Следы предтеч: хроники Терраны

Но внезапно, после палящей равнины лес встретил их вечерней прохладой, которая обожгла кожу как удар плети. Воздух стал густым, насыщенным странными запахами – гнилью старых листьев, сладковатой вонью неизвестных цветов, металлическим привкусом, будто впереди лежала гора ржавого железа. Каждый вдох обжигал легкие чем-то неестественным, непохожим на обычный кислород.

Тишина в лесу была особенной – не пустой, а натянутой, как струна перед разрывом. Это явно чувствовалось. Где-то в глубине чащи хрустнула ветка – слишком громко для расшатанных нервов загнанного в угол человека. Случайный звук? Леон замер. – Ты слышал? – прошептал он. Альфред не ответил, лишь неестественно вытянул шею, словно пытаясь уловить то, что могло услышать человеческое ухо.

Кто-то явно смотрел на них из глубины чащи. Интуиция Леона никогда не подводила. Опасность была рядом. Он медленно повернул голову и случайно заметил что-то, мелькнувшее между деревьями. -Альфред… – начал он, но андроид уже включил инфракрасный режим. -Идем, – тревожно проскрипел его вокодер. – Быстрее.

Они двинулись вперед, но ощущение пристального взгляда не исчезло. Оно следовало за ними шаг за шагом, невидимое, но ощутимое, скрывающееся где-то в глубине зеленого мрака.

Внезапно тишина взорвалась.

Из чащи, словно живой снаряд, выскочило нечто огромное и стремительное. Оно было тенью, мельканием серо-зеленой чешуи, клубком мышц, движимых единственной целью – убийством. Леон не успел разглядеть его очертания, лишь заметил промелькнувшие когти, длинные, как кривые ножи, и пасть, лишенную глаз, но полную иглообразных зубов.

– Контакт! – металлический голос Альфреда прозвучал без тени паники, холодно констатировав факт.

Зверь нацелился на Леона – очевидно, выбрав более уязвимую человеческую плоть. Но Альфред был быстрее. Его металлические конечности резко, с гулом, пришли в движение. Он не оттолкнул Леона, а подставился под удар, приняв всю ярость животного на себя. Когти зверя с пронзительным скрежетом по касательной прошлись по его укрепленной грудной пластине, оставив неглубокие белые борозды. Искры посыпались на влажный мох.

Андроид не дрогнул. Его оптические сенсоры сузились, анализируя траекторию, мышечные сокращения противника, вычисляя слабые точки.

– Спиральный позвонок в основании черепа, – проскрипел его вокодер, обращаясь к Леону. – Огнестрельное оружие может быть неэффективно. Чешуя – крайне прочный материал.

Леон инстинктивно выхватил бластер и попытался нацелиться на тварь, но та, отброшенная от киборга как от скалы, приземлилась бесшумно и тут же ринулась вновь в атаку. Ее движение было не прямым, а обманным. Она описала дугу, сливаясь с тенями деревьев. Леон поймал ее на прицел, и тут, в самый неподходящий момент, Альфред, отступая под напором нового прыжка, заслонил ему цель.

– Черт! – выругался Леон, срочно пытаясь найти новый ракурс для выстрела.

Зверю удалось вцепиться в плечевой сустав робота с такой силой, что металл затрещал. Альфред, тяжелый и непоколебимый, подался под напором. Его диагностические системы тревожно замигали. Леон увидел, как когти твари ищут щель между пластинами, чтобы разорвать кевларовые жгуты под ними.

Мысли пронеслись со скоростью света. Выстрел был рискован – он мог задеть Альфреда. Ножа у Леона не было, да и он мог оказаться бесполезным против этой брони. Нужно было что-то еще. Что-то простое.

Его взгляд упал на землю. Рядом валялся тяжелый, шероховатый камень темного базальта, удобной формы для двух рук. Без колебаний Леон наклонился, подхватил его. Вес был обнадеживающе солидным.

– Альфред, держи его! – крикнул Леон.

Андроид, понимая замысел, рванулся вперед, его мощные сервоприводы взревели. Он схватил зверя не за тело, а за одну из задних лап, и с силой, невообразимой для любого живого существа, рванул на себя и вниз, пригвоздив тварь к земле, обнажая ее спину и затылок.

Почва поддалась с влажным чавканьем. Тварь отчаянно билась, пытаясь достать когтями робота, но всё бесполезно. Альфред стоял непоколебимо, казалось, с наслаждением удерживая свою жертву в нужной позе.

