Книга третья: корона из пепла и тьмы

– Здесь. На этом пепле. Мы построим не Твердыню Пепла. А город, который назовем… Рассвет. В память о тех, кто принес себя в жертву, чтобы мы могли увидеть этот день.– Мальфас разрушил наш дом, – сказал Каэль, и его голос был тих, но его слышал каждый. – А потом я доломал то, что осталось. Мы стоим на костях. На пепле. У нас ничего нет. Он обвел их взглядом. – И это – хорошо. Все удивленно посмотрели на него. – Эта крепость, – он указал на руины, – была символом войны. Символом обороны. Она была нашей клеткой. Теперь ее нет. И мы можем построить нечто новое. Не крепость, чтобы прятаться. А город. Чтобы жить. Он воткнул свой посох в землю.

Это было безумием. Строить город на руинах, когда враг мог вернуться в любой момент. Но в этом безумии была надежда. И она, как искра, зажглась в уставших глазах.

Мир, наблюдавший за ними, увидел странное, почти невозможное зрелище. Гномы, варвары, орки, дроу и люди – расы, которые веками лишь убивали друг друга, – вместе, плечом к плечу, возводили новые стены. Это была работа, которая лечила. Тяжелый, честный, созидательный труд вытеснял из душ горечь потерь.И они начали строить.

Но пока они строили, их враг не дремал.

Сцена 1. Проповедь Черного Рассвета.

Он строил свою, «чистую», цивилизованную империю, основанную не на крови и ярости, а на холодной логике, выгоде и скрытой, гниющей силе Скверны. И он выставлял Каэля и его «дикий» Север варварами, угрозой этому новому, прекрасному миру.Далеко на юге, в вольных городах, которые еще недавно были частью хрупкого альянса Каэля, появился он. Мальфас. Он не пришел с армией. Он пришел с идеей. Он не стал захватывать власть. Он начал говорить. С баронами, с главами гильдий, с магистрами торговых союзов. Он не угрожал. Он… убеждал. – Король Пепла – это Хаос, – говорил он своим бархатным, вкрадчивым голосом, сидя в роскошных кабинетах. – Он приносит лишь разрушение. Посмотрите на его столицу – она в руинах. Посмотрите на его армию – она обескровлена. Он сражается с богами, с титанами, и втягивает в свои безумные войны всех вас. А что вы получаете взамен? Выжженные земли и нестабильность. Он предлагал им иной путь. – Я – Порядок. Я – прагматизм. Я предлагаю вам не войну, а торговлю. Не разрушение, а процветание. Присягните мне – не как вассалы, а как партнеры. И я дам вам то, чего не сможет дать он. Стабильность. Защиту. И доступ к силе, о которой вы и не мечтали. Он не лгал. Там, где бароны присягали ему, жизнь действительно становилась лучше. Караваны ходили без охраны. Преступность исчезала. Налоги были высокими, но справедливыми. А тем, кто сомневался, он показывал другую сторону своей власти. Он научился контролировать Скверну, которую поглотил. Он не создавал монстров. Он создавал… лекарства. Эликсиры, которые давали сверхчеловеческую силу. Мази, которые заживляли любые раны. Он давал им то, от чего не мог отказаться ни один смертный правитель – преимущество. Он не заражал их тела. Он заражал их амбиции. Он давал им силу, а вместе с ней – зависимость.

Сцена 2. Два Сердца Рассвета.

