Космические кочевники

– Данные, которые вы привезли со станции, – ответил Корвин. – Совет выражает обеспокоенность… характером этой информации.

Лира и Элия обменялись быстрыми взглядами. Как Совет Памяти уже узнал о содержимом их находки? Они еще не предоставили официальный отчет.

– Я прибуду, как только завершу первичный анализ, – сказала Лира.

– Нет, – отрезал Корвин. – Совет ждет. Сейчас.

– Послушайте, Рейс, – вмешалась Элия, – мы находимся посреди критически важного исследования. Данные нестабильны и могут быть потеряны, если…

– Я не говорил с вами, инженер Вант, – холодно прервал ее Корвин. – Это дело Совета Памяти и архивариусов. Технические специалисты получат доступ к информации, если и когда Совет посчитает это необходимым.

Лира поднялась, чувствуя, как в ней закипает гнев:

– При всем уважении, Рейс, эти данные были получены совместными усилиями экспедиционной группы. Инженер Вант имеет полное право участвовать в их анализе.

Корвин смотрел на нее несколько секунд, затем его губы искривились в холодной улыбке:

– Ты слишком много времени проводишь в прошлом, Эльвари. Забываешь протоколы настоящего. Любая информация, касающаяся фундаментальных аспектов нашего существования, должна быть рассмотрена Советом прежде, чем стать доступной для широкого изучения. Таков закон Флота.

– Закон, который ты интерпретируешь по-своему, – парировала Лира.

– Достаточно, – Корвин сделал шаг вперед, и его фигура, казалось, заполнила собой всю лабораторию. – Совет ждет. Если ты откажешься следовать за мной добровольно, мне придется воспользоваться другими методами.

За его спиной Лира заметила двух членов службы безопасности – несомненно, сторонников «Хранителей Потока».

– Хорошо, – она медленно кивнула и повернулась к Элии. – Продолжай анализ. Я вернусь, как только смогу.

Элия беспокойно кивнула, в ее глазах читалась тревога.

Лира собрала свой планшет, сохранив на нем копию навигационного кода, и последовала за Корвином. Они молча шли по коридорам «Астролога», сопровождаемые двумя охранниками. Корабельные часы показывали поздний вечер по стандартному времени Флота, и большинство коридоров было пустынно.

– Что именно беспокоит Совет в данных со станции Мнемозина? – спросила Лира, нарушая тягостное молчание.

– Ты прекрасно знаешь, что, – тихо ответил Корвин. – Вы нашли что-то, что не должно было быть найдено.

– Как Совет уже знает о содержимом данных? – продолжила она. – Мы еще не предоставили отчет.

– У Совета есть свои источники информации.

– Ты имеешь в виду шпионов?

Корвин остановился и повернулся к ней. Его темные глаза смотрели с такой интенсивностью, что Лира невольно сделала шаг назад.

– Называй их как хочешь. Важно то, что мы знаем: вы обнаружили данные об инверсии времени. О месте, где естественный поток времени нарушен. Это… опасное знание, Эльвари.

– Опасное? Или просто противоречащее учению «Хранителей Потока»? – возразила Лира. – Это научное открытие, Корвин, а не религиозный текст.

– А что есть наука, как не попытка понять законы, установленные самой вселенной? – парировал он. – Поток времени – фундаментальный закон существования. Он течет в одном направлении, от прошлого к будущему. Это… естественно. А то, что нарушает естественный порядок вещей, опасно по самой своей сути.

– Кто ты такой, чтобы решать, что естественно, а что нет? – Лира почувствовала, как ее голос дрожит от возмущения. – Вселенная полна аномалий и исключений из правил. Черные дыры, квантовая запутанность, гравитационные линзы – всё это когда-то считалось невозможным, пока наука не доказала обратное.

Корвин лишь покачал головой с видом человека, терпеливо объясняющего очевидное ребенку:

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Лира. Нарушение временного потока – это не просто научный курьез. Это путь к еще большей катастрофе, чем Коллапс. К полному разрушению реальности, как мы ее знаем.

Он снова двинулся вперед, и Лире ничего не оставалось, как последовать за ним.

