Следы предтеч: хроники Терраны

Уже окончательно стемнело, когда, пройдя вглубь чащи, Леон, с облегчением ощутивший прохладу на разгоряченной коже, предложил прекратить движение и разбить временную, походную стоянку. Дальше идти вслепую, в наступающей тьме, было чистейшим безумием. Сейчас надо было остановиться, перевести дух и внимательно, до рези в глазах, осмотреться по сторонам, пытаясь проникнуть взглядом в каждый темный провал между деревьями.

Естественно, в сгущавшихся сумерках, поглощавших очертания мира, как нельзя кстати пригодилась другая полезная, не раз выручавшая их функция андроида – возможность самостоятельно, без единого звука, сканировать окружающее пространство при помощи встроенного в его правую руку и соединенного с оптическими сенсорами сложного устройства. Безропотно, с тихим почти неслышным жужжанием сервоприводов, вняв немому приказу напарника, Альфред замер на месте, его фигура приобрела статуарную неподвижность, и он задействовал свои многоспектральные датчики движения, способные моментально, в долю секунды, засечь малейшую подозрительную активность в радиусе нескольких сотен метров. Мало ли кто или что могло притаиться в этом лесу, желая им причинить вред здесь, вдали от чужих глаз.

Но, несколько раз методично, с холодной точностью машины, просканировав местность в инфракрасном, ультразвуковом и электромагнитном диапазонах, Альфред разрядил напряженную тишину, буднично, ровным голосом без эмоций сообщив, что прямой или косвенной опасности не обнаружено. Это известие, хоть и не абсолютное, на какое-то время неопределенно успокоило Леона, позволив ему выдохнуть сдавленное напряжение из груди.

Ему было непросто, невыносимо тяжело внутри. Сама обстановка вокруг, эта чужая, мрачная планета, нагнетала глухую, беспричинную тоску, взвинчивала изношенные нервы до предела, заставляя болезненно, чуть ли не физически вздрагивать от каждого постороннего звука, от каждого случайного шороха в ветвях или треска сучка под ногой невидимого зверька. Сейчас, в этой вынужденной паузе, нужно было срочно, немедленно определиться с дальнейшими действиями, выстроить в голове четкий, пусть и отчаянный план, понять, как вести себя дальше, куда двигаться.

Голос холодного разума, звучавший в самой глубине его сознания, настойчиво, логично и соблазнительно предлагал Леону одно: воспользоваться моментом, пока их не накрыла полиция, незаметно, короткими перебежками вернуться обратно на корабль и быстрее, на всех парах, убраться с этой чертовой, негостеприимной планеты, оставив все дурные предчувствия позади в вспышке маршевых двигателей.

Но тут же, как назло, в голове стали всплывать ядовитые, противоречивые вопросы, один другого горше, которые гнали прочь, прогоняли к черту эту робкую, трусливую осторожность. А как же быть с их миссией? С тем делом, ради которого они сюда притащились? Неужели стоило сюда прилетать, тратить силы и ресурсы, чтобы теперь, на самом интересном месте, трусливо бросить все на полпути, отступить? И что дальше? Бежать вечно? Леон с мучительной ясностью понимал: с каждым разом, с каждым новым витком погони, удирать от полиции Коринтии становилось все сложнее и опаснее. Им и так откровенно, до неприличия везло несколько раз в последнее время, удача была на исходе. И, наконец, похоже, их прижали к стенке по-настоящему. Играть с судьбой, упрямо идя напролом, себе дороже, особенно когда финал почти очевиден. Эти изматывающие, неразрешимые вопросы на время полностью заняли его голову, вытеснив даже животный страх.

Хорошо, что сама природа вокруг, словно смилостивившись, задалась целью облегчить положение несчастных беглецов, поскольку незаметно, плавно наступила непривычная, почти звенящая тишина, сменившая ночной гомон. Лесные обитатели, как по невидимой команде дирижера, перестали галдеть и суетиться, успокоились, занявшись своими обычными, неспешными ночными делами, совершенно не обращая больше внимания на двух незваных людей, затаившихся в самом сердце их владений.