Она была права. Но он был слишком истощен, чтобы начинать еще и внутреннюю войну. Он надеялся, что общий труд их сплотит. Он ошибался.Каэль знал об этом. Шпионы Лиссы, те немногие, что остались ей верны, приносили тревожные вести. Но он не мог ничего сделать. Он был связан. Строительством. Восстановлением. И внутренним расколом. Его новый город, Рассвет, с самого начала был расколот на два лагеря. Таль и Амариэль стали центром притяжения для людей и тех, кто искал мира. Они организовали не просто лазарет, а целый квартал – «Тихую Гавань». Здесь строились школы, больницы. Амариэль учила детей, а Таль, к всеобщему изумлению, оказался неплохим организатором. Он создал систему распределения продовольствия, организовал гражданскую милицию. Он строил общество, основанное на порядке и взаимопомощи. Лисса же, и остатки ее дроу, а также эльфы Алариэль, создали свой, другой центр. «Теневой Базар». Это было место, где заключались сделки, где можно было купить что угодно – от отравленного клинка до информации. Эльфы, со своей древней мудростью, стали судьями в торговых спорах, а дроу Лиссы – их глазами и ушами. Это был мир, живущий по законам выгоды, хитрости и силы. Город Рассвет рос, и в нем с самого начала было два сердца. Светлое и Темное. Порядок и Хаос. И эти два сердца бились вразнобой, с каждым днем все сильнее ненавидя друг друга. – Они строят храм, – однажды сказала Лисса Каэлю, когда они стояли на вершине строящейся стены и смотрели на город. Она кивнула в сторону квартала Таля. – Люди уже молятся на твою ангельскую подружку. Скоро они объявят ее святой. А тебя – демоном, который держит ее в плену. – Пока они строят, меня это не волнует, – устало ответил Каэль. – А зря! – прошипела Лисса. – Мальфас строит свою империю на юге, а у тебя под носом растет другая! Империя Света! И однажды эти два «порядка» решат, что твой хаос им больше не нужен!

Сцена 3. Голос из Бездны.

Или найти третий путь, который мог привести его либо к триумфу, либо к окончательному безумию.Каэль ушел в себя. Он почти перестал появляться на людях, проводя все время в своей новой, отстроенной заново, библиотеке. Он изучал «Книгу Расколотой Тени», пытаясь найти способ противостоять Мальфасу и его новой, «цивилизованной» Скверне. Он вел свой бесконечный диалог с Падшими, и они, верные своей сделке, давали ему силу и знания. Но он чувствовал, что этого мало. Мальфас был не просто воином. Он был идеей. Идеей порядка, построенного на гнили. И чтобы победить идею, нужна была другая, более сильная идея. Однажды ночью, когда он был на грани истощения, медитируя над рунами, он почувствовал зов. Не изнутри. А извне. Из мира Варн. Он не стал сопротивляться. Он позволил своему сознанию последовать за этой тонкой, фиолетовой нитью. Он снова оказался там. На вершине аметистовой башни, напротив Айона. – Я вижу, у тебя проблемы, Аномалия, – голос бога-мага был лишен злорадства. В нем была лишь холодная констатация. – Твой демон-генерал оказался умнее, чем ты думал. Он делает то, чего не смог ты. Он строит империю. – Чего тебе? – спросил Каэль. – Я следил за ним, – продолжал Айон. – За Мальфасом. Он интересен. Он использует Скверну не как чуму, а как… инструмент. Как технологию. Он стабилизирует ее, очищает, направляет. Он делает то, о чем я лишь теоретизировал. Он создает Порядок из Хаоса. Свой, темный, извращенный, но Порядок. Он посмотрел на Каэля. – И он – твой злейший враг. И мой. Он создает на руинах твоего мира цивилизацию, которая, если ее не остановить, станет сильнее и моей, и Пожирателей. Он – рак, который учится имитировать здоровые клетки. – Я справлюсь с ним, – сказал Каэль. – Нет, – отрезал Айон. – Не в одиночку. Ты – разрушитель. А он – строитель. Ты можешь сжечь его города, но он построит новые. Чтобы победить его, тебе нужно не разрушить то, что он строит. Тебе нужно предложить миру нечто лучшее. Он сделал паузу. – Я повторяю свое предложение. Союз. Ты даешь мне доступ к Сердцу Аримана. А я… я дам тебе чертежи. Знания моей расы. Я научу тебя строить. Не из камня и дерева. А из самой ткани реальности. Я научу тебя очищать Скверну по-настоящему, а не просто выжигать ее. Мы противопоставим его темному Порядку – наш. Чистый. Светлый. – И вернем твою мертвую жрицу, – закончил Каэль, и в его голосе был яд. – И вернем мою мертвую жрицу, – спокойно подтвердил Айон, не отрицая манипуляцию. – Подумай, Каэль. Война идей. Чья идеология окажется сильнее? Его – основанная на лжи, контроле и скрытой гнили? Или наша – основанная на истинном знании и возрождении? Он протянул руку. – Мир ждет. Он выберет того, кто предложит ему лучшее будущее. Айон исчез. Каэль остался один в своей башне. Перед ним был выбор, страшнее любого на поле боя. Продолжать свою войну, войну Хаоса против Порядка, и, возможно, проиграть. Или принять помощь другого Порядка, стать его орудием, чтобы сокрушить врага. И получить шанс вернуть то, что, как он думал, потерял навсегда. Два темных короля теперь боролись за душу мира. И Каэль должен был решить, к кому из них присоединиться.

