень безопасности, изловчившись, я умудрилась затолкать ей его в рот.

Все произошло так быстро, что я и понять-то не успела, как наша машина выскочила с дороги в кювет и перевернулась. Брат пытался мне помочь, поэтому прозевал брошенную на обочине машину и влетел в нее. Вот тогда-то моя тетя и цапнула меня за ногу. Брат застрелил ее, но уже было слишком поздно.

– Но ты, в отличие от всех остальных, не превратилась в зомби!

– Как ни странно, но нет.

Что-то не клеилось в ее рассказе, немного подумав, я понял, что именно:

– Подожди, получается, ты заразилась еще до того, как у тебя появился антивирус, еще до того, как ты его вколола. Ты же не в доме тети его изобрела?

– Молодец, попал в точку!

Я смутился.

– Тогда как?..

– Вот это самое интересное. Оказывается,

антидот к «шестерке» уже был во мне, хотя я об этом и не знала. Я это поняла только на следующее утро, когда проснулась человеком.

– Чудеса в решете! – изумился я, – как такое может быть?

Лиза улыбнулась и уселась в кресле поудобнее, накрыв ноги пледом.

– Сейчас расскажу. Когда тетка меня покусала, я не находила себе места, жизнь была кончена, и я опустила руки.

Единственное, на что я могла рассчитывать, это когда придет мое время, Бен выстрелит мне в голову и не позволит слоняться в виде живого мертвеца. Ему было больно согласиться выстрелить в меня, но у него просто не осталось выбора.

Мы договорились подождать, пока я не умру, а до того решили посидеть у костра и вспомнить прошлое. Мы так и сделали, проболтав у костра посередине леса полночи, пока оба не уснули. События того дня так вымотали нас обоих, что мы чуть не проспали мое перерождение в зомби. Благо этого не произошло.

– Но как это могло произойти?

– Тогда у меня не было ответа на этот вопрос.

Мы просто приняли это как чудо и продолжили свой путь в Атланту. Брат смог завести одну из брошенных на дороге машин, и мы двинули в ЦКЗ.

По пути туда мы несколько раз попадали в переделки, один раз нас чуть не зажали, но все обошлось благополучно. На тот момент Центр уже был покинут людьми, однако служба безопасности приняла меры по его изоляции. Очевидно, его решили не списывать со счетов и законсервировали с надеждой использовать позже, когда угроза вируса ослабнет или сойдет на нет.

ЦКЗ – это полностью автономное, независимое учреждение с собственными источниками выработки электроэнергии, питанием, водой и водоотведением. В нем предусмотрено все, чтобы группа до ста человек могла просуществовать там не менее трех лет.

Мы проникли в Центр только благодаря тому, что у меня есть карта доступа, и мой отец, не исключая возможности того, что я все же смогу добраться до него, не стал менять протоколы охраны, хотя этого строго требовала инструкция.

Я усмехнулся, вспомнив своего отца. Как бы он поступил на его месте? Готов поклясться, что он следовал бы протоколу до последней буквы. Он ни в жизнь не поверил бы в то, что я могу добраться до места живым. Окажись он в подобной ситуации, он сразу же списал бы меня со счетов.

– Если в ЦКЗ можно прожить много лет, зачем же они покинули свою крепость, я имею в виду твоего отца и его группу? Зачем их эвакуировали? Там созданы все условия, есть еда, вода, электричество, лаборатория. Что за глупость?

Кивком головы Лиза подтвердила логичность моего вопроса.

– Более чем неразумно. Я бы сказала – полный идиотизм. Однако на то у них была веская причина, как оказалось. В видеозаписи отец это пояснил.

И вот что выяснилось: под одним из кварталов города расположена еще одна секретная лаборатория, которая была построена в начале холодной войны. Когда была гонка вооружений, она занималась разработкой биологического оружия.

– ЦКЗ номер два, – между делом обронил я.

– Абсолютно неверно! Мы в ЦКЗ занимались исследованием существующих вирусов и путей борьбы с ними. В той же лаборатории подобные вирусы выводили, видоизменяли и адаптировали для атаки, делали оружие.

– Те же яйца, вид сбоку! – Я не удержался, чтобы не съязвить. По выражению лица Лизы я понял, что задел ее за живое, но она, тем не менее, решила не идти у меня на поводу и проигнорировала мою издевку.

Возникла недолгая пауза, в течение которой Элизабет что-то обдумывала, и когда я уже собирался ей напомнить то, на чем она остановилась, она продолжила как ни в чем не бывало.

– После окончания холодной войны лабораторию прикрыли, вывезли все оборудование и запечатали ее, законсервировав на долгое время.

Однако кое-что в подземных лабораториях все же осталось. И это «кое-что» не что иное, как огромные резервуары с отработанным, но еще способным взорваться ядерным топливом.

