Вирус

Денис Грей

Вирус

Глава 1

Внимание!

Все события и герои в этом произведении вымышленные. Любые совпадения с реальными событиями, именами, названиями или местами являются случайными.

Эта книга предназначена только для развлечения. Она не пропагандирует ничего и не призывает к каким-либо действиям. Автор не стремится оскорбить или унизить кого-либо.

Автор категорически против того, чтобы кто-либо повторял действия, описанные в книге, или пытался воплотить в жизнь сюжет или его отдельные элементы.

Поехали!

– Ну давай же, выходи, урод! – прошептал я, наводя прицел винтовки на притаившегося среди машин зомби. – Покажись, мерзкая тварь!

Однако зомби не спешил выходить, оставаясь скрытым за сгоревшим остовом большого пикапа.

Можете мне не верить, но в последнее время ходячие мертвецы стали умнее или, по крайней мере, более осторожными. Они словно поняли, что лучше не подходить ко мне, пока я нахожусь в своем укрытии и обладаю оружием. Не знаю, есть ли у них разум, но то, что под пули лезть не стоит, они усвоили.

В последние дни отстрел бродячих по улице зомби – это единственное развлечение для меня. И, похоже, эти твари пытаются отнять у меня даже эту радость. Но ничего, я подожду. Рано или поздно мертвяк выйдет из-за машины, а пока я поведаю вам историю своей жизни в зомби-апокалипсисе.

Начнем всё сначала. Меня зовут Иван, Иван Никитин. И, насколько мне известно, я единственный выживший в этой стране. По крайней мере, я так считаю. Если вы со мной не согласны, готов поспорить! Да вот только, боюсь, что не с кем. Последние трансляции по телевидению прекратились три месяца назад, радио заткнулось спустя еще полторы недели.

Последнего живого человека я видел полтора месяца назад, когда караван армии спасения проходил через этот маленький городок, название которого я так и не успел выяснить. Знаю лишь, что нахожусь на юге страны, где-то рядом с границей.

На нас напали ночью. День выдался трудный, бдительность минимальна, многие вообще спали, за исключением караульных из числа военных, поэтому, когда подоспели орды живых мертвецов, мы были застигнуты врасплох.

Из-за халатности дозорных, которые вовремя не спохватились и не заметили мертвяков, мы попали в окружение. Ох, что тогда творилось, вы себе не представляете! Такое описать словами невозможно. Началась паника: повсюду крики, стоны, вой сирены, мычание и чавканье мертвецов, плач какого-то ребенка из палатки и, конечно же, стрельба. Что-то меня опять не туда понесло.

Попробую зайти издалека и рассказать, с чего всё началось. Первые сообщения о нападениях я услышал по радио, возвращаясь из командировки. До конца света я работал в страховой компании инспектором по страховым случаям. Если с застрахованным человеком случалась неприятность, то, прежде чем ему выплатить страховку, руководство направляло к нему меня, чтобы я расследовал данный страховой случай.

Сейчас кривить душой незачем, и я могу сказать честно, что единственной моей задачей на самом деле являлось выявление любых нарушений или упущений, дабы мои боссы могли отказать человеку в предоставлении страховки.

Да-да, вот такая я скотина, можно сказать, что я сам бы себе дал в морду, если б оказался по ту сторону барьера. Таких, как я, никто не любит, их даже презирают, но работа есть работа, и кто-то должен ее делать.

Итак, я услышал по радио о нападениях в городах и сперва не поверил тому, что услышал. Получалось, что некие люди, зараженные неизвестным вирусом, нападают на других и убивают их. Да не просто убивают, а пожирают.

От услышанного мои волосы встали дыбом, я даже не поверил, пока сам всё не увидел. Фактически, когда самолет совершил посадку в аэропорту, в городе уже ввели военное положение.

Повсюду военные грузовики, солдаты в полной экипировке, танки, полиция, перевернутые машины, пожары, стрельба. Боже, подумал я тогда, как нам вообще дали разрешение на посадку? Город утопал в крови и хаосе, а диспетчеры, тем не менее, были на местах и продолжали сажать самолеты.

Но надо отдать должное и журналистам, которые во всем этом аду продолжали вести репортажи из самых горячих точек страны. Преклоняюсь перед их мужеством или безрассудством, смотря как на то посмотреть. Вести репортаж с улицы города в прямом эфире и в том же прямом эфире быть сожранным мертвецами.

