Книга третья: корона из пепла и тьмы

Сцена 2. Проповедь на Руинах.

Они не строили армию. Они сажали семена. Семена восстания, которое должно было взойти не от приказа, а от зова сердца.Амариэль и Таль пришли в Эшборн. Город, который Каэль когда-то подчинил шантажом, теперь был приграничным гарнизоном империи Мальфаса. Здесь царили страх и порядок. Легионеры патрулировали улицы, а любой, кто смел поднять голос, исчезал по ночам. Они не стали прятаться. Они пришли на рыночную площадь. Амариэль просто встала в центре и начала… исцелять. К ней подходили калеки, больные, раненые, и ее теплый, золотой свет творил чудеса. Таль стоял рядом, ее молчаливый страж, и его спокойное, могучее присутствие не давало страже осмелиться вмешаться. Собралась толпа. Люди смотрели на это чудо с недоверием, потом – с надеждой. Когда капитан стражи, верный Мальфасу, все же прибыл с отрядом, чтобы разогнать «незаконное сборище», Амариэль подошла к нему. – Я вижу твою боль, капитан, – сказала она тихо. – Твоя дочь. Она больна. Лихорадка, которую не могут излечить ваши лекари. Капитан замер, его рука легла на эфес. – Откуда ты… – Позволь мне помочь, – сказала она. В тот вечер она исцелила его дочь. На следующий день капитан стражи «не заметил» толпу, собравшуюся вокруг нее. Амариэль не призывала к бунту. Она не говорила о Каэле. Она просто помогала. И ее доброта была страшнее любого оружия. Она сеяла в сердцах людей сомнение. Сомнение в том, что порядок, построенный на страхе, – это единственный возможный порядок. Таль же, в свою очередь, по ночам ходил по тавернам. Он не проповедовал. Он просто разговаривал с солдатами, с наемниками. Он говорил о чести, о долге, о битве с Пожирателями. Он не призывал их дезертировать. Он пробуждал в них то, что Мальфас пытался искоренить. Воинский дух. Гордость.

Сцена 3. Танец Огня и Пепла.

А одна-единственная демонесса.А Каэль… он стал кошмаром. Он и Келенос были как гроза. Непредсказуемые. Смертоносные. Они обрушились на Великую Караванную Тропу, главный путь снабжения Мальфаса с юга. Дракон пикировал с небес, его пламя сжигало повозки и мосты. А Каэль, на земле, добивал выживших. Он двигался, как призрак, его Сумеречные клинки и черная лента Пустоты превращали отряды охраны в кровавый фарш. Мальфас послал за ними свой лучший легион. Но они не стали принимать бой. Они растворились в горах. А через два дня нанесли удар в сотнях лиг оттуда, на западе, уничтожив лесопилки, которые поставляли дерево для новых фортов. Они не давали ему спать. Они не давали ему сосредоточиться. Они были постоянной, кровоточащей раной на теле его идеальной империи. В одну из ночей, когда они сидели у костра в скрытой пещере, Келенос спросил: – Как долго мы сможем так продолжать, Каэль? Это война без конца. – Мы не пытаемся победить, – ответил Каэль, глядя в огонь. Он читал «Книгу Расколотой Тени», и его лицо в свете пламени казалось лицом древнего, уставшего бога. – Мы пытаемся… подготовить почву. – Для чего? – Мальфас силен своим порядком. Своей логикой. Я должен сломать его. Не его армию. А его… разум. Я должен заставить его совершить ошибку. Эмоциональную. Нелогичную. Он посмотрел на дракона, и в его глазах блеснул холодный, безумный огонь. – Я знаю его слабость. Такую же, как и у меня. – Какую? – Гордыня, – усмехнулся Каэль. – И женщина. Он посмотрел на юг, в сторону Твердыни Пепла. – Пора навестить мою королеву. И напомнить моему дорогому генералу, что некоторые фигуры на доске принадлежат только королю. Он собирался нанести свой самый дерзкий, самый личный и самый опасный удар. Прямо в сердце вражеской цитадели. И целью его была не армия.

