Тихий Мир

А ещё вдоль набережной медленно плыло светлое пятно.

– Ты это видишь? – шёпотом спросила Нина. Ирена пригляделась в направлении, куда Нина указывала пальцем. Но ещё до того, как Ирена начала отвечать, Нина поняла, что та не заметила ничего необычного.

– Нет. А что там такое?

– Не знаю, как объяснить. Пятно, будто из солнечных лучей. Я с ним уже сталкивалась. На вокзале, в джаз-баре… Как будто преследует меня.

Нина запнулась и нервно рассмеялась, справедливо полагая, что Ирена высмеет её. Но вместо этого та лишь равнодушно пожала плечами.

– Ну, значит, ты можешь видеть что-то, что не видят другие. Поздравляю.

– Это… ну… странно, – Нину искренне удивила реакция соседки. – И неприятно.

– Почему? Всякое на свете бывает. Слыхала слово «аномалия»?

– Вроде да.

– Ну вот… – Ирена почесала подбородок. – Так называют всякие штуки, которые до нас никто не объяснил, а нам самим лень разбираться, что это такое. Типа шаровой молнии.

Нина продолжала следить взглядом за пятном. Аномалия… Ирена, похоже, не видела в этом никаких поводов для беспокойства, но саму Нину всё это тревожило. Она знала, что её дед по отцу страдал галлюцинациями. И в итоге последние десять лет жизни провёл в психушке.

– Кстати, один парень… – Ирена снова чуть перегнулась через поручень и сплюнула вниз. – Знала его когда-то… ну, в общем, он считал, что Сигор загадывает нам загадки. Ты можешь пытаться разгадать их, а можешь просто забить. Вот как с этой штукой.

– И этот твой парень, он разгадал что-то?

– Ну, кое-что да.

– И?

– Да какая разница? Он был просто отмороженный псих.

Снова повисло долгое молчание. Ирена жадно втянула в себя дым и вдруг разразилась долгим лающим кашлем. После чего приложила руку к груди, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спросила Нина.

– Я, считай, родилась с сигаретой во рту, чего ты хотела? – брезгливо отмахнулась Ирена. – А когда ты уверен, что сдохнешь от рака лёгких, уже ничего больше не страшно.

– Ладно, – неуверенно ответила Нина.

– Хотя нет, вру: я ещё недавно до чёртиков темноты боялась, – призналась Ирена, стряхивая пепел. – Но если серьёзно, всё самое классное происходит в темноте. Когда не нужно трястись, что кто-то увидит. Понимаешь, о чём я?

– Ага, – Нина не вполне понимала, что соседка имеет в виду. Но это было неважно. Ей было удивительно хорошо здесь. Она расслабилась и больше не приходилось давить в себе тоску по сигаретному дыму.

– Ты сама чего боишься? – поинтересовалась Ирена. – Стой, дай угадаю. Змеи? Пауки? Крысы?

– Ммм… мороженщики.

– Да ты гонишь! – Ирена прыснула. Сигарета выпала у неё изо рта и упала на пол, Ирена раздавила её тапком и взяла новую.

– Когда была маленькая, один мороженщик подшутил надо мной. Сказал, что держит в холодильнике непослушных детей, а я была очень непослушной. Я потом спать не могла. И мороженое не ем.

Ирена расхохоталась так громко, что могла и соседей разбудить. Успокоившись, она снова облокотилась о перила:

– Кстати, о непослушных детях. Видела площадку с той стороны? Так вот, я иногда прячу там чупа-чупсы. На горке, в песочнице или в кустах у качелей. Эти малыши так радуются, когда находят конфету! Просто умора!

– Потом уже своим детям будешь конфетки прятать, – улыбнулась Нина.

– У меня не будет детей, – неожиданно холодно ответила Ирена.

– Ты обследование проходила? – сочувственно спросила Нина. – Или сама не хочешь?