– Спиральный позвонок! – его голос был стабилен, хотя Леон уловил в нём нарастающий гул перегруженных систем.

Леон подбежал, сжимая двумя руками камень. Он увидел то, что показал ему Альфред на тепловом сканере – слабый, пульсирующий участок у основания черепа, где чешуя была мельче и тоньше, почти стык между пластинами.

Он поднял камень двумя руками и со всей силы, с криком, в который вложил весь свой страх и ярость, обрушил его в указанную точку.

Раздался глухой хруст позвонков, неприятно отозвавшийся в костях Леона. Камень вдавил чешую, сокрушив то, что было под ней. Тело зверя вздыбилось в последней судороге, отбросив Леона прочь. Тот ударился о мягкий мох, откатился, чувствуя, как немеет рука от отдачи.

Тварь затихла. Ее конечности еще несколько раз дёрнулись в посмертной агонии, а затем замерли окончательно. В наступившей тишине было слышно лишь шипение перегретых систем Альфреда и тяжелое, прерывистое дыхание Леона.

Леон поднялся, чувствуя каждую мышцу. Он подошел к киборгу. Тот всё еще стоял над тушей, его инфракрасный режим был выключен, и обычные оптические сенсоры с холодным любопытством рассматривали добычу. В основании черепа зверя зияла вмятина, из которой сочилась густая фиолетовая жидкость.

– Повреждения есть? – выдохнул Леон, разжимая затекшие пальцы.

– Незначительные. Плечевой сервопривод требует калибровки – отозвался Альфред, поворачивая к нему голову. На его искусственной коже виднелись неглубокие царапины и вмятины. – Твои действия были эффективны и адекватны ситуации. Спасибо.

Тело твари, еще несколько секунд назад бывшее воплощением стремительной смерти, теперь лежало неподвижно, постепенно остывая в неестественной позе. Леон решил рассмотреть его поближе. Животное напоминало нечто среднее между гигантской рептилией и насекомым, продукт чужой, безжалостной эволюции.

Существо было длиной около трех метров от кончика морды и до основания хвоста, не считая самого хвоста, который добавлял еще полтора. Телосложение, скорее, поджарое и мускулистое, как у гепарда, явственно говорило о скорости и убийственной эффективности. Лапы – мощные, с развитой мускулатурой, заканчивались широкими стопами с пятью длинными, гибкими пальцами. На каждом пальце – изогнутый, как ятаган, коготь, черного, почти матового цвета, длиной с человеческую ладонь. Эти когти помогали не только рвать плоть, но и вспарывать ее, цепляться и удерживать более крупную жертву.

Всё тело зверя было покрыто бронированными пластинами-чешуйками неправильной шестиугольной формы. Их цвет – серо-зеленый, с болотным отливом, идеально подходил для камуфляжа в веганском лесу. На спине и боках более крупная чешуя образовывала крайне прочный панцирь, а вот на брюхе чешуйки были мельче и мягче, что и стало его ахиллесовой пятой. Леон провел рукой по панцирю. Все пластины были шероховатыми на ощупь, и при легком постукивании издавали глухой звук, похожий на удар камня о камень. Это говорило об их небывалой прочности.

Голова – вытянутая, обтекаемая, к удивлению Леона оказалась лишена каких-либо видимых глазниц. Вместо глаз на слепой, покрытой чешуей морде, располагался ряд мелких, похожих на отверстия, углублений, улавливающих малейшие колебания воздуха и тепловые сигнатуры. Это объясняло невероятную реакцию, но и уязвимость к светошумовой атаке. Но наибольший ужас внушала пасть твари. Она казалась слишком большой для головы, и теперь, в предсмертном оскале, была распахнута, обнажая ряды зубов разной длины: ближе к краям – более короткие и острые, как иглы дикобраза, а в глубине – длинные, тонкие, почти как клыки, идеальные для проникновения в слабые участки доспехов или между бронированными пластинами.

Камень, разбивший несколько чешуек у основания черепа, оставил глубокую, влажную вмятину. Из-под раздробленных пластин сочилась густая, тягучая жидкость неземного фиолетово-синего оттенка. Она медленно стекала по шее, капая на мох, который под ней шипел и сворачивался, издавая сладковато-кислый, химический запах. Вмятину окружала паутина тонких, почти невидимых линий – сенсорных усиков-антенн, теперь безжизненно обвисших. Видимо, этот участок оказался не только структурно слабым местом хищника, но и его важным нервным центром.