Глава 16. Визит в Змеиное Гнездо

Глава 16. Визит в Змеиное Гнездо

Ночь над Твердыней Пепла была чернильной, безлунной, удушающей. Мальфас сидел в кабинете Каэля – он занял его, как трофей, – и его пальцы скользили по холодной поверхности карты. Он не просто смотрел на нее. Он впитывал ее, превращая географию в тактику, а города – в потенциальные могилы. Его империя Порядка росла, но в ее сердце зияла дыра – призрак короля, который отказался умирать. Каэль. Этот иррациональный, эмоциональный фактор, который ломал его безупречные уравнения.

Каэль использовал не просто магию тени. Он использовал саму суть Пустоты, которой его научила «Книга Расколотой Тени». Он не обходил защиту. Он стирал ее. Находил узел, аннигилировал его, и двигался дальше, оставляя за собой крошечные, почти незаметные «слепые зоны» в безупречной паутине Мальфаса. Это была работа ювелира-взломщика, требующая чудовищной концентрации и силы.Проникновение Каэля не было ни тихим, ни незаметным. Он не прошел сквозь стены. Он прогрыз их. Мальфас почувствовал это как сбой в системе. Одна из рун в сложнейшей защитной сети, которую он выстроил вокруг цитадели, на мгновение моргнула и погасла. Затем еще одна. И еще. Это была не атака. Это было похоже на то, как вирус, медленно, клетка за клеткой, пожирает живой организм.

Лисса.Мальфас вскочил. Тревога. Беззвучная, ментальная. Он не стал звать стражу. Это было бы признанием поражения. Он сам, как тень, скользнул по коридорам. Он знал, куда идет Каэль. Не к нему. И не в арсенал. Он шел туда, где находилась его главная, зияющая уязвимость.

Она знала, что Каэль придет. Не потому, что любил ее. А потому, что она была его. Его вещью. Его союзницей. Его частью. А Каэль, Пепел Ямы, никогда не бросал своего. Даже если это было сломанное, ядовитое оружие.Она не металась в клетке. Она сидела в темноте своих покоев, на широком подоконнике, и смотрела на спящий, порабощенный город. Она была спокойна. Но это было спокойствие змеи, готовящейся к броску. Предательство Мальфаса не сломило ее. Оно… освободило. Оно смыло с нее остатки сентиментальности, остатки той странной, болезненной нежности, что начала расти в ее душе. Она снова стала собой. Чистым, холодным ядом.

– А тебя, кузина, я, кажется, переоценил. Я думал, в тебе осталось хоть что-то от нашего клана. Хоть капля прагматизма. Но ты, как и все самки, мыслишь сердцем. Или тем, что у тебя вместо него.Когда он появился в ее комнате, он не возник из тени. Он прошел сквозь стену, как призрак, и материализовался посреди комнаты. Он тяжело дышал, его лицо было бледным от напряжения, а из носа тонкой струйкой текла кровь. Цена за такой проход была высока. – Ты, – это было все, что она сказала. – Я, – ответил он. Он не бросился к ней. Он остановился, и они просто смотрели друг на друга сквозь полумрак. Два хищника, встретившиеся после долгой разлуки. – Глупо, – сказала она. – Безрассудно. Самоубийственно. – Необходимо, – ответил он. – Я не оставлю его здесь. Мою королеву. В его лапах. – Я не твоя королева, Каэль, – в ее голосе звенел лед. – Я – его кузина. Я – демон, который выбрал не ту сторону. – Ты выбрала мою. Этого достаточно. Он сделал шаг к ней. И в этот момент дверь в покои с грохотом распахнулась. На пороге стоял Мальфас. А за его спиной – элита «Обсидианового Легиона». – Какая трогательная сцена, – произнес он, и в его голосе не было иронии. Лишь холодная, констатирующая ярость. – Я недооценил твое… упрямство, Каэль. И твою глупость. Он посмотрел на Лиссу.