Они прибыли в секцию корабля, занятую Советом Памяти – группой старейшин, ответственных за сохранение исторических знаний о Земле и погибших колониях. Круглый зал Совета был освещен приглушенным голубоватым светом, исходящим от древних голографических проекторов, установленных по периметру. В центре зала располагался круглый стол, за которым сидели пять членов Совета – пожилые мужчины и женщины в традиционных темно-синих одеждах Хранителей Памяти.

Старейшина Маркус, председатель Совета, кивнул Лире:

– Архивариус Эльвари, благодарю за то, что пришли.

Лира склонила голову в формальном приветствии:

– Я всегда отвечаю на призыв Совета, старейшина. Хотя должна признаться, меня удивляет спешность этого вызова.

– Время – важный фактор, – ответил Маркус, и Лира заметила, как при этих словах Корвин слегка наклонил голову, словно в знак согласия с каким-то скрытым смыслом. – Особенно когда речь идет о таких… необычных открытиях.

– Вы говорите о данных со станции Мнемозина, – сказала Лира, решив не тратить время на уклончивые формулировки.

– Именно, – кивнул Маркус. – Нам стало известно, что вы обнаружили информацию, потенциально связанную с темпоральными аномалиями. Это правда?

Лира на мгновение задумалась. Лгать Совету было бессмысленно – они уже знали о характере находки. Но раскрывать все детали, особенно о навигационном коде, она не собиралась.

– Мы обнаружили научные записи о проекте под названием «Инверсия», – осторожно начала она. – Судя по этим данным, ученые станции Мнемозина изучали необычные квантовые частицы, которые при определенных условиях демонстрировали свойства, противоречащие стандартной энтропии – грубо говоря, процессы шли в обратном направлении.

– Как будто время текло вспять, – тихо произнесла старейшина Елена, единственная женщина в Совете.

– В очень узком, контролируемом смысле – да, – подтвердила Лира. – Но эти эксперименты проводились в микромасштабе, с отдельными частицами или очень маленькими системами.

– И это всё? – спросил Маркус, внимательно наблюдая за ней. – Никаких упоминаний о применении этих открытий в более крупном масштабе?

Лира почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Они спрашивали именно о том, о чем она надеялась умолчать.

– Данные фрагментарны, – уклончиво ответила она. – Многие файлы повреждены или зашифрованы. Мне нужно время, чтобы провести полный анализ.

– Время, – повторил Корвин, стоявший у стены зала. – Всегда возвращаемся к нему, не так ли?

Маркус сделал успокаивающий жест в его сторону, затем снова обратился к Лире:

– Архивариус Эльвари, Совет Памяти принял решение классифицировать все данные, связанные с проектом «Инверсия» как материалы высшей категории секретности. Доступ к ним будет ограничен только членами Совета и специально назначенными исследователями.

– Но это критически важная научная информация! – возразила Лира. – Она может содержать технологии, способные помочь Флоту!

– Или уничтожить его, – парировал старейшина Джеронимо, худощавый мужчина с глубокими морщинами на темном лице. – История учит нас осторожности, архивариус. Особенно когда речь идет о технологиях, которые могли способствовать Коллапсу.

– Мы не знаем наверняка, связаны ли эти эксперименты с Коллапсом, – сказала Лира.

– Совпадение времени весьма красноречиво, – заметил Маркус. – Станция проводила эти исследования непосредственно перед катастрофой. Последние записи датируются всего за неделю до предполагаемой даты Коллапса. Это заставляет задуматься о возможной причинно-следственной связи.

Лира покачала головой:

– Или это могло быть решением проблемы, которое они не успели применить из-за Коллапса. Представьте, если бы они нашли способ обратить вспять разрушительные процессы…

– Довольно, – прервал ее Корвин, шагнув вперед. – Вот оно – опасное заблуждение. Желание управлять временем, играть с фундаментальными законами вселенной. Именно такие амбиции и привели человечество к падению.

– Это твоя интерпретация, Рейс, – возразила Лира. – Не факт.

– Совет принял решение, – твердо сказал Маркус, положив ладони на стол. – Все материалы проекта «Инверсия» должны быть переданы в закрытое хранилище Совета. Вы, архивариус Эльвари, предоставите полную копию всех данных, полученных со станции Мнемозина, и удалите все локальные копии.