И, наконец, Леон рассмотрел длинный, мускулистый хвост, лишенный чешуи на самом кончике, где вместо нее был костяной набалдашник, похожий на булаву. На нем росли короткие, острые шипы. Наверняка, он использовался для оглушения жертвы или для защиты тыла.

Теперь, будучи мертвым, зверь казался не таким монструозным, но оттого не менее чуждым и пугающим. Он был идеальным хищником в суровом мире, и лишь слепая удача и взаимовыручка человека и машины позволили им одержать верх. Фиолетовая лужица медленно растекалась, и тишина лесной чащи, которую он нарушил, теперь поглощала его кровь обратно, начинала процесс утилизации очередной жертвы или участника своей бесконечной войны.

Леон кивнул, смотря на мертвого зверя и на окровавленный камень у своих ног. Примитивное орудие против совершенного хищника. Ирония была горькой и прямой.

– Что это было? – тихо спросил он.

– Данных нет в базе, – ответил Альфред. – Вероятно, аборигенный высший хищник. Возможно, не самый крупный.

Он сделал шаг, и его нога с глухим стуком утонула в мягкой почве.

– Эта территория теперь помечена его кровью. Другие хищники ее учуют. Нам следует двигаться. Сейчас.

Леон посмотрел вглубь зеленого мрака, откуда пришла смерть. Ощущение наблюдения исчезло. Теперь его сменило другое – тяжелое, древнее безмолвие лесной пущи, которая лишь на время выпустила одну из своих тварей, чтобы испытать пришельцев. И лес молча наблюдал за результатом.

Он бросил последний взгляд на камень, кивнул.

– Нам пора. Идем.

И они снова двинулись в путь, оставив позади тушу и настороженную, внимательную тишину, которая снова начала сгущаться между деревьями, живая и голодная.

Альфред продвигался в ночи сквозь чащу с безжизненной точностью автомата. Его сенсоры непрерывно сканировали окружение, отмечая каждую подозрительную тень, любой необычный звук. Лес вокруг опять задышал странной, чуждой жизнью, но робот воспринимал это лишь как набор параметров для анализа.

Внимание андроида незаметно переключилось на Леона. Учащенное дыхание, потные ладони и нервные взгляды по сторонам – всё говорило о пережитом страхе и невероятном напряжении. Альфред молча занял позицию между напарником и глухой чащей, став живым щитом. Его тело было идеальным инструментом защиты, лишенным сомнений и колебаний.

Где-то впереди что-то опять шевельнулось. Альфред замер, вычисляя возможные варианты развития событий. Каждая ветка, куст теперь превращались в потенциальное укрытие или возможную угрозу. Он не думал о прошлом или будущем, существовал только здесь и сейчас, полностью сосредоточенный на миссии.

Для андроида лес вокруг был очередным по счету препятствием, которое нужно без потерь преодолеть. Он не чувствовал запахов, не восхищался красотой, не боялся опасных тайн. Только анализировал, рассчитывал, и всё время готовился встретить опасность первым. И если потребуется, без раздумий направит все свои системы на защиту Леона – потому что только в этом сейчас он видел смысл своего существования.

Деревья вздымались ввысь, их стволы, покрытые слоями сизого мха, напоминали скрюченные пальцы мертвецов. Кора местами отслаивалась, обнажая влажную, почти живую древесину, будто лес сбрасывал кожу.

Свет сюда почти не проникал. То, что пробивалось сквозь переплетение ветвей, было бледным, болезненным, окрашивая все в зеленовато-серые оттенки. Ветви сплетались над головой в неестественно плотный узор, образуя свод, который давил и нависал, как потолок забытой гробницы. Некоторые из них свисали вниз, покрытые липкой субстанцией, и при малейшем дуновении ветра начинали медленно раскачиваться, словно петли висельников.

Земля под ногами, влажная, мягкая, весьма неуютная, пружинила с каким-то зловещим упорством, будто пыталась затянуть всё живое как можно глубже. Каждый шаг оставлял четкий след, почти сразу заполнявшийся мутной водой. Ветви кустарников, росшие в хаотичном порядке и усеянные шипами, цеплялись за одежду, словно не желая отпускать. Трава местами достигала пояса, ее жесткие стебли покрывали мелкие крючковатые волоски, что особенно выводило Леона из себя, оставляющие на коже зудящие красные полоски.