Глава 20. Совет Разбитых Сердец

Ночь укрыла Рассвет своим рваным, чернильным плащом. Город затих, но это была не тишина сна, а затаенное дыхание зверя, прислушивающегося к шорохам во тьме. В башне Каэля горел единственный светильник, его дрожащий свет выхватывал из мрака четыре фигуры, собравшиеся за столом, заваленным картами и свитками. Это был его настоящий военный совет. Не парламент стервятников, а круг тех немногих, кому он еще мог, с оговорками, доверять.

Каэль сидел во главе стола, но не выглядел как король. Он был похож на заговорщика в собственном доме. Рядом, откинувшись на спинку кресла и играя своим стилетом, сидела Лисса. Напротив, спокойный и несокрушимый, как скала, – Таль. И чуть в стороне, у окна, глядя на далекие звезды, стояла Амариэль, ее светлый силуэт был почти призрачным в полумраке.

– Он предложил мне сделку, – Каэль нарушил молчание, и его голос был глух, как удар земли о крышку гроба. Он рассказал им все. О визите Айона. О его предложении. О чертежах. И… о ней. О Лии.

– Восхитительно, – сказала она, вонзив стилет в деревянную столешницу. – Просто восхитительно. Один бог предлагает тебе спасти твою мертвую любовь, а другой, – она кивнула на Таля, – строит из себя твоего молчаливого телохранителя, пока его эльфийская подружка плетет интриги. А ты, красавчик, сидишь между ними и думаешь, какой поводок выбрать на этот раз.Тишина, наступившая после его слов, была тяжелее камня. Первой ее нарушила Лисса. Она не взорвалась. Она рассмеялась. Тихим, безрадостным, ядовитым смехом.

– Идеей?! – Лисса вскочила. – Ты слышишь себя?! Ты, который сжег половину мира своей яростью, теперь собрался побеждать «идеями»?! Его идея – это порядок, основанный на контроле. Идея Айона – это порядок, основанный на знаниях. А наша идея, Каэль, наша с тобой, – это Хаос! Это свобода! Это право быть монстром, если мир не оставляет тебе иного выбора! А ты готов променять это на призрак?!– Это не поводок. Это – шанс, – возразил Каэль, и в его голосе прозвучала сталь. – Шанс победить Мальфаса не силой, а… идеей.

– Она была! – выкрикнула Лисса, и в ее голосе прорвалась вся ее боль и ревность. – Она была прекрасной, светлой мечтой, которая умерла! А я… я – это реальность! Я – та, кто была с тобой в грязи, в крови, в дерьме! Та, кто вытаскивала тебя, когда ты был готов сдохнуть от своей скорби! А ты готов променять меня на сладкую ложь чужого бога!– Она была не призраком, – тихо, но твердо сказал он.