Они оттесняли их друг от друга, используя специальные сети из мифриловой нити, которые были невосприимчивы к магии. Они использовали дымовые шашки, наполненные не просто дымом, а пыльцой Сноцветка, которая притупляла чувства.Лисса не ответила. Она просто выхватила свои клинки. Каэль сделал то же самое. Они встали спина к спине. – Ты окружен, – сказал Мальфас. – В этой башне – сотня моих лучших воинов. Каждая дверь, каждое окно – ловушка. Ты пришел в свой собственный гроб. – Ты забыл, кто я, Мальфас, – ответил Каэль, и его голос был спокоен. – Я вырос в гробу. Я там чувствую себя как дома. Он посмотрел на Лиссу. – Потанцуем, милая? В последний раз? – С удовольствием, красавчик, – прошипела она. Они бросились в бой. Но это была не та красивая, слаженная резня, что раньше. Легионеры Мальфаса были не просто солдатами. Они были охотниками, натренированными им лично. Они не лезли напролом. Они действовали, как стая. Они не пытались убить. Они пытались разделить.

Он был пойман.Каэль ревел, и его черная лента Пустоты сносила целые ряды, но на их место тут же вставали новые. Он был как лев, окруженный стаей гиен. Он был сильнее, но они изматывали его, кусали, не давая сосредоточиться. Лисса была поймана. Она уклонилась от одной сети, но тут же попала в другую. Мифриловая нить обожгла ее кожу, блокируя ее демоническую силу. Она билась, как пойманная пантера, но легионеры навалились на нее, связали, обезоружили. – ЛИССА! – взревел Каэль, увидев это. И он совершил ошибку. На долю секунды он отвлекся. Отвернулся от врага, чтобы помочь ей. Этого и ждал Мальфас. Он не стал атаковать сам. Он просто отдал приказ. Десяток арбалетов выстрелили одновременно. Но не в Каэля. А в потолок над ним. В потолок были вмонтированы специальные гарпуны, к которым были привязаны те же мифриловые сети. Каэль поднял голову слишком поздно. Сеть рухнула на него, окутав, как саван. Он взревел, и сила Падших хлынула из него, пытаясь сжечь путы, но мифрил лишь раскалился добела, обжигая его плоть, но не рвался.

И ярость дракона, как оказалось, была гораздо менее предсказуемой, чем холодный расчет демона.Мальфас медленно вошел в комнату, переступая через тела своих же солдат. Он подошел к барахтающемуся, ревущему Каэлю. – Я же говорил, – сказал он спокойно. – Глупый ход. Эмоции. Они всегда ведут к поражению. Он подошел к связанной Лиссе. Он присел перед ней на корточки и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть на него. – И что теперь, кузина? – спросил он. – Твой король – в клетке. Твоя игра проиграна. – Убей меня, – выплюнула она. – Нет, – Мальфас улыбнулся. – Убить – слишком просто. Я сделаю кое-что похуже. Я заставлю тебя смотреть. Смотреть, как я буду ломать его. Медленно. Методично. Пока от него не останется ничего, кроме послушной, слюнявой оболочки. А потом… я отдам его тебе. В качестве игрушки. Он поднялся. – Уведите ее. В самую глубокую темницу. И прикуйте к стене напротив его камеры. Я хочу, чтобы они видели друг друга. Он посмотрел на Каэля, который бился в сети. – А с тобой, король, мы поговорим позже. У нас будет много времени. Вся вечность. Он думал, что победил. Он поймал их обоих. Он загнал их в угол. Он совершил свою главную ошибку. Он забыл, что у Каэля был не только гнев. У него была еще одна, последняя, самая отчаянная фигура на доске. Золотой дракон, который в этот самый момент уже летел к Твердыне Пепла, ведомый не приказом, а чувством. Чувством того, что его подопечный, его друг, в смертельной опасности.

Глава 17. Эхо в Темнице

Темница под Твердыней Пепла не была просто ямой. Это было произведение искусства жестокости, созданное древними гномьими мастерами и усовершенствованное параноидальным гением Мальфаса. Камеры были вырезаны в «мертвой» породе, которая поглощала любую магию. Стены были покрыты серебряными рунами, которые причиняли физическую боль любому, кто обладал хоть каплей сверхъестественной силы. Воздух был холодным, спертым и пах камнем, ржавчиной и безнадежностью.