А звуки… Они не прекращались ни на мгновение. Это не было привычным шелестом листвы – скорее, тихим, настойчивым шёпотом, исходящим со всех сторон. Листья переговаривались между собой сухим потрескиванием. Где-то в глубине что-то тяжелое и влажное упало на землю с глухим чавкающим звуком. Иногда раздавался протяжный, почти человеческий стон – то ли ветер в расщелинах старых деревьев, то ли что-то еще. И над всем этим – далёкие, леденящие душу крики, чересчур сложные для животного и слишком бессмысленные для разумного существа.

Даже воздух здесь казался другим, не как на опушке – тяжелым, насыщенным спорами, которые мерцали в редких лучах света, создавая ощущение, что путники дышат не кислородом, а, непосредственно, тьмой этого места.

Леон глубоко вздохнул, ощущая, как дрожь в руках постепенно сменяется твердостью. Он поправил рюкзак, переложил бластер в более удобное положение – привычные действия помогали собраться. Да, было страшно. Да, тело ныло от усталости. Но отступать было некуда – только вперед. Он кивнул андроиду, давая понять, что готов продолжить их миссию.

Тот в ответ лишь слегка наклонил голову – его системы уже завершили диагностику повреждений. Все показатели в норме, оружие заряжено, сенсоры работают на полную мощность.

Они двинулись дальше – человек, сжимающий бластер потными пальцами, и слабо похожая на человека машина, бесшумно скользящая рядом. Разные. Но в этом и заключалась их сила. Там, где Леон мог упустить что-то из-за страха или усталости, Альфред оставался непоколебим. А когда требовалось принять решение, выходящее за рамки алгоритмов, в дело вступала человеческая интуиция.

Каждый шорох под ногами, каждый треск ветки, заставлял Леона вздрагивать.

Внезапный крик где-то справа вынудил его резко обернуться. Не птичий – слишком низкий, хриплый. Что-то большое копошилось в кустах, ломая сучья с треском, который отдавался эхом в костях. Леон замер, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Пальцы сами собой сжали бластер, хотя он прекрасно понимал, убедившись на своем горьком опыте – если это хищник, с кем они недавно столкнулись, одного выстрела может не хватить.

Альфред, как всегда, оставался невозмутим. Его голубой глаз-датчик медленно поворачивался, сканируя чащу. Он не говорил ничего, но поза – чуть впереди, чуть боком к Леону – ясно давала понять: если что, тот прикроет. Это немного успокаивало. Немного.

Над головой снова мелькнула тень – слишком большая для птицы. Что-то шлёпнулось на ветку выше, заставив ее прогнуться с противным скрипом. Капли чего-то липкого упали Леону на плечо. Он решил не смотреть.

– Двигаемся дальше? – прошептал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Альфред кивнул. Одним движением он указал вперед, затем вверх – предупреждение: следи за небом. Леон глотнул. Легко сказать.

Они пошли дальше, стараясь ступать как можно тише. С каждой минутой странных звуков становилось всё больше: Откуда то возникший непонятный шелест в траве, уже привычный хруст веток и какое-то странное бульканье неподалеку. Как будто сама чаща дышала, следила, оценивала.

А потом внезапно наступила тишина. Резкая, неестественная.

Леон почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Это не к добру.

– Альфред… – начал он, но андроид уже поднял руку, в очередной раз требуя молчания.

Леон нервно провёл языком по пересохшим губам. Внезапно, и как всегда, не вовремя, он вспомнил одну вечернюю попойку в небольшом трактире одного из захудалых шахтерских городков. Пьяный шкипер стоявшей неподалеку ржавой космической посудины с обожжёнными кислотой руками, клялся, что видел на Веге тварище с глазами "как блюдца", а все вокруг ржали, стуча посудой по столу. Тогда это казалось глупой страшилкой – сейчас же каждая деталь тех рассказов всплывала в памяти с пугающей чёткостью.

Он аккуратно поддел валяющуюся ветку, злясь на себя. "Ну и где теперь твоя крутость, герой?" – язвил внутренний голос. Выбор Веги действительно был спонтанным – подальше от корпоративных глаз, где никто не станет совать нос в их дела. Вот только теперь эти самые "дела" могли закончиться, так и не начавшись, в желудке какого-нибудь местного хищника.