– Он потребует, чтобы ты пожертвовал своей нынешней связью, своей нынешней тьмой, чтобы вернуть свой старый свет, – закончил Таль. – Это будет его доказательством твоей верности. Идеальная, симметричная жертва.– Хватит, – голос Таля был спокоен, но в нем была тяжесть падающей горы. Он впервые вмешался. – Это не ее вина. И не его. Он посмотрел на Каэля, и его серые глаза были серьезны. – Айон – бог Порядка. Но его Порядок – это порядок математика. Холодный. Рациональный. Безжалостный. Он не лжет тебе. Он действительно может обладать знаниями, способными вернуть ее эхо. Но он не говорит тебе всей цены. – И какова же она? – спросила Лисса, с вызовом глядя на него. – Чтобы вырвать душу из потока энтропии, нужно создать дисбаланс, – продолжал Таль. – Заплатить равноценную цену. Душа за душу. Но не просто душу. А ту, что связана с целью. Он потребует от тебя не просто союз. Он потребует от тебя отдать ему… ее. Он кивнул на Лиссу. Лисса замерла, ее лицо побледнело.

– Посмеет, – сказал Таль. – Такова логика богов, подобных ему. Равновесие.В комнате повисла оглушительная тишина. Каэль смотрел на Лиссу, и в его глазах отражался ужас. Он никогда не думал об этом. – Он… не посмеет, – прошептала Лисса.

– Я предполагал, – ответил тот. – Поэтому я молчал. Это – твой выбор. И твоя пытка.– И ты… ты знал это? – Каэль посмотрел на Таля.

Она предложила ему третий путь. Не путь Айона. Не путь Лиссы. Свой. Путь падшего ангела, который верил в людей больше, чем в богов.– Нет, – раздался тихий, мелодичный голос. Амариэль, которая до этого молчала, подошла к столу. Она посмотрела на Каэля, и в ее небесных глазах не было ни осуждения, ни жалости. Лишь бесконечное сострадание. – Это – не выбор. Это – искушение. Самое страшное из всех. Она посмотрела на него. – Ты спрашиваешь, что делать, Каэль. Как победить Мальфаса. Как спасти этот мир. Ты ищешь сложные планы, божественные союзы, тайные знания. А ответ – прост. – И какой же? – язвительно спросила Лисса. – Перестань пытаться спасти мир, – сказала Амариэль. – И начни спасать людей. Все удивленно посмотрели на нее. – Мальфас строит империю. Айон предлагает тебе перестроить реальность. Сияющие хотят Порядка. Падшие – Хаоса. Они все играют в одну игру – игру богов. Они мыслят веками, мирами, концепциями. А люди… люди просто хотят жить. Они хотят растить детей, печь хлеб, любить и умирать в своей постели, а не на поле боя. Она подошла к Каэлю. – Мальфас предлагает им порядок и процветание. И они идут за ним. Что предлагаешь ты? Войну? Разрушение? Вечную борьбу? Она покачала головой. – Этого мало. Ты должен предложить им нечто большее, чем просто победу над врагом. Ты должен предложить им… надежду. Но не на великое будущее. А на простое, человеческое завтра. Ее план был до безумия прост. И до гениальности эффективен. – Перестань быть призраком. Перестань быть богом в своей башне. Спустись к ним. Иди в свои города. В свои деревни. Говори с ними. Слушай их. Решай их проблемы. Не глобальные. А мелкие, бытовые. Помоги орку построить новый дом. Разреши спор варваров о пастбищах. Найди лекарство для больного ребенка. Она посмотрела ему прямо в душу. – Ты хочешь победить Мальфаса? Побей его не на поле боя. А в сердцах людей. Он дает им сытость. А ты дай им… справедливость. Он дает им порядок. А ты дай им свободу. Он – далекий, холодный администратор. А ты стань их отцом. Суровым, да. Темным. Но их. – Это… – Каэль не находил слов. – Это займет годы. – Да. И это будет твоя самая тяжелая битва. Не с демонами и богами. А с самим собой. С твоей гордыней. С твоей болью. Она отошла к окну. – И когда придет время последней битвы с Мальфасом, за тобой пойдет не армия, которая боится тебя. А народ, который любит тебя. И такая армия – непобедима.