Лира почувствовала, как гнев поднимается в ней волной:

– А если я откажусь?

– Это будет рассматриваться как нарушение ваших обязанностей архивариуса и прямое неподчинение Совету, – спокойно ответил Маркус. – Последствия будут… неприятными.

– Вы угрожаете мне?

– Мы напоминаем вам о вашем долге, – вмешалась Елена более мягким тоном. – Лира, мы понимаем ваше стремление к знаниям. Но иногда мудрость заключается в том, чтобы признать, что не все знания должны быть доступны всем и сразу. Некоторые открытия требуют осторожного изучения, прежде чем они могут быть безопасно интегрированы в наше общество.

Лира смотрела на старейшину, пытаясь определить, искренна ли она или просто пытается манипулировать. Елена всегда была наиболее прогрессивным членом Совета, часто выступавшим за более открытый подход к историческим знаниям. Но сейчас она, казалось, полностью поддерживала решение об изоляции данных.

– Я прошу хотя бы разрешения завершить начатый анализ, – сказала Лира. – Многие файлы еще не расшифрованы, и только я знаю методологию, которую мы начали применять.

Старейшины обменялись взглядами.

– Мы можем предоставить вам три дня, – наконец сказал Маркус. – По истечении этого срока все данные должны быть переданы Совету. Вы будете работать под наблюдением назначенного Советом представителя, который обеспечит соответствие ваших действий протоколу безопасности.

– Наблюдателем буду я, – сказал Корвин, и его губы изогнулись в подобии улыбки.

Лира подавила желание возразить. Три дня под наблюдением Корвина – это не идеально, но лучше, чем ничего. За это время она могла бы завершить расшифровку навигационного кода и, возможно, найти способ сохранить копию критически важных данных.

– Я согласна на эти условия, – сказала она. – Но я хотела бы продолжить работу с инженером Вант. Ее технические знания необходимы для анализа многих аспектов исследования.

– Отклонено, – немедленно ответил Корвин. – Инженер Вант не имеет необходимого уровня доступа к материалам такой секретности.

– Тогда предоставьте его, – Лира посмотрела прямо на Маркуса. – Если вы действительно заинтересованы в полном и правильном анализе данных, а не просто в их изоляции, вам нужны лучшие специалисты. Элия Вант – один из наиболее квалифицированных инженеров Флота, специализирующаяся именно на древних технологиях.

Маркус задумался, затем медленно кивнул:

– Инженер Вант получит временный доступ, но только в вашем присутствии и под тем же наблюдением.

Корвин явно хотел возразить, но сдержался, лишь сильнее сжав челюсти.

– Благодарю, старейшина, – Лира склонила голову в знак уважения. – Мы начнем работу немедленно.

– Завтра, – поправил ее Маркус. – Сейчас уже поздно по корабельному времени. Отдохните, и с утра приступите к анализу со свежими силами. Представитель Рейс будет ждать вас в вашей лаборатории в начале первой смены.

Лира кивнула, понимая, что дальнейшие возражения только вызовут подозрения:

– Как скажете, старейшина.

– Вы свободны, архивариус Эльвари, – заключил Маркус. – И помните – эти данные не должны обсуждаться ни с кем, кроме инженера Вант и членов Совета.

– Я понимаю, – Лира поклонилась и направилась к выходу.

Корвин двинулся следом за ней:

– Я провожу тебя до каюты, Эльвари. Убедиться, что ты не… заблудишься по пути.

Его намерение было очевидным – он хотел убедиться, что она не вернется в лабораторию этой ночью. Лира кивнула, не видя смысла в споре. У нее были другие планы, и для их реализации ей не нужно было возвращаться в лабораторию.

Они молча шли по коридорам «Астролога». Когда они достигли жилой секции и подошли к каюте Лиры, Корвин внезапно заговорил:

– Знаешь, я не всегда был таким, как сейчас. Когда-то я тоже был одержим знаниями и открытиями. Верил, что наука спасет человечество.

Лира удивленно посмотрела на него. Корвин редко говорил о своем прошлом.

– Что изменилось?

