Вирус

– Ты имеешь ученую степень?

– Да, ученая степень по биологии Принстонского университета, специализация – вирусология, как и у моего отца, который возглавил нашу группу.

– Подожди секунду, – сказал я, встав из-за стола и подойдя к холодильнику, где стояла бутылка початого вчера виски. Небрежно бросив кусочки льда в стакан, я наполнил его до краев виски.

– Не лучшая идея с утра, – несколько разочарованно заметила она.

Я вернулся к ней и сел напротив, демонстративно сделав большой глоток.

– Может быть, но у меня и так башка болит после вчерашнего, а тут еще ты со своим космовирусом. Итак, я так понимаю, этот самый вирус и оживил мертвецов.

– Нет, не совсем так. Вирус «Арес» находился в состоянии анабиоза, когда попал к нам. Наверняка ты знаешь, что анабиоз – это пример приспособляемости живого организма, будь то вирус, микроб, беспозвоночное или земноводное, к неблагоприятным внешним условиям, помогающей ему выжить.

Я кивнул головой, давая понять, что я в курсе.

– Первая попытка изучить вирус и вывести его из этого состояния провалилась сразу. Мы допустили редчайшую глупость, не учтя тот факт, что атмосфера на Марсе на 95% состоит из углекислого газа, средняя температура составляет -50 по Цельсию, поэтому первый образец пропал.

Осознав свою оплошность, мы воссоздали условия, близкие к условиям на Марсе, постепенно доводя их до идеальных, чтобы наш вирус мог выйти из состояния анабиоза.

Прошло чуть больше месяца, а у нас уже было множество данных по этому вирусу. Сообщество ученых мужей ликовало, вирус был настоящим прорывом в науке. Как оказалось, он легко поддавался перестройке и мутации, легко адаптировался к новым условиям окружающей среды путем банального привыкания.

В течение двух недель мы меняли условия, постепенно увеличивая процент содержания кислорода и азота относительно углекислого газа. Вирус привыкал к новым условиям с невероятной скоростью, что в итоге привело к его адаптации в нашей кислородной среде.

Это было просто невероятно. Для того чтобы человек адаптировался к условиям окружающей среды на Марсе, должны пройти миллионы лет эволюции, но и то не факт, что результат был бы положительным. А тут всего две недели!

Дальнейшие исследования показали, что вирус «Арес» весьма фундаментальный. Его влияние на человеческий организм просто невероятное. Оно…

– Он мертвецов оживляет? – прервал я ее тираду, чувствуя, что от услышанного у меня задрожали колени.

Лиза скривилась так, словно я воздух испортил.

– Не совсем так. Это, так сказать, его побочное влияние. Апогей его мутации…

– Хорош апогей, ничего не скажешь.

Допив залпом остатки виски, я встал из-за стола и подошел к раковине и склонился над ней. Я был так поражен, что едва сдерживал тошноту, балансируя на грани безумия. Вирус, уничтоживший человечество самым безумным образом, какой только можно было себе представить, был не чем иным, как результатом игры в бога горстки ученых, один из которых сидел сейчас в моей кухне напротив меня и с упоением рассказывал, как они создали погибель человечества.

– Вы чудовища! – промолвил я, едва дыхание успокоилось. – Ты и подобные тебе уничтожили человечество!

Я повернул голову и посмотрел ей в глаза.

– Ты хоть понимаешь, что это ТЫ уничтожила всех людей!

Ее губы дрожали, в глазах блестели слезы.

– Мы не хотели этого, это произошло случайно. Откуда нам было знать, что…

– Что? Что ожившие мертвецы порвут всех? Или что вы не сможете сдержать вирус под контролем? Или что еще? О чем вы там думали в своих лабораториях, когда ставили опыты над покойниками, когда они пытались вас сожрать?! Вы что, думали, что сможете надеть на них ошейники и спускать с цепи только когда вам будет нужно, а потом сажать их обратно? Чего вы там не знали?

Лиза опустила глаза и беззвучно плакала, склонив голову над столом. Я приблизился к ней и со всего маха ударил кулаком по столу.

– Отвечай! Чего вы там не знали?!

– Мы не знали, что вирус сможет мутировать до состояния «J-z», – всхлипывая, пролепетала она, – состояния «ЗОМБИ». Этого не должно было произойти…

– Но произошло!