Да, я видел и такое, причем не единожды. Один раз даже слишком круто все вышло: на женщину-репортера напали трое оживших мертвецов, повалили ее на асфальт и принялись жрать ее в прямом эфире. Она кричала как ненормальная, билась и вырывалась от нападавших, а ее оператор, вот сука, продолжал все снимать, причем то наводя крупный план, то удаляя, чтобы мы, простые обыватели, могли в полной мере насладиться зрелищем.

Справедливости ради надо сказать, то еще было зрелище! По-моему, конец света наступил задолго до того, как мертвецы восстали в моргах и вышли на улицы городов, они лишь подвели черту под цивилизацией, точнее сказать, под ее концом.

Я убеждён, что конец света наступил в тот момент, когда Бог простил людям их грехи, позволив своему сыну искупить их на кресте. Мы не оценили этого и продолжили забивать гвозди в свой гроб.

Что-то меня потянуло на философию. После недавних событий я стал настоящим философом.

Например, по телевизору, пока он ещё работал, нам рассказали, что случилось. Это было связано с биологическим оружием. Якобы некий учёный, один из тех гениев, которыми гордится наша страна, создал вирус. Этот вирус должен был повышать жизнестойкость солдат на поле боя, их выносливость, силу и способность сражаться до последней капли крови.

Всё это звучало очень круто, но, к сожалению, вирус вышел из-под контроля, мутировал и стал настолько сильным, что смог оживить мёртвых.

Всё началось с груза 200 – погибших солдат в Ираке, которых привезли домой, чтобы похоронить. Но они восстали из мёртвых и начали нападать на людей.

Не знаю, может быть, всё было именно так, но я думаю, что Богу просто надоело наше вмешательство в его дела, наше стремление к саморазрушению, и он поставил точку очень необычным способом. Да, скорее всего, так и было. Мне хочется, чтобы это было именно так.

Я не слишком религиозен, и грехов в моей жизни не меньше, чем у самого отъявленного преступника. Поэтому всё справедливо. Другого объяснения у меня нет, да и не нужно. Зачем? Что изменится, если я узнаю правду? Ходячие мертвецы будут продолжать бродить перед моими окнами день за днём, пока не доберутся до меня. Мне всё равно.

Ах да, я забыл объяснить, почему мне всё равно.

Мне безразлична собственная жизнь и всё происходящее вокруг, потому что я смертельно болен раком лёгких, и мне осталось жить не больше года.

Врачи вынесли мне смертный приговор три месяца назад, незадолго до того, как всё это произошло. Тогда мне казалось, что жизнь кончилась, и я даже думал о самоубийстве в один из вечеров, когда напился в стельку. Но, будучи трусоватым от природы, я так и не решился.

И, как оказалось, не зря. Вы, наверное, меня не поймёте, но я был рад, что так всё вышло, что внезапно наступил конец света и я остался один среди армии зомби. Понимаю, что это звучит глупо, но мне нравится ситуация, которая сложилась.

Кем я был раньше? Ничем! Я был никем, офисным планктоном без семьи и родни, с обычной внешностью и кучей комплексов.

Теперь же я – единственный выживший на Земле. По крайней мере, пока не доказано обратное. Я живу среди живых мертвецов и до сих пор не стал их обедом.

Хватит самобичевания, лучше расскажу, как мне удалось выжить:

Когда на наш лагерь напали орды мертвецов, началась паника. Я оказался среди людей, которые метались в истерике. Удивительно, но я не поддался панике и начал осторожно выбираться из толпы.

Моей первой целью было найти оружие. Логично, ведь нас охраняли военные, а значит, оружие было. Но мне, как гражданскому, его не полагалось.

Однако мне повезло, и я всё-таки нашёл оружие. Убегая из лагеря, я случайно наткнулся на мертвеца, который пожирал солдата, уже не подававшего признаков жизни. Рядом с солдатом лежала винтовка М-16. Риск был велик, но без оружия в этом хаосе было ещё опаснее, поэтому я решился.

Осторожно приблизившись к мертвецу, я поднял с земли огромный камень и со всего маху опустил его на голову зомби. Удар оказался достаточным, чтобы мертвец завалился на труп солдата, не издав ни звука.

