Души на привязи

Мэй попыталась замаскировать лёгкий смешок под кашель, но получилось неубедительно.

– До меня дошли слухи, – чеканя слова, продолжил Гарри, – что вчера пропал подросток. Девочка. Её семья только недавно переехала в соседний Клод Вустер. Ребёнок учится в нашей школе. Классом старше Саманты. По данным полиции, девочка повздорила с парнем на вечеринке и убежала. Последний раз её видели рядом с лесом Хайделт.

– Ого, а вот это уже хреново. Если она до сих пор не вышла, значит, в лесу с ней что-то случилось.

– Все верно, Чарльз. Поэтому завтра с утра полиция организует поиски с привлечением добровольцев. Я хочу, чтобы ты, Саманта и Ребекка приняли в нем участие. Саманте будет полезна общественная деятельность, а присутствие Ребекки никого не увидит. Ты бы и так вызывалась, верно?

– Я?.. – Ребекка похолодела. Перед мысленным взором расплывались уродливые кляксы. Ладони вспотели, и по позвоночнику вновь поползли противные мурашки-пауки, заставляя ее непроизвольно выпрямиться. – Я не могу… идти… туда.

– Глупости, – отмахнулся Гарри.– Раньше ты обожала гулять в Хайделте. Что изменилось?

Ребекке захотелось рассмеяться. Истерически, как делала мама, когда видела хейтерский комментарий на собственную картину. Или вскочить, как Саманта, в грубой форме высказав свою позицию. Она почувствовала, как в глубине души, задрожала коробочка в белый цветочек, отпутанная цепями. И захотелось обхватить себя руками, отгородиться от мира, убедиться, что ни один замок на цепях не откроется.

Но Ребекка лишь кивнула, тихо подтвердила участие в поисках и изъявила желание покинуть трапезу, сославшись на сильную усталость.

В комнате она подошла к окну, из которого хорошо просматривалась кромка леса Хайделт. Прижалась лбом к стеклу и принялась обводить пальцем кроны деревьев. Резкий крик пролетающей мимо птицы заставил Ребекку отпрянуть. И только тогда она заметила, что меж стволов заструился белесый туман. Перекатываясь, будто в нем копошились сотни змей, он то истончался, то вновь уплотнялся. Пока из него не шагнула высокая фигура. Вся состоящая из узлов и бугров, как неровная дорога. Обтянутая блестящей, черной кожей. Огромная голова, похожая на комок грязи, перемешанной с ветками и листьями, медленно повернулась в одну, потом в другую сторону, пока не посмотрела на дом Андервудов.

Ребекку затрясло, когда тварь подняла изломанную лапу, издевательски помахала ей и взорвалась.

Зверь вернулся в Хайделт.

Глава 3. Сайл

Сайл гнала старенький Ниссан, стараясь не обращать внимания на натужные поскрипывания и щелчки. Пальцы так сильно вцепились в руль, словно только они удерживали его на месте. Окружающее пространство сузилось до автомобильной трассы, размывая остальной пейзаж.

Она не помнила, как выезжала из Лондона. Все, что крутилось в её голове, так или иначе касалось последних слов бабушки.

Вивьен в коме.

В коме.

Вивьен.

Сестра в коме.

Что, дьявол всех побери, случилось?

Сайл делалось то жарко, то холодно. Слез не было, но тело колотило так, будто она ревела полдня. В груди бурлил такой котёл с невысказанной бранью, вопросами и уговорами взять себя в руки, что становилось страшно. Казалось, ещё хоть одна мысль, один звук, и вся эта смесь взорвется, как газовый пузырь на болоте. Она умоляла машину ехать быстрее, умоляла время замедлиться. Какой-то час растянулся на вечность. Мучительную вечность.

Сайл еле припарковалась возле госпиталя. И в тот миг, как она вошла в холл, грудь пронзило дурное предчувствие. Будто у неё оторвали часть души. Первая ушла с мамой. Да, она долго болела, и родные смирились с неизбежностью потери. Но даже в том случае боль сжигала изнутри. Сейчас же Сайл боялась, что осталась в одиночестве. Раз – и семья О’Лири сократилась ещё на одного человека.

Возле стойки регистрации её уже ждала бабушка. Невысокая, сухонькая старушка, похожая на знаменитую Джулию Маккензи, которая играла мисс Марпл в одноименном сериале. Вот только без теплоты во взгляде и немного плутовской улыбки. Бабушка Айне была тверда, как ирландские камни, обтесанные всеми ветрами, и непробиваема, как многочисленные замки на изумрудном острове.

