Рейтинг

– Стандартный протокол не сработает, – покачал головой Дмитрий. – Обычно мы бы посоветовали сделать публичное заявление с извинениями, взять тайм-аут и постепенно восстанавливать репутацию через благотворительность и общественную активность. Но в этом случае масштаб скандала и скорость падения рейтинга требуют нестандартных мер.

– Каких именно?

– Контратака. Нам нужно срочно найти, кто за этим стоит, и переключить внимание общественности на заказной характер травли. Превратить Барского из виновного в жертву.

Максим задумался. Это был рискованный путь, но в сложившейся ситуации, возможно, единственно верный.

– Хорошо. Светлана, твоя задача – проследить цепочку публикаций до первоисточника. Используй все доступные инструменты аналитики. Антон – проверь свои контакты на канале, узнай, кто может стоять за решением о приостановке контракта. Елизавета – подготовь юридическое обоснование для обвинения в незаконном сборе информации и клевете. Дмитрий – разработай стратегию контрнаступления. Встречаемся через три часа у Барского, – Максим посмотрел на часы. – В 14:00. К этому времени мне нужны первые результаты.

Отключив конференцию, Максим откинулся на сиденье автомобиля. Барский был непростым клиентом, но это был именно тот случай, когда агентство «UpRating» могло показать свою эффективность. Если им удастся спасти репутацию телеведущего в такой сложной ситуации, это привлечет новых высокопоставленных клиентов.

Впрочем, Максима интересовал не только коммерческий аспект. Он чувствовал профессиональный азарт – ему предстояло сыграть в сложную игру с системой рейтингов, найти способы манипулировать общественным мнением и алгоритмами оценки. А такие задачи он любил больше всего.

Квартира Барского находилась в элитном жилом комплексе «Парк Палас» на Остоженке – одном из самых престижных адресов Москвы. Служба безопасности комплекса не пустила журналистов на территорию, но они дежурили у ворот, надеясь поймать телеведущего, когда тот выйдет.

Максим прошел через служебный вход, избегая камер. В такой ситуации ему не нужна была ассоциация с Барским в публичном пространстве – это могло ограничить свободу маневра.

Барский открыл дверь, и Максим едва узнал своего клиента. Обычно безупречно одетый и ухоженный телеведущий выглядел как человек, не спавший несколько суток – помятая домашняя одежда, всклокоченные волосы, красные глаза, щетина на подбородке.

– Входите скорее, – Барский нервно оглянулся в коридор, словно опасаясь, что кто-то следит за ними.

Просторная квартира с панорамными окнами и дизайнерским интерьером была погружена в полумрак – жалюзи опущены, свет приглушен. На журнальном столике в гостиной стояла наполовину пустая бутылка виски и грязный стакан.

– Это катастрофа, – Барский рухнул в кресло и закрыл лицо руками. – Канал уже прислал уведомление о временном отстранении. Моя линия одежды разорвала контракт. Даже рекламное агентство, с которым я работал пять лет, внезапно «пересматривает сотрудничество».

– Кто мог за этим стоять? – спросил Максим, оглядывая квартиру. – У вас есть конкуренты, желающие вашего краха?

Барский нервно рассмеялся.

– У меня рейтинг на телевидении зашкаливает за 40 процентов. Половина медийного рынка мечтает, чтобы я исчез. Но это… – он махнул рукой в сторону выключенного телевизора, – это слишком грязно даже для наших реалий.

Максим сел напротив Барского и внимательно посмотрел на него.

– Олег, мне нужна абсолютная честность. Видео подлинное?

Барский опустил глаза.

– Да. Это было около месяца назад, частная вечеринка у Каховского. Я перебрал, вёл себя… неподобающе. Но, клянусь, там не было ничего криминального. Да, обнимал девушек, отпускал пошлые шутки, но это же была закрытая вечеринка! Все так делают в узком кругу!

– Проблема в том, что «узкий круг» перестал быть узким, – заметил Максим. – Кто ещё был на той вечеринке?

– Обычная тусовка медийщиков. Каховский, Ветров, Лидия Мамонтова, Серж Маркин… – Барский начал перечислять имена известных телепродюсеров и звёзд экрана. – А, ещё Михаил Слепнев, новый программный директор канала.

