Души на привязи

Сколько еще попыток она выдержит?

Сколько их позволено будет сделать?

Когда тьма поглотит ее?

Дверь с грохотом распахнулась, заставляя Ребекку вздрогнуть как от удара. В первые секунды показалось, что последние слова, невольно сказанные вслух, услышал отец. Но на пороге появилась Саманта. Вот только блеск в ее глазах и загадочная улыбка, сквозь которую проглядывало беспокойство, обещали неприятности.

– Бекки, у меня новости. Есть плохая и хорошая. Не предлагаю выбрать, а то выберешь плохую и испортишь мне все. Так. Хорошая новость! – Сестра прошла в комнату и села возле стола. – Фрэнсис вернулась домой. Ее родители подали заявление в полицию на тех ублюдков, которые ее принудили. Их уже повязали.

– Ты считаешь это хорошей новостью? – Ребекка закрыла шкаф и осталась стоять, не поворачиваясь к Саманте. Наблюдая через отражение в стекле.

Неприятная тема вытаскивала наружу нежеланные воспоминания про альков в заброшенном особняке и слезы бедной девочки.

– В каком смысле? – улыбка сползла с лица Саманты.

– Ненужное внимание. Осуждение. Косые взгляды.

– Бекки! Мы не в Средневековье! Разве Фрэнсис виновата? Кто в здравом уме начнет ее осуждать? Серьезно?

– Саманта, – Ребекка вздохнула, бросила быстрый взгляд на кукол, развернулась и скрестила руки на груди. – Ты сама читала мне статьи о соцопросе на правительственном сайте. Читала мне о том, что мифы про яркий макияж, короткие юбки, якобы вызывающее поведение, до сих пор живут в умах старшего поколения. И не только. Что судебные процессы затягиваются, доводя жертв до нервного срыва, если не хуже. Почему ты думаешь, что сейчас будет иначе?

– Мы решили создать движуху здесь, в Блекхёрсте и Клод Вустре, – Саманта встала и вернулась к двери, стараясь не смотреть на сестру. – Напечатаем буклеты. Будем рассказывать реальные истории. В нашем городе о движении MeToo19 многие не знают. И это в век интернета и соцсетей! Я тебя не понимаю.

– Я реально смотрю на вещи. – Ребекка не чувствовала, как пальцы впивается в кожу. – Почему родители Фрэнсис не думают о дочери? Больше всего сейчас она желает покоя, незаметности. Хочет забыть этот позор. Но заявление в полицию, разбирательство, суд… Она будет как экспонат в музее, выставлена на всеобщее обозрение. И каждый сможет ткнуть пальцем. И не только она, вся семья. Любопытные, завистники, да и просто злые люди будут копаться в их жизни. Выискивать грязное белье. Приписывать им несуществующие грехи. Полоскать доброе имя семьи.

– Хватит! – воскликнула Саманта, не заметив, как вздрогнула Ребекка. – Доброе имя семьи, доброе имя семьи, фу. Что за чушь ты несешь? Слушаю и прям папочку с мамочкой представляю. Ладно они, но ты?! Тебе что, пятьдесят? Да тебе-то откуда знать, чего хочет Фрэнсис? Дьявол, как же я мечтаю свалить отсюда скорее. Пока и мне мозги не промыли!

– Прости. – Ребекка медленно развернулась и начала переодеваться. – Я знаю, что мои слова для тебя мало значат. Просьба отца еще меньше. Но я должна сказать. Ты вольна поступать так, как считаешь нужным, но, прошу, думай и о семье. Отец давно мечтал занять пост в Окружном совете. На нас постоянно направлены взгляды. Все взвесь, прежде чем делать.

– Это мерзко. Слушать тебя мерзко!

– Ты права, прости. Мне нужно в госпиталь. Встретимся за обедом. Тогда и расскажешь плохую новость, – Ребекка прошла мимо Саманты, даже не взглянув на нее.

Не посмела посмотреть сестре в глаза.

Когда дедушка еще участвовал в судьбе города, семья Андервуд казалась ей символом героизма. Защиты и спасения. А после его смерти, слушая размышления отца, Ребекка чувствовала растерянность. Все изменилось. И звучащие слова больше не были словами героя. Она всегда считала себя последовательницей и хранителем заветов дедушки, но Саманта годилась на эту роль куда лучше.

Ребекка вышла через черный вход и выкатила из сарая старый велосипед. Поместив сумку в корзину, она бросила мимолетный взгляд на дом и остолбенела. За углом, возле живой изгороди, Чарльз на весу удерживал Адель у стены. Его руки с силой сжимали девушку за бедра, и до Ребекки доносились еле слышные игривые возмущения.

Велосипед рванул с места, выбросив из-под колес гравий. Она крутила педали так быстро, как могла. Пытаясь ветром и скоростью сдуть с себя невидимую грязь. На улице стояла прекрасная погода. Солнце светило ярко, и Ребекка подставила ему лицо, дыша размеренно и сосредоточившись на дороге. Посторонние мысли постепенно вытесняли планы на этот день.

Сегодня её ждала сессия с людьми, находящимися в коме. «Янтарями». В их частном госпитале таких было четыре человека, и Ребекка сидела с каждым из них по получасу. На подобную волонтерскую работу в Блекхёрсте подписались еще две девушки и два парня. Благодаря чему бесконечно статичное существование пациентов разбавлялось самыми разными рассказами. Им читали книги, обсуждали фильмы и сериалы, жаловались на бывших и делились планами. Ребекка искренне верила, что эти люди все слышат и понимают, но по каким-то причинам их тело стало тюрьмой. И каждое посещение для них, как лучик надежды, как еще одна ступень к возвращению в реальный мир.