– Что с Вивьен? – воскликнула Сайл, подавляя желание схватить бабушку за руки.

– Сбавь тон. Ты не в лондонских подворотнях, – осадила её миссис О’Лири. – Идём в палату. Поговорим там.

Сайл не хотелось ругаться. Единственным желанием было увидеть сестру. Но когда бабушка привела в палату, ей пришлось зажать рот руками, чтобы не вскрикнуть.

Вивьен лежала на белых простынях, опутанная проводами. Как изящная бабочка, случайно угодившая в паутину. Приборы мирно гудели, монитор показывал ритм пульса и дыхания. От этой чёртовой электроники зависела жизнь сестры. Сайл медленно подошла к постели, осторожно дотронулась до фарфоровой кожи, под которой светились голубые нити вен. Лицо Вивьен осунулось, на пол-лица расплылся кровоподтек. Некогда яркие, пухлые губы покрывала засохшая корка крови.

– Она поехала на три дня со студенческой группой. На практику. На три дня. Что произошло? – Сайл старалась не повышать голос, не дышать в сторону системы жизнеобеспечения и даже не смотреть на неё лишний раз.

Миссис О’Лири жестом попросила внучку присесть, а сама осталась стоять возле двери. Будто опасалась, что, узнав правду, Сайл немедленно ринется мстить за Вивьен.

– Я разговаривала с её подругой. Девушку, кажется, зовут Тара. Она утверждает, что им захотелось покататься верхом. Лошадь Вивьен что-то испугало, и она поднялась на дыбы. Среагировать никто не успел. Она ударилась головой, разбила лицо. Естественно, её отвезли к врачу, но никаких серьёзных повреждений не обнаружили. Сегодня они возвращались домой, и по дороге Вивьен стало плохо. Результат ты видишь.

– И все? – обескуражено уточнила Сайл. – А что говорит доктор? Как долго продлится это состояние?

– Она в коме, Сайл, – ответила бабушка, не скрывая раздражения. – Никто не спрогнозирует, когда организм справится.

– Я не понимаю, как они пропустили такие серьёзные повреждения? МРТ делали? Что с мозгом? – Сайл села на стул перед кроватью и, мельком покосившись на бабушку, тут же обратила пристальный взгляд на сестру.

Складывалось ощущение, что это видение, морок, чья-то злая шутка. И если смотреть долго, не отрываясь, чары ослабнут, иллюзия рассыплется, и на больничной койке окажется кто-то другой. Не Вивьен.

Миссис О`Лири бесшумно пересекла палату, остановившись возле стула, вновь перетягивая на себя внимание младшей внучки молчанием. Она неспешно сняла небольшую фетровую шляпку, перчатки и убрала их в сумочку. Сайл всегда бесили эти многозначительные паузы, призванные успокоить ее. Ведь эффект получался прямо противоположный.

– Так что сказала доктор? – переспросила Сайл, переводя взгляд на сестру.

– Доктор мне много чего рассказывал, но разве я запомню все, в мои-то годы. Тем более, никто не делал скидку на мою неосведомленность. Сыпали терминами, как зерном на ферме, – миссис О’Лири подошла к кровати, поглядывая на младшую внучку.

Если бы Сайл не наблюдала за лицом Вивьен, в попытке обуздать собственные чувства, она без труда заметила бы недомолвки и странное поведение бабушки. Но все, что волновало её в тот момент, – как скоро сестра очнется и насколько непоправимо произошедшее.

– Теперь остаётся только ждать и надеяться, что это временно, и лечение окажется эффективным.

– Временно, – эхом повторила Сайл и содрогнулась от спазма. Внутрь будто засунули бетономешалку и подали напряжение. – За что нам это? Мама, а теперь сестра…

– Бессмысленные вопросы, – отрезала миссис О’Лири. – Что ты хочешь от меня услышать? Или от Господа нашего? Это кара за прикосновение к тому, что не должны даже видеть.

– Прекрати! – приглушенно воскликнула Сайл. – Хватит с меня проповедей! Нам дан дар видеть души. Помогать им, возвращать к твоему Господу на перерождение. Он уж точно не против!