Хуже всего был вид напротив.Каэль очнулся от холода. Он лежал на каменном полу, голый по пояс. Его тело было одной сплошной, ноющей раной. Ожоги от мифриловой сети горели огнем, а мышцы сводило судорогой от магического истощения. Он попытался пошевелиться, и тут же закричал, когда руны на стенах вспыхнули, и тысячи невидимых игл вонзились в его плоть и душу. Он был в клетке. Но хуже всего было не это.

Мальфас исполнил свое обещание. Он дал им идеальную пытку. Заставил их смотреть на страдания друг друга, не в силах ничего сделать.Через решетку своей камеры, в такой же камере напротив, он видел ее. Лиссу. Она висела на цепях, прикованная к стене. Ее демоническая сила была полностью подавлена. Ее роскошное платье было разорвано, на бледной коже виднелись синяки и кровоподтеки. Она была без сознания. Или притворялась. Но каждый раз, когда ее тело касалось рун на стене, она вздрагивала, и по ее лицу пробегала судорога боли.

<Молчат…>– пронеслось в его голове. Руны, подавляющие магию, создавали «белый шум», который глушил их голоса, превращая их в далекий, неразборчивый шепот. Он был отрезан от своего главного оружия.Каэль ударил кулаком по каменному полу. Снова. И снова. Пока не разбил костяшки в кровь. Бессилие. Вот что было хуже всего. Хуже боли. Хуже унижения. Он, который убивал богов, теперь был беспомощным, как насекомое в банке. Он попытался воззвать к ним. К Падшим.

Прошли часы. Или дни. В этой вечной тьме время потеряло смысл. Иногда приходили стражники. Молчаливые легионеры в обсидиановых доспехах. Они не пытали их. Они просто приносили воду и кусок черствого хлеба. И молча смотрели. Их взгляды были хуже любых ударов. В них не было ни ненависти, ни сочувствия. Лишь холодное, отстраненное любопытство.

Лисса пришла в себя. Она не сказала ни слова. Она просто подняла на него свои фиолетовые, полные боли и ярости, глаза. И они молчали. Их диалог был без слов. Диалог двух пойманных хищников, которые признали свое поражение, но не были сломлены.