– Да, и это чистой воды случайность!

От негодования я сжал пальцы в кулак, постоял немного и отошел в сторону. Лиза испуганными глазами следила за мной, будто опасалась, что я могу причинить ей вред.

Я решил взять себя в руки. Что толку сейчас орать и бесноваться? Да хоть ты себе задницу разорви в клочки, ничего изменить уже нельзя.

– Ладно, продолжай. Хочу услышать всю историю до конца.

Лиза встретилась со мной взглядом и опустила глаза. Я понял, что был с ней грубым и теперь она боится меня, глубоко выдохнув, я сменил тон на более спокойный.

– Продолжай, прошу тебя.

– Уверен?..

– Да, хочу все знать.

– Ладно, – она кивнула головой. – Как я уже сказала, вирус обладал невероятным потенциалом. Его влияние на человеческий организм было ошеломляющим и изначально не имело ничего общего с тем, во что оно после вылилось.

На начальном этапе мутации вирус стал панацеей от многих болезней. Вирус гриппа всех видов, герпес, стафилококк и многие другие. Стопроцентный результат выздоровления пациентов!

У нас просто головы кружились от такого успеха, просто немыслимо. Вирус «Арес», вступая в контакт с другим вирусом земного происхождения, не мог терпеть конкуренции и сразу запускал механизм его уничтожения.

Через месяц испытаний мы получили устойчивый штамм вируса «Арес», который можно было использовать как вакцину против большинства вирусных заболеваний.

– И провели испытания на людях, – подытожил я.

– Да, десять добровольцев из числа самих разработчиков.

– Вы что, его на себе опробовали?

– Да, мы были уверенны в результате.

– Ну вы и психи, ей-богу! И что? Вышло?

– Не совсем. Трое из нас погибли.

– Прекрасно…

Лиза подошла к холодильнику, достала пакет апельсинового сока и налила его в стакан, выпила и, посмотрев на меня оценивающе, продолжила:

– Мы просчитались относительно одной его особенности, из-за которой произошел тот несчастный случай.

– Ага, чистой воды несчастный случай. Молодцы, ничего не скажешь!

Она пропустила издевку мимо ушей и, как ни в чем не бывало, продолжила:

– Оказалось, что вирус не может ужиться с отрицательным резус-фактором крови. Все пациенты, имевшие отрицательный резус, вскоре после излечения умирали. Мы дорого заплатили за эту оплошность.

– Но все равно продолжили исследования.

– Да.

– Ну точно психи!

– Тебе не понять…

– Да куда уж мне!

– Мы не могли остановить исследования, это было бы настоящим преступлением – вот так все бросить.

– Преступлением было как раз продолжить исследования!

– Мы так не думали.

– И сейчас не думаешь? – Я кивнул головой в сторону улицы, где бродили толпы живых мертвецов.

– Как я уже говорила, этого не должно было произойти. Мы не вели разработки в этом направлении, мы хотели спасти человечество. Оградить его от болезней, которые ежедневно убивают тысячи людей.

– Благими намерениями выстлана дорога в ад.

– Вальтер Скотт, «Ламермурская невеста»?

– Нет, правда жизни!

Несколько секунд мы просидели в тишине, напротив друг друга. Вскоре, не выдержав ее взгляда, я отвел глаза.

– Ладно, что было дальше? Вы продолжили исследования и…

– …И через три месяца получили штамм следующего поколения, который был более адаптирован к человеческому организму. Промашка с резус-фактором была исправлена. Помимо этого, мы расширили список заболеваний, которые вирус мог уничтожить.

Штамм следующего поколения добавил в список еще и повышенную регенерацию поврежденных тканей. Ожоги, обморожения, гангрена ушли в прошлое. Вирус легко восстанавливал любые порезы на коже за считанные дни, даже шрама не оставалось.

У нас был пациент, который в результате пожара получил восемьдесят процентов ожога тела. Раньше такие пациенты не выживали, а этот, после введения ему вируса, спокойно ходил через месяц и даже сам ел.

На третий месяц кожа восстановилась настолько, что он захотел домой.

– Неужели вот так полностью восстановился? – Я был поражен.

– Не полностью, конечно, но да. Вирус восстановил пораженные ткани настолько, насколько хватило бы, чтобы человек не умер. Внешность человека не восстановилась полностью. Однако остальное можно было исправить при помощи пластической операции.