И этот выбор определит все.Каэль молчал, обдумывая ее слова. Лисса смотрела на него, и в ее глазах боролись ярость и… страх. Она понимала, что Амариэль права. И она понимала, что этот путь… это путь, по которому она не сможет идти рядом с ним. Это путь, на котором для нее не было места. – А что до Айона? И Пожирателей? – спросил он наконец. – Скажи ему «нет», – ответил Таль. – Категорическое. Дай понять, что этот мир – не его игрушка. Он разозлится. Он, возможно, даже поможет Пожирателям, чтобы наказать тебя. Но это будет честная битва. Битва за свой дом. А не торг за душу. Каэль посмотрел на Лиссу. На ее бледное, напряженное лицо. А затем – на Амариэль. На ее спокойную, светлую уверенность. Две королевы. Черная и Белая. Тьма и Свет. И он, Король Пепла, стоял между ними. И он должен был сделать выбор. Не за мир. За себя.

Глава 21. Три Чаши

Тишина в башне стала плотной, как войлок. Слова Амариэль не прозвучали призывом к действию. Они легли на стол, как три чаши. Одна с ядом, другая с водой, третья – пустая. И Каэль должен был выбрать, какую наполнить. И выпить.

Он не смотрел ни на одну из женщин. Он смотрел на свои руки, лежащие на столешнице из черного дерева. Рука воина, покрытая шрамами и мозолями. И рука монстра, испещренная серебристыми узорами Пустоты, которые, казалось, тускло светились в полумраке. Он был и тем, и другим. И какой путь ему выбрать?

– Ты предлагаешь мне стать… добрым королем? – он наконец поднял взгляд на Амариэль, и в его голосе была не насмешка, а искреннее, почти детское недоумение. – Строить школы? Разрешать споры о меже? После всего, что я сделал? После того, чем я стал? Они не примут меня. Они боятся меня.

– Они боятся твоей силы, – мягко поправила Амариэль. – Но они пойдут за тем, кто направит эту силу на их защиту. Не на защиту мира, не на битвы с богами, а на их простую, повседневную защиту. Ребенок, которого ты спасешь от болезни, не будет видеть в тебе монстра. Он будет видеть в тебе спасителя. Жена, которой ты вернешь мужа с бессмысленной пограничной стычки, будет молиться на тебя, а не проклинать.

– Это… долго, – прошептал он. – У нас нет времени. Мальфас строит свою империю. Айон ждет ответа.

– Именно поэтому ты и должен выбрать этот путь, – вмешался Таль, и его голос был тверд. – Мальфас предлагает им сытость в клетке. Айон предлагает тебе личное счастье ценой предательства. А она, – он кивнул на Амариэль, – предлагает тебе самое сложное. Ответственность. За каждую душу в твоем королевстве. Это путь не короля-завоевателя. Это путь отца. И ни Мальфас, ни Айон не смогут победить отца, защищающего своих детей. Их логика, их мощь разобьются о простую, иррациональную любовь.

И это слово стало последней каплей для Лиссы.Слово «любовь» повисло в воздухе, неуместное и почти кощунственное в этой комнате, где собрались убийца, демон и два бога.

– Клетка. Еще одна. Более красивая, более удобная, но все та же клетка. Они хотят сделать тебя ручным. Предсказуемым. Они хотят отнять у тебя то, что делает тебя… тобой. Твою ярость. Твою боль. Твою тьму. Они хотят превратить волка в пастушью собаку.– Любовь, – она произнесла это слово так, словно пробовала на вкус гниль. Она медленно поднялась и подошла к Каэлю. Она не стала кричать. Ее голос был тихим, вкрадчивым, как шепот змеи. – Они говорят тебе красивые слова, милый. «Отец». «Надежда». «Любовь». А знаешь, что за ними скрывается? Она наклонилась, ее губы были почти у его уха.