Надежда вернулась. Но она принесла с собой еще больший хаос.На третий день (или пятый, или десятый) пришел Мальфас. Он был безупречен. В своем черном камзоле, с идеально уложенными волосами. Он не стал спускаться к их камерам. Он смотрел на них сверху, с галереи. – Как вам апартаменты? – его голос, усиленный магией, был спокоен и насмешлив. – Я старался. Учел все ваши… особенности. Он посмотрел на Лиссу. – Ты прекрасна в своей ярости, кузина. Даже в цепях. Жаль, что твой вкус на мужчин оказался столь… плебейским. Затем он перевел взгляд на Каэля. – А ты, король… ты молчишь. Ни угроз, ни проклятий. Ты разочаровываешь меня. Я ожидал большего. Каэль поднял на него тяжелый взгляд. – Чего ты хочешь, Мальфас? – Хочу? – демон сделал вид, что задумался. – Забавный вопрос. Я уже получил все, что хотел. Империю. Силу Скверны. Армию. Ты – лишь последняя, неудобная деталь. Вишенка на торте, которую нужно либо съесть, либо выбросить. Он начал медленно ходить по галерее. – Я изучил тебя, Каэль. Я прочитал все донесения. Я знаю о тебе все. О твоей Яме. О твоей боли. О твоей мертвой жрице. О твоей новой ангельской подружке. И я понял твою главную слабость. – И какая же? – Ты – герой, – Мальфас произнес это слово, как ругательство. – Ты, со всей своей тьмой, со своей яростью, в глубине души – предсказуемый, скучный герой. Ты всегда пытаешься всех спасти. Всегда жертвуешь собой. Ты несешь на себе груз всего мира, и тебе это… нравится. Ты упиваешься своей трагедией. Он остановился и посмотрел на Каэля сверху вниз. – И я собираюсь излечить тебя от этой болезни. Он щелкнул пальцами. Двое легионеров втащили в одну из соседних, пустых камер кого-то. Это был Бьорн. Вождь-медведь был изранен, но не сломлен. – Ты! Демонское отродье! – взревел он, увидев Мальфаса. – Поставь его на колени, – приказал Мальфас. Легионеры с трудом заставили варвара опуститься на колени. – Каждые сутки, Каэль, – сказал Мальфас, и его голос стал холодным, как лед. – Я буду приводить сюда одного из твоих друзей. Из тех, кого мы захватили. Бьорна. Гар'Наша. Молодого вождя варваров. Твоих капитанов. И я буду задавать тебе один и тот же вопрос. Ты присягнешь мне на верность? Ты станешь моим Чемпионом? – Никогда, – прохрипел Каэль. – Я так и думал, – кивнул Мальфас. – И каждый раз, когда ты будешь говорить «нет», я буду убивать одного из них. На твоих глазах. Он вытащил из-за пояса свой тонкий, теневой клинок. – Начнем, пожалуй, с этого. Он слишком шумный. Он начал спускаться по лестнице. – НЕТ! – взревел Каэль, бросаясь на решетку. Руны вспыхнули, и его тело пронзила агония. – КАЭЛЬ! НЕ СМЕЙ! – крикнула Лисса со своей стены. – НЕ ПОДДАВАЙСЯ ЕМУ! ЭТО – ТО, ЧЕГО ОН ХОЧЕТ! Мальфас подошел к камере Бьорна. – Последний шанс, Каэль. Твоя гордыня. Или его жизнь. Каэль смотрел на своего верного вождя, на друга. Он видел в его глазах не страх. А приказ. «Не смей». Он был в аду. В персональном, идеально выстроенном для него аду. Мальфас не просто убивал его друзей. Он заставлял его самого выносить им приговор. Он закрыл глаза. Он не мог. – Я… И в этот момент, когда он уже был готов сломаться, цитадель содрогнулась. Это был не взрыв. Это был удар. Могучий, сокрушительный удар, от которого, казалось, сама гора треснула. С потолка посыпалась каменная крошка. Мальфас замер, его клинок был в сантиметре от шеи Бьорна. – Что это? Раздался второй удар. Еще сильнее. Где-то наверху, в верхних уровнях крепости, послышались крики, грохот рушащихся стен. И до них, даже сквозь толщу камня, донесся рев. Рев, полный ярости и огня. Рев, который мог принадлежать лишь одному существу в этом мире. Келенос. Дракон пришел. Он не стал пробиваться сквозь защиту. Он просто… ломал гору. Мальфас посмотрел наверх, на дрожащий потолок. Его безупречное, спокойное лицо впервые исказилось гримасой чистой, незамутненной ярости. – Не вовремя, – прошипел он. Он посмотрел на Каэля, на Бьорна. Он понял, что его идеальная пытка прервана. – Мы еще не закончили, – бросил он Каэлю и, развернувшись, бросился наверх, отдавая ментальные приказы своим легионам. В темнице остались лишь они. И грохот битвы наверху, который был для них самой сладкой музыкой. – Он пришел, – прошептала Лисса. – Да, – выдохнул Каэль, сползая по стене. Они были спасены. На время. Но он знал, что Мальфас так просто их не отпустит. И он знал, что ярость дракона против холодной тактики демона… это будет битва, которая может похоронить их всех под обломками этой горы.

Глава 18. Песнь Ярости Дракона

Битва за Твердыню Пепла не была осадой. Это было избиение горы. Келенос, доведенный до белого каления вестью о пленении Каэля, не стал утруждать себя тактикой. Он превратился в живое стихийное бедствие, в воплощение первобытной ярости своего отца, Игнитуса.

Он не атаковал ворота или стены. Он бил по уязвимым точкам. По акведукам, которые снабжали крепость водой, превращая их в паровые бомбы. По вентиляционным шахтам, вдыхая в них раскаленный добела воздух и выжигая внутренние коридоры. Его рев смешивался с грохотом обвалов и предсмертными криками легионеров, заживо сварившихся в своих доспехах.