Леон украдкой наблюдал за Альфредом, пока тот прокладывал путь сквозь чащу. В свете редких лучей, пробивавшихся сквозь кроны, металлические части его тела отливали тусклым блеском. Это был не просто андроид – а боевая машина, способная одним ударом сломать стальную балку. Пальцы, казавшиеся слишком длинными и тонкими, на самом деле могли сжать череп хищника, как яичную скорлупу, в чем Леон уже успел убедиться.

Но что действительно внушало уверенность – это невероятная скорость реакции Альфреда. Леон видел, как однажды его напарник поймал летящую пулю голой рукой. Тогда это выглядело как фокус, сейчас же эта способность могла спасти им жизнь.

Леон проверил заряд бластера – привычным движением, доведенным до автоматизма. Его оружие было куда скромнее возможностей Альфреда, но за годы скитаний он научился использовать его с хирургической точностью. Один точный выстрел в глаз, второй в сустав – даже крупный хищник после такого вряд ли продолжит погоню. Но просто выстрелить – мало. Нужно еще успеть вовремя среагировать. А сделать это быстро в неудобном громоздком скафандре была та еще задача.

Он поймал себя на мысли, что машинально рассчитывает варианты отступления. Старая привычка – всегда иметь запасной план. На всякий случай. Мало ли. Судя по данным планшетной карты, если что-то пойдет не так, в двухстах метрах к северу есть скальные выходы – там можно занять оборону. А вот если придется бежать… Леон мысленно отметил несколько деревьев с низкими ветвями – на случай, вдруг понадобится спасаться от огромного монстра.

Альфред снова внезапно замер, его датчики замигали тревожным красным. Леон мгновенно прижался к стволу, пальцы уже обхватили рукоять бластера. Но андроид лишь повернул голову – его безэмоциональный голос прозвучал тихо, но четко:

– Впереди тропа. Использована недавно.

Леон расслабил хватку, но ненамного. Кто-то или что-то прошло здесь до них. И это мог быть новый фактор в уравнении их выживания.

Темнота между деревьями казалась живой, наполненной скрытыми угрозами. Леон прищурился, вглядываясь в зеленоватый полумрак, где каждое движение листьев могло оказаться как безобидным порывом ветра, так и признаком приближающейся опасности.

– Следы, – Альфред указал на четкие отпечатки в мягком грунте. Леон наклонился ближе. Даже без технических приспособлений было видно – что-то крупное и тяжелое прошло здесь совсем недавно. Следы напоминали лапы той твари, но гораздо больше, с неестественно длинными пальцами, расположенными под странным углом.

Где-то в глубине чащи раздался приглушенный скрежет, похожий на звук точильного камня. Леон почувствовал, как по спине опять побежали мурашки. Звук был едва слышным, но от этого не менее жутким.

Сейчас почему-то вспомнилась одна старая история. – Ты же помнишь, о чем болтали в портовых кабаках? – Он старался говорить как можно тише, почти беззвучно. "Про каких-то подземных тварей, что выскакивают из нор…"

Альфред медленно повернул голову, его оптический сенсор сузился до тонкой щели. "Недостаточно данных для точного определения. Но схема передвижения соответствует засадному типу охоты".

Этой информации было более чем достаточно. Леон кивнул, снова проверяя заряд бластера. Его пальцы слегка дрожали: или от страха, или от адреналина, который начал поступать в кровь, заставляя сердце биться чаще. Или от всего вместе…

Они продолжили путь с удвоенной осторожностью, выбирая каждый шаг. Леон старался ступать только на выступающие корни и камни, избегая мягкой земли. Временами ему казалось, что в темноте между деревьями мелькают быстрые тени, но когда он поворачивал голову, там никого не было.

Или пока не было.

Глава 3 Серые тени

Хотя стопроцентной уверенности не было, тягостное, липкое предчувствие, ползущее по спинному мозгу, нашептывало, что, возможно, их уже пасли, будто стадо, за которым пристально следят с высоты, выжидая момент для загона. Несколько часов назад события закрутились настолько стремительно и неудержимо, что голова шла кругом, а земля – или то, что им заменяло металлический пол космодрома, – уплывала из-под ног, лишая твердой опоры.