– Невероятно, не могу поверить…

– Но это правда, и я сама была свидетелем этого!

– Ну, допустим. Только мне вот что не понятно: почему вы опять испытывали вирус на людях? Почему рисковали, вам тех трех было недостаточно?

– Прямо в точку попал. Конечно, мы пытались испытывать вирус на животных, но, как оказалось, на них он не действовал.

– Как?

– Очень просто – такова его природа. В организме животных он не мог ужиться.

– Он что, погибал в теле кролика?

– Нет, он просто не оказывал никакого воздействия на него.

– Чушь какая-то.

– Симбиоз вируса и человека возможен только из-за генетических особенностей человека. Ты, может, не в курсе, что геном человека и шимпанзе на 98 процентов совпадают, но оставшиеся два процента делают человеческий геном уникальным. В этих двух процентах генома сокрыты все тайны человеческой личности.

Вирус по непонятным нам причинам воздействует именно на эти ключевые геномы, что и делает симбиоз вируса и человека возможным. В целом это было прекрасно, в глобальном смысле, конечно. За исключением шестой мутации. Последствия для человечества оказались плачевными…

Вновь повисла пауза. Каждый был погружен в свои мысли. От услышанного у меня голова шла кругом. Внезапно захотелось выпить. Я подошел к холодильнику, достал бутылку, налил виски в стакан и, сделав приличный глоток, обратился к Лизе:

– Получается, все было прекрасно, пока не стало так ужасно?

– Примерно так.

– Ну а четвертая и пятая мутация, что с ними было?

– Только расширение списка болезней, которые уничтожал вирус, по сути, при этих мутациях он становился сильнее и жизнеспособнее. При пятой мутации вирус стал способен уничтожить СПИД и рак.

Меня словно током дернуло. От неожиданности я выпустил стакан с виски, который разлетелся на полу. СПИД и рак… У меня был рак легких. Или уже нет?..

Заметив, каким идиотским стало выражение моего лица, Лиза смутилась.

– Что-то не так?

– Несколько месяцев назад врачи обнаружили у меня рак легких. Они мне дали год, это как максимум.

Лиза улыбнулась такой милой улыбкой, что сердце защемило.

– Поздравляю тебя, у тебя нет рака легких.

– Ахренеть! – только и смог выдавить я.

– Не то слово! Вирус шестой мутации, у рака нет шансов.

Я едва не подпрыгнул от счастья! Представьте себя на моем месте. Еще секунду я считал себя неизлечимо больным и вдруг узнаю, что абсолютно здоров!

Дрожащими от волнения руками я взял другой стакан и наполнил его виски, напрочь забыв про кубики льда. Выпил половину залпом и подошел к столу.

– Ты же не можешь быть уверенной на все сто процентов.

– Я уверена на двести процентов. Ты абсолютно здоров!

Находясь в состоянии шока, я грузно опустился на стул.

– Теперь ты понимаешь, что мы хотели подарить всему человечеству? – произнесла она с улыбкой.

У меня не было слов, поэтому я просто кивнул головой и допил свой виски.

Мне понадобилось время, чтобы осознать и принять тот факт, что я здоров. Это было непросто, но я поверил. То ли ее слова меня убедили, то ли я хотел в это верить, не знаю точно. Все это время Лиза молча сидела за столом и смотрела в пустую тарелку, погруженная в свои мысли.

– Ладно, расскажи мне еще про этот вирус?

– Остальное ты и сам знаешь.

Сделав над собой усилие, я поборол соблазн вновь достать из холодильника бутылку и присел напротив.

– Я знаю следствие, а не причину. Расскажи, как все началось. Как случилось так, что вирус вырвался на свободу?

– Я не знаю точно. Все началось так быстро.

– Ты знаешь.

– Нет.

– Черт возьми, Лиза, зачем сейчас-то комедию ломать? Расскажи, как было дело.

– Да не знаю я!

Мне показалось, что я уперся в глухую стену. Какова вероятность, что человек, причастный к созданию вируса, не знает того, как он распространился на весь мир?

Необходимо было сменить тактику и зайти с другой стороны. Надо выслушать весь рассказ, и, возможно, рано или поздно она проговорится.