– Да! – она не отступила. – Пусть вернет! И пусть ты будешь счастлив! Хотя бы на день! На час! А потом, когда он будет уверен, что ты – его марионетка, мы сделаем то, что умеем лучше всего. Мы предадим его. Мы вонзим ему нож в спину, заберем и знания, и ее, и оставим его истекать кровью в его идеальном, упорядоченном мирке! Мы будем использовать всех, Каэль! Богов, демонов, ангелов! Мы будем лгать, убивать, предавать! Мы сожжем все их шахматные доски и будем танцевать на пепле! Вместе!Она выпрямилась и обвела взглядом Таля и Амариэль. – А я? Я не предлагаю тебе ничего. Ни надежды, ни спасения, ни любви. Я предлагаю тебе лишь свободу. Свободу быть тем, кто ты есть. Монстром, если это необходимо. Разрушителем, если это единственный путь. Я предлагаю тебе не строить школы. А сжечь дотла мир, который порождает сирот, нуждающихся в этих школах. Она снова посмотрела на Каэля, и в ее фиолетовых глазах плескалась отчаянная, почти молящая страсть. – Ты спрашивал, что делать. Я скажу. Прими предложение Айона. Но на своих условиях. Скажи ему «да». Пообещай ему все, что он хочет. Артефакт. Союз. Даже меня, если ему так хочется. Пусть он даст тебе знания. Пусть он вернет ее. – Лисса! – Каэль вскочил, его лицо было искажено болью.

Она стояла перед ним, тяжело дыша, ее грудь вздымалась. Она выложила все карты на стол. Она предложила ему не просто план. Она предложила ему себя. Свою суть. Свой путь. Путь абсолютной, разрушительной свободы.

И путь Айона, который манил самым невозможным из всех призов.В комнате снова воцарилась тишина. Три чаши. Путь Амариэль: долгий, мучительный путь созидания и ответственности. Путь отца. Путь Лиссы: быстрый, яростный, путь обмана и разрушения. Путь любовника и партнера по мести.

– Я не отец. Я – убийца. Мои руки по локоть в крови. Как я могу учить детей, если все, что я умею – это отнимать жизни?Каэль медленно сел. Он посмотрел на Лиссу, и в его взгляде была бесконечная горечь. – Ты предлагаешь мне снова стать тем, кем я был в Яме, – сказал он тихо. – Одиноким зверем, который выживает, предавая всех. – Мы не будем одиноки, – прошептала она. – У нас будем мы. – А что останется от «нас», когда мы предадим всех, включая самих себя? – спросил он. Он перевел взгляд на Амариэль. – А ты… ты предлагаешь мне стать тем, кем я никогда не был. Кем я не умею быть. Добрым. Справедливым. Он покачал головой.

И теперь им всем предстояло жить с его последствиями. И сражаться. Вместе. Но уже по-новому.Он встал и подошел к окну. Он смотрел на свой город, на огни, горевшие в домах. – Вы обе не правы, – сказал он, не оборачиваясь. – И обе правы. Он повернулся. Его лицо было спокойным. Впервые за долгое время. Он сделал свой выбор. – Я не буду строить школы, Амариэль. Это – твоя работа. Твой путь. И я дам тебе все, что для этого нужно. Но я и не буду сжигать мир, Лисса. В нем еще осталось то, за что стоит сражаться. Он посмотрел на них обеих. – Я не выберу ни одну из вас. Я выберу… себя. Он подошел к столу и взял «Книгу Расколотой Тени». – Мой путь – здесь. Я должен найти баланс. Не между светом и тьмой. А между созиданием и разрушением. Я должен стать и щитом, и мечом. Он посмотрел на Таля. – Я откажу Айону. Категорически. И я готов к последствиям. Он посмотрел на Амариэль. – Я буду защищать то, что ты строишь. Я буду твоей стеной. Твоим кнутом, когда твоего пряника будет недостаточно. Он посмотрел на Лиссу. И его взгляд смягчился. – И я никогда не предам тебя. И никогда не пожертвую тобой. Даже ради нее. Прошлое должно оставаться в прошлом. Он протянул ей руку. Не как любовник. А как… друг. Партнер. – Но мне нужна твоя помощь. Твоя хитрость. Твоя тьма. Не для того, чтобы разрушать. А для того, чтобы защищать. Он сделал свой выбор. Третий путь. Самый сложный. Он решил не быть ни святым, ни демоном. Он решил быть Королем. Настоящим. Который использует и свет, и тьму, как инструменты для одной цели – выживания своего народа. Лисса смотрела на его протянутую руку. В ее глазах была буря. Боль, разочарование, но и… облегчение? Амариэль молча наблюдала, и в ее глазах впервые промелькнуло нечто, похожее на… надежду. Таль кивнул, словно одобряя его решение. Выбор был сделан.