– Проехали! – отрезала Ирена. А потом криво ухмыльнулась: – Посмотри на меня! Я чертовски счастливая чокнутая шлюха! Какие ещё в жопу дети? – размахнувшись, она выбросила сигарету за перила и взяла новую. – Так, давай ты мне вкратце расскажешь, откуда такая красивая нарисовалась, и всё, я сваливаю.

Нина послушно перечислила Ирене основные факты своей жизни. Упомянула и предков-аристократов по отцовской линии, и переход отца из бизнеса на государственную службу, и раннюю смерть матери от лейкемии, и учёбу на юридическом. Правда, у Нины сложилось впечатление, что Ирена её совсем не слушает: глаза соседки смотрели в одну точку, словно она обдумывала что-то своё, не имеющее к Нине никакого отношения.

– Зашибись история, просто огнище, – равнодушно сказала Ирена, едва Нина завершила свою краткую биографию. – Ладно, я побежала по делам. Докури, если хочешь.

Оставив на перилах пачку с последней сигаретой, Ирена ушла с балкона.

*  *  *

Когда Нина вернулась в квартиру, она была уверена, что соседки уже нет дома. Но сдавленный кашель из комнаты самой Нины красноречиво свидетельствовал, насколько она заблуждается.

Стиснув кулаки, Нина пошла проверять, в чём там дело.

Ирена сменила свой целомудренный белый халат на вульгарную блузку с широким вырезом, короткую блестящую юбку и высокие сапоги. Но самым поразительным было другое: соседка деловито копалась в содержимом рюкзака Нины, предварительно вывалив всё на кровать. Заметив Нину, Ирена обезоруживающе улыбнулась:

– Ты ведь не против, верно? Мы теперь вроде как подруги. Я пила твой чай, ты курила мои сигареты.

– Что тебе нужно? – упавшим голосом спросила Нина. Похоже, понятия личного пространства для Ирены не существует. При этом посещать её собственную комнату Ирена категорически запретила.

Нашла! – Ирена торжествующе показала Нине блистер с обезболивающим. – Я всего одну таблеточку возьму, башка болит. Лады?

Нина мягко отодвинула Ирену и стала быстро запихивать вещи обратно в рюкзак. Ирена тем временем одну за другой проглотила три таблетки.

– Ну всё, я… а это что такое? – чуть помедлив, Ирена выхватила с покрывала что-то очень маленькое и поднесла к самым глазам. – Где ты его взяла?

Нина повернулась с соседке и увидела у неё в руке крошечный запечатанный пузырёк с прозрачной жидкостью внутри.

– Ты, кажется, куда-то торопилась – заметила Нина, едва сдерживая ярость.

– Этот пузырёк… откуда он у тебя? – с нажимом повторила Ирена.

– Мне его отдали. Ирена, пожалуйста, можно я положу его на место?

– Кто отдал?

– Да тебе-то какая разница? Одна женщина, очень старая.

– Когда это случилось?

Нина зажмурилась от досады. Что она прикопалась к этому пузырьку? С другой стороны, чем быстрее соседка всё узнает, тем быстрее оставит Нину в покое.

– Больше десяти лет назад. Где-то за месяц до смерти мамы. Та женщина сказала, что это лекарство, которое может спасти маму. Вручила мне этот пузырёк и ещё записку. Я отдала их маме, но она так и не приняла лекарство, – Нина развела руками. – Вот и вся история. А теперь, можно я…

– И ты его до сих пор носишь с собой? – голос Ирены звучал непривычно настороженно. – И записку тоже?

Нина раздражённо выдохнула. Эта Ирена, она что же, издевается над ней?!

– Да, ношу. А где записка, я не знаю, с тех пор её не видела.

– Но ты её читала? Ты сама знаешь, что в записке? – Ирена продолжала вертеть пузырёк в руках. Перед глазами Нины вдруг мелькнула искусная татуировка в виде гусеницы из мультфильма «Алиса в Стране чудес», нанесённая на предплечье соседки.