Максим насторожился.

– Слепнев? Тот самый, который перешёл на ваш канал с «МедиаГлобал»?

– Да. А что?

– И как у вас с ним отношения?

Барский поморщился.

– Напряжённые. Он хочет переформатировать моё шоу, сделать его более… как он выражается, «соответствующим современным трендам». По сути, превратить аналитическую программу в развлекаловку для домохозяек.

– И вы сопротивляетесь?

– Конечно! Это моё шоу, я его создал с нуля, вывел в лидеры рейтингов. Но Слепнев имеет поддержку нового акционера канала.

Максим достал планшет и сделал несколько заметок. Картина начинала проясняться. Слепнев не мог напрямую уволить популярного ведущего – это вызвало бы вопросы у руководства и зрителей. Но если создать скандал, сделать Барского токсичным для рекламодателей и партнёров, то его можно будет убрать без сопротивления.

– Я начинаю понимать, с чем мы имеем дело, – сказал Максим. – Это не случайная утечка, а спланированная атака. И наш первый шаг – узнать, кто конкретно за ней стоит.

В дверь позвонили. Барский вздрогнул.

– Спокойно, это моя команда, – успокоил его Максим. – Я их вызвал.

Следующий час они провели в интенсивном мозговом штурме. Светлана представила анализ первичных источников публикации компрометирующего видео.

– Материалы были загружены с анонимного VPN через скрытую сеть, – сообщила она, демонстрируя схемы на экране планшета. – Но мы отследили цифровой след. Файл был отредактирован на компьютере, зарегистрированном на некую компанию «МедиаТех Солюшнс». Эта компания, по нашим данным, аффилирована с холдингом «МедиаГлобал».

– Откуда раньше пришёл Слепнев, – кивнул Максим.

– Именно, – подтвердила Светлана. – Но что интереснее, первые комментарии и репосты материала были сделаны с IP-адресов, геолокация которых соответствует офису вашего канала, Олег.

Барский побледнел.

– То есть это действительно внутренняя работа? Меня сливают свои же?

– Похоже на то, – подтвердил Антон. – Мой источник в руководстве канала сообщает, что Слепнев неофициально собирал компромат на вас уже несколько месяцев. Искал повод избавиться, не нарушая контракт.

– Но зачем? – недоумевал Барский. – Моя программа приносит каналу треть рекламного бюджета!

– Дело не в рейтингах и не в деньгах, – ответил Антон. – Дело в контроле над контентом. Слепнев хочет привести на канал свою команду, перестроить сетку вещания под новые задачи. Ваша независимость и влияние мешают его планам.

– К тому же, – добавила Елизавета, просматривая документы на планшете, – я проверила историю приобретения акций канала новым инвестором. За пакетом в 25% стоит оффшорная компания, которая, через цепочку посредников, ведёт к «МедиаГлобал». Фактически, ваш конкурент тихо покупает ваш канал.

Максим внимательно слушал и анализировал информацию. Ситуация оказалась сложнее, чем он предполагал. Они столкнулись не с обычной медийной атакой, а с корпоративной войной, в которой Барский был всего лишь одной из фигур.

– Хорошо, теперь мы знаем, с чем имеем дело, – подытожил он. – Дмитрий, какова наша стратегия контрнаступления?

Специалист по кризисным коммуникациям развернул на голографическом экране схему.

– Учитывая полученные данные, предлагаю трёхступенчатый план. Первое: юридическое давление. Мы подаём иск о незаконном сборе информации и нарушении приватности не против неизвестных лиц, а напрямую против «МедиаТех Солюшнс» и Слепнева.

– Но у нас нет прямых доказательств их причастности, – заметила Елизавета.

– Нам не обязательно выигрывать дело, – улыбнулся Дмитрий. – Главное – публично обозначить, что это заказная атака. Это даст нам временную передышку и переключит внимание публики.

– Второй шаг, – продолжил он, – контролируемая утечка информации о попытке враждебного поглощения канала. Мы сливаем дружественным СМИ данные о схеме приобретения акций, намекаем на угрозу свободе слова, монополизацию медиарынка. Это создаст Барскому образ борца за независимость журналистики.

– А третий шаг? – спросил Максим.