Еще находясь на орбите Веги, залитой холодным сиянием далеких звезд, приятели сквозь мерцающую сетку радара шатла заметили приближавшийся корабль. Его сигнал был не похож на привычные, размытые пятна неуклюжих транспортных грузовиков, вечно ковыляющих по орбитальным путям. Эта посудина, отливающая на экране ядовито-зеленым, имела более скромные, поджарые размеры, вытянутую, хищную форму и вполне могла оказаться полицейским шаттлом – безжалостным и точным инструментом закона. Леон не страдал паранойей, его опасения всегда были выверены трезвым расчетом, но то самое древнее, животное чувство опасности, отточенное в бесчисленных стычках и побегах, у него было развито до немого, непрерывного звона в крови. Оно не раз помогало ему вырваться из самых отчаянных, казалось бы, безнадежных передряг. И сейчас, здесь, на этом заброшенном краю цивилизации, знакомые леденящие ощущения опять нахлынули внезапной волной, возникнув, словно, ниоткуда, из самой пустоты космоса, сжимая горло знакомым холодным обручем.

– Явно не старательский корабль. Слишком… скрытный. Что-то другое? Как думаешь? – сорвал он с губ вопрос, обращенный к Альфреду, решив разделить с ним гнетущую тяжесть своих подозрений, сделать их хоть немного реальнее и потому менее пугающими.

То другое судно, словно улавливая сами токи его мыслей, скользящие в эфире, стремилось держаться на почтительном, подчеркнуто нейтральном удалении от посадочной площадки космодрома. Оно зависло далеко в одной точке, высоко над поверхностью планеты, неподвижная темная капля на багровеющем диске местного Солнца. Эта позиция была выбрана мастерски: она не позволяла даже мощным визорам, установленным на их шатле, определить его бортовой номер или опознавательные знаки. Было ли это сделано с определенным, хитрым расчетом, или незнакомый корабль просто с невозмутимым безразличием ждал своей очереди на посадку, и все подозрения – не более чем плоды развивающейся, болезненной паранойи, – дожидаться и уточнять в планы осторожного Леона категорически не входило. Оставаться на этом открытом всем ветрам и взглядам космодроме, находясь в полном, беспомощном неведении, он посчитал самоубийственной, откровенно плохой идеей. Единственный разумный выход, в условиях жесткого, сжимающегося как пружина цейтнота, виделся в одном – на своих двоих, полагаясь лишь на скорость и рельеф местности, как можно быстрее скрыться из вида, раствориться, добравшись до темной линии леса, который начинался в нескольких километрах от места посадки и был уже хорошо различим, чернея на фоне быстро багровеющего, угасающего горизонта.

– Нужно спешить, пока видно путь, – коротко, без лишних эмоций указал Леон напарнику, кивком обозначив направление к спасительной темноте. Не страдавший болтливостью Альфред, молчаливый как скала, лишь кивнул в ответ, его лицо не выразило ни тени сомнения или возражения. Очевидно, он полностью соглашался с доводами напарника, не изъявляя ни малейшего желания вступать в бесполезный, отнимающий время спор. Разобрать его истинные эмоции под маской невозмутимости порой бывало крайне непросто, даже для Леона. Через несколько минут, движимые единым порывом, они призраками выскользнули из люка корабля и, пригибаясь, стараясь держаться в синих, удлиненных тенях немногочисленных приземистых, облупленных построек, раскиданных повсюду вдоль границы полей, покинули открытое пространство космической площадки. Почти сразу они нырнули в густую, колючую траву, которая местами достигала им по пояс и шелестела навязчивым, сухим шепотом, выдавая их продвижение.

Судя по прерывистым показаниям дальномера, мерцающим в сумерках, расстояние от покинутого космодрома до спасительной, обещающей укрытие лесной чащи занимало по времени не менее двух часов непрерывного, быстрого движения, в зависимости от выбранного темпа ходьбы. Но, наверняка, им стоило ускориться до предела, выжать из мышц все соки, по крайней мере, пройти как можно быстрее эту предательски открытую равнину с высокой травой и начавшими раздражать Леона цепкими кустами, которые упорно цеплялись за складки его скафандра своими сухими, костлявыми пальцами. Если тот корабль, замерший высоко в небе, действительно, являлся полицейским шаттлом, то их фигуры были заметны на этом пустом блюде как две мухи на белой скатерти. Два взрослых человека, движущихся по открытой местности, издалека видны как на ладони, а любой сканер, даже самого старого образца, без труда идентифицирует их биометрику. Леон знал это наверняка, на уровне непреложной истины: в обширной, прожорливой базе данных всевидящей полиции Коринтии хранится исчерпывающая, до мельчайших деталей, информация о нем и о его молчаливом напарнике Альфе.