– Нет. Ирена, прошу тебя, умоляю, отдай мне пузырёк и дай мне лечь спать. Мне было приятно с тобой поболтать на балконе, спасибо за сигареты и компанию, но я правда… Чёрт побери, я очень! Хочу! Спать!

– Без проблем.

Ирена пожала плечами, закинула пузырёк обратно в рюкзак Нины и упорхнула из комнаты.

Глава 9

Ян забросил в кузов последний мешок с опавшими листьями и дал знак шофёру. Тот отсалютовал Яну, и грузовик, фыркая и дребезжа, выехал в служебные ворота парка. Ян вернулся в гараж, служивший складом садовых принадлежностей, листовых пылесосов и прочей утвари. С наслаждением скинув пропотевшую изнутри униформу и избавившись от перчаток, он умыл лицо водой из канистры, надел дожидающуюся его на вешалке одежду и отправился к дежурному.

Тот, не отрываясь от просмотра футбольного матча, расписался в листке учёта. Этот листок, когда все клеточки будут заполнены, Яну надо будет показать в городском управлении по благоустройству. И тогда – свобода.

– Судья подыгрывает этим козлам, – грызя ноготь на большом пальце, с горечью поделился дежурный. – Потом удивляемся, что ни разу не вышли из группы. Представляешь, назначил нашим два штрафных подряд – просто ни за что!

В ответ Ян пробубнил что-то себе под нос и ушёл.

Сегодня весь день в Парке Свирельщиков было непривычно много народу. Метеорологи обещали жителям Сигора солнечный день и не обманули: небо было почти чистым, противный моросящий дождик взял паузу, даже ветер как будто присмирел. Парк наводнили семейные пары, по мощёным дорожкам ездили на велосипедах подростки, пожилые леди вели за руки внуков. Даже неудобные жёсткие скамейки вдоль главной аллеи, и те оказались нарасхват.

Сейчас же, уже после заката, заметно похолодало, и парк практически опустел, только у большого пруда трое детишек продолжали кормить хлебными крошками уток, пользуясь тем, что матери увлечены беседой.

Ян устало опустился на жухлую траву и стал наблюдать за тем, как птицы толкают друг друга и недовольно крякают, пытаясь урвать один лишний кусочек булки. Когда угощение для уток закончилось, дети вернулись к матерям, ожидающим их возле скамейки, и стали просить ещё. Получив ломоть батона, они вприпрыжку побежали обратно к пруду.

Когда-то и Ян с семьёй приходил в этот парк кормить уток. Кажется, Шарлотте тогда было четыре или пять. Она ещё так забавно верещала и трясла мать за пальто, требуя новую порцию корма для птиц! И Лея никогда не отказывала.

Ян продолжал смотреть на детей, и в нём вдруг начало копиться раздражение. Он сам не хотел себе в этом признаться, но Яна не покидало мерзкое ощущение, что дети дразнят его, как будто потешаются над теми немногими счастливыми воспоминаниями, что у него ещё остались. Они даже смеются точно так же, как маленькая Шарлотта!

А потом раздражение вытеснило другое чувство, название которому ещё не придумали. Теперь Яну казалось, что, как и гости на дне рождения Шарлотты, кормящие уток дети и их матери словно обитают в каком-то ином измерении, ему самому недоступном. Они живут своей странной, непостижимой для него жизнью. Разговаривают на непонятном Яну языке.

Между им и ними нет ровным счётом ничего общего. Они живые люди, а он… пустая оболочка человеческого существа.

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Ян повернул голову. У противоположной стороны пруда неподвижно стоял какой-то мужчина и буравил Яна крошечными, глубоко запавшими глазками. Убедившись, что Ян его заметил, мужчина торопливо направился к нему.