– Самый важный, – Дмитрий перешёл к последнему пункту презентации. – Нам нужен мощный эмоциональный ход, который перевернёт всю ситуацию. Я предлагаю провести специальный выпуск шоу Барского о проблеме приватности в цифровом мире. Олег выступит как человек, на собственном опыте испытавший кошмар травли. Пригласим экспертов по цифровым правам, психологов, жертв подобных атак. И в конце, вишенка на торте – Барский объявляет о создании фонда защиты цифровой приватности и вносит туда крупную личную сумму.

Повисла пауза. Все обдумывали предложенный план.

– Это рискованно, – наконец сказал Барский. – Канал не даст мне выйти в эфир после скандала.

– Поэтому мы идём в обход, – пояснил Дмитрий. – Запись выпуска в студии YouTube с прямой трансляцией. В нынешней ситуации это привлечёт даже больше внимания, чем эфир на вашем канале.

– Юридически канал не может запретить вам выступать на других платформах, – добавила Елизавета. – В вашем контракте есть пункт об эксклюзивности для телевизионных эфиров, но онлайн-трансляции не подпадают под это ограничение.

Максим видел, как Барский постепенно воодушевляется. К телеведущему возвращалась его обычная энергия и харизма.

– Мне нравится этот план, – сказал Барский, поднимаясь с кресла. – Но что с моим рейтингом? Как быстро мы сможем вернуть его хотя бы до 800 баллов?

– Это отдельная часть стратегии, – ответил Максим. – Одними медийными ходами рейтинг не поднять, особенно в такой ситуации. Нам нужен комплексный подход.

Он открыл на своём планшете специальную программу моделирования социальных рейтингов – уникальную разработку «UpRating». На экране появилась сложная диаграмма с множеством переменных.

– Система рейтингов анализирует несколько ключевых параметров, – пояснил Максим. – Медийный образ – это только одна составляющая. Не менее важны социальные связи, то есть круг общения, гражданская активность, финансовая стабильность и личное поведение. Мы должны работать по всем направлениям одновременно.

Следующий час они детально разрабатывали стратегию восстановления рейтинга Барского. План включал благотворительные акции, стратегическое взаимодействие с высокорейтинговыми персонами, специально организованные публичные выступления и даже корректировку бытовых привычек клиента.

– Самое важное, – подчеркнул Максим, завершая обсуждение, – это последовательность и синхронность действий. Любой шаг должен быть частью общей стратегии. Никакой самодеятельности, Олег. Всё только по плану и согласовано с нами.

– Я понимаю, – кивнул Барский, теперь уже гораздо более собранный и решительный. – Когда начинаем?

– Немедленно, – ответил Максим. – Светлана и Антон остаются с вами, помогут подготовить первое юридическое заявление и сценарий YouTube-шоу. Елизавета едет готовить иск. Дмитрий займётся организацией утечек.

– А вы? – спросил Барский.

– А у меня особая миссия, – Максим поднялся и застегнул пиджак. – Мне нужно добыть кое-какую информацию из источников, о которых вам лучше не знать.

Выйдя из квартиры Барского, Максим сразу связался с Павлом.

– У нас ситуация, – сказал он, когда изображение друга появилось на экране браслета. – Нужны контакты твоего приятеля из кибербезопасности. Того самого, что работал в Агентстве.

– Михаила? – удивился Павел. – Он же завязал с нелегальщиной после последней истории.

– Мне не нужны его хакерские таланты, – успокоил Максим. – Только информация и, возможно, пара контактов в определённых кругах.

– Звучит не менее опасно, – хмыкнул Павел. – Но ладно, скину тебе его защищенный номер. Только будь осторожен, Макс. Ты знаешь, что случается с людьми из категории А, которых ловят на контактах с теневой стороной.

– Знаю, – серьёзно ответил Максим. – Но у меня нет выбора. Дело Барского может либо вывести агентство на новый уровень, либо похоронить нас, если мы провалимся.

После разговора с Павлом Максим вызвал такси – на этот раз обычное, а не премиум-класса. Ему предстояло посетить район, куда люди его статуса обычно не заглядывали, и привлекать там внимание было бы неразумно.