– Хорошо. Расскажи, почему вирус начал оживлять мертвецов? Как это вообще возможно? Мертвое тело оно и есть мертвое.

– Это не совсем так. После смерти человека в привычном для нас смысле остаются электрические импульсы, которые еще достаточно долгое время сохраняются в клетках тканей. Человек мертв, сознание мертво, сердце не бьется, а клетки организма еще живы. Раньше это не играло никакой роли, потому как спустя непродолжительное время клетки тоже погибали, организм разлагался под воздействием бактерий. Банальное разложение тела.

Но «Арес» все изменил! Он уничтожил все бактерии и микроорганизмы, точно так же, как поражал болезни. Более того, проникнув в структуру ДНК, он сливался с ней полностью, становился ее частью, одним целым. Если в живом организме он находился в состоянии сдерживания, влияя лишь на некоторые аспекты жизнедеятельности, то в мертвом он получал доступ ко всем процессам.

Фактически он захватывал центр управления биомашиной. Дальше следовала реанимация тела и все то, что мы прекрасно знаем.

– Интересно, а почему тогда мертвецы кидаются на людей? Почему не успел он еще открыть глаза, как сразу тупой и хочет жрать?

– Я точно не знаю, есть только предположения. Как ты понимаешь, у нас не было времени изучить этот феномен.

– Но хотя бы предположениями поделись?

– До конца не уверена, но, по-моему, дело обстоит так: организм погибает, но вирус уже слился с ДНК человека, и, как только пропал оператор в виде разума, он запускает перезагрузку, активирует процессы жизнедеятельности, но лишь в той части, в которой непосредственно нуждается.

Ему не нужен интеллект носителя, ведь он и сам им не обладает, ему нужна лишь биомашина для поддержания собственной жизнедеятельности. Для этого ему достаточно активировать центры в мозгу, отвечающие за движение и голод.

– Голод? Ему необходимо поедать нашу плоть?

– Не совсем так. Ему нужно то, что дает наша плоть.

– И что это?

– Элементарная энергия: белки, углеводы, аминокислоты, витамины. Всё то, что присутствует в мясе.

– А что ж они зверей не пожирают? То же ведь мясо.

– Ошибаешься, еще как пожирают, просто тебе не довелось этого увидеть. Мы же, пока были в пути, насмотрелись на это вдоволь.

– Гребаные мясоеды! – не сдержался я. Мне вновь захотелось выпить. Я даже слегка привстал из-за стола, но сдержался и опустил зад на стул.

– Интересное предположение. Если оно истинно, то всё не так уж и плохо.

– Ты о чем?

– Ну, это же элементарно! В первые дни, пусть даже в первый месяц, добыча еще была, но сейчас мяса на улице не осталось. Скольких людей они сейчас могут поймать? Бьюсь об заклад, в больших городах никого не осталось вовсе. Еще немного, и зомби подохнут от голода.

– Если бы. В отсутствие пищи зомби впадает в состояние, близкое к анабиозу. Со стороны может показаться, что он окончательно мертв, но стоит источнику пищи оказаться поблизости, как он тут же включается.

Я уже собирался задать вопрос, мучивший меня долгое время, однако Лиза уже продолжала рассказывать.

– Ты наверняка заметил, что мертвецов на улице становится все меньше. Один, два редких бродяги на всю улицу. Те, кому посчастливилось перекусить какой-нибудь крысой или кошкой. А попробуй выйти из убежища, как они тут как тут.

– Да, было такое. Только я думал, что они поумнели и стали осторожными.

– Истина куда прозаичнее.

Я больше не мог сдерживаться, руки прям так и чесались приложиться к бутылке.

Наливая в стакан виски, я отметил про себя, что выпил уже полбутылки, но при этом не опьянел. Конечно, опьянеешь, когда тут такое.

– Раз уж ты подошел к холодильнику, не мог бы захватить сок для меня? Я налил себе виски и, захватив пакет с соком, вернулся за стол.

– Допустим, это правда, но ведь они рано или поздно все равно сгниют. Как ни крути, они все-таки покойники?

Лиза печально вздохнула и отпила из стакана. В ее взгляде я прочитал разочарование.

– Здесь я тебя снова разочарую. Вирус не дает клеткам разлагаться, тормозя все процессы еще на начальных стадиях. Боюсь, что это надолго.