Внезапная, ослепительно-яркая вспышка в ночном небе, похожая на взрыв далекой звезды, сопровождавшаяся коротким, сухим, как удар хлыста, громким хлопком, моментально, в одно мгновение, нарушила установившееся было хрупкое равновесие и тишину. На пару секунд она осветила все вокруг мертвенно-белым, резким светом, высветив каждый лист, каждую ветку прямо над их головами, и так же внезапно пропала, бесследно растворившись, словно где-то наверху невидимая рука щелкнула гигантским рубильником, погрузив мир обратно в еще более густую, обманчивую тьму. Все, что так раздражало и мучило Леона раньше – тоска, нерешительность, – стало мгновенно неважным, мелким и ничтожным.

Леон, к собственному удивлению, отреагировал спокойно, даже с ледяным, отточенным до автоматизма рефлексом бывалого зверя, восприняв произошедшую перемену как данность. Морально он давно, с самого того момента, как заметил подозрительный шаттл, готовился встретить опасность лицом к лицу. «Сейчас не время для паники, соберись», – промелькнуло в мозгу четкой, ясной командой самому себе. Важно сейчас, сию секунду, понять, откуда исходит угроза, и быть готовым встретить ее во всеоружии. Находиться в этом гнетущем неведении было хуже всего.

Он вскочил на ноги с мягкостью большой кошки, приняв устойчивую позу бывалого охотника, всем телом ощущая каждую неровность почвы под ногами. Не суетясь, почти медлительно, он достал из кобуры тяжелый бластер и плавно, сливаясь с движением руки, направил дуло ствола в черноту неба, точно по направлению, где померещился след от уже погасшей вспышки. Леон должен был отреагировать, быть готовым ответить, если понадобится. Но понадобится ли? И, главное, куда стрелять в этой сплошной, бездонной черноте? Ответа на этот вопрос не было. После того, как источник света погас, не последовало ни повторных вспышек, ни новых звуков – лишь звенящая, насмешливая тишина.

– Что это? Что, черт возьми, произошло? – прошипел Леон, не отводя напряженного взгляда от того места, где растворился призрак света, пытаясь силой воли прожечь в нем дыру. – Мне показалось или это все случилось наяву? На секунду подумалось, что ударила молния, но небо-то чистое… Как думаешь? Альф? – обратился он к напарнику, нуждаясь в подтверждении реальности происходящего, в голосе разума.

Тот некоторое время, около десяти секунд, что показалось вечностью, стоял абсолютно неподвижно, сосредоточенно сканируя пространство всеми доступными ему сенсорами, пытаясь уловить малейший след, найти нечто необычное в изменившейся электромагнитной картине мира. Но все вокруг, согласно его показаниям, было стабильно, «как всегда».

– Я также зафиксировал яркий свет и акустическую волну, – раздался его спокойный, ровный, лишенный каких-либо интонаций ответ, больше похожий на доклад бортового компьютера. – Время наблюдения явления: пять секунд. – Если бы Леон не знал так досконально, до винтика, своего роботизированного напарника, то наверняка закипел бы от такого показного, леденящего душу равнодушия и кажущегося полного пренебрежения к нависшей опасности.

– Подожди, погоди, – недовольно, с раздражением перебил его Леон. – Я ведь не о факте регистрации! Я своими глазами видел эту чертову вспышку! Ты можешь, в конце концов, объяснить природу ее появления? Я ведь спросил, что это было? Я уверен, у андроидов и зрение, и слух несравнимо лучше человеческого, так ведь? Должен же быть какой-то анализ!

– Я понял запрос, – так же невозмутимо, в своей неизменной манере, ответил Альфред. И ведь нельзя было сказать, что его реакция запаздывала или что он до конца не осознавал потенциальную угрозу ситуации. Нет. Просто он был другим, устроенным иначе. Его искусственный разум, готовый молниеносно, с холодной, бездушной точностью просчитать любую непосредственную опасность, грозившую прямо сейчас, оказался совершенно не способен пойти на поводу иррациональных чувств и эмоций его живого, взвинченного напарника.

– Исходя из предварительного анализа полученных данных спектра и характера звуковой волны, – продолжил он методично, – резкая вспышка света, сопровождаемая коротким звуковым импульсом, с вероятностью 78% может быть результатом работы посадочных двигателей корабля на импульсной тяге. Ее непродолжительность и быстрое затухание говорят о…

Леон не расслышал окончание фразы, уйдя в свои мысли, продолжая лихорадочно анализировать возникшую ситуацию, сверяя ее с холодным расчетом машины.