На первый взгляд мужчина был незнакомым. Ян не узнал ни василькового цвета залатанный пуховик, ни ярко-салатовый шарф, ни вязаную шапку с двумя переплетёнными буквами впереди. И всё же чертами лица незнакомец кого-то напоминал, что-то в глубине памяти Яна зашевелилось. Бывший коллега из редакции? Соперник по бильярдному клубу? Может, они в одно и то же время ходили в тренажёрный зал много лет назад? Или это всего лишь один из тех пьянчуг, что часами ошиваются в пивной неподалёку от дома Яна?

«Милош. Его зовут Милош!» – вдруг вспыхнуло в голове Яна. И всё же он не мог припомнить, откуда точно его знает.

Между тем мужчина, припадая на левую ногу, приблизился к Яну почти вплотную. От него разило парами дрянной выпивки и вонью давно не мытого тела. Ян инстинктивно отпрянул, и тогда Милош, – если это и правда его имя, – вцепился Яну в рукав плаща.

– Пожалуйста. Прошу тебя! – взмолился он, с трудом выговаривая слова. Ян с омерзением оторвал его руку от своего предплечья, вскочил на ноги и сделал пару шагов назад.

– Ты кто такой? Что тебе надо? – напряжённо спросил он.

Возможно, к нему пристаёт обычный попрошайка, которому позарез надо выпить, а Ян принял его за знакомого по ошибке. Но шестое чувство подсказывало, что всё не так просто. Милош тоже как будто узнал его.

Женщины у скамейки обеспокоенно переглянулись, после чего стали кричать детям, чтобы те вернулись к ним, пора домой. Снова обратив взгляд на Милоша, Ян увидел, что его испитое лицо исказила страшная судорога.

– Прошу тебя. Ты должен! Должен! Д… – мужчина хрипел и булькал, пытаясь повторить последнее слово, но у него ничего не выходило. Словно какая-то неведомая сила мешала ему разомкнуть губы.

– Да что я должен, чёрт тебя дери? – оторопело спросил Ян. – Ты кто такой вообще?!

– Я… я тебя видел. Там. Скоро, уже скоро. Но это неправильно. Неправильно! Так не должно быть! – заскулил Милош. Он закашлялся, после чего рукавом вытер капли жёлтой слюны с подбородка. – Ты должен остановиться! Это не твой путь! Я искал тебя. Много дней…

– Отстань, ты меня с кем-то перепутал! – заявил Ян и повернулся, чтобы уйти.

Милош рванулся к Яну и вновь схватил его за плащ. Ян снова попытался оторвать его руки от себя, но не тут-то было. Притянув Яна к себе, Милош выдавил:

– Уезжай… Беги из Сигора, – выпучив глаза, Милош понизил голос до свистящего шёпота. – Ты должен! Ты должен остановиться! Не следуй за ним!

– Что ты несёшь?! Не следуй за кем?! – в отчаянии спрашивал Ян, силясь стряхнуть с себя Милоша, но тот держал его на удивление крепко.

– Ты… идёшь по следам… на песке, – прохрипел Милош, закатывая глаза так, что зрачки почти исчезли. – И всё повторится. Ты распнёшь… своего ребёнка… Ты пронзишь сердце… той, что любит… Ты пойдёшь лестницей… без начала и конца… Вороны будут кружить над твоей головой. Дети Иаира. Они будут ждать. Они уже ждут. Там. В Тихом Мире… В Тихом… Мире…

Ян резко дёрнулся. Потеряв равновесие, Милош мешком упал на землю. Почувствовав свободу, Ян быстрым шагом направился к выходу из парка.

И лишь каким-то чудом он услышал последнюю фразу, которую дважды выкрикнул Милош ему вслед:

– Слёзы не искупят! Не искупят!

*  *  *

Выскочив из ворот парка на Алебастровый проспект, Ян остановился и задумался. Нет, всё-таки, что это было? Чего этот больной от него хотел? Он требовал, чтобы Ян уехал из Сигора. Но зачем? Ян почти против воли начал перебирать в голове потоки бреда, который обрушил на него Милош, но не мог найти в нём и крупицы смысла. Распнёшь ребёнка… Лестница без конца… Тьфу!