Я чуть не поперхнулся.

– Нет, не может этого быть! Не может быть, чтобы была такая задница!

– Боюсь, что это так.

– Они что, блин, вечные?

– Надеюсь, что нет. Думаю, когда-нибудь вирус все же сдаст свои позиции, но это произойдет очень и очень нескоро.

У меня не было слов. Я посмотрел на янтарную жидкость в стакане, выдохнул и осушил его весь. Надо было захватить всю бутылку, теперь вновь придется вставать и идти к холодильнику.

Лиза смотрела на меня с интересом.

– Я ответила на все твои вопросы?

– Нет, еще осталась парочка.

– Какие?

Этот вопрос давно меня интересовал, не думал, что когда-нибудь смогу получить на него ответ.

– Почему укус, даже не смертельный, превращает человека в зомби? Насколько я понимаю, во мне и в тебе он и так есть. Но мы в зомби не превращаемся, пока не умрем. Лиза охотно кивнула головой, словно давно ждала этот вопрос.

– Очевидно, у мертвецов что-то есть в слюне или в слизи, что убивает человека. Что-то сродни яду.

– Но ты не знаешь наверняка?

– Увы. Как я уже говорила, у меня не было времени изучить это явление.

Какое-то время мы просидели молча, каждый думал о своем. У меня было еще много вопросов относительно этого вируса, но я решил пока их не задавать. Кроме одного, который вскользь прозвучал в начале нашей беседы.

– Ты сказала, что тебе надо на военную базу «Форт-Худ». Якобы туда эвакуировали твоего отца и его группу?

Она утвердительно кивнула головой.

– Почему ты уверена, что они именно там?

– Он оставил мне видеосообщение. Я обнаружила его в ЦКЗ. Очевидно, он предположил, что я стану добираться именно туда.

– ЦКЗ?

– «Центр по контролю за заболеваниями» в Атланте. Именно там мы занимались разработками вируса. Там он и был создан. – И оттуда все пошло? Заражение, имеется в виду.

– Да.

– Расскажешь?

– Придется, ты же от меня не отстанешь.

– Ни в коем случае.

Лиза растянула губы в некое подобие улыбки. По напряженному выражению лица я понял, что это больная тема для нее, но выбора у нее не было, я должен был узнать, как все началось.

– Получив устойчивый штамм вируса «Арес» пятого поколения, мы ликовали. То, что находилось у нас в руках, должно было стать спасением человечества, но стало погибелью.

Хотя тогда мы этого даже предположить не могли. Все показатели структуры вируса, его активности, его эффективности говорили о том, что в скором времени мы забудем об эпидемиях и неизлечимых болезнях. Забудем, что такое детская смертность, врожденное уродство, патологии и всё остальное.

Мы открыли ящик Пандоры, прикоснулись к неизведанному, преступили запретное, за что и поплатились. Однако тогда мы этого не знали. Мы восторгались новым открытием, сравнивали вирус с чудом, считали его панацеей от всех недугов.

– Лиза, – прервал я ее, – давай без самобичеваний и излишних отступлений, просто расскажи, как всё было. О маниакальности и одержимости ученого-брата я и так знаю, ты суть изложи.

– Просто я хотела еще раз напомнить, что мы не создавали чудовище, мы преследовали противоположные цели.

– Это я уже понял.

Лиза встала из-за стола и подошла к окну.

Окно выходило во внутренний дворик, где мы похоронили ее брата.

– Почти шесть месяцев назад, в феврале, мы провели последние испытания на людях вируса пятого поколения.

Испытания прошли успешно, достигнуты результаты были просто ошеломляющие. Мы праздновали победу, и в ознаменование этой победы вызвали ведущих ученых всех стран на закрытую медицинскую конференцию, которой руководила сама министр здравоохранения Кэтлин Сибелиус.

Двадцать пятого февраля конференция состоялась в присутствии 285 делегатов из 150 стран, среди которых присутствовали также губернатор штата Техас Рик Перри и несколько конгрессменов из Вашингтона. Ходил слух, что и президент приедет на конференцию, однако в последний момент он изменил свое расписание.

Конференция длилась десять часов, в течение которых мы представили все пять штаммов вируса «Арес» и наглядно продемонстрировали его возможности. Тогда мы еще не знали о «шестерке» и о том, как легко она может передаваться от одного субъекта к другому. Оказалось, что не сложнее, чем обычный вирус гриппа.