– Подожди, – резко отреагировал он, ловя себя на нестыковке. – Космический корабль, даже самый маленький, при такой вспышке должен был бы либо резко потерять тягу и рухнуть на землю, либо, наоборот, уйти вверх. Но почему тогда мы не слышали ни гула двигателей до этого, ни взрыва после? Его же не было? Скажи, Альф! Думаю, это не могли быть просто звуки работающей техники. Здесь что-то другое.

Спокойно сидевший до этого момента, подобный изваянию, андроид внезапно, с плавной, но мгновенной скоростью, поднялся в полный рост и на миг замер, всем своим существом напоминая натянутую тетиву лука. Его оптические сенсоры, едва уловимо вращаясь, направили свой бездушный взгляд в густую тьму, в сторону северо-востока, и через мгновение, разряжая напряженное молчание, он произнес ровным, лишенным тревоги голосом: – Согласно показаниям моих сенсорных датчиков, на удалении 2047 метров по пеленгу северо-восток заходит на посадку искусственный объект. Траектория и энергетическая сигнатура соответствуют космическому кораблю. Размеры оцениваются как не очень большие, масса в пределах средних показателей для челнока такого класса.

– Теперь понятно, почему мы его не услышали и не увидели толком, – внезапно, как озарение, осенило Леона, и кусочки пазла сложились в голове в единую, тревожную картину. – Небольшие размеры, малая масса, густые, плотные кроны этих деревьев – все это скрыло и свет, и настоящий шум посадки. Но почему здесь? В этом глухом месте? Какой нормальный, адекватный пилот захочет приземлиться здесь, в чаще, ночью, без особой на то надобности и без посадочного маяка? Разве только… тот, кто хочет остаться незамеченным. Тогда все сходится.

– Послушай, – Леон обратился к андроиду, понизив голос до доверительного шепота, хотя вокруг, казалось, не было ни души. – Это недалеко. Если выдвинемся прямо сейчас, двигаясь быстро и тихо, окажемся на месте минут через десять, не больше. Но главный вопрос, вставший сейчас ребром, один. Стоит ли туда идти сломя голову? Если ты еще помнишь, зачем мы здесь, какую цель преследовали, изначально рискуя всем, – возможно, стоит. Это может быть наш контакт. Но, с тем же самым успехом, есть огромный, прямо-таки очевидный шанс нарваться и на засаду…

– Думаю, что приближение к месту посадки несет в себе высокую степень потенциальной опасности, – безэмоционально, но тем весомее подтвердил сомнения Леона Альфред. Последний, за много лет привыкший к тому, что андроид не способен испытывать чувства и оперирует лишь сухими вероятностями, от такой прямолинейной оценки от неожиданности уставился на напарника, пытаясь разглядеть в неподвижном лице хоть что-то.

– Ты… что, боишься? – удивился Леон. – Серьезно? Ты предлагаешь не рисковать? Не понимаю… Это же не в твоих алгоритмах.

– Я не испытываю страха. Я оцениваю риски, – тут же парировал андроид. – Возможно, тактически более верным будет подойти на минимально безопасное расстояние, с которого я смогу наладить визуальный контакт с объектом и провести полное сканирование. Но, главное условие – абсолютно не шуметь. Фактор неожиданности, если что-то пойдет не так, должен оставаться на нашей стороне.

– Наверняка, ты прав, – после недолгого раздумья согласился Леон, чувствуя холодок трезвого расчета. – Сейчас действительно не время для слепого риска. Надо подойти поближе, понять, что это за птица, и уже тогда действовать по обстановке. Идем?

– Да. Рекомендую двигаться за мной, повторяя мои движения для минимизации шума, – отозвался Альфред, уже начиная плавно смещаться в сторону северо-востока.

Они только сделали первые несколько осторожных шагов в направлении места вероятного приземления таинственного корабля, как Леона опять внезапно, словно ударом тока, осенила еще одна догадка. Он торопливо, почти лихорадочно, остановился, скинул с плеча походную сумку, достал оттуда компактный сенсорный планшет, резко включил его, и начал активно водить пальцем по экрану, направляя устройство в разные стороны, сверяясь со встроенным картографическим модулем.