И всё же кое-что особенно привлекло его внимание. Милош упомянул «Тихий Мир». Не о Тихом ли Мире спросила его Шарлотта во время празднования дня рождения? Или нет, ему это почудилось?

Голова кругом… Нет, пожалуй, лучше как можно скорее забыть это странное происшествие. Мало ли по Сигору бродит сумасшедших, Яну просто не повезло нарваться на одного из них…

Просто не повезло…

Избавиться от сбивчивых мыслей о произошедшем и вернуться в настоящий момент Яну помогло настойчивое урчание в собственном желудке. Он вспомнил, что с утра у него во рту не было ни крошки. Надо срочно домой.

Автобусная остановка была совсем недалеко, но проблема была в другом. Транспорт на проспекте стоял в мёртвой пробке, ждать автобуса пришлось бы неопределённо долго. Кроме того, Ян накануне сожрал последний контейнер лапши быстрого приготовления. Дома не осталось ничего съестного, если, конечно, не считать таковым давно стухший ломоть докторской колбасы в холодильнике.

Оглядевшись по сторонам, Ян в итоге перешёл проспект и толкнул дверь дешёвой бургерной местной сети «Пальчики оближешь!». Перед тем, как войти, он обернулся и вдруг заметил Милоша: тот выскочил из ворот парка и опрометью бросился бежать прочь по тротуару, распугивая случайных прохожих.

Ладно, к чёрту Милоша и все его бредни. Надо поскорее поесть.

В отличие от любимой пивной в пяти минутах ходьбы от его жилища, местная бургерная была полна народу, к кассе стояла длинная очередь. Но выбора не было, Ян встал в конец очереди, одновременно высматривая хоть один свободный столик.

Такие бургерные, разбросанные по всему Сигору, были довольно злачными местами, и публика тут собиралась соответствующая. Жёсткая экономия на качестве ингредиентов была одним из столпов франшизы, поэтому посещали такие бургерные исключительно малоимущие, вынужденные между качеством и дешевизной выбирать второе. Важным для клиентов преимуществом этих бургерных было практически дармовое пиво. Посетители не переставали ругать его вкус, называли «ослиной мочой» и даже «разбавленной рвотой» – но продолжали заказывать его снова и снова.

Очередь двигалась настолько медленно, что Ян успел дважды пожалеть, что поторопился и не стал искать заведение поприличнее. Заказав тощей продавщице с рябым лицом гамбургер и литр фирменного пива, он дождался, когда она нальёт ему стакан светлого, после чего отправился на единственное свободное местечко, неподалёку от беззвучно транслирующего выпуск новостей телевизора.

Нужно было ещё дождаться гамбургера. От скуки Ян даже изменил своей давней привычке и начал смотреть ненавистные новости. Война в далёкой африканской стране, отрывок из последней пресс-конференции с участием мэра Сигора, очередное возгорание на заводе пестицидов, статистика по сердечно-сосудистым заболеваниям… В конце передачи показали симпатичную девушку лет двадцати с родинкой над верхней губой. Как успел прочитать Ян в бегущей строке, сестра нашла её задушенной и распятой в собственной квартире. После этого показали расплывчатый фоторобот серийного убийцы Викария и телефон полиции, куда надлежало звонить, если появится хоть какая-то информация.

На проспекте вдруг начала пронзительно сигналить скорая. Ян повернулся к окну и уставился на ворота Парка Свирельщиков. Что всё-таки этот странный Милош имел в виду? Может, и не надо было Яну так сразу убегать…

В этот момент что-то увесистое шлёпнулось о пол, слегка задев ногу Яна. Ян недоумённо уставился на заляпанный уличной грязью походный рюкзак, после чего поднял глаза на грузную краснолицую женщину в толстом свитере с горлом и в высоких сапогах болотного цвета. Тяжело рухнув на табурет возле Яна, она ногой затолкала рюкзак под стол.