Но Мальфас был гением обороны. Он ожидал чего-то подобного. Как только начался штурм, из скрытых бойниц в скале ударили гигантские баллисты. Но стреляли они не гарпунами. Они стреляли «сетями подавления» – теми самыми, из мифриловой нити, усиленными рунами холода. Они не могли пробить чешую дракона, но они опутывали его крылья, сковывали движения, замедляли его.

Но их было слишком мало. Легионы Мальфаса, обученные и безжалостные, методично перемалывали их.На внешних плато развернулась другая битва. Армия Мальфаса, Обсидиановый Легион и остатки орков и варваров, присягнувших ему, сошлись с теми, кто остался верен Каэлю. Таль и Амариэль вели за собой ополчение из людей-беженцев и остатков клана Бьорна. Это была отчаянная, самоубийственная атака, призванная лишь отвлечь внимание. Таль был в самом центре. Он не сражался. Он был щитом. Его серебряная аура воли отражала залпы арбалетов, давая его людям драгоценные секунды, чтобы приблизиться к стенам. Амариэль была их целителем. Она скользила по полю боя, как призрак, ее золотой свет затягивал раны, возвращая в строй тех, кто уже готовился умереть.

<Сломай… не стену… сломай… правила…>– добавил Мор'Гарот.В это же время, в темнице, Каэль и Лисса слушали грохот битвы. – Он не пробьется, – сказала Лисса, и ее голос был полон отчаяния. – Мальфас слишком хорошо укрепил это место. Келенос просто выдохнется. – Значит, мы должны помочь ему, – ответил Каэль. Он сидел, прислонившись спиной к решетке, его глаза были закрыты. Он не бился о прутья. Он искал выход внутри. – Как?! Нас держат эти проклятые руны! – Руны подавляют магию, – прошептал Каэль. – Но они не могут подавить… веру. Он сосредоточился. Он потянулся не к Падшим, не к Пустоте. Он потянулся к той силе, которую чувствовал снаружи. К ярости своего народа. К отчаянию своих друзей. Он стал антенной, впитывая в себя их эмоции. Боль, гнев, надежду. И он направил их. Не вовне, а внутрь. Он воззвал к ним. К тем, кто всегда был с ним. <Мор'Гарот! Близнецы! Вы слышите?!>– его ментальный крик был не приказом, а мольбой. <Я не прошу силы. Я прошу… совета. Как сломать клетку, созданную Порядком?>Ответ пришел не сразу. Сквозь «белый шум» рун он был слаб, искажен. <Клетка… это… иллюзия…>– прошелестел хор Близнецов. <Порядок боится… не хаоса… а… нелогичности…>

Каэля и Лиссу швырнуло о стены, но они были свободны. Цепи на Лиссе расплавились, решетки исчезли.Сломать правила. Каэль открыл глаза. Он посмотрел на руны, светящиеся на стенах. Они были идеальны. Замкнутый, безупречный контур. Он понял. Он не сможет их разрушить. Но он мог… добавить новую. Одну, неправильную. Которая нарушит всю гармонию. Он сосредоточился. Он собрал всю свою оставшуюся волю, всю боль от рун, всю ярость, кипевшую в нем. Он не стал создавать заклинание. Он вспомнил. Вспомнил руны из «Книги Расколотой Тени». Самую простую, самую кощунственную. Руну «Раскола». Он мысленно, силой воли, начертал ее на одной из стен своей камеры. На мгновение ничего не произошло. А затем вся темница взвыла. Идеальная гармония рун была нарушена. Они начали конфликтовать друг с другом, их энергия, вместо того чтобы подавлять, начала вырываться наружу неконтроруемыми вспышками. Стены пошли трещинами. Решетки, раскалившись добела, начали плавиться. – ДЕРЖИСЬ! – крикнул Каэль Лиссе. Взрыв. Он был не громким. А тихим. Имплозия. Вся система защиты темницы схлопнулась сама в себя.