Район Измайлово, восточный сектор, считался территорией категории D – местом обитания людей с рейтингом от 200 до 399 баллов. Такие районы не были трущобами в классическом понимании – система не допускала открытой нищеты и антисанитарии. Это были скорее зоны упорядоченного упадка: серые многоэтажки со следами косметического ремонта, минимальная инфраструктура, отсутствие роскоши и комфорта.

Такси высадило Максима на границе района, дальше он пошёл пешком. Ему пришлось сменить свой безупречный костюм на более неприметную одежду – джинсы, тёмную куртку, простые кроссовки. Любая деталь, выдающая высокий статус, могла привлечь нежелательное внимание в таких местах.

Переходя невидимую границу между мирами разных категорий, Максим физически ощущал перемену. Воздух здесь был тяжелее, улицы грязнее, люди двигались иначе – более настороженно, с опущенными плечами. Яркие цифровые вывески и голографическая реклама, заполнявшая центр города, здесь сменялись старомодными баннерами и потускневшими экранами.

Максим включил режим инкогнито на своём брэйнслоте – функцию, доступную только пользователям с высшим уровнем допуска. Это временно скрывало его местоположение от системы, создавая иллюзию, будто он находится в своём офисе. Такие трюки были незаконны, но иногда необходимы.

Адрес, который дал ему Павел, привёл к невзрачному серому зданию, когда-то бывшему библиотекой. Теперь здесь располагался технический хаб – место, где можно было починить электронику, получить нестандартные программные решения и, при наличии нужных связей и денег, услуги, выходящие за рамки закона.

Внутри помещение напоминало лабиринт из стеллажей с техническим хламом – старыми компьютерами, разобранными гаджетами, запчастями непонятного назначения. В глубине, за самодельной перегородкой из системных блоков, обнаружился стол, заваленный микросхемами и инструментами.

За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти, с всклокоченными седеющими волосами и нервными, быстрыми движениями. Его лицо наполовину скрывали очки с дополненной реальностью, к виску был прикреплён самодельный нейроинтерфейс.

– Павел сказал, что ты придёшь, – произнёс мужчина, не поднимая глаз от микросхемы, которую паял. – Что нужно консультанту по рейтингам в моей скромной мастерской?

– Информация, Михаил, – ответил Максим, оглядываясь на импровизированную дверь. – И, возможно, совет.

Михаил наконец поднял взгляд, снимая очки. Его глаза были воспалены от долгой работы с мелкими деталями, а в выражении лица читалась смесь паранойи и любопытства.

– Присаживайся, – он кивнул на единственный свободный стул. – Только не прикасайся ни к чему. Некоторые устройства… чувствительны.

Максим осторожно сел, стараясь не задеть провода и платы, разложенные на всех поверхностях.

– Мне нужно узнать всё о цифровом следе одного человека, – начал он. – Михаил Слепнев, новый программный директор канала «Российское Телевидение». Официальная биография безупречна, но я уверен, что есть что-то скрытое.

Михаил хмыкнул.

– И ты решил, что я буду взламывать личные данные топ-менеджера национального канала ради твоего любопытства? Это, знаешь ли, статья.

– Не взламывать, – уточнил Максим. – Проанализировать открытые источники. Ты же был аналитиком в Агентстве, умеешь находить закономерности там, где другие видят случайности.

– Был, – мрачно подтвердил Михаил. – Пока не стал задавать слишком много вопросов о том, как используются собранные данные. За это теперь и сижу здесь, в категории D, с рейтингом в 320 баллов.

Он отложил паяльник и повернулся к старомодному компьютеру, экран которого был защищен от внешнего сканирования.

– Михаил Слепнев, говоришь? – его пальцы забегали по клавиатуре. – Посмотрим, что о нём известно системе.

Следующие полчаса Михаил с впечатляющей скоростью анализировал данные, переключаясь между десятками источников, соединяя, казалось бы, несвязанные фрагменты информации в единую картину. Максим молча наблюдал, стараясь не нарушать концентрацию специалиста.

– Интересно, очень интересно, – наконец произнес Михаил, откидываясь на спинку стула. – Твой Слепнев не так прост, как кажется. Официально он перешёл на «Российское Телевидение» с поста заместителя директора по развитию «МедиаГлобал». Но если копнуть глубже, обнаруживается, что он долгое время работал в структурах, близких к Федеральному агентству контроля информации.