– Место занято, – угрюмо бросил Ян. Ему на сегодня уже хватило непрошеных собеседников.

– Врёшь, – заявила женщина, не моргнув и глазом. – У меня к тебе дело, красавчик.

Ян в безмолвной муке закрыл глаза. Да что они все к нему пристали!

– Я видела, как ты болтал с одним моим другом. С Милошем, – без долгих вступлений начала она, с неприязнью разглядывая лицо Яна.

– А что, в нашей стране уже даже нельзя поговорить с кем хочется? – устало и одновременно с вызовом ответил Ян. Можно было бы, конечно, и всё отрицать, но по тону женщины понятно, что она и правда их видела. Кроме того, она только что подтвердила, что Ян верно вспомнил имя того ненормального.

– Что он тебе сказал? – спросила она. – Парень не в себе, я за ним приглядываю, как бы чего не вышло.

– А что может выйти?

– А может выйти, что он доставит кучу проблем. Огромных проблем. Себе и тебе.

Ян мгновенно напрягся. Потом подтащил к себе стакан пива и медленно отпил. Шутки кончились, в хриплом голосе женщины он отчётливо различил откровенно угрожающие интонации. Может, ему и правда стоило выслушать Милоша…

– Я ничего не понял. Он нёс какую-то ахинею, – нарочито спокойно сказал Ян и отхлебнул ещё. – И ежу понятно, что пьян в стельку.

– Конкретнее! – потребовала женщина.

– Ну… твой друг всё бубнил: «Ты должен, должен…». А кому должен? И сколько? И вообще, я и без него знаю, кому и сколько я должен.

– И всё?

– Всё, – подтвердил Ян, пожав плечами.

Женщина ещё какое-то время задумчиво стучала пальцем по столешнице, ожидая, что Ян что-то добавит, но он демонстративно повернулся к окну.

– Ну допустим, – сказала она наконец. Поднялась с табурета и взвалила на спину рюкзак. – Но если мы узнаем, что ты мне соврал… а мы узнаем, сам Милош скажет… придётся принять меры. А нам известно, где тебя найти. Увидимся, красавчик, – и одарив Яна напоследок гаденькой ухмылкой, она направилась к выходу.

Ян дождался, когда женщина покинет бургерную, после чего настороженно огляделся по сторонам. Посетители бургерной вели себя как обычно, никто не смотрел ни на него, ни в его сторону. Но чутьё Яна недвусмысленно подсказывало ему: он в опасности. Ему только что угрожали расправой.

У него мгновенно пропал аппетит, пива тоже расхотелось. Конечно, они – кто бы они ни были – не знают его имени. Но, как и намекнула женщина, найти его им не составит труда, ведь ему ещё три с лишним недели работать в Парке Свирельщиков. А оттуда они могут проследить за ним хоть прямо до дома…

А что если ему самому сейчас проследить за этой женщиной? Понять, кто именно и чем ему угрожает?

И какой бы абсурдной ни показалась поначалу эта мысль, она прочно засела у него в голове. Какие ещё у него варианты? Полиция такой ерундой заниматься не станет. Чёртов Милош давно убежал. Сделать вид, что ничего не произошло, и жить дальше? А если и правда эти неведомые «они» придут за ним в парк или домой? На что он точно не готов, так это садиться на поезд и уезжать из Сигора, как умолял его Милош. Остаётся только одно.

И сам не веря, что он это делает, Ян выскочил из бургерной. Недопитый стакан пива так и остался на столике.