– Другими словами, вы, пусть и непреднамеренно, заразили 285 человек, которые в итоге разнесли заразу по всему миру.

– Если быть точным, то гораздо больше, если учитывать ассистентов, помощников, охранников, секретарей и прочий обслуживающий и сопровождающий персонал. До этого момента все мутации вируса были вызваны искусственно в лабораторных условиях, вплоть до пятого поколения. «Шестерка» мутировала самостоятельно вне лаборатории. Зная, как нам казалось, природу вируса, мы не могли предположить, что «Арес» может мутировать самостоятельно, причем не где-то, а непосредственно в человеческом организме.

– Но как он туда попал? В организм, имею в виду. Вы же не кололи вирус всем делегатам?

– Нет, но на конференции присутствовали носители пятого поколения. Те, кто прошел лечение и излечился от смертельных заболеваний.

Их присутствие было обязательно, как наглядный пример того, что мы не просто строим гипотезы и предположения, а реально обладаем лекарством от всех болезней.

Я взял бутылку и вернулся за стол. Лиза по-прежнему стояла у окна.

– Они стали разносчиками «шестерки»? – спросил я, наливая в стакан виски.

– Да. Пятое поколение мутировало в шестое без нашего ведома и участия. По сути, демонстрируя пятое поколение, мы предоставляли устаревшие данные. «Шестерка» оказалась весьма инертна и легко распространилась по воздуху среди людей на конференции.

Вирус «Арес» никак не проявляется внешне, как, например, вирус гриппа, когда видны явные признаки заражения, поэтому каждый вернувшийся домой делегат беспрепятственно принялся заражать окружающих его людей. Те, в свою очередь, других, и так в геометрической прогрессии, каждый день. К моменту, когда произошел первый случай оживления мертвецов, больше половины земного шара уже являлись носителями «шестерки».

Отпив половину стакана, я встал и подошел к Лизе, аккуратно взял ее за плечи и развернул к себе, посмотрев в ее зеленые, как у кошки, глаза.

– По телевизору сказали, что первый случай оживления зомби случился с мертвыми солдатами, прибывшими из Ирака. Этот факт даже пытались увязать с биологической атакой террористов.

Прежде чем ответить, Лиза отстранилась от меня, сморщив нос.

– Иван, пожалуйста, не приближайся ко мне. От тебя за версту несет виски, не самый приятный, надо сказать, запах.

Я смутился и отошел на шаг назад.

– Извини, так все же?..

– Да, это был первый случай, по крайней мере из тех, что осветила пресса. Однако причина была не в этом. Один из наших делегатов, уже являясь носителем вируса, получил тело погибшего в Ираке сына. Вирус попал на мертвеца и оживил его. Очевидно, что подобные контакты с мертвыми во всем мире, в той или иной степени, имели место быть.

– Вот как, значит, все было, – подытожил я и вернулся за стол. Лиза, помявшись какое-то время у окна, тоже вернулась.

– Теперь ты знаешь все. Я рассказала тебе все, теперь у меня к тебе вопрос.

– Валяй, – ответил я, не раздумывая.

– Ты поможешь мне добраться до военной базы «Форт-Худ»?

Поперхнувшись виски, я разразился громким кашлем.

Чему вообще можно поражаться после того, как произошел зомби-апокалипсис? После того, как всё встало с ног на голову, привычные элементарные вещи стали недостижимыми сверхтрудными проблемами, а всё то, что ранее граничило с безумием и фантастикой, стало обыденностью.

Мир изменился, но мы нет. Мы не стали суперменами, у нас не появились сверхспособности, сверхсила и ловкость, в конце концов, у нас не отросли крылья за спиной.

Поэтому, казалось бы, простая и легко выполнимая задача, для выполнения которой ранее требовалось только завести автомобиль, теперь выглядела как самоубийственная невыполнимая миссия.

– …Ты поможешь мне добраться до военной базы «Форт-Худ»? – повторила свой вопрос Элизабет.

Вроде на сумасшедшую она не похожа, может, она слепая?

Прокашлявшись и вновь обретя способность дышать ровно, я посмотрел в глаза Лизе и натянуто улыбнулся.