В первые годы их еще собирались вывезти и утилизировать, но за годы существования лаборатории город разросся, и сделать это без привлечения внимания прессы стало невозможно. Представь себе, какой был бы скандал, если бы пресса узнала, что один из самых передовых городов США стоит на большой бочке токсических отходов.

– Типа «Чернобыль-2»?

– Да, что-то вроде того. Шумиха никому не была нужна, поэтому было принято решение о консервации и последующем обслуживании объекта для осуществления контроля. Периодическое обслуживание законсервированного объекта специалистами гораздо дешевле, нежели скандал в прессе и, как следствие, потеря голосов избирателей.

– Что-то я никак не уловлю суть, причем здесь внезапная эвакуация ЦКЗ и подземный «Хиросима»?

– А притом, что на момент разгара пандемии как раз проходило плановое обслуживание подземного хранилища. Куча людей со сложным оборудованием для весьма тонкой и опасной работы внезапно превратились в толпу тупых зомби. Теперь понял щекотливость ситуации?

При таком раскладе всё стало более чем очевидным, и я кивнул головой.

– Однако техногенной катастрофы не произошло, – рискнув сделать умозаключение, произнес я.

– Пока да. Но мой отец не мог полагаться на случай. Риск был слишком велик, поэтому ЦКЗ было принято покинуть. По этой же причине и мы с Бенджамином покинули уютную и безопасную, на первый взгляд, лабораторию.

Вот ведь какая ирония судьбы: мало того, что мир слетел с катушек и зомбанулся. Безопасных мест, куда не смогли проникнуть вездесущие зомби, почти не осталось, так еще и выясняется, что одно из них стоит на чудовищной бомбе. Попадалово чистой воды.

– Ладно, с этим понятно. Но все же, как ты могла выжить после укуса зомби? Из того, что ты мне поведала, следует, что антидот был в тебе. Ты обладаешь иммунитетом к вирусу?

Лиза ответила не сразу. Понимая, что мы подошли к самому главному, она выдержала театральную паузу, чем изрядно меня напрягла.

Меня уже начала раздражать ее женская манера привлекать к себе повышенное внимание, будто каждое ее слово важнее глотка воздуха.

Я уже собирался взбрыкнуть по поводу излишнего драматизма, как она, наконец, ответила:

– У меня выработался иммунитет. Изначально его у меня не было, но в результате совершенно невероятных событий он у меня появился.

Я открыл было рот, чтобы задать вопрос, но осекся и застыл с глупым выражением лица.

В этот раз она не стала переигрывать с театральностью и сразу продолжила.

– Своему иммунитету я целиком и полностью обязана ребенку.

– Ребенку? – Я что, ослышался?

– Да, моему еще неродившемуся ребенку.

– Что-то я с трудом улавливаю суть. Как твой ребенок может обеспечить тебе иммунитет против зомби-вируса?

– Очень просто! Настолько просто, что, когда я провела первые исследования в ЦКЗ, была до удивления возмущена. Тут толпа ученых день и ночь бьется, ломает голову, как создать антидот, упираются в стену, делают ошибки, а антидот, на самом деле, уже есть, и он развился во мне самым естественным, хотя и совершенно неординарным способом.

– Стоп! – остановил я начавшуюся литься беспрерывным потоком тираду. – Что-то мне очень выпить захотелось. Просто зачешусь сейчас, если не опрокину стаканчик виски. Элизабет посмотрела на меня с легким пренебрежением, но промолчала.

Я сбегал на кухню и, наполнив стакан, задержался на секунду, прикидывая, стоит ли взять всю бутылку. Помявшись немного в нерешительности, я все же оставил бутылку на столе, ограничившись одним стаканом. Когда я вернулся в гостиную, Лиза задумчиво потягивала сок через трубочку и смотрела в одну точку.

– Прости, что прервал тебя, просто…

– Просто – это называется алкоголизм, – так просто и спокойно ответила она, не удостоив меня даже взглядом.

– Это вовсе не алкоголизм, просто мне вдруг…

– Не стоит, – не дав мне закончить и объяснить, прервала она меня, – мне совершенно без разницы, жизнь твоя, и ты взрослый человек. Мне только одно непонятно, если ты теперь совершенно здоров, молод и полон сил, стоит ли тратить следующие сто лет на эту дрянь? Я замер, как громом пораженный, не донеся стакан с виски до рта. Если бы я успел отхлебнуть, то наверняка сейчас бы загнулся от кашля. Может, я сплю? Слишком уж много чудес за один день.

– Сколько лет? – кое-как выдавил я из себя слова.

– Сто, может, сто двадцать, если не станешь каждые полчаса налегать на спиртное.

– Это еще что за хрень?! Какие сто двадцать лет?

Лиза обреченно вздохнула, так, словно утомилась от общения с невероятно глупым человеком, и снисходительно посмотрела на меня.