– Смотри, смотри же! – прошептал он сдавленно, показывая на экран Альфреду. – Место посадки этого корабля, только что определенное тобой, и отмеченные на карте координаты нашей встречи… Они полностью, до метра, совпадают! Мы находимся в том самом, указанном в шифровке, районе! Это не может быть простой случайностью, никаких шансов! Вероятнее всего, человек, которого мы ждем, уже здесь, это его корабль!

– Не знаю. Совпадение координат является сильным аргументом, однако не стопроцентной гарантией, – с присущим ему педантизмом отозвался андроид. – Это мог быть и наведенный на нас патруль, вышедший по тому же алгоритму на точку рандеву.

Леону, вопреки всей его прагматичности, отчаянно хотелось верить в счастливые совпадения, хотя его никто и никогда не мог бы обвинить в легковерии или вере в суеверия. Эта безумная, авантюрная вылазка на малоизученную, заброшенную планету оказалась далеко не легкой прогулкой, как это изначально, по наивности, представлялось. Реальная, осязаемая вероятность сгинуть здесь, вдали от всего, возрастала с каждой минутой, с каждым новым шорохом. Нервозное, взвинченное состояние не отпускало, психологически выматывая до предела. В последнее время преследователи, будто обладая даром предвидения, подбирались опасно близко, зачастую вынуждая находиться на волосок от поимки, и каждый раз приходилось выкручиваться цен невероятных усилий. Глубинная, животная тревога, до поры загнанная внутрь и подавленная усилием воли, теперь грозила с оглушительным шумом вырваться наружу. Леон в такие критические мгновения с огромным, изматывающим трудом сдерживал нахлынувшие эмоции, заставляя себя дышать ровно.

Позитронному, кристально ясному мозгу андроида подобные человеческие метания и терзания были абсолютно чужды и непонятны. Для него цепочка последовательных событий, частью которой они оказались, четко и неумолимо выстраивалась в сплошную, железную закономерность, подчиняющуюся логике и теории вероятностей. Места для слепой случайности, мистики или фатума в этой безупречной схеме просто не оставалось. И Альфред рассуждал именно так: если их преследуют с таким упорством, значит, они где-то, на каком-то этапе, допустили критическую ошибку, сделали неверный, просчитанный шаг, невольно оставив цифровые или физические следы. Следовательно, в следующий раз необходимо тщательно проанализировать эти недочеты и предпринять другие, абсолютно правильные, выверенные действия. Скажи он все это сейчас Леону, тот, наверняка, согласился бы с каждым его холодным, логичным словом, но коренная проблема заключалась в том, что в их странной паре именно человек всегда безраздельно играл главную, ведущую роль, именно он направлял, решал, что делать дальше, подчиняясь интуиции. Андроид же молча, беспрекословно следовал за ним, программно соглашаясь со всеми его – как правильными, так и заведомо ошибочными – шагами и решениями. Иногда такая тактика, вопреки логике, приносила неожиданную выгоду, но в последнее время, увы, все чаще и чаще заводила их в смертельно опасные западни. И, все же, пока что, благодаря нестандартному, непредсказуемому мышлению Леона, им удавалось избегать самых фатальных, конечных неприятностей. До сих пор удавалось. Но, как известно, постоянно, раз за разом, везти ни в чем не может, слепая фортуна не любит, когда ее регулярно, нагло испытывают на прочность. Альфред об этом помнил, тщательно просчитывая шансы, но по заложенному в него протоколу никогда не поправлял и не перечил напарнику, порой излишне, слепо доверяясь его человеческому чутью.

– Да. Ты прав в своих опасениях, – снова, после паузы, согласился Альфред, анализируя новые вводные. – Вероятность враждебных намерений со стороны неизвестного объекта составляет не менее шестидесяти процентов. Нам действительно надо быть максимально внимательными и осторожными. Сейчас это критически важно.

Леон с странным спокойствием и даже тихой благодарностью отреагировал на эти простые, но такие нужные ему сейчас слова поддержки. Честно говоря, он уже начинал изрядно уставать от всей этой бесконечной гонки, от жизни в осадном положении. Постоянно быть в бегах, в напряжении, в последнее время его, некогда стальные, нервы стали ни к черту, давать сбои.