– Я увидел цену, – тихо ответил он. – Цену, которую мы платим за вмешательство в вещи, которые не должны быть потревожены. Десять лет назад, на станции Гелиос-9. Мы нашли хранилище данных, похожее на то, что вы обнаружили на Мнемозине. Технологии, обещавшие преобразовать энергию пустоты в практически неисчерпаемый источник. Мы активировали прототип. Знаешь, что произошло?

Лира покачала головой.

– Гелиос-9 перестал существовать. Вместе с кораблем «Гермес» и всеми его шестью сотнями членов экипажа. Я был среди немногих выживших, – Корвин поднял руку и провел пальцем по одному из шрамов на своем лице. – Каждый из них – напоминание о тех, кто погиб из-за нашей самонадеянности.

– Я… не знала, – тихо сказала Лира. В архивах значилось, что станция Гелиос-9 была разрушена из-за структурной нестабильности.

– Конечно, не знала. Совет решил скрыть правду, чтобы избежать паники, – Корвин пристально посмотрел ей в глаза. – Но я расскажу тебе это, Лира Эльвари, потому что вижу в тебе то же, что было когда-то во мне – бесстрашное стремление к знаниям, невзирая на последствия. И я хочу, чтобы ты понимала, как высока может быть цена.

Он отступил на шаг:

– Спокойной ночи, архивариус. Увидимся завтра.

Когда Корвин ушел, Лира некоторое время стояла у двери своей каюты, размышляя над его словами. Была ли его история правдой? И если да, то менял ли этот опыт что-либо в отношении данных с Мнемозины?

Она вошла в каюту и активировала свой персональный коммуникатор. Ей нужно было связаться с Элией и братом, пока у нее еще была такая возможность. Она не знала, насколько далеко зайдет Корвин в своем «наблюдении», и подозревала, что очень скоро любая коммуникация будет контролироваться.

Киран ответил почти мгновенно, его лицо появилось на небольшом экране коммуникатора:

– Лира! Я слышал, что вы нашли что-то интересное на Мнемозине. Весь корабль только об этом и говорит.

– Не всё, что говорят, правда, – осторожно ответила она. – Послушай, мне нужна твоя помощь. Можешь прийти ко мне в каюту? Прямо сейчас?

– Что-то случилось? – нахмурился Киран.

– Просто приходи. И будь осторожен – не привлекай внимания.

Закончив разговор, она связалась с Элией и передала аналогичную просьбу. Затем активировала защитное поле вокруг каюты – стандартная мера приватности, блокирующая большинство форм слежки.

Через пятнадцать минут в дверь тихо постучали. Киран и Элия пришли почти одновременно. Лира быстро впустила их и снова активировала защиту.

– Что происходит? – спросил Киран, глядя на обеспокоенное лицо сестры. – Ты в беде?

– Возможно, – Лира указала им на стулья. – То, что я скажу, не должно покинуть эту комнату. Это может быть опасно для всех нас.

Она кратко рассказала им о своей встрече с Советом Памяти, о решении изолировать данные из Мнемозины и о своих подозрениях относительно истинных мотивов Корвина.

– Он не просто хочет изучить эти данные, – сказала она. – Он хочет уничтожить их. Хранители Потока считают, что любые знания о манипуляции временем представляют собой угрозу для естественного порядка вещей.

– Но это безумие! – воскликнула Элия. – Если эти данные содержат технологии, способные помочь Флоту…

– Именно поэтому я вас позвала, – Лира понизила голос, хотя защитное поле должно было блокировать любую прослушку. – У меня есть копия навигационного кода. Я думаю, он указывает на систему, где существует естественная темпоральная аномалия – место, где время течет в обратном направлении.

Киран присвистнул:

– Звучит как научная фантастика.

– И тем не менее, исследователи Мнемозины, похоже, верили в это, – сказала Лира. – И они были не просто мечтателями. Это были серьезные ученые, работавшие с передовыми технологиями своего времени.

– Даже если это правда, – медленно произнес Киран, – что ты планируешь делать?

Лира глубоко вдохнула:

– Я хочу расшифровать полный навигационный код и точно определить координаты этой системы. А затем… я думаю, мы должны отправиться туда. Проверить своими глазами.