Подняв винтовку с земли, я посмотрел на бедолагу и заметил в его кобуре пистолет марки «Глок». Поборов страх, я прихватил и его.

Не успел я сделать шаг от трупов, как солдат, которого поедал мертвец, открыл свои белесые глаза и уставился на меня. Не дожидаясь, пока он поднимется, я дал стрекача. Так у меня появилось оружие.

В молодости я служил в армии и потому умею обращаться с армейским оружием. Не успел я выйти из палатки, как трое мертвецов окружили меня. Одного из них я сразу же узнал. Это был мой сосед в автобусе, с которым мы ехали к границе во время эвакуации. Только теперь он выглядел иначе. У него не хватало правой руки и половины лица. Я его и узнал-то по идиотской футболке с изображением Губки Боба, оседлавшего морского конька.

Ну не придурок, подумал я, когда он сел рядом со мной в автобусе. Конец света, кругом мертвецы и смерть, а он вырядился так, будто в отпуск собрался в Майами.

Безликий «Губка Боб» протянул ко мне свою оставшуюся конечность и распахнул пасть, за что и словил пулю в оставшийся глаз.

Это было мое первое убийство, и, надо сказать, оно меня взволновало и потрясло. Это вам не по картонным мишеням в тире палить, в тот момент я испытал эйфорию от власти, которую дает оружие.

Его мозги вылетели наружу и забрызгали морду второму мертвецу, который следовал за ним. Человеческий мозг – жуткая дрянь, если он попал к вам на одежду или в глаза, вязкая, мерзкая консистенция, которую невозможно отстирать или трудно смыть. Знаю по опыту, ведь трупов на работе мне пришлось повидать не один десяток.

Так вот, второй мертвец фактически ослеп, мозги первого залепили ему глаза, и он, остановившись, принялся крутиться в поисках меня, не соображая протереть их рукавом.

Его и третьего мертвеца – женщину – я уложил двумя выстрелами, освободив себе путь к армейскому джипу.

Двадцать метров до джипа показались мне вечностью, кругом носились люди, за ними гнались мертвецы, свистели пули, чертовы солдафоны уже не разбирали, где живые, а где ожившие, и палили во всё, что движется.

Так что я едва не погиб от шальной пули, прежде чем распахнул дверь джипа и заскочил в него. Весьма вовремя, потому что двое зомби тут же привалились к окну и стали по нему скрести и клацать зубами, пытаясь добраться до меня.

Ключей в замке зажигания не оказалось, я почувствовал, как начал поддаваться панике, но все же взял себя в руки и принялся искать их внутри.

Когда распахнулась пассажирская дверь, я чуть голову не расшиб об руль. Рука сама направила пистолет в сторону опасности, и палец нажал на спусковой крючок. От звука выстрела я чуть не оглох, парень, что пытался заскочить ко мне, отшатнулся и с удивленными глазами посмотрел себе на грудь, где расползалось красное пятно.

За те несколько секунд, что мы смотрели друг другу в глаза, я испытал множество противоречивых чувств, но одно – чувство вины – так и осталось во мне, пока его, еще живого, валили на землю мертвецы и впивались в него зубами.

Самое страшное было то, что он, пораженный моим предательством, даже не орал, пока его тело разрывали на куски и растаскивали в стороны.

Мне ничего не оставалось делать, как нагнуться закрыть пассажирскую дверь. Ключи вскоре нашлись под водительским сиденьем, очевидно, они туда упали, пока водитель в суматохе покидал авто.

Заведя джип, я рванул с места и, не оглядываясь назад, погнал подальше от того ада, что остался позади.

Вырвавшись из оцепления, я понял, что праздновать победу еще слишком рано, потому как к тому времени данный городок уже кишел тварями. Улица была завалена трупами и не совсем трупами, я хочу сказать, что половина мяса на улице отбивалось или корчилось в судорогах на асфальте, в то время как вторая половина его пожирала.

Жуть, в те тридцать с небольшим минут, что я прорывался к центру города, седых волос на моей голове прибавилось на треть, я вообще постарел лет на десять, пока не вздохнул спокойно, укрывшись в небольшом доме с зеленой оградкой и чертовыми скульптурками гномов. Но об этом чуть позже.