– Думаешь, нам вообще не надо было соглашаться на это предложение с самого начала? – вдруг выдал он сокровенное, гнетущее его. – Я уже тогда почувствовал какой-то скрытый подвох, какую-то фальшь, а теперь, попав сюда, в эту ловушку, окончательно понял почему. Если нам вообще удастся выбраться живыми с этой проклятой планеты, это будет настоящее чудо. Согласен?

– Наверное, да. Шансы на благополучный исход снижаются с каждым часом, – констатировал робот.

– Я думаю, они уже серьезно, почти до нуля, снизились, – мрачно усмехнулся Леон. – Чересчур уж много привходящих обстоятельств, и все решительно не в нашу пользу. Но… сидеть сложа руки тоже не вариант. Попробовать все равно стоит, да, дружище? Хотя бы узнать, кто это был.

Альфред не сразу нашел правильные, адекватные слова для своего взвинченного напарника. Подумав несколько секунд, он сформулировал мысль с предельной точностью: – Леон, ты прекрасно знаешь мое отношение к таким понятиям, как «везение» или «удача». Я никогда не полагаюсь на них в своих расчетах, только на факты и вероятности. Однако, анализируя текущую ситуацию, я вынужден согласиться: для успешного отступления отсюда нам действительно потребуется элемент неожиданного везения. Статистические шансы в данный момент объективно не на нашей стороне. –

– Ладно, хватит статистики, пошли, наконец, посмотрим, что там за зверь притаился, – предложил Леон, с усилием отбросив в сторону разъедающие сомнения. Они осторожно, ступая как призраки, стараясь не издавать ни единого громкого звука, не ломая веток, выдвинулись навстречу своей неизвестной судьбе. Что конкретно ждало их впереди – долгожданный успех или окончательное, сокрушительное поражение, – оставалось абсолютно непонятно. Но и сидеть на одном месте, сложа руки, в ожидании, пока опасность сама найдет их, уже не имело ни малейшего смысла.

Пройдя в медленном, крайне осторожном темпе около полкилометра и, к своему удивлению, не встретив на пути абсолютно ничего враждебного или подозрительного, приятели, после короткого беззвучного совещания взглядами, решили немного ускорить шаг, почувствовав слабый призрачный прилив уверенности. Пару раз Леон, чье зрение не было адаптировано к такой кромешной тьме, как у его спутника, чуть не полетел вперед, больно и неожиданно запнувшись о скрытые в высокой траве кочки и бурелом.

Хотя ему невыносимо мешал громоздкий, неповоротливый скафандр, сковывавший движения и тяжело давивший на плечи, снять его здесь и сейчас не представлялось ни малейшей возможности. Все же, это была какая-никакая, но защита. Банальная, но жизненно важная мысль не отпускала: было совершенно неизвестно, водились ли здесь, в этой неестественной чаще, ядовитые растения с шипами, способными проколоть ткань, или мелкие, но смертоносные животные. Сбежать от полиции, пройти через огонь и воду, чтобы в итоге пасть от укуса какой-нибудь мелкой ядовитой гадины – так себе, просто издевательская участь. Леона аж всего передернуло от этой неприятной, унизительной мысли. Нет, уж лучше он потаскает на себе эти лишние, ненавистные килограммы, зато останется в относительной целости и сохранности. Даже если бы ему до смерти захотелось сбросить с себя этот душный кокон, как быть потом, когда придет пора покинуть негостеприимную планету и выйти в открытый космос? Без скафандра это был бы чистый, беспросветный суицид.

Расстояние между ними и возможным кораблем неумолимо сокращалось с каждым их шагом. Они, как два призрака, приближались к указанному месту, и с каждым метром напряжение в воздухе, казалось, сгущалось, становясь почти осязаемым. Леон с облегчением отметил про себя, что густые, спутанные деревья стали понемногу редеть, а на пути начали попадаться небольшие, но свободные от леса участки – поляны, поросшие той же высокой, колючей травой. Это неожиданное изменение ландшафта было очень кстати, поскольку вместе с деревьями уменьшился и риск внезапно, из-за каждого ствола, попасть в подготовленную западню. Плюс, теперь Альфреду ничто не мешало свободно, без помех, сканировать пространство своими сенсорами, не отвлекаясь постоянно на местную, очевидно, снующую поблизости, но безобидную фауну.