Крепость, которую Мальфас считал своим щитом, начала пожирать сама себя.Они вырвались из темницы, как два демона из ада. Израненные, в ярости, но свободные. Наверху, на поле боя, Мальфас почувствовал это. Резкий всплеск энергии из глубин цитадели. – Невозможно, – прошипел он. Он понял, что его идеальная ловушка захлопнулась, но жертва оказалась не внутри, а снаружи. И теперь она идет за ним. – Отступаем! Все в цитадель! – скомандовал он. – Запечатать ворота! Он бросал свою армию. Он жертвовал ими, чтобы выиграть время. Но было поздно. Каэль и Лисса вырвались на поверхность в самом центре крепости. – Они прорвались! – кричали легионеры. И тогда Каэль сделал то, чего от него никто не ожидал. Он не стал сражаться. Он, собрав последние силы, воззвал к своей новой, ужасающей способности. К той, что родилась из знаний книги и его собственной боли. Он стал проводником. – МОР'ГАРОТ! – взревел он. – ЖРИ! Из его тела хлынула невидимая волна чистой энтропии. Но она не была направлена на живых. Она была направлена на… камень. На стены. На башни. Твердыня Пепла, несокрушимая цитадель, начала стареть. На глазах у ошеломленных защитников камень покрывался трещинами, металл ржавел и рассыпался в прах, дерево превращалось в труху.

И он исчез.Мальфас стоял на полуразрушенной стене и смотрел на это с холодным ужасом. Он проиграл. Его идеальная крепость рушилась. Его армия была разбита или деморализована. Его враг оказался не просто дикарем, а силой природы. – Отступаем, – прошипел он своим последним, верным легионерам. Он открыл свой личный портал, черный, как смоль, овал. Но прежде чем шагнул в него, он посмотрел на Каэля, который стоял внизу, на руинах своего собственного дома. – Это еще не конец, король, – прошептал он. – Ты отвоевал свою кучу камней. Но ты потерял все остальное.

Война только что сбросила старую кожу и приготовилась к новому, еще более смертоносному витку.Каэль стоял посреди руин. Его воины, выжившие, стекались к нему. Они смотрели на него с благоговением и страхом. Он победил. Он вернул себе свой дом. Но дома больше не было. Были лишь руины. Он посмотрел на Лиссу. Она подошла и просто обняла его. Он стоял, обнимая ее, и смотрел на разрушение, которое сотворил. Он спас их. Но он снова заплатил за это частью своей души. И частью своего мира. И он знал, что Мальфас вернется. И в следующий раз он будет еще злее. И еще умнее.

Глава 19. Королевство Двух Сердец

Пепел оседал медленно, как саван, накрывая руины Твердыни Пепла. Победа, вырванная из глотки демона, пахла гарью и скорбью. Они отбили свой дом, но дома больше не было. Был лишь скелет горы, зияющий дырами выбитых башен, и тишина, нарушаемая лишь стонами раненых и воем ветра в разрушенных коридорах.

Каэль не отдыхал. Он ходил по руинам, и каждый шаг по земле, которую он сам же и разрушил, отдавался фантомной болью. Сила, которую он высвободил, чтобы уничтожить Храм и изгнать Мальфаса, выжгла его почти дотла. Дар Аватара Жизни иссяк, и его старое, израненное тело снова напоминало о себе каждой вспышкой боли. Он был королем руин, правителем пепла.

Келенос, сидевший на вершине полуразрушенной стены в своем драконьем обличье, как гигантский, золотой страж.На третий день, когда последний погребальный костер догорел, он собрал всех, кто выжил, на центральной, расчищенной площади. Его «семья». Его стая. Лисса, чье лицо было бледным и суровым. Она потеряла свою шпионскую сеть, свои лаборатории, но ее ярость, очищенная предательством, стала холодной и острой, как осколок обсидиана. Таль, Бог-Воитель, который молча стоял, скрестив руки на груди, и в его серых глазах читалась усталость и… уважение. Амариэль, чей свет, казалось, стал еще ярче на фоне этого всеобщего разрушения. Бьорн, Гар'Наш и другие вожди, чьи отряды были обескровлены.