– Цензурное ведомство? – удивился Максим. – При чём тут они?

– А ты не слышал о новой инициативе? – Михаил понизил голос, хотя в помещении были только они двое. – В кулуарах власти обсуждается интеграция системы социальных рейтингов с системой контроля информационного пространства. Цель – более глубокий мониторинг общественных настроений и более тонкое управление медиаконтентом.

Максим почувствовал холодок по спине. Если это правда, то атака на Барского могла быть не просто корпоративной войной, а частью более масштабного плана по зачистке медиапространства от неудобных фигур.

– Есть что-то ещё? – спросил он. – Что-то, что можно использовать?

Михаил ухмыльнулся.

– О да. Твой Слепнев ведёт двойную бухгалтерию. В буквальном смысле. Смотри, – он развернул экран, показывая финансовые отчёты. – Официально он получает стандартную зарплату топ-менеджера, платит налоги, ведёт скромную жизнь. Но через систему подставных компаний получает дополнительные выплаты, происхождение которых сложно отследить. И тратит эти деньги на вещи, которые никак не соответствуют его публичному образу аскета-трудоголика.

– Например?

– Например, закрытый клуб в районе категории Е, – Михаил показал фотографии респектабельного мужчины, входящего в неприметную дверь в обшарпанном здании. – «Красный лотос». Место, где представители элиты могут позволить себе то, что недопустимо в их обычной среде. Наркотики, проститутки, нелегальные бои… Слепнев – постоянный клиент. Ходит туда раз в неделю, тратит суммы с пятью нулями.

Максим внимательно изучал фотографии и данные.

– Это может быть полезно, – задумчиво произнёс он. – Очень полезно.

– Только не спрашивай, откуда у меня эти снимки, – предупредил Михаил. – Некоторые люди из моего прошлого всё ещё поддерживают контакт. И они не любят, когда упоминают их имена.

– Я понимаю, – кивнул Максим. – Можешь скопировать эти материалы?

Михаил помедлил.

– Могу. Но это будет стоить дороже, чем обычная консультация. И я хочу кое-что взамен.

– Что именно?

– Мой рейтинг, – Михаил постучал по своему браслету, где тускло светилась цифра 320. – Я застрял в категории D уже три года. Не могу получить нормальную работу, жильё, даже медицинское обслуживание паршивое. Ты же специалист по рейтингам. Помоги мне подняться хотя бы до категории C.

Максим задумался. Помощь человеку с таким низким статусом могла негативно отразиться на его собственном рейтинге, если система заметит. С другой стороны, информация, которую предоставил Михаил, была бесценной для дела Барского.

– Я помогу, – наконец решил он. – Не могу обещать мгновенных результатов, но в течение трёх месяцев выведу тебя на уровень 400+.

– По рукам, – Михаил протянул ладонь для рукопожатия. – Только не пытайся обмануть. Я, может, и на дне социальной лестницы, но у меня остались связи. И умения.

Получив флеш-накопитель с данными, Максим собрался уходить, когда Михаил вдруг окликнул его:

– Эй, консультант! Будь осторожен. Ты копаешь слишком глубоко. Система не любит тех, кто лезет в её механизмы.

– Я знаю, – ответил Максим. – Именно поэтому я так хорош в своей работе.

Выйдя из здания, он глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Район категории D погружался в сумерки. Уличное освещение здесь работало с перебоями – ещё одно проявление социальной стратификации. Система считала, что людям с низким рейтингом достаточно базового уровня комфорта.

Максим направился к ближайшей станции такси, обдумывая полученную информацию. Материалы на Слепнева давали мощный рычаг давления, но использовать их следовало осторожно. Прямой шантаж был слишком рискован и мог иметь непредсказуемые последствия. Нужен был более тонкий подход.

Он уже почти дошёл до конца квартала, когда заметил группу молодых людей, направляющихся в его сторону. По их развязной походке и агрессивным жестам было ясно, что это не случайная встреча.

– Эй, пиджак! Заблудился? – крикнул один из них, парень лет двадцати в грязной куртке с эмблемой местной банды.

Максим проигнорировал оклик и ускорил шаг, но группа перегородила ему дорогу.