– Ты с ума сошла? – Киран покачал головой. – Ты говоришь о неавторизованной миссии в неизвестную систему, основываясь на данных, которые Совет уже классифицировал как секретные. Это не просто нарушение протокола – это мятеж!

– У нас нет другого выбора, – тихо сказала Лира. – Через три дня все данные будут переданы Совету, и я уверена, что большинство из них никогда не увидит свет. Корвин убедит остальных, что эта информация слишком опасна.

– А что, если он прав? – спросил Киран. – Что, если эти эксперименты с временем действительно привели к Коллапсу?

– Тогда нам нужно знать об этом наверняка, – ответила Лира. – Знать, а не гадать. Не строить религиозные культы вокруг страха перед неизвестным.

Киран и Элия обменялись взглядами.

– Допустим, мы согласимся помочь, – наконец сказала Элия. – Что конкретно ты предлагаешь?

Лира активировала свой планшет и показала им копию навигационного кода:

– Нам нужно полностью расшифровать эти координаты. Элия, тебе придется продолжить работу со мной в лаборатории, под наблюдением Корвина. Мы будем анализировать данные так, как требует Совет, но одновременно я попытаюсь извлечь всю возможную информацию о темпоральной аномалии.

Она повернулась к брату:

– Киран, мне нужно, чтобы ты выяснил, возможно ли организовать тайную миссию к этим координатам, когда мы их определим. Ты знаешь пилотов и разведчиков лучше, чем кто-либо. Кто из них мог бы согласиться на такой риск?

Киран задумался:

– Это будет непросто. После решения Совета Капитанов о сокращении радиуса поиска, любая несанкционированная дальняя миссия будет выглядеть крайне подозрительно. Но… у меня есть несколько идей. «Странник» – небольшой, быстрый корабль, способный на автономное путешествие. Если мы сможем найти повод для разведывательной миссии в том направлении…

– Работайте над этим, – кивнула Лира. – У нас очень мало времени. Корвин будет следить за каждым моим шагом, начиная с завтрашнего утра.

– А что если он обнаружит, что ты скопировала код? – спросила Элия.

– Тогда мне придется действовать еще быстрее, – ответила Лира. – Но я надеюсь, что он не заподозрит ничего, пока мы проводим официальный анализ.

Они говорили еще около часа, обсуждая детали своего плана. Это было рискованное предприятие, граничащее с предательством традиций Флота. Но Лира чувствовала, что у нее нет выбора. Информация о темпоральной аномалии могла содержать ключ к спасению человечества от медленного угасания. Если цена этого спасения – неподчинение устаревшим правилам и противостояние религиозному фанатизму, она была готова заплатить ее.

Когда Киран и Элия ушли, Лира долго сидела на своей койке, глядя на навигационный код на экране планшета. Странные символы, описывающие точку в космосе, где, возможно, сами законы времени действовали иначе. Место, которое могло стать их спасением – или окончательной гибелью.

«Что если Корвин прав? – пронеслась в ее голове мысль. – Что если некоторые знания действительно слишком опасны?»

Но она отбросила эти сомнения. Вся история человечества была историей стремления к знаниям, несмотря на риски. От первого человека, приручившего огонь, до последнего ученого, работавшего над межзвездными двигателями – все они рисковали, чтобы двигать цивилизацию вперед.

И сейчас, когда человечество было загнано в угол, медленно угасая среди звезд, риск был единственным шансом на выживание.

Она выключила планшет и легла, но сон долго не приходил. Перед глазами стояла таинственная дверь хранилища X-7 на станции Мнемозина, и Лира не могла избавиться от ощущения, что за ней скрывался ответ на самый важный вопрос в истории человечества.

Глава 4: Шепот созвездий

Утро наступило слишком быстро. Лира проснулась от звука будильника, чувствуя, что почти не отдохнула. Всю ночь ей снились странные сны – обрывки голографических проекций, таинственные символы и тёмное хранилище со скрытыми секретами.

Она быстро оделась в форму архивариуса-навигатора, стараясь собраться с мыслями перед предстоящим днём. Корвин наверняка уже ждёт её в лаборатории, готовый следить за каждым её действием. Ей нужно было быть крайне осторожной, чтобы не выдать свои истинные намерения.