Сейчас, в этот критический момент, было важно лишь одно: встретиться с тем самым загадочным человеком, установить контакт, получить информацию и уже только затем, отойдя на безопасное расстояние, строить планы на следующие действия. Леон постоянно, почти как мантру, уверял себя в том, что случайных, столь точных совпадений просто не бывает в природе, и даже перестал понемногу томительно переживать по этому поводу, позволив легкой, слабой надежде теплиться в груди.

– Сначала сделаем дело, выполним свою часть договора, и только затем – отдых, и никак иначе, – четко, почти по-военному, объявил он Альфреду, больше для самого себя, чтобы заглушить остатки сомнений. Выработанная с юности, на тяжелом опыте привычка всегда помогала ему наладить жесткий контроль за происходящим, собрать волю в кулак и довести начатое, даже самое безнадежное, до конца. Леон на своей шкуре знал, что если расслабиться в неподходящем месте, утратить бдительность и пустить все на предательский самотек, неминуемо будет беда. Такой легкомысленный, пассивный подход никогда и никого еще не приводил ни к чему хорошему, особенно на краю обитаемого космоса.

Глава 4. Ловушка в ночи.

Лес поглощал их целиком, словно гигантский живой организм, затягивающий добычу в пищевод. Ночь, густая и непроглядная, висела между стволами древних исполинов, чьи переплетенные ветви образовали непроницаемый купол. Даже свет далёких звезд не мог пробиться сквозь эту естественную броню, – лишь редкие алмазные искры терялись в зеленой толще, не достигая земли.

Леон шёл, ощущая, как влажный воздух прилипает к лицу, и пот медленно стекает по спине. Клаустрофобия – странное чувство на открытой планете, но этот лес… Он давил. Не физически, а психологически, кошмар, от которого невозможно проснуться.

Впереди бесшумно двигался Альфред. Его фонарь резал темноту узким лучом, выхватывая из мрака причудливые узоры коры, похожие на окаменевшие личины.

– Координаты совпадают, – вдруг произнёс андроид, останавливаясь.

Поляна. Небольшая, идеально круглая, будто вырезанная гигантским инструментом. Ни одного дерева, ни одного куста – только ровная земля, покрытая странным серебристым мхом.

И никакого корабля.

Леон почувствовал, как в животе зашевелились холодные черви сомнения. Они пришли точно по координатам, но…

Искусственный человек нахмурился, – редкое проявление эмоций для андроида. Его пальцы с неестественной скоростью задвигались по экрану сканера.

– Помехи, – сказал он, наконец. – Либо деревья создают эффект экрана, либо…

– Либо здесь магнитная аномалия, – закончил за него Леон, медленно поворачиваясь на месте.

Его глаза уже адаптировались к темноте, но ничего подозрительного не было видно. Только лес, только эта странная поляна, и…

Тишина.

Слишком глубокая.

Леон замер, втянув голову в плечи, как будто это могло защитить от возможного выстрела. Пальцы непроизвольно сжали бластер, но он не доставал оружие, – пока.

– Ты думаешь здесь нет корабля? Или нас уже держат под прицелом? – прошептал он, поворачивая голову так медленно, будто боялся спровоцировать невидимого снайпера.

Ночь была абсолютно черной. Даже с адаптировавшимися к темноте глазами, удавалось различать лишь смутные очертания ближайших деревьев. Он всматривался в каждый темный силуэт, пытаясь уловить хоть что-то, – металлический отблеск полицейского шлема, тень от прицела, малейшее движение.

Ничего.

Только лес, застывший в неестественной неподвижности.

Он прислушался, затаив дыхание. В ушах стучала кровь, но, сквозь этот шум, попытка уловить в ночи хоть что-то, ни к чему не привела.

Тишина.

Абсолютная.

"Еще не хватало в темноте попасть на мушку снайпера", – подумал Леон, чувствуя, как по спине течет холодный пот. Почему то представилась невидимая красная точка лазерного прицела, блуждающая по груди. Любой стажёр полицейской академии мог бы сделать этот выстрел, – с двухсот метров, с пятидесяти, даже с двадцати.

Но они не настолько опасные преступники, чтобы на них открыто охотились. Да, грабили казино, да, удачно сбегали от преследователей… Но никого не убили. Ни одного трупа за их спинами.