Вот только чуда, пока, ни для кого не случилось.

Ребекка ценила подобные моменты ещё и потому, что в крыле, где находились палаты «янтарей» стояла тишина и пахло лекарствами. Пока там дежурили волонтеры, даже медперсонал не заглядывал. И это создавало иллюзию уединения, оторванности от всего мира.

– Привет, Ребекка! Как дела? – Тучная медсестра Алекс Дейл, помахала ей рукой и жестом пригласила следовать за ней. – Макс ушел. Ты знала, что сегодня он приходил в последний раз? Сказал, переезжает с семьей. Печально. Хороший мальчик.

– Нет, миссис Дейл, не знала. Мы не общались настолько тесно.

– А жаль, – медсестра подмигнула, – красивой бы парочкой были.

Ребекка выдавила улыбку и оставила реплику медсестры Дейл без ответа. Они шли по стерильным коридорам, сияющим и безмятежным. И спокойствие подбиралось к сердцу на мягких лапах. Люди часто чувствовали себя в госпиталях неуютно. Место, где каждый день шла борьба жизни и смерти, подсознательно вызывало непринятие. А это крыло, безмолвное, погруженное в гипнотический транс, застывшее во времени, порождало ещё большее отторжение. Здесь обнажалась человеческая беспомощность перед законами природы и мироздания.

Но Ребекка чувствовала себя комфортно, на своём месте. Она ощущала с этими людьми особую связь, родственность. Поэтому бесконечно ценила каждую минуту, проведенную в госпитале. В его стенах она могла быть неидеальной.

– Симона тоже отпросилась, – продолжила медсестра, желая поболтать и обсудить последние новости. – Хочет поддержать подругу Фрэнсис Лейн. Слышала, что вчера произошло?

– Да, Саманта упоминала. – Спокойствие Ребекки испарилось. Она намеренно не рассказала об участии в поиске, чтобы не провоцировать новые вопросы.

– Такая храбрая девочка! – Явное нежелание Ребекки поддерживать разговор не остановило миссис Дейл. – Написала заявление, с согласия родителей. Не многие на такое решаются. В состоятельных семьях обычно стараются быстрее замять скандалы. А эти, надо же, готовятся к борьбе. Оно и правильно. Гаденышей пересажать нужно.

Путь до палат казался бесконечным. Поток разноплановых новостей и сплетен неиссякаемым. Медсестра свято верила, что являлась великолепным рассказчиком, и не понимала, почему коллеги, за глаза, называют болтушкой.

– Ну вот миссис Пикол, пришла Ребекка! – воскликнула медсестра, входя в палату к женщине средних лет, с тонкой, полупрозрачной кожей, через которую просматривалась каждая венка. Её уже начавшие седеть волосы уложили в аккуратную прическу. Локоны обрамляли худое лицо, ещё больше заостряя черты.

– Добрый день, миссис Пикол. Как вам спалось? Готовы погрузиться в мир английских сказок?

Ребекка села на стул возле кровати, достала бутылку воды и книгу. Медсестра поправила простынь, просмотрела жизненные показатели на приборах и удалилась.

– Прежде всего, я рада, что с вами всё в порядке и состояние не ухудшается. Надеюсь, так останется и впредь. Если вам наскучат сказки, прошу, подайте знак. Вдруг вы не против любовных романов или детективов. Я одолжу что-нибудь у Саманты. Не переживайте, вашему сыну мы не скажем, – Ребекка улыбнулась и невесомо дотронулась до холодной ладони. – Только между нами. Для остальных – исключительно английские сказки. Что ж, у нас есть полчаса. Начнем, пожалуй. Давным-давно, ранней осенью, семеро детей играли на лугу после чая.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ярд – английская мера длины. Равна 0.94м.

2

Героиня романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», четвертая дочь семейства Беннет. Саманта, скорее всего, имеет в виду, что Ребекка – зануда и потенциальная старая дева.

3

Вага – конструкция, которая управляет куклой-марионеткой. На вагу крепятся нити или жилки, идущие от сочленений куклы, посредством которых она приводится в движение.

4

Ветхий завет. Левит. Глава 19

5

Главная героиня телесериала «Говорящая с призраками», 2005-2010 гг.

6

Книга Екклесиаста. 8.17

7

Фут – английская мера длины, равная 30 сантиметрам.

8

Крипстеры – молодёжная субкультура, основной чертой представителей которой является ярко выраженный интерес к потустороннему, странному и пугающему.

9

Подробнее об этом можно прочитать в романе Юлии Като «Тени под куполом».

10

Клево (фр. разг.)

11

Супер (фр. разг.)

12

До скорого (фр.разг.)

13

Роллеркостер – разговорное название американских горок в Англии

14

Хорошо, ладно, договорились, ок. Зачастую слово-паразит без особого значения (фр.)

15

Невозможно (фр.)

16

Да (фр.)

17

Плохо, хреново (фр. разг.)

18

Печальная история (фр.)

19

#MeToo – международное движение против сексуальных домогательств и насилия, которое стало вирусным в 2017 году.