Когда Лира вышла из каюты, она не удивилась, обнаружив в коридоре ожидающего её охранника – молодого человека в форме службы безопасности с эмблемой «Хранителей Потока» на рукаве.

– Архивариус Эльвари, – он вежливо кивнул. – Представитель Рейс поручил мне сопроводить вас в лабораторию.

«Значит, начинается», – подумала Лира, но внешне лишь спокойно кивнула: – Конечно. Ведите.

Они молча шли по коридорам «Астролога». Корабль уже проснулся – повсюду сновали члены экипажа, занятые своими повседневными обязанностями. Многие кивали Лире в знак приветствия, некоторые бросали любопытные взгляды на её сопровождающего. Новости о находке на станции Мнемозина, очевидно, уже распространились по кораблю, порождая слухи и домыслы.

В лаборатории их ждали Корвин и Элия. Инженер выглядела напряжённой, но поприветствовала Лиру профессиональной улыбкой. Корвин стоял у главной консоли, изучая данные на экране.

– Доброе утро, архивариус, – сказал он, не оборачиваясь. – Ты опоздала.

Лира проверила время: – На две минуты, Рейс. Я не думала, что Совет настолько строго регламентирует время начала работы.

Корвин наконец повернулся к ней, и в его тёмных глазах Лира уловила нечто, похожее на удовлетворение: – Я уже начал предварительный анализ данных. Весьма… интересное чтение.

– Не сомневаюсь, – Лира подошла к консоли, стараясь сохранять спокойствие. – Что именно привлекло твоё внимание?

– Теория темпоральной инверсии, – Корвин указал на экран, где отображался один из научных отчётов. – Предположение, что при определённых условиях энтропия может не только замедляться, но и обращаться вспять. Абсурдная идея, противоречащая фундаментальным законам вселенной.

– Многие великие открытия начинались как «абсурдные идеи», – заметила Лира. – Квантовая запутанность, нелокальность, релятивистские эффекты – всё это когда-то считалось невозможным.

– Есть разница между переосмыслением существующих законов и полным их отрицанием, – возразил Корвин. – Время движется в одном направлении. Это не просто физический закон – это моральный императив. Прошлое должно оставаться прошлым, а будущее – строиться на его уроках.

– Философская дискуссия не входит в мои обязанности, – отрезала Лира. – Я здесь, чтобы анализировать данные, не более того.

Корвин наблюдал за ней несколько секунд, затем кивнул: – Приступай. Я буду здесь, наблюдая за каждым твоим действием.

Лира заняла своё место за консолью, Элия устроилась рядом. Они начали систематический анализ данных, извлечённых со станции Мнемозина, стараясь работать так, будто не планировали ничего, кроме официального исследования.

– Я выделила основные категории данных, – сказала Элия, вызывая на экран структурированный индекс. – Теоретические разработки, лабораторные журналы, технические спецификации экспериментальной аппаратуры и… – она замолчала, глядя на последнюю категорию.

– И что? – спросил Корвин, немедленно насторожившись.

– Личные дневники, – закончила Элия. – Некоторые из учёных вели неофициальные записи о ходе экспериментов.

– Проверь их в первую очередь, – приказал Корвин.

Лира и Элия обменялись быстрыми взглядами. Личные дневники могли содержать более откровенную информацию, чем официальные отчёты, включая, возможно, и данные о темпоральной аномалии.

Они открыли первый дневник, принадлежавший доктору Алисе Ченг, квантовому физику, работавшему на станции Мнемозина.

«День 457 проекта «Инверсия». Сегодня произошло нечто, что я не могу объяснить в рамках стандартной физической модели. Образец №16 продемонстрировал устойчивую инверсию энтропии в течение 17 минут – рекорд для нашей лаборатории. Но это не самое удивительное. Когда мы увеличили поле до максимальной мощности, наши приборы зафиксировали странную гравитационную аномалию – словно образец на короткое время стал "тяжелее", чем должен быть. Директор Нильсен предположил, что мы наблюдаем некий эффект искривления пространства-времени, но Шэнь уверен, что это результат взаимодействия инвертированной материи с обычной средой. Нужны дополнительные тесты, но я не могу избавиться от ощущения, что мы стоим на пороге открытия чего-то фундаментального».