Дабы вам было интересно, я хочу поведать то, что мне пришлось пережить с момента, как я покинул наш ставший небезопасным лагерь и рванул к центру. Это была страшная ошибка, в виду того, что в центре ходячих было на порядок больше, нежели в нашем лагере.

Эти твари ничего не боятся, они кидались мне под колеса, и я не всегда успевал или имел возможность от них увернуться. Их поганые тела так потрепали капот моего авто, что я стал всерьез опасаться заглохнуть посредине оживленной улицы, или я мог банально попасть в пробку из кучи машин, брошенных на улице.

Как бы то ни было, я рисковал вскоре оказаться внутри металлической банки, окруженный кровожадными упырями.

Но это было лишь полбеды, как оказалось, в баке моей машины почти не осталось топлива, лампочка предательски горела, указывая на пустой бак. Я почти отчаялся и едва не поддался панике, но все же взял себя в руки и стал искать безопасное убежище.

Но где его найти, если кругом одни мертвецы? Куда податься? Я не мог себе ответить на этот вопрос и потому просто продолжал двигаться по улице, временами сворачивая то вправо, то влево, выбирая наиболее безопасный маршрут, а по сути просто ехал там, где спокойно проходила моя машина, не опасаясь застрять среди брошенных авто.

Вскоре я уже не замечал, где люди, а где монстры, просто избегал всех. Пару раз к моей машине подбегали люди, по крайней мере, они что-то кричали мне, пытались проникнуть внутрь, просили о помощи, стучали в окна, но я никак на них не реагировал и продолжал ехать куда глаза глядят, заблокировав все двери.

Я понимаю, что это не делает мне чести, что я поступил как последняя скотина, но в тот момент я ничего не мог с собой поделать, я спасал свою жизнь.

Позже, уже в безопасности, я пытался найти себе оправдание, я действительно мучился и не мог заснуть из-за своего поступка, но со временем я все же убедил совесть, что они были обречены, что все они были покусаны и представляли для меня реальную угрозу.

Что их смерть была лишь вопросом времени, и я не мог их спасти, не мог рисковать своей, пусть и никчемной, но все-таки жизнью ради незнакомых для меня людей.

Итак, лампочка неумолимо указывала на пустой бак, поэтому я решил ехать вперед, пока не кончится бензин, или пока вообще будет возможность двигаться по этому аду.

Я не зря сравниваю картину на улице с адом, потому как-то, что там творилось, не иначе как адом назвать нельзя.

Одна девушка пыталась вырваться из окружения пяти ходячих и металась, как загнанный в угол зверь, пока они не сузили круг и не повалили ее на землю, вцепившись в нее зубами.

Как она кричала! Ее крик до сих пор стоит в моих ушах, несмотря на прочие крики на улице, ее голос я слышал громче всех, и это немудрено, когда тебя, еще живого, разрывают на части и растаскивают в разные стороны.

Один мертвец оторвал ей правую руку, еще двое по ноге, четвертый и пятый вцепились в лицо и грудь. Эти твари хоть и медлительны и в обычной ситуации не способны догнать человека, но обладают поистине дьявольской силой, способной разорвать человеческое тело на куски.

Живой человек сколько угодно может метаться и убегать от них, но стоит им зажать его или окружить, пиши пропало, человек будет обречен.

Картин, подобных этой, я видел превеликое множество, все те, кто пытался спастись на своих двоих, рано или поздно все равно попали ходячим на обед.

Один толстяк, надо отдать ему должное, ведь он, несмотря на свое тучное тело, отмахивался бейсбольной битой от шести трупаков, защищая своих жену и дочь, которые визжали, как ненормальные, пока отец разносил черепа мертвецам.

Такого отца поневоле зауважаешь: бился он до последнего, даже когда его повалили на асфальт и стали рвать на куски, он все равно продолжал отбиваться и закрывать свою семью.

Понятно, что это их не спасло, вскоре их тела стало не рассмотреть под грудой копошащихся мертвяков. Надеюсь, они умерли быстро. Не могу говорить об этом без слез.

Воспоминания той ночи вызывают во мне бурю эмоций, тем более от осознания собственной трусости в тот момент.

Не единожды к моей машине подбегали люди и просили их впустить, но я никого не впустил.