– Учитывая специфику воздействия вируса на организм человека, его защитные реакции, регуляторы и модуляторы, срок, отпущенный человеку на существование, был увеличен как минимум вдвое. Это пусть и прекрасный, но все же побочный эффект воздействия вируса на организм.

Я посмотрел на стакан с неким отвращением, словно он реально мог забрать у меня лишний год с каждым глотком, и поставил его на столик. Лиза, не придав этому действию никакого значения, продолжала говорить.

– Понимаешь, вирус не только борется с болезнями и регенерирует поврежденные ткани, он еще и заботится о своем носителе. Клетки обычного человека имеют свой срок годности. Медленно, но неотвратимо они стареют и в итоге разрушаются, но вирусу это время чрезвычайно мало. Такой расклад его совсем не устраивает, поэтому он их лечит и принудительно восстанавливает, омолаживает, заряжает энергией, перераспределяет обмен веществ и так далее.

Вирус заряжает их живучестью и, учитывая отсутствие вредного воздействия бактерий, других вирусов, что, несомненно, ранее подрывало срок службы клеток, продлевает им жизнь.

Измерив активность отдельно взятой клетки, ее показатели «до» и «после», сопоставив данные и просчитав модель развития, я сделала обоснованный вывод о том, что средний срок жизни человека увеличился до ста двадцати – ста пятидесяти лет. И что самое забавное во всем этом, так это то, что и в сто, и в сто двадцать лет человек будет полон сил и энергии!

Глава 4

Старческие болезни, типа артрита, атеросклероза, слабоумия и потери памяти, да и многие подобные им недуги теперь в прошлом. Вирус не позволит им развиваться, задавит на корню. Так что в зомби-мире есть свои плюсы, конечно, для тех, кто его переживет.

Сбитый с толку новым для себя открытием, я не знал, что сказать. Сто двадцать лет?.. Мне тридцать пять, еще сто двадцать лет осталось. Бред какой-то! Или не бред? Вроде всё логично, я ведь не дурак, два плюс два сложить под силу. Если сложить воедино все данные, полученные мной от Элизабет, то выходило всё логично и, как она недавно выразилась, до невероятности просто.

– Я прямо не знаю, что сказать, – выдавил я, все еще пребывая в состоянии шока, – у меня нет слов.

Лиза посмотрела на меня внимательно, от серьезности ее взгляда у меня прямо мороз по коже.

– Не нужно лишних слов, нужны действия.

Мне нужно во что бы то ни стало попасть в «Форт-Худ» к моему отцу, чтобы он мог создать вакцину, которая остановит вирус «Арес» и вернет людям нормальную жизнь.

– Но ты же сама видела, что это невозможно, – буквально простонал я, хватаясь за остатки трусливой разумности, – нам не прорваться сквозь эту толпу мертвецов.

– Господи! – воскликнула в отчаянье Лиза, вскинув руки к небесам. – Ну почему из всех возможных мужчин в этом мире мне попался такой болван и зануда! Я аж крякнул от досады.

Она быстро встала с дивана и подошла ко мне, присев на корточки так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Иван, – произнесла она самым серьезным тоном, на который была способна, – оглянись вокруг. Ты что, реально собрался прожить в своей берлоге сто двадцать лет? Ты и вправду считаешь, что остаться здесь и умереть через год от голода будет правильнее и разумнее, чем рискнуть и прорваться из оцепления?

Я открыл рот, но промолчал, мне нечего было сказать в свое оправдание.

– До «Форта-Худ» два, максимум три дня пути на автомобиле, причем преимущественно по пустыне. Если подойти к этому с умом и объехать крупные города стороной, мы без особых проблем доберемся до базы. Единственная сложность заключается в том, как вырваться из этого города. Ну, что скажешь?

Я взял стакан с виски и сделал глоток.

Некогда любимый мной благородный вкус хорошего виски показался мне сейчас протухшей отравой.

– Нам нужен танк, – с кислой миной ответил я.

Лиза мило улыбнулась и, взяв меня за подбородок, поцеловала в нос, чем окончательно выбила из седла.

– Нет, дорогой, всё, что нам нужно, – это полноприводный джип и немного упрямства. И я знал, где его раздобыть!

Мне ничего не оставалось делать, как согласиться покинуть дом и отправиться в «Форт-Худ». Лиза была права, сто лет мне здесь не просидеть. Тем более что появился шанс победить вирус.

Сто пятьдесят лет – такова теперь продолжительность жизни человека, причем без каких бы то ни было болезней и хворей. Если бы полгода назад кто-нибудь спросил, хочу ли я жить столько, я бы однозначно ответил, что нет. В чем может быть прелесть такой жизни, если к восьмидесяти годам твой организм будет изношен настолько, что ты не сможешь нормально ходить, плюс еще букет старческих заболеваний, а к ста годам ты и вовсе станешь походить на труп.