– Я спросил, ты заблудился? – повторил парень, подходя ближе. – Твой рейтинг слишком высок для этого района. Мы не любим, когда такие, как ты, приходят сюда без приглашения.

– Я уже ухожу, – спокойно ответил Максим, оценивая ситуацию. Пятеро против одного, отступать некуда, шансы на мирное разрешение минимальны.

– Не так быстро, – парень ухмыльнулся. – За проход по нашей территории нужно платить. Давай браслет, часы и что там у тебя ещё ценного.

Брэйнслот Максима стоил как годовая зарплата человека категории D, не говоря уже о данных, которые он содержал. Отдать его означало не только финансовые потери, но и серьёзные проблемы с безопасностью.

– Не думаю, что это хорошая идея, – Максим сделал шаг назад, готовясь к худшему. Его навыки самообороны были неплохими – привилегия дорогого образования – но против пятерых уличных бойцов шансы были невелики.

– Да ладно? – парень вытащил нож. – А я думаю, это отличная идея.

Ситуация накалялась. Максим понимал, что через несколько секунд начнётся драка, исход которой для него мог быть весьма печальным. Но именно в этот момент раздался женский голос:

– Отвалите от него, придурки!

Все обернулись. На противоположной стороне улицы стояла молодая женщина – высокая, с копной рыжих волос, в потёртой кожаной куртке и тяжёлых ботинках. Её лицо, с острыми скулами и решительным подбородком, выражало уверенность и гнев.

– Не лезь, Анька, – огрызнулся парень с ножом. – Это не твоё дело.

– Не моё? – она подошла ближе, и Максим заметил, что в руке у неё тонкий металлический стержень – самодельное оружие, популярное в районах нижних категорий. – Вы собираетесь ограбить человека на моей улице, и это не моё дело?

– Да он же из высших! – возмутился один из парней. – Чего ты его защищаешь?

– Мне плевать, откуда он, – отрезала девушка. – Вы знаете правила: никаких грабежей в радиусе пяти кварталов от мастерской. Иначе Михаил закроется, а вы останетесь без своих любимых модификаций для браслетов.

Парни переглянулись. Было видно, что авторитет этой «Аньки» что-то значил для них.

– Ладно, – наконец буркнул главарь, пряча нож. – Но пусть убирается отсюда. И если увидим его здесь снова…

– Не увидите, – перебила Анна. – Он уходит. Сейчас.

Она подошла к Максиму и взяла его за локоть.

– Идём, пиджак. Провожу тебя до такси.

Максим не стал спорить. Вместе они быстро пошли в сторону главной улицы, оставив группу парней позади.

– Спасибо, – сказал Максим, когда они отошли на безопасное расстояние. – Ты только что спасла меня от неприятностей.

– Не благодари, – отмахнулась девушка. – В следующий раз, когда решишь прогуляться по району категории D, оставь дома всё, что выдаёт твой статус. И лицо сделай попроще. У тебя на лбу написано «я стою миллионы».

Максим невольно улыбнулся.

– Так заметно?

– Для местных – да, – она вернула улыбку, и Максим отметил, что у неё очень выразительные зелёные глаза. – Я Анна. Живу в двух кварталах отсюда.

– Максим, – он решил не называть фамилию. – Ты знаешь Михаила?

– Конечно, – кивнула Анна. – Все в округе его знают. Он мастер на все руки. Чинит электронику, помогает с модификациями браслетов, иногда даже взламывает защиту для некоторых устройств. Полезный человек.

– И у него есть своя защита? – Максим кивнул в сторону удаляющейся группы.

– Не совсем, – Анна пожала плечами. – Просто мы, местные, понимаем его ценность. Если Михаила закроют или он решит уехать, району станет хуже.

Они вышли на более оживлённую улицу с редкими прохожими и тусклыми вывесками магазинов эконом-класса.

– Вот здесь можно вызвать такси, – сказала Анна, указывая на старомодную станцию вызова. – Новые приложения в этом районе работают с перебоями, система считает, что нам не нужен быстрый транспорт.

Максим почувствовал укол совести. Он никогда не задумывался о таких деталях – о том, как система ограничивает людей нижних категорий даже в базовых удобствах.