Глава 22. Отголоски на Вершинах Мира

Пока в башне Каэля решалась судьба его души, эхо этого выбора, как круги по воде, разошлось по самым основам мироздания, достигнув тех, кто считал себя игроками, а не фигурами.

Сцена 1. Разговор в Вечном Свете.

Он снова отвернулся к гобелену. Он видел, как нити судьбы сплетаются в новый, сложный, кровавый узор. И он не знал, чем он закончится. Но впервые за многие тысячелетия он почувствовал не божественную уверенность, а почти человеческое… любопытство.В Эмпиреях, в Зале Вечного Сияния, царила непривычная, напряженная тишина. Метатрон, Глас Единого, стоял перед огромным, сотканным из света, гобеленом, на котором медленно, как живые, двигались руны судьбы мира Каэля. Другие Сияющие ждали его вердикта. – Она проиграла, – голос Гавриила, Вестника Судеб, был полон холодного, злорадного триумфа. – Наша «Сострадательная». Ее свет оказался слабее его тьмы. Он выбрал не ее. Он выбрал демонессу. Он выбрал Хаос. Я говорил, что это была ошибка. – Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, Гавриил, – ответил Метатрон, не оборачиваясь. Его голос был спокоен, но в нем слышалась глубина океана. – Она не проиграла. Она… изменила поле боя. Он указал на одну из рун, которая тускло мерцала золотым светом. – Смотри. Он не выбрал и демонессу. Он отверг ее путь разрушения. Он отверг и сделку с Айоном, сделку, которая могла бы вернуть ему его прошлое. Он сделал немыслимое для такого, как он. Он выбрал… настоящее. – Он выбрал себя! Свою гордыню! – не унимался Гавриил. – Он выбрал ответственность, – поправил Метатрон. – Он отказался от простого пути, от быстрого решения. Он выбрал самый сложный, самый мучительный путь – путь равновесия. И именно Амариэль, наша изгнанница, подтолкнула его к этому. Она не стала его светом. Она стала его зеркалом. И в нем он увидел нечто большее, чем просто монстра. – И что теперь? – спросил Рафаил, Целитель Миров. – Она останется там? Одна, среди тьмы, ее миссия провалена? – Ее миссия только началась, – Метатрон наконец обернулся, и сияние под его капюшоном было мягким, задумчивым. – Он не выбрал ее как любовницу. Но он выбрал ее как… совесть. Он доверил ей строить мир, пока он будет вести войну. Она стала его вторым сердцем. Светлым. Он не сможет полностью погрузиться во тьму, пока знает, что она там, строит свои школы и лечит его детей. Это – идеальный якорь. Гораздо более прочный, чем мы могли надеяться. Он сделал паузу. – А что до демона… Мальфаса… На гобелене вспыхнула новая, черная, как смоль, руна. – Его предательство – это дар. Он объединил их. Он показал Каэлю, что настоящий враг – не абстрактный Хаос, а вполне конкретный, расчетливый Порядок, который хочет надеть на всех цепи. Он дал ему цель, которая понятна и варвару, и эльфу, и даже богу-воину. – Так ты считаешь, что все идет по плану? – с недоверием спросил Уриэль. – Плана больше нет, – ответил Метатрон. – Фигуры начали двигаться сами. И это… интересно. Мы хотели получить послушную марионетку. А получили… союзника. Непредсказуемого, опасного, но союзника. Который, возможно, сам того не ведая, сражается за наше дело. За Равновесие. – Мы должны отозвать Амариэль! – настаивал Гавриил. – Ее место не рядом с этим… существом! – Нет, – твердо сказал Метатрон. – Она останется. Она – наша единственная гарантия. Наш посол. И наш последний судья. Пусть игра продолжается.