*  *  *

Благодаря скудному освещению на вечерних улицах Сигора, Яну удавалось следовать за женщиной, оставаясь для неё незамеченным, но при этом он несколько раз ненадолго терял её саму из виду. Она явно куда-то торопилась, но из-за тяжёлого рюкзака не могла передвигаться слишком быстро. Тем не менее он искренне позавидовал её выносливости: спустя почти полчаса преследования он уже ощущал во всём теле сильную усталость, в то время как она не сбавила темп ни на йоту.

Они давно оставили позади центральный район Сигора и теперь двигались через лабиринт узких улиц к югу от него, где Ян не бывал уже много лет. У этого квартала было и длинное официальное название, оставшееся с коммунистических времён, но жители Сигора звали его «Муравейник». Женщина, несомненно, хорошо знала дорогу, ни на одном перекрёстке она даже не замедлила шаг. Яна же мучила тревога: как он будет потом возвращаться? В практически полной темноте, среди незнакомых, похожих друг на друга улиц, без опознавательных знаков и без пешеходов, у кого можно было бы спросить дорогу?

Он ужасно устал, у него болели ноги, он продрог, голод мучил его уже не на шутку. К тому же небо давно заволокло тяжёлыми тучами, и в любой момент мог ударить ливень. А ещё его мозг сверлила предательская мысль: может, у него просто разыгралось больное воображение, и никакого смысла преследовать женщину не было? С тех пор, как он вернулся из Афганистана, его регулярно охватывали приступы острой паранойи. Может, она просто сильно беспокоилась за своего друга и даже не думала угрожать Яну, а зловещий подтекст ему почудился?

Между тем женщина с рюкзаком неожиданно ускорила шаг и свернула в переулок, сразу за маленьким стоматологическим салоном с вывеской в виде пары зубов, танцующих танго. Собрав последние силы, Ян добежал до поворота и свернул вслед за ней…

Если бы Яна не снедали в этот момент сомнения, то он был бы начеку, успел бы заметить непосредственную опасность и принял бы меры. Но в реальности, когда сразу за поворотом он лицом к лицу столкнулся с преследуемой им женщиной, замахнувшейся на него здоровенным булыжником, то даже не успел поднять руку, чтобы защитить голову от удара.

Мир вокруг на мгновение залил ослепительно белый свет, а после этого Ян уже ничего не видел и не чувствовал.

Глава 10

Водитель автобуса почти минуту пронзительно сигналил, прежде чем такси соизволило проехать вперёд на пару метров и пропустить его к остановке «Старая звонница». Нина провела ладонью по запотевшему изнутри стеклу и увидела, что под крышу остановки как сельди в банке набились больше двух десятков человек – в то время как менее везучие были вынуждены терпеть ярость непогоды снаружи. Дождь, хоть и ослаб со вчерашней ночи, не прекращался ни на минуту, а несчастные даже не могли позволить себе раскрыть зонтики: внезапные мощные порывы ветра легко выбивали их из рук или даже ломали.

Двери автобуса раскрылись, и, несмотря на то, что салон и так уже был переполнен, новые пассажиры отчаянно ломанулись на штурм. Не желая глядеть на эту душераздирающую картину и слушать сопровождающую её перебранку, Нина снова вставила в уши наушники-затычки и закрыла глаза.

Ехать осталось всего четыре остановки, но из-за плотного движения автобус двигался с черепашьей скоростью. Нина предположила, что она быстрее дошла бы до джаз-бара пешком, но в такую погоду об этом нечего и думать: она гарантированно вымокнет до нитки. Не хватало ещё свалиться с воспалением лёгких.

При этом в глубине души Нина была даже благодарна судьбе, что автобус движется так медленно. Ведь это оттягивало унизительный момент, когда Нина скажет менеджеру джаз-бара, что готова работать у них официанткой.

Автобус резко повернул, дремлющий потный толстяк на соседнем сиденье покачнулся и тяжело опёрся о плечо Нины. Девушка попыталась отодвинуться от него ещё хоть немного, но она и так уже была прижата к окну. Оставалось только смириться и не обращать внимания.