Сейчас я пытаюсь найти себе оправдание, но не могу. Я стараюсь сказать себе: «Эй, да ты не мог им помочь, открой бы ты дверь, и туда ворвались бы ходячие, или остановка джипа, чтобы подсадить кого-нибудь, привела бы к тому, что ты уже не смог бы тронуться из-за толпы, окружившей тебя».

Нет, самое главное оправдание все же в том, что любой из них мог бы быть уже зараженным, а заражен, значит мертв, значит ходячий.

Казалось бы, резонная отмазка, но нет, совесть неумолимо твердит об обратном. «Ты трусливая, жалкая скотина» – вот что она мне говорит.

Двигаясь по улице, которая становилась все более непроходимой, я в итоге был вынужден остановиться. Нет, не из-за того, что бензин кончился, хотя к этому, пожалуй, все шло, а из-за того, что, неудачно увернувшись от трех мертвецов, преградивших мне дорогу, я врезался в дерево у газона.

Мой железный конь издал последний предсмертный вздох и замолк, и хотя я прекрасно видел, что из-под капота повалил пар из пробитого радиатора, тем не менее попытался завести машину.

Ни третья, ни четвертая попытка завести мотор не увенчалась успехом, а пока я пытался завестись, ходячие окружили мою машину и стали скрестись в окна, клацая зубами и издавая такой рев, что я едва не потерял сознание от страха.

Их было не меньше дюжины, поэтому я понял, что попал в западню, и выйти на улицу не представлялось возможным. Я был на грани и готов был сдаться, но потом, сам не знаю, как мне это на ум пришло, открыл люк в крыше и выкарабкался наружу.

Сейчас я не могу сказать точно, что это было: инстинкт самосохранения или здравый смысл, но я оказался на крыше джипа, куда эти твари залезть не могли. Некоторые из них пытались схватить меня за ноги, но я смог увернуться. Я так скакал на крыше машины, словно танцевал чечетку, что ни одна из этих тварей так и не схватила меня.

Я понимал, что рано или поздно кому-нибудь удастся меня схватить, поэтому я стал озираться по сторонам и прикидывать пути отступления. Кроме дюжины ходячих, обступивших мой джип, вокруг было полно мертвецов, но они были заняты поеданием моих менее удачных собратьев, поэтому у меня оставался единственный шанс на спасение – это спрыгнуть с авто и бежать к близлежащим домам в надежде укрыться в одном из них.

Так я и поступил. Спрыгнув на землю, я дал такого стрекоча, что пятки мелькали. Миновав стороной кучку мирно поедающих труп человека мертвецов, я кинулся к ближайшему дому, где их не было видно. Двери дома оказались заперты, разве могло быть иначе?

Пока я безуспешно дёргал ручку входной двери, мои преследователи были уже совсем близко, с каждой секундой сокращая расстояние между нами.

Бросив бесполезное занятие, я схватил мусорный бак и высадил окно, тут же кинувшись в спасительный дом.

В кино герой прыгает сквозь окно, разбивает его своим телом и, как ни странно, оказывается невредимым. Тут это, естественно, не сработало. Я весь изрезался осколками стекла: руки, плечо, нога, два пореза на животе, три мелких на лице.

Но обращать внимание на порезы не было времени, так как надо было заблокировать окно. Пока я двигал шкаф с бельём к окну, ходячие достигли проёма и уже совали свои окровавленные руки в окно. Пару раз им удалось схватить меня за руку, один раз меня чуть не вытащили наружу, я говорил вам про их силу, но мне удалось отбиться от них и придвинуть шкаф к окну.

Немного переведя дух, я осмотрелся по сторонам. Дом, в который я вероломно проник, оказался самым типичным домом юга, с самой типичной обстановкой. Простая дешевая мебель в спальне, куда я влез, одна кровать и тумбочка, платяной шкаф, который я передвинул к разбитому окну, торшер и старомодный комод в углу, несколько фотографий в рамках на стене, вот и вся обстановка комнаты.

Прежде чем расслабиться, я подошел к двери и, прильнув ухом, прислушался. Несмотря на то, что в доме было тихо, как в могиле, я решил пока не выходить из комнаты и закрыл дверь, заблокировав замок ручки.