– Ты забыла Святое писание, дитя? Так называемое перерождение – это ересь. Как это может быть богоугодно, если сказано: «Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь Бог ваш»4. Вспомни, как апостолы, проповедуя истину, изгнали и очистили людей от нечистых духов. Как мы можем общаться с душами, зная, что нарушаем Божьи заповеди? В нынешнее время молодежь отвернулась от света. Музыка, фильмы, книги – все пропитано тьмой. Дьявол вещает вам из интернета. Вещает устами тех, кто далек от Господа. Эти друзья твои в Лондоне, эта Ванхи. Живут во грехе, верят в ложных богов и тебя за собой тянут.

– Я не понимаю тебя. Какая тьма, какие ложные боги? Мы же не обращаемся к шарлатанам, не верим им. Мы сами видим души, знаем, что они реальны. Знаем о Той Стороне.

– Это противоречит Святому писанию. И что есть эти души? Ты поручишься, что это не морок, не происки Дьявола?

Миссис О’Лири тяжело вздохнула, прошла к окну и опустилась на стул. Заходящее солнце подсветило её испещренное морщинами лицо, сотворяя из него зловещую маску. В эту минуту, Сайл впервые задумалась, а почему бабушка столь яро цепляется за веру? Отрицает все, отворачивается. А может, дело не только в вере? Может, случилось что-то еще? Но эти мысли быстро испарились, стоило вспомнить того мальчика в детстве или недавнюю девушку. Без ее помощи они так бы и скитались по миру, пока не превратились в злобных тварей. Или начали нападать на людей. В такие моменты перед глазами вставала мама. Что было бы, стань её душа неупокоенным духом? А вдруг кто-то мог помочь ей, но струсил? Разве она смогла бы простить этого человека?

– Какого дьявола ты думаешь, что если помашешь передо мной молитвенником, я забуду все, что видела и откажусь помогать душам? Стану безразлична к их мукам. Им никто не может помочь! Таких, как мы, ты сама говорила, единицы! Чья-то душа превратится в какую-то тварь и…

– Успокойся, – голос миссис О’Лири прозвучал глухо, но подействовал, как кляп. – Даже если допустить, что видимое нами – есть истинные души, дарованные Господом. Даже если так… Ты видишь только белое и черное. Упокоились души или нет, плохо или хорошо. По многим, многим, причинам твой крестовый поход не увенчается успехом. Начать с того, что нас действительно мало. Ещё меньше из нас тех, кто знает о Той Стороне. И уж почти никого, кто побывал там и вернулся живым. Это странное место. Неизученное. Мерзкое. Туда не отправишь экспедиции с кучей приборов. Там свои законы, и я больше чем уверена, что мы никогда, никогда не постигнем даже малую их долю.

– Конечно, если сидеть по домам и трястись, – концентрация яда в голосе Сайл посрамила бы даже королевскую кобру.

– Мы – люди, – взгляд миссис О’Лири потяжелел, отбивая всякое желание спорить. – Люди, которые видят чуть больше. Чувствуют чуть больше и могут чуть больше. Но все же обычные люди. Я никогда не была идиоткой. Думаешь, осознавая свои физические возможности, я бы пошла на Ту Сторону? Чтобы что? Героически погибнуть? Если бы я это сделала, а на могильной плите написали: «Она пыталась», ты бы перестала меня ненавидеть?

– Я тебя не ненавижу. – Щеки Сайл окрасились в алый цвет. Ещё никогда их разговор с бабушкой не заходил так далеко. – Я просто не понимаю… Можно же помогать душам и не бывая на Той Стороне. Но ты даже не пытаешься.

Миссис О`Лири склонила голову, медленно провела пальцем по окну и прикрыла глаза.

– Ох, деточка, перестань думать, будто ты знаешь все на свете. – Послышался обреченный вздох.

Бабушка медленно встала и подошла к Вивьен. Нежно провела скрюченными пальцами по волосам внучки и улыбнулась, рассматривая её лицо.

– Думала ли ты когда-нибудь, что не все души хотят спасения? Не всех можно спасти или следует? Есть души, которым не уготован покой в Царстве Божием. В которые Та Сторона вросла настолько крепко, что они скорее принесут тьму с наш мир, нежели уйдут спокойно. Я понимаю твоё желание. Не буду врать, что когда-то была такой же. Не была. Осознанности у меня в твои годы было больше, но понимаю. Только… если вдруг случится непростая ситуация, сделай правильный выбор. Выбирай не сердцем. Выбирай разумом.

Сайл молчала. Хотела возразить, закричать, что думать, будто души не желают, не заслуживают перерождения – бред. Как может нечто столь чистое не стремиться к возвращению в наш мир? Она знала – это возможно. Но потом посмотрела на сестру и проглотила возражения. Никто и никогда не принимал её слов всерьез. Никто не понимал, как для неё важна возможность помогать душам. Пусть честолюбивая, эгоистичная. Но это то, что делало её жизнь значимой. Возможность прикоснуться к сокрытому от большинства. Сайл всегда считала, что мир намного сложнее, чем способны измерить любые созданные человеком приборы или очертить моральные рамки. Что в нем существует и нечто незримое. А с тех пор, как она впервые увидела душу пропавшего мальчика, когда помогла обрести ему покой, отыскав в лесу его игрушку, ничто другое больше не занимало мысли.

Но посмотрев на бледное лицо сестры, спорить расхотелось. Сайл тут же устыдилась собственных рассуждений.

– Прости, Вив, опять мы ругаемся при тебе. Больше не буду, обещаю, – она шутливо скрестила пальцы и помахала ими перед лицом сестры.

Приборы мирно пищали, заглядывали медперсонал. Миссис О`Лири разговаривала с ними, Сайл не вмешивалась. Она неотрывно смотрела на сестру, боясь пропустить момент пробуждения. И ненавидела тишину, в которой перед глазами начинали оживать драгоценные воспоминания.

Их небольшая квартирка в Кембридже, где они жили втроем с матерью. Игры с Вивьен в призраков и охотников за монстрами. Сайл обожала моменты, когда сестра начинала подражать разным героям, представляя себя то Индианой Джонсом, то королем Артуром. В ней горела жажда перевоплощений, желание пропустить через себя чужие жизни, и все вокруг верили, что она поступит на театральное отделение. Но Вивьен никогда не делала то, чего от нее ожидали. За это Сайл любила ее еще больше.

В один из таких вечеров маленькая Сайл впервые рассказала старшей сестре, что видела душу, прямо как бабушка. С восторгом описала того мальчика. А Вивьен мягко улыбалась, пытаясь скрыть тревогу. Она посадила Сайл перед собой, взяла щетку и принялась осторожно расчесывать густые каштановые волосы сестры, невесомо перебирая пряди. Как делала миллион раз до этого.

– Знаешь, что в прошлом волосы считались продолжением нашего тела? – Тихий голос Вивьен взволновал маленькую Сайл, превратив привычный ритуал в нечто таинственное. – Длина, прическа могли сказать о человеке многое. В некоторых культурах волосы называли источником духовной силы. Каналом, по которому предки могли говорить с божественным.

– Так это поэтому я вижу души? Потому что у меня длинные волосы? – воодушевилась Сайл. Теперь ей не хотелось обрезать эти «противные космы».

– Да. – Пальцы Вивьен осторожно массировали кожу головы, посылая по телу сестры миллионы мурашек. Руки порхали, расчесывая, укладывая волосок к волоску.

Лампа мигнула и погасла. В комнате на секунду воцарилась темнота, но потом свет от наружной рекламы проник через окно, раскрашивая стены причудливыми цветными пятнами. Вивьен продолжала расчесывать волосы сестры, будто творила заклинание.

– Они – твой канал, твой телефон в мир духов. Моя маленькая Мелинда Гордон5. Ничего не бойся, никого не слушай. Иди за своим сердцем.

Сайл надолго запомнила эти слова. Каждый раз, стоило только им поругаться с бабушкой или же не получалось помочь душе из-за нехватки знаний и опыта, как вспоминались слова Вивьен. И все приходило в норму.

– Я поеду домой, Сайл, – миссис О`Лири похлопала внучку по плечу. – Приеду завтра утром. Не хочешь составить мне компанию?

– Я останусь с Вив, – покачала головой та.

– Не сомневалась. – Тонкие губы изогнулись в улыбке. – Постарайся поспать. Силы нам понадобятся.

Захотелось огрызнуться, обвинить в пессимистическом настрое. Бабушка всегда и во всем видела плохое, сыпала предупреждениями и любила смотреть поверх очков выразительным взглядом, как бы говорящим: «Ну, я же была права». Но Сайл сдержалась. Одернула себя в последний момент. Она немного жалела, что вновь отреагировала резко на слова бабушки, и вместо теплой встречи получится спор. Так выходило почти всегда. И каждый раз за этим следовало чувство вины. Именно поэтому Сайл не любила бывать в Кэмбридже. Когда ты едешь к бабушке, то мечтаешь очутиться в стране запахов сдобы, тёплых рук и старческого ворчания. Пледа, камина и разговоров по душам обо всем, что не скажешь маме или сестре. Потому что бабушка представляется эдаким хранителем всех тайн на свете. Надежным и, главное, всепонимающим.

Миссис О’Лири до всепонимания было далеко. Иногда, Сайл удивлялась, как она терпела их обращения “ба” или “бабушка”, а не просила называть исключительно по имени.

– Спасибо, ба! Отдыхай. Увидимся завтра!

Оставшись наедине с безмолвной сестрой, Сайл впервые позволила тревоге и горю взять верх. Она сложилась пополам на стуле и расплакалась, стараясь всхлипывать не слишком громко. Сейчас нельзя дать слабину, нельзя раскисать. Если те, кто находится в коме и правда все слышат, Вивьен осталась бы недовольна слезами сестры.

Но Сайл позволила себе слабость. Когда-то давно в их маленькой семье появилась договоренность: если случится что-то плохое, никто не будет скрывать это. Лучше позволить пять минут слабости сейчас, чем получить нервный срыв потом, в самый неподходящий момент. В момент, когда близкие будут нуждаться в тебе больше всего.

Кембридж медленно укрывала ночь. Состояние Вивьен не менялось. Мерно поднималась и опускалась грудь, в такт движению аппарата. Медперсонал старался отвечать на вопросы кратко и не делать каких-либо прогнозов, ссылаясь на то, что докторам виднее. Никто не высказывал сочувствия, не пытался подбадривать, и Сайл ценила это. Когда заболела мама, все вокруг старались внушить сёстрам, что вероятность благоприятного исхода почти стопроцентная. Через неделю ее тело накрыли белой простыней, и оказалось невозможным избавиться от привкуса предательства и разочарования.

– Ничего, завтра придёт какой-нибудь красавчик-доктор и начнёт сыпать заумными терминами. Мы с бабушкой переглянемся, он вздохнет и скажет, что ты очнешься в ближайшие дни. Просто организм решил взять паузу. Ты же у нас постоянно взваливаешь на себя сверх возможного. Вот и откат. Да, все так и будет, Вив. Не пугай нас, ладно?

Сайл наклонилась и коснулась лбом холодной ладони сестры. Пальцы вцепились в простыни, рискуя порвать их. Пришлось выровнять дыхание и отстраниться от кровати, устраиваясь удобнее.

Ночь предстояла длинная. Шорохи за дверью палаты и лунный свет, проникающий через окно, усиливали чувство одиночества. Книги, телепередачи без звука, новости надоели слишком быстро. Несмотря на стресс, организм постепенно начал требовать сна. Глаза видели мерно вздымающуюся грудь сестры, её ладони с прозрачной кожей, на которой выделялся катетер, и посылали в мозг сигналы.

Она здесь.

Она жива.

Ты можешь отдохнуть. Ты рядом, возьми её за руку и проснёшься сразу, как почувствуешь изменения.

И как бы Сайл ни боролась, ни переключала внимание на мелкие детали окружения, сон подкрался и ударил по затылку когтистой лапой.

Ночь сияла, раскрашивая в молочный цвет верхушки деревьев. Они росли хаотично – то плотно, то оставляя вокруг себя потрескавшиеся клочки земли. Их изломанные стволы танцевали причудливый танец, кое-где рассыпаясь трухой. Гнилостный запах витал в воздухе, не давая вдохнуть полной грудью.

Крик воронья разрезал пространство, как тесак мясника свежую плоть. Сайл пригнулась, пытаясь понять, где оказалась.

Страх подступил к горлу, руки мелко задрожали, когда она осознала, что это не сон.

Слишком много деталей, звуков, запахов. За все двадцать два года Сайл ни разу не видела таких снов. Не испытывала иррационального страха, понимая, что опасность таилась в каждом листике этого странного места.

Хотелось забиться под корни дерева, свернуться калачиком и ждать помощи. Ноги отказывались сделать и шаг, в висках громыхала кровь, заставляя вены пульсировать, мешая думать. Отрицать реальность, как в детстве, когда стоило накрыться одеялом с головой, и любые монстры испарялись, поверженные силой веры. Но Сайл ещё в пять лет избавилась от иллюзии, что монстров не существует. Когда подсмотрела, как бабушка общается с душой. Когда реальность перед ней впервые истончилась настолько, что она увидела кусочек Той Стороны. Вот и сейчас страх мог обернуться погибелью.

Она медленно двинулась вперед, едва касаясь шершавых стволов. Хотелось подтверждения собственных догадок о реальности этого места. Грубые чешуйки чуть царапали кожу, источая еле уловимый аромат. Иногда они осыпались на землю, и Сайл останавливалась, замечая, что голый ствол кровоточит густой жидкостью, от которой идет пар. Как в «Божественной комедии».

Каким-то образом её душа попала через сон на Ту Сторону. В место, где души умерших ожидают перерождения и живут монстры, отвергнутые и Творцом, и Дьяволом. Где живым делать нечего.

Сайл пыталась понять, что спровоцировало переход? Та встреча с призраком девушки из парка? Она не отпустила её полностью, и у души остались ещё дела в этом мире?

Но почему сейчас, зачем выдергивать её из сна? И может ли душа вообще сотворить такое?

Бабушка всегда говорила, что о Той Стороне есть лишь крупицы достоверной информации. Это место непредсказуемо, лишено постоянства. И попасть туда можно, провалившись в дыру, открытую какой-то блуждающей душой.

Листья под ногами издали чавкающий звук, и Сайл остановилась. Земля в этой части леса размякла от влаги и медленно поднималась в такт дыханию. Листья с тихим шорохом падали с веток, постепенно погружаясь в грязь. И той становилось все больше.

– Она питается ими, что ли? – пробормотала Сайл и испуганно зажала рот рукой.

Мало ли какую тварь она могла привлечь голосом.

Двигаясь дальше, девушка стала замечать, что деревья постепенно редеют. К гнилостному запаху, успевшему осесть на языке, присоединились еле уловимые нотки свежести. И через несколько ярдов Сайл вышла к реке.

Вода текла вниз по склону, увлекая за собой листву и ветки, разбивая их об огромные валуны, что торчали вверх подобно зубам великана. Переходить на ту сторону в этом месте опасно, и Сайл двинулась вдоль берега, вниз по течению, гадая, что ей нужно сделать. В долине раскинулся небольшой город, чернел высокими шпилями собор, рядом с которым располагался мост. Очень знакомая картина.

Ранее она не нашла в сети информации о том, как человеку вернуться с Той Стороны в наш мир. Многие верили, что некоторые истории про призраков, сняты теми, кто побывал на Той Стороне. Мол, если хочешь спрятать правду, спрячь её на виду. Бабушка считала это чушью. Сайл предстояло проверить одну из теорий: пробуждение в реальности должно вытащить ее душу из пограничья. Разумным решением стало бы остаться на месте и дождаться утра в нашем мире. Но шорох на той стороне реки заставил изменить планы.

Девушка быстро осмотрелась и нырнула в небольшой лесок, тянущийся вдоль берега.

Вновь раздался шорох, а затем клекот и отрывистые щелчки. В каком-то очередном выпуске «Нэшнл Географик», Сайл слышала нечто подобное: так самцы птиц призывали своих самок.

Вот только на противоположный каменистый берег вышла не птица.

Существо напоминало огромную ростовую куклу, на которую не пожалели материала и наполнителя, делая ее необъятной. Бесформенное подобие головы с длинными спутанными волосами моталось из стороны в сторону, изредка замирая. Молочно-белое платье в пол сияло мягким светом, окутывая монстра неземным ореолом. Сайл зажала рот обеими руками, не понимая, что за странный покров у одеяния. Но когда огромная туша выплыла на хорошо освещенный лунным светом участок, еле сдержала рвотные позывы. Во множестве мест платье разрывали тела, разными частями торчавшие наружу из монстра. И все это шевелилось, перетекало с места на место, сопровождая путь тихими щелчками. Не сразу Сайл заметила, что от обитателя Той Стороны отходит множество молочных, почти полупрозрачных лент. Они тянулись от него в разные части леса, теряясь средь деревьев, петляя между камнями и опавшими листьями. И чем они оканчиваются, знать совершенно не хотелось.

Сайл старалась дышать через раз, даже моргала медленно, не желая выдать своего местонахождения и привлечь внимание чудовища. Она наблюдала, как туша ползёт дальше, и от щелчков заходилось сердце; как скрывается в чаще, оставляя за собой шлейф какого-то резкого запаха, который волной докатился до другого берега. Расслабиться получилось только тогда, когда мерзкая тварь полностью скрылась с глаз, а запахи и звуки растворились в ночи. И лишь молочные ленты все продолжали тащиться по земле. Следовало уходить, пока на горизонте не появилась ещё какая-нибудь мерзость.