Лишь теперь я понял, как устал. Руки и ноги ныли от усталости, голова словно свинцом налилась, я сделал пару шагов вперед и, рухнув на кровать, моментально вырубился.

Не знаю, сколько часов я проспал, но когда очнулся, солнце уже взошло, сквозь щели за шкафом пробивался скудный свет, которого едва хватало, чтобы не натыкаться на предметы в комнате.

Очнувшись, я не сразу понял, где я, и сперва здорово испугался, но потихоньку память вернулась, и я со стоном привалился к стене, не желая возвращаться к реальности.

Ну, правда, кто захочет проснуться в доме, осажденном живыми мертвецами?

Осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, я прокрался к окну и посмотрел в щель за шкафом на улицу.

При свете дня улица предстала в еще большем кошмаре, нежели это выглядело ночью. Повсюду стояли брошенные машины с распахнутыми дверцами, многие из них горели, источая едкий черный дым горящего пластика. На

кузове многих из них были видны отпечатки окровавленных рук, кое-где были разбросаны вещи, среди которых валялись оторванные конечности их бывших владельцев.

Лужи крови и человеческих внутренностей, словно буйство красок на холсте самого дьявола.

Но самое ужасное было то, что везде, куда доставал взгляд, бродили ходячие мертвецы. Как неугомонные демоны ада, они топтались возле оград домов и брошенных машин, слонялись взад и вперед по улице, сталкивались друг с другом, но продолжали двигаться.

От их монотонного движения и противных стонов у меня защемило низ живота, а от их вида стал подниматься комок из желудка.

Едва сдерживаясь от рвоты, я продолжил их рассматривать. У некоторых не хватало одной или двух рук, у некоторых ног, те, что были без ног, ползали по земле, безрукие наступали на них и иногда падали, но продолжали всякий раз вставать и снова брести в неизвестном направлении.

Рассматривая их, я насчитал пятерых, у кого был разорван живот, из которого свисали кишки, словно красные змеи, волочившиеся следом. У трех, как ни странно, все женщины, не было лиц, только голая кость черепа вместо лица со впалыми глазницами, в центре которых вращались белесые глаза.

Понимая, что скоро я выплесну содержимое своего желудка на пол, я отошел от окна и стал массировать виски, пытаясь унять треск в голове. Нужно было что-то делать, я не мог всю оставшуюся жизнь просидеть в этой комнате, поэтому я стал соображать, как поступить дальше.

Мне нужен был хоть какой-то план, и вскоре я его составил.

Во-первых, я был жив и не покусан – это большой плюс, значит, шанс выжить у меня оставался.

Во-вторых, я нашел какое-никакое, но все же убежище. В этом доме жили люди, а значит, в доме должна быть еда и, возможно, оружие. Я очень на это надеялся.

В-третьих, мертвецы потеряли ко мне всякий интерес. По крайней мере, никто из них не пытался осаждать мой дом, а потому можно было спокойно осмотреть дом и, в случае необходимости, укрепить слабые места.

План действий я наметил, теперь надо было начать его исполнять. Проблема состояла в том, что для его реализации надо было покинуть комнату и выйти в коридор, а там меня мог поджидать неприятный сюрприз. Входная дверь была заперта изнутри, а значит, в доме кто-то был или мог быть, хозяева, например.

Если это так, то нет никакой гарантии, что их не покусали и они не обернулись в долбанных зомби. Конечно, могло быть так, что на момент всей этой задницы в доме хозяев вообще не было, могли же они уехать из своего дома ранее, но не факт.

Пока не осмотришь дом, правды не найти, и это было самое ужасное. Я был не готов выйти в коридор и начать сражаться с этими тварями, окажись они в доме.

Прошло не меньше часа, прежде чем я осмелился открыть дверь комнаты и выглянуть наружу. Для защиты от возможной опасности я прихватил металлический стержень от абажура, тяжелей палки я не нашел, еще был вариант использовать в качестве оружия ножку от кровати, но она оказалась слишком короткой, чтобы с безопасного расстояния атаковать ходячего.

За дверью, слава Всевышнему, меня никто не поджидал. Осторожно ступая по паркету, я стал продвигаться по коридору, попутно крутя ручки дверей остальных спален и заглядывая внутрь. Дверь своей спальни я оставил распахнутой настежь, чтобы в случае опасности